Голодный Этаж

Я вернулся домой поздно ночью, измученный после длинного рабочего дня. Бетонные стены нашего подъезда встретили меня сыростью и тихим эхом шагов. Уставшие лампочки едва освещали лестничную клетку, и я, как всегда, предпочёл воспользоваться лифтом: старым, дребезжащим, но всё ещё работающим.

Двери лифта скрипнули, открываясь, и я шагнул внутрь тесной кабины. Нажал кнопку своего, седьмого, этажа и привалился спиной к стене. Кабина дёрнулась и поползла вверх, гудя мотором где-то над потолком.

Я машинально смотрел на тусклый индикатор над дверью: цифры сменяли друг друга медленно, прыгая через треснувшие сегменты дисплея. Вот проскочила «5», за ней «6»… Лифт не остановился на моём этаже. На табло мигнула «8», и кабина вдруг замерла, хотя двери не открылись. Я нахмурился, пытаясь понять: почему лифт застрял? Подошёл к панели и нажал кнопку седьмого повторно. Лифт дрогнул и продолжил подъём. Индикатор мигнул «9». Кабина даже не притормозила, а поехала дальше вверх, туда, где уже не должно было быть этажей. Сердце забилось чаще. На грязной пластиковой панели вспыхнула цифра «10».

Десятый этаж. Этого не может быть – в нашем доме всего девять этажей, выше только чердак да крыша.

Лифт застыл, мягко качнувшись, и двери с тяжёлым вздохом разъехались в стороны. Передо мной открылся тёмный коридор. Там горела лишь одна лампочка вдали, мерцая слабым жёлтым светом. Я сделал полшага к выходу из кабины, не веря глазам: на стене напротив тускло виднелась чёрная табличка с белой цифрой «10».

Холодный сквозняк тянул из коридора, пахло пылью и чем-то гнилым. За порогом лифта простиралось пространство, которого не могло существовать, – пустая лестничная площадка с дверями квартир, похожая на любую другую в нашем доме, но мёртвая, безжизненная. Меня охватил леденящий страх.

— Эй… есть тут кто? — неуверенно позвал я, сам не понимая, зачем нарушаю тишину.

Мой голос разлетелся эхом по длинному коридору, и на мгновение в конце площадки послышалось шевеление – будто кто-то шуршит в глубине этажа. Сердце сжалось. В тусклом свете одинокой лампочки тени сгущались у дальних стен. Ни одна дверь не была приоткрыта, вокруг не слышно ни звука, кроме моего дыхания да потрескивания лампы.

В голове била паническая мысль: беги отсюда, пока не поздно! Пальцы сами собой дёрнулись к панели – я нащупал кнопку первого этажа и вжал её, изо всех сил стараясь не выпустить из виду тёмный коридор.

Лифт, к счастью, послушался. С жалобным скрежетом двери начали закрываться, отрезая меня от неизвестности. В последнюю секунду, прежде чем створки сомкнулись, я услышал тихий протяжный звук, похожий на вздох или стон, – он донёсся из глубины этажа. Замершим взглядом я уловил краем глаза движение: какая-то тень скользнула в дальнем конце коридора, метнулась ко мне.

Двери захлопнулись. Кабина содрогнулась и сорвалась вниз. Я отпрянул в угол, чувствуя, как холодеет кожа. Что бы там ни шевелилось в темноте, оно пыталось ко мне успеть.

Лифт пронёсся мимо девятого, восьмого, остановился только на первом этаже. Двери распахнулись, точно выпуская меня прочь. Я выскочил в пустой вестибюль, едва не споткнувшись. Сердце бешено стучало, комок подступил к горлу.

Несколько секунд я просто стоял, пытаясь отдышаться и понять, не сошёл ли с ума. Оглянулся на открытые двери лифта: внутри горел обычный мутный свет, кабина как кабина. На панели сияла цифра «1» – всё как всегда.

