Голос из прошлого

Ночь для меня — это время встречи со старыми знакомыми, которых я будто вижу во сне. Но это вовсе не сон, а погружение в прошлое, чтобы проснуться и прожить следующий день.

Я знаю каждого из ночных гостей. Называю их братьями; помню имена всех до единого. Братья всегда откровенны со мной. И они знают обо мне всякую мелочь. Среди нас нет тайны; нам нечего скрывать друг от друга, потому что пятьдесят ночных гостей — это и есть Я, только в прошлом.

Погружаясь в сон, я всегда слышу хлопотливые голоса. Все голоса бойкие, заботливые. Иногда они перебивают друг друга, но никогда ссорятся. Старшему голосу — уже тысячу лет. Самому молодому, что напористей прочих даёт указания — нет и сорока. Голоса предупреждают меня, как встретить утро. Они советуют, во сколько проснуться, что съесть на завтрак, как перейти дорогу, кого избегать на работе. Фантомы из прошлого не сплетники и не трусы — они лишь сражаются за моё будущее, будто на кону стоит их собственная жизнь. Братских голосов ровно пятьдесят. И все пятьдесят — это Я.

Солнечные лучи всегда разгоняют наше собрание, оставляя лишь алгоритм моих действий для нового дня. И чтобы выжить, надо следовать ночному плану и никогда не сбиваться с начертанного пути.

Весь день я выполняю задание. А дожив до ночи, снова погружаюсь в сон и вижу себя в прошлом, — и пятьдесят Я заново строят план, чтобы прожить следующий день и не умереть.

***

Моё отношение к смерти…

Кто-то боится умереть. Иные прогоняют страх и живут в зоне риска, как вечные камни. Есть и такие, что сами ищут встречи с неизбежностью. Но за тысячелетний опыт я ни разу не видел, как выглядит сама смерть... На мой взгляд — она безлика. Никто из меня пятидесяти не встречался с ней, чтобы поболтать перед тем, как уйти в пустоту. Смерть накрывала всегда мгновенно, и не было времени, чтобы разглядеть её красоту или уродство. Она точно безлика…

Перед тем как умереть, я всегда боролся…

Бег, тревога, погоня. В меня летели стрелы, топоры, пули, ножи или камни. Меня настигало роковое оружие, и я погружался во мрак.

Кем только я не был, как только не умирал. Я уходил мучительно, храбро, в панике и даже в пьяном танце. Я проваливался под землю, тонул в реке и горел в агонии, будто по венам пускали обжигающую кислоту. На смену свету и боли всегда приходила тьма, чтобы возродиться плачем ребёнка и новым рассветом, прибавляя нового Я.

Самоубийцы…

Чёртовы самоубийцы!

Неразумно торопить время, задирая бравадой вселенских Творцов. Мне не понять прыгающих в пропасть безумцев или парней с цепкими пальцами, штурмующих без страховки небоскрёбы, словно они не люди, а выброшенные ветром из паутины пауки.

Я имею право сказать всем глупцам: остановитесь, ребята. Я говорю смело, оттого что мне открыта часть мира, о которой никто из вас не помнит. Мне не нужно гадать, для чего дана жизнь, поскольку ночью я вспоминаю, как хотел жить и всё-таки умирал. А умирать чаще страшно и очень болезненно.

Потому призываю безрассудных юнцов: не дёргайте смерть за невидимые нити, не играйте с ней в жмурки, не дразните её. Смерть всегда побеждает. Тебе её не перехитрить. И неизвестно, что станет с твоим будущим, если ты убьёшь себя сам, с наивной целью — покорить мифический страх.

Я такой мудрый, что смею давать советы, но я ни разу не дожил до двадцати полных лет. Мне напоминают об этом каждую ночь. Все пятьдесят голосов сожалеют о нашем скором уходе и дружно советуют под луной, как перешагнуть границу и, наконец-то, отпраздновать двадцатилетие.

Я всегда рождаюсь мальчиком. Исключительно мальчиком и в одной и той же державе. Я был сыном кузнеца, скорняка, воина, инженера и пекаря. Рос на Волге, Днепре, Иртыше и Лене. Учился, работал, бездельничал, воровал и бражничал, но всегда меня ждал трагический финал в мои девятнадцать.

Меня сбивала машина, топтала лошадь. Я хлебал солёную воду, жарился факелом в высокой башне и замерзал в ледяном лесу. На меня нападал медведь, стая волков и даже давил лось в период желанной случки. На мою голову падал книжный шкаф, черепичная крыша и, как ни странно — обычный кирпич. Меня угоняли в рабство: однажды в Орду, дважды на полуостров у Чёрного моря. Случалось, что меня казнили по дороге в неволю. Бывало, мне удавалось бежать — вот тогда-то меня и прикончил медведь, откусив руки по плечи перед новым рождением.

Смерть всегда была жуткой. Меня топили в болоте, что под Москвой, а близ старой Рязани крепили верёвками меж берёз и рвали, будто бумажного человечка…

Однажды лет пятьсот назад, из милосердия татарин по имени Ильшат одним махом меча рубил мою голову. Но прошло всего девятнадцать лет и сын Ильшата, Азамат — без жалости посадил моё тело на осиновый кол за убийство своего отца.

Сколько со мной случилось, всего и не перечислить. Но ничего не забылось. Все пятьдесят Я приходят каждую ночь и страстно сражаются за меня.

***

Я чётко выполняю советы ночных гостей. Мне удалось достигнуть многого. Я сделал больше других себя в прошлом и скоро стану отцом. И разве можно такое представить: я живу тысячу лет и ни разу не видел рождения своего дитя?