Может, это была галлюцинация? Я судорожно тряхнул головой. Вернулся в лифт – мне ведь нужно домой, на седьмой. Несмотря на страх, идти пешком через тёмный подъезд не хотелось. Собравшись с духом, я нажал «7» и, не отрывая глаз от табло, следил, как кабина нехотя ползёт вверх: 2… 3… 4… Каждая цифра сменялась с мучительно долгой паузой. Я молился, чтобы после шестёрки появилась семёрка. 5… 6… Лифт дёрнулся, останавливаясь. На табло замерла «7».

Двери приоткрылись, будто нехотя. Я выскочил на свою площадку и огляделся: самый обычный седьмой этаж, тусклый свет, знакомая вазочка с искусственными цветами на подоконнике, двери соседей. Никакого лишнего этажа. Всё тихо.

Лифт за моей спиной закрылся и уехал вниз. Я долго стоял, прислушиваясь к тишине подъезда. Сердце постепенно замедлилось, но пальцы дрожали.

Что это сейчас было? Этаж-призрак? Сбой лифта? Сон наяву?

Главное – я выбрался. Вцепившись в перила, я тихо прошёл к своей квартире и вставил ключ в замок. Руки тряслись, и железный ключ царапал металл. Наконец щелчок – я распахнул дверь, юркнул внутрь и сразу закрылся на оба замка.

В квартире было темно и тихо. На ощупь добравшись до торшера, я щёлкнул выключателем. Мягкий жёлтый круг света пролился на мою маленькую съёмную однушку, отогнав часть ужаса. Дрожащими руками я бросил связку ключей на тумбу и тяжело опустился на старый продавленный диван.

Теперь, в безопасности, я пытался убедить себя, что всё произошедшее – лишь сбой лифта или страшный сон. Но страх никуда не делся. Я почти час просидел с телефоном, тщетно стараясь отвлечься, пока наконец не заставил себя лечь спать. Ночь принесла лишь короткий тревожный сон, полный мучительных кошмаров.

Проснулся я поздно, с тяжёлой головой. Сердце всё ещё ныло от пережитого ужаса, хотя утренний свет, проникавший сквозь щербатые жалюзи, обещал обычный день. За окном слышались привычные звуки двора: лай собаки, далёкий гул машин. Я почти поверил, что ночной кошмар мог пригрезиться… пока не вышел из квартиры.

На лестничной клетке вполголоса переговаривались две соседки. Одна из них – Анна Петровна, наша консьержка – при виде меня покивала, но тут же озабоченно спросила:

— Слышал, Павел с восьмого пропал? С вечера его никто не видел.

— Павел? Нет… А что случилось? – переспросил я, стараясь казаться спокойным.

— Да вот, странное дело. Машина его во дворе, дома свет горел всю ночь, а он не отвечает. Я и в дверь стучала – тихо. Будто испарился человек, – покачала она головой.

У меня внутри похолодело.

— И ведь не первый случай, – вздохнула Анна Петровна. – Месяц назад Галина Сергеевна со второго этажа так же исчезла. Подали в розыск, толку мало… А теперь вот Павел.

— Действительно странно, – только и смог вымолвить я.

— Полицию вызвали, скоро приедут, – продолжила она вполголоса. – Ты, если что знаешь или видел его – скажи им.

Я кивнул. Конечно, я ничего такого не видел… кроме потустороннего этажа, но эту правду не выскажешь. Соседки ещё немного поохали и разошлись, а я, стараясь не задерживаться, быстро спустился вниз по лестнице, даже не посмотрев на двери лифта.

По пути на работу мысли вихрем крутились вокруг услышанного. Исчезновение Павла случилось именно прошлой ночью. Примерно в то же время, когда я видел то. У меня ёкнуло сердце: неужели та тень в темноте была Павлом? Он как-то попал туда – живым или уже мёртвым? Я отогнал наваждение, но тревога не отпускала.

Рабочий день тянулся мучительно долго. Перед глазами то и дело вставал тёмный коридор с табличкой «10». Я не мог сосредоточиться: руки сами потянулись было набрать в интернете что-нибудь вроде «лифт на несуществующий этаж», но здравый смысл меня остановил. Что толку? Найду байки и страшилки, а у меня всё взаправду.

Несколько раз я подумывал позвонить кому-то из друзей, поделиться. Но что сказать? Что мне почудился лишний этаж, а сосед исчез в потустороннем пространстве? Меня скорее к психиатру отправят. Так что я промолчал, уткнувшись в монитор, и кое-как дождался вечера.

Вернувшись к своему дому, я заметил у подъезда полицейскую машину. Во дворе толпилось несколько жильцов, переговаривались. Среди них был Кирилл – мой сосед с шестого этажа, с которым мы иногда пили пиво по вечерам. Завидев меня, он подошёл, бледный и хмурый.

— Слышал про Пашку? – тихо спросил он.

— Да, утром узнал, – ответил я, и у самого пересохло в горле. – Что полиция?

Кирилл нервно дёрнул плечом:

— Приезжали, опрашивали, толку ноль… Как в воду канул. Дверь заперта изнутри, вещи на месте, деньги, телефон – всё дома. Ни следов, ни зацепок.

Он бросил взгляд на подъезд, где как раз двое полицейских выходили, о чём-то переговорив с Анной Петровной.

— Страшно, брат, – признался Кирилл, затягиваясь сигаретой. – Уже второй человек пропал.

— Я слышал… – вздохнул я. – Бабушка со второго этажа, да?

Кирилл кивнул:

— Ага. Кто его знает, что случилось. Уехать внезапно могли, конечно… Но Павел бы хоть машину забрал. Бабулька та тоже все вещи бросила — просто исчезла, как и он.

Я поёжился. Представил пустую квартиру, где ждёт не дождётся кошка, и пропавших хозяев, которых нет и не будет. Что могло заставить их бросить всё, кроме…

Меня передёрнуло. Разве что их вырвали из жизни. И снова перед глазами встал тот жуткий этаж и шевелящаяся тень.

Мы с Кириллом помолчали. Наконец он бросил окурок и тихо сказал:

— Ты береги себя. Ночью лучше вообще не ходи никуда один… Мало ли.

— Да уж, – криво усмехнулся я. – Самому жутко.

Он кивнул:

— Если что – стучи. Вместе не так страшно.

— Спасибо, – поблагодарил я, чувствуя внезапную благодарность за то, что я здесь не один.

Мы вместе поднялись пешком – видимо, лифтом он тоже опасался пользоваться. Распрощавшись у его двери, я поднялся к себе. В голове гудел хаос мыслей и тревоги. Я ловил себя на том, что прислушиваюсь к каждому шороху, вздрагиваю, когда где-то скрипит дверь или проезжает лифт.

С наступлением ночи страх только рос. Я пытался отвлечься: приготовил ужин, включил музыку фоном. Но стоило окружить себя тишиной, как тот миг в лифте вновь вставал перед глазами. Около полуночи я понял, что просто не смогу сомкнуть глаз. Сидел на диване с телефоном, прикидывая, не уехать ли мне куда-нибудь до утра – хоть к приятелю, хоть в круглосуточное кафе. Лишь бы не быть одному в этом странном доме.

Словно в ответ на мою мысль, вдруг что-то тихо скрипнуло за стеной. Я вздрогнул и прислушался. Да – звук шёл из подъезда. Сначала лёгкий скрежет – будто на верхних этажах открылась лифтовая дверь, потом глухой удар, а следом раздался едва слышный голос:

— …помогите…

Я похолодел. Голос еле различимый, искажённый эхо, но мне показалось, что это Павел. Я слышал его хриплый тембр не раз, когда мы курили во дворе.

— …пожалуйста… – донёсся новый стонущий шёпот.

Я судорожно сглотнул. Неужели Павел? Он где-то там, внутри шахты или на том жутком этаже, и зовёт? Разум сопротивлялся: Павла же искали, его нет… Может, это ночной бред? Но отчаяние в том шёпоте было слишком явным.