Нынешний Я в четырнадцать окончил среднюю школу, в восемнадцать получил диплом института. Мы долго советовались, и я женился.

Она оказалась особенной девушкой: красавицей, умницей, рождённой со мной ровно в один год, ровно в один день; но важно совершенно другое. Моя любимая тоже встречает ночью гостей, называя их сёстрами. Она тоже слышит пятьдесят молодых голосов, не доживших до двадцатилетия.

Её зовут Софья...

Теперь перед нами стоит сложная задача, как продолжить наш род, потому что в её прошлой жизни тоже не рождались дети.

Её сёстры и мои братья взволнованны. Завтра наш общий день рождения, и нам может исполниться двадцать лет. Мы никогда не доживали до фатального дня, никогда не переходили грань, которая для многих лишь повод собрать друзей.

***

Поздно вечером её увезла «скорая». Софья настояла, чтобы я остался дома. Так велели голоса сестёр, навестивших в ночь перед родами.

Мои парни той ночью молчали, оттого что я не ложился спать и всё смотрел на звёзды.

Я остался дома один. Снова присел к окну. Возможно, где-то на звёздах живут мои братья…

«Каждая прошлая смерть была особенной, — думал я, блуждая по бездонному небу. — И всё-таки интересно, что случиться со мной утром… или к обеду? Наверное, меня поразит инсульт или ударит молния. Хотя на небе ни облачка. А может быть, я оступлюсь, поскользнусь и ударюсь виском о стол или на мою голову рухнет потолок. Люди, которые делают ремонт наверху, всё же убьют меня своим перфоратором».

Мне было немного страшно. Но вы не представляете, как увлекательно наблюдать за собственным угасанием.

А ещё… я переживаю за Софью и чувствую, как пятьдесят Я закусывают губы, скрещивают невидимые пальцы и ждут, что принесёт утро. Я не слышу голосов, но знаю, что встреча с ними близка.

Странно. Я совсем не переживаю за ребёнка. У меня стойкое чувство, что с ним всё будет хорошо. Смотрю на падающую звезду, загадываю желание и проваливаюсь в сон.

Ночь сильнее меня…

И я уснул…

Вероятно, мой сон, это начало пятьдесят второй истории. А я стану пятьдесят первым советником нового Я.

***

Открываю глаза. Шевелю пальцами ног. Сгибаю колени. Вижу свет.

Свет неяркий — нежный, приветливый. Значит, наступило утро, и я выжил.

Мне повезло.

Смешанное чувство, но триумфа нет. Утро как утро. Слышу лишь чириканье хохлатой птички, ощущаю каждую клетку своего тела. Я превратился в нового человека — свободного от страха перед смертью. Теперь я решаю сам, как прожить наступающий день, потому что голоса смолкли. Пятьдесят Я прячутся и сами не знают, что будет дальше.

Я слышу лишь покой. Но нет!.. громко и радостно звонит телефон, и я точно знаю, что на той стороне счастья находится моя Софья — не потому, что вижу её фотографию на экране, а оттого что не может быть по-другому. Творцы, играющие душами, смилостивились надо мной и не оставили ЕЁ.

Снимаю трубку. Слышу ещё слабый голос.

Это моя жена. У меня родился сын. А Софья справилась. Она не ушла в следующую себя. Она осталась со мной...

***

Прошла неделя.

Софья и малыш уже дома. Они чувствуют себя прекрасно.

А голоса вернулись. Ведут себя скромно; смотрят на нас троих и боятся спугнуть удачу.

Теперь я и она, мы помним всё, что случается по ночам. Мои пятьдесят Я и её пятьдесят сестрёнок провозгласили меня и Софью председателями хора сотен голосов. Теперь я и она докладываем прошлому о ежедневных победах, а под утро слушаем похвалу или критику от самих себя.

Я познакомил своих братьев с сёстрами Софьи. Меня и Её стало так много, что не хватает ночи, чтобы поговорить с каждым из нас. Нам стало так свободно и спокойно, что я не заметил, как один голос из прошлого перестал приходить.

Он был первым в списке. Его звали Александр. Голос Александра исчез, как только появился на свет мой мальчик, — и было бы странно не дать сыну имя первого Я.

Саня, Сашка… жена зовёт его Шурка. Сынок совсем мал, но уже сейчас я узнаю в нём себя, вернее, человека, который жил тысячу лет назад… Александр из прошлого, бывало, рассказывал, как он метко стрелял из лука, лихо управлялся с мечом и твёрдо сидел в седле. Ему не удалось дожить и до семнадцати, но я помню, что прожил он свой срок гордо, не опозорив род.

Я забочусь о сыне, словно о самом себе; оберегаю его, даже когда сплю. Я осознал, что тоже стал голосом поддержки. Теперь я отец, я советник, определяющий завтра своего мальчика. Я голос из прошлого, который можно не только слышать. Ещё при жизни я присоединился к сорока девяти Я, чтобы помогать себе совсем маленькому.

Стоит только окунуться в океан снов, как прошлое напоминает о себе…

В прошлом жили славные ребята. Не всегда им везло, но были они храбры и отчаянно любили мать и родину. Я преклоняюсь перед подвигами и терпением своих предков, а они платят мне верным советом. Я помню их всех поимённо, чтобы не забыть уже никогда. Я верен им, а они хранят мой покой, возможно, советуясь с самим Создателем — иначе, откуда взяться безграничной силе в народе, который не страшится ни войн, ни смертей… и ни за что не хочет потерять своё Я…