Собравшись с духом, я прокрался к входной двери и тихонько приоткрыл её. Тьма наполняла подъезд; лампочки экономии ради горели через этаж. Где-то сверху вновь послышалось бормотание: «Помогите…» – и на этот раз я различил плачущую интонацию.

Мне стало не по себе. Я не помнил, как очутился на лестнице – босиком, в одних спортивках. Поднялся на пролёт выше, к восьмому этажу, и замер у закрытой дверцы шахты лифта. Сердце колотилось в ушах. За металлическими створками словно кто-то шаркал и скребёл – там, в кромешной тьме.

— Павел?! – выдохнул я в щель. – Павел, ты там?

В ответ – только шорох. Вдруг надо мной тихо звякнули тросы – кабина пришла в движение. Я отпрянул, наблюдая, как за щелью скользит освещенный интерьер. Лифт спускался сверху и через несколько секунд пронёсся мимо меня дальше вниз – пустой. Я бросился к перилам и посмотрел вниз: кабина остановилась на первом этаже, двери открылись. Я никого не услышал. Затем двери закрылись, мотор загудел вновь – лифт поехал вверх.

С замиранием сердца я следил, как он мчит обратно: миновал мой этаж… шестой… седьмой… и даже не остановился на восьмом, где я стоял. Лифт возвращался туда, наверх. Мотор завыл тяжелее, послышался удар и скрежет. А затем из динамика где-то над головой раздалось искажённое электронное объявление:

– …Десятый этаж… Осторожно, двери закрываются…

Я остолбенел. Лифт действительно остановился _над_о мной, на уровне чердака, и там сейчас открывались двери – на «десятом этаже». Казалось, по потолку надо мной прокатился отзвук открывающихся створок. Кто-то мог выйти… или войти.

Несколько жутких секунд я стоял, вжавшись спиной в стену, глядя в бетонный потолок. Затем наверху лязгнул металл – двери, видимо, закрылись – и мотор вновь заурчал. Кабина поехала вниз, набирая ход. Я рванул вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, точно спасаясь из горящего дома. Внизу грянул удар – лифт достиг первого этажа. Что-то вышло из него или вошло? Меня накрыл ледяной ужас.

Я влетел на свою площадку, заскочил в квартиру и захлопнул дверь. Дрожащими пальцами щёлкнул замками, потом сполз по стене, усаживаясь прямо на пол. Всю оставшуюся ночь я просидел там же, с кухонным ножом в руке, вздрагивая от малейшего шороха. Но больше ничего странного не случилось. Лишь под утро я, обессилев, провалился в тревожную дремоту на час-другой.

Очнулся ближе к полудню – сон не принёс облегчения. В теле ломота, голова тяжёлая, в висках стучит. Мелькали обрывки кошмаров, но реальность оказалась хуже сна. Я поспешил вниз, предчувствуя неладное.

У входа в подъезд снова столпились жильцы. Тот же мужчина с третьего, тётя Зина… В их возбуждённых голосах я уловил имя Анны Петровны. Сердце упало. Протиснувшись ближе, я спросил:

— Что с Анной Петровной?

— Ночью пропала, – испуганно ответила тётя Зина. – Дежурила тут и… нет её! Стол пустой, чай недопит, дверь входная нараспашку. Как сквозь землю.

— Третий человек уже, подумать страшно, – ахнула другая соседка.

Меня пробрал озноб. Значит, ночью исчезла и консьержка… Я вспомнил, как слышал лифт и тот приглушённый голос – неужели она?

Не дослушав, я бросился вверх по лестнице и постучал к Кириллу. Дверь приоткрылась – в глубине квартиры кто-то шагал. На пороге показался сам Кирилл с дорожной сумкой через плечо. Лицо у него было нервным, под глазами тёмные круги.

— Привет… – выдавил он. – Я к тебе хотел зайти.

— Анна Петровна… исчезла? – спросил я, хотя и так всё понял.

Кирилл тяжело вздохнул и кивнул. За спиной у него на полу стояли собранные вещи.

— Ты уезжаешь? – вырвалось у меня.

— На пару дней, к сестре, – буркнул он, отворачивая взгляд. – Переждать… Это всё какая-то жесть.

Помолчали секунду. Наконец я решился:

— Послушай, нам надо поговорить.

Кирилл удивлённо взглянул на меня:

— О чём?

— О лифте, – тихо произнёс я. – И о том, что здесь происходит.

Спустя пять минут мы уже сидели у него на кухне. Я собрался с духом и рассказал всё: про ночной рейс лифта на несуществующий этаж, про странный голос Павла, про то, что лифт ездил сам по себе. Кирилл молча слушал, всё больше хмурясь. Я боялся, что он решит будто я тронулся умом, но в конце концов он выдохнул:

— Чёрт… Значит, оно и правда какое-то… — он замолк, не находя слов.

— Я сам не верю, – пожал я плечами, – но что-то есть на том этаже. И каждый раз, когда лифт туда попадает, кто-то из наших исчезает.

Кирилл провёл ладонью по лицу. Стало видно, как у него по коже пробежала дрожь.

— Выходит, это не маньяк никакой, а… – он покосился на закрытую дверь, будто опасаясь лишних ушей, – какая-то тварь?

— Выходит, так, – горько усмехнулся я.

Кирилл нервно сцепил пальцы. Потом вдруг кивнул себе, посмотрел на меня и тихо, но твёрдо сказал:

— Надо что-то делать. Не могу просто взять и сбежать, понимаешь? Здесь же люди остаются… Может, Павел жив ещё или Анна. Вдруг их спасти можно?

Надежды в его голосе почти не было, но решимость за эти сутки в нём явно окрепла. Я чувствовал тоже самое: страх зашкаливал, но сидеть сложа руки больше невозможно.

Кирилл выдвинул ящик стола, достал оттуда большой кухонный нож и с силой вонзил его обратно в ножны.

— Мы не знаем, что это за тварь, – сказал он, глядя мне прямо в глаза. – Но ясно одно: она не остановится, пока всех нас не перетаскает туда, куда ей надо. Я не дам ей забрать ещё кого-то.

— Ты прав, – глухо ответил я. Во рту пересохло, но я понимал – выбора нет.

Мы наспех договорились: действовать сегодня же, этой ночью. Если монстр прячется где-то за гранью реального, то нужно попасть туда самим – на тот «голодный этаж» – и поставить точку. Вдвоём не так страшно. Да и кого ещё звать – никто не поверит.

У нас оставалось несколько часов на подготовку. Я сбегал к себе и попытался вооружиться хоть чем-то. Нашёл в кладовке ржавый монтировочный ломик – увесистый, чуть погнутый, но сгодится. Натянул куртку потолще, на ноги – тяжёлые ботинки. Фонарик проверил – светит, ладно.

Когда я вернулся вниз к лифту без трёх минут полночь, Кирилл уже ждал. Он тоже подготовился: на плечи надета кожаная куртка, в руке тот самый нож, за спиной – небольший туристический рюкзак.

— На всякий случай, – хмуро пояснил он, кивнув на рюкзак. – Вдруг кто живой найдётся. Тут аптечка, верёвка…

Я едва заметно улыбнулся – мол, умно. Хотя не представлял, как бинты помогут против этого.

Мы переглянулись в полумраке подъезда. Кругом ни души, только старая лампочка под потолком лестничной клетки мигает. Я сглотнул.

— Ну… с Богом, – шепнул Кирилл.

Мы вместе нажали кнопку вызова. Где-то в глубине шахты клацнул механизм, загудел мотор. Через мгновение двери лифта со скрипом распахнулись, приглашая нас внутрь мерцающим оранжевым светом.

Первым шагнул я, сжимающий ломик до побелевших костяшек. Кирилл – следом, настороженно озираясь. Он нажал кнопку девятого – выше на панели просто не было. Двери дрогнули и закрылись.

— Там посмотрим, – прошептал он, вставая спиной к стене напротив меня.

Мы одновременно вздохнули, словно нырнули в глубину. Кабина заскрежетала, трогаясь. Цифры поползли вверх: 2… 3… 4… Сквозь дряхлый динамик тянулась нудная мелодия, кто-то из жильцов поставил её вместо обычного зуммера. На пятом этаже лифт дёрнулся – я перехватил лом поудобнее. 6… 7… Пронеслись мимо наш с Кириллом этажи. 8… Кабина шла без остановки. 9…

Лифт притормозил. Мы с Кириллом затаили дыхание. Двери поехали в стороны, открывая перед нами кромешный мрак.

Мы вышли на чужой лестничной площадке. За спиной негромко чмкнули закрывшиеся двери лифта, и его мотор умолк. Крохотная лампочка под потолком мигала, отбрасывая прыгающие тени. Коридор тянулся в обе стороны. Справа темнел оконный проём – за ним была непроглядная ночь. Слева и справа – по четыре двери квартир. Все закрыты. На стенах облупилась краска, виднелись длинные бурые потёки, словно от ржавой воды. Казалось, здесь годами не ступала нога человека.

Воздух был тяжёлый, затхлый. Где-то вдалеке капала вода – кап… кап… звук гулко отдавался эхом.

Мы пошли вдоль стен, освещая путь двумя фонарями. Лучи выхватывали тревожные детали: на полу – разводы засохшей тёмной жидкости. Я присел, коснулся пальцами – похоже на кровь. Кирилл судорожно втянул воздух сквозь зубы. Под одной из дверей виднелись глубокие царапины, будто кто-то отчаянно скрёб ногтями по полу.

Не сговариваясь, мы решили двигаться осторожно и молча. Вскоре справа оказалась дверь с обвалившейся табличкой. Она была приоткрыта. Мы замерли по обе стороны и переглянулись. Кирилл кивнул – готов.

Разом толкнули дверь. Та со скрипом распахнулась. Внутри, при тусклом свете, мы увидели жуткую картину: на полу среди бурых засохших пятен крови лежало нечто, напоминающее высохшее человеческое тело, оплетённое тонкими слоями слизи. В пустых остекленевших глазах не было жизни, рот разинут в беззвучном крике.

Кирилл выронил фонарь:

— Мама родная… – прошептал он.

Я узнал это обезображенное лицо – тётя Галя со второго этажа. Мёртвая, высушенная до мумии.

Меня затошнило. Я схватил Кирилла за локоть, оттаскивая прочь из жуткой квартиры. Он споткнулся, едва удержав равновесие.

— Уходим… – начал я, но в тот же миг впереди, в глубине коридора, раздалось странное шуршание. Мы замерли.

Послышались тяжёлые шаркающие шаги. Мы вскинули фонари, но прежде чем успели что-либо разглядеть, из темноты на нас метнулось чёрное чудовище. В мгновение ока его длинные лапы сомкнулись на горле Кирилла.

Кирилл захрипел, его фонарь выпал из руки и покатился по полу, бешено вращаясь и метая световые полосы.

— Нет! – закричал я и ринулся вперёд, размахнувшись ломом.

Я опустил лом на чёрную массу, что обвилась вокруг друга. Удар прошёл сквозь неё, будто я рубанул по густому дыму – чудовище как будто не заметило. Оно распрямилось – ростом почти до потолка. В дрожащем свете фонаря я увидел силуэт: худой, скрюченный, с нечеловечески длинными конечностями. Вместо лица – тьма, провал, в котором на миг блеснули два ряда мелких белых зубов.

Существо издало глухой утробный рык, а затем из разверзшейся пасти разнёсся многоголосый вопль – десятки чужих голосов слились в один оглушающий хор. Волна звука ударила меня, и я пошатнулся, зажимая уши.

Кирилл дёрнулся в когтистой хватке, рот его раскрылся от боли – но из горла не вырвалось ни звука. Его голос уже принадлежал ему.

Я, оглушённый, снова бросился на тварь, пытаясь оттащить её от Кирилла. Существо с лёгкостью удерживало свою жертву, приподняв его над полом. Внезапно одним рывком оно швырнуло меня прочь. Я ударился спиной о стену, перед глазами посыпались искры, плечо пронзила резкая боль.

Кирилл бился в воздухе, захлёбываясь беззвучным кашлем. Его глаза встретились с моими – в них застыл животный ужас и мольба. Но я был бессилен.

Чудовище, не выпуская Кирилла, медленно развернулось и двинулось в сторону лестничного окна – туда, где кромешная ночь чернела за выбитыми стёклами. Оно тащило свою жертву с собой, словно собираясь унести обратно в темноту.

Недалеко у стены тускло мигал зелёный огонёк панели лифта. В охваченном паникой сознании вспыхнула надежда. Пока монстр волок Кирилла, я, пригибаясь и сдерживая рвущийся из груди крик, метнулся к лифтовой шахте. Изо всех сил ударил по кнопке вызова.

Щёлкнуло реле, и через пару мучительных секунд двери лифта за моей спиной со скрежетом отворились. Из кабины хлынул яркий свет, разрезав тьму. Я обернулся: чудовище в нескольких шагах, вытягивает ко мне чёрную лапу, не выпуская Кирилла второй. В слепящих лучах ламп его силуэт дёрнулся, точно от неожиданности.

Я не помню, как прыгнул в лифт. Влетел грудью на панель, нажимая кнопку закрытия дверей.

В проёме мелькнуло кошмарное видение: тень ростом до потолка бросилась к нам, вытянув длинные чёрные руки. Створки слишком медленно ползли навстречу друг другу.

Когтистая лапа успела просунуться меж дверей, но я что было сил ударил по ней ломом. Раздался визгливый скрежет – существо дёрнуло конечность назад. Двери сомкнулись, и кабина, вздрогнув, понеслась вниз.

Я рухнул на пол, обессиленно хватая ртом воздух. Левая нога пронзительно ныла – чудовище успело сжать её когтями, и ботинок был разодран. В висках стучало, сердце готово выпрыгнуть. Но я был жив. Один.

Лифт остановился, ударив амортизаторами, и двери распахнулись на первом этаже. За ними виднелся пустой серый подъезд.

Я выбрался наружу, превозмогая боль в ноге, и шатаясь направился к выходу. Дверь подъезда действительно была незаперта – Анна Петровна не успела закрыть её ночью. Я вывалился во двор, холодный рассветный воздух обжёг лёгкие.

Небо на востоке светлело. Я пошёл прочь, подальше от дома, не разбирая дороги. Казалось, стоит оглянуться – и увижу за спиной чёрную тварь, мчащуюся следом. Поэтому я брёл, пока сердце не перестало отбиваться о грудную клетку.

Наконец я остановился между пустых гаражей. Меня всего трясло. Я сжал зубы, но слёзы хлынули сами собой. Кирилл… Он остался там. Я спас свою шкуру, оставив его на растерзание.

Сколько прошло времени – не знаю. Когда я смог снова соображать, было уже утро: неподалёку открывался рынок, проезжали машины. Город просыпался. Я чувствовал себя призраком среди этих людей, спешащих по делам.

Хромая, я вышел на главную улицу и сел в первый попавшийся автобус. Лишь бы ехать – подальше отсюда.

Автобус затормозил на светофоре. Невольным импульсом я всё же обернулся, посмотрев назад – туда, где за крышами торчал серый силуэт моего дома. Девятиэтажка как девятиэтажка. Только вот на самом верху, на крыше, среди антенн и чердачных окон, на одно мгновение мне почудилась человеческая фигура. Высокая, чёрная – стояла, опершись о кирпичный парапет, и, возможно, смотрела прямо на меня.

Слёзы вновь навернулись на глаза. Я моргнул – видение исчезло. Пустая крыша.

Автобус вздрогнул и поехал дальше, увозя меня прочь. А дом остался за спиной – вместе со своими тайнами и чудовищем, которое никогда не насытится.