Голос из Трясины

Дорога кончилась внезапно – колесо «Нивы» глухо булькнуло в жижу, и мы замерли посреди ничейной земли. За лобовым стеклом расстилалось болото: чахлые сосны, черная вода между кочек, туман, стелющийся над трясиной.

— Вот и деревня, — Артём выключил зажигание. — Красота, Серёг, скажи?

Я посмотрел на покосившиеся избы вдалеке. Деревня казалась вымершей лет сорок назад – крыши провалились, стены почернели от влаги.

— И ради этого мы три часа тряслись по ухабам? — я потянулся за сигаретами. — Местные страшилки про «болотных чертей»?

— Охотник из Песочного говорил – будто человек в ластах прошёл, только... — он развел руки, — вот такой шаг. И вмятина в земле – как будто медведь на задних лапах.

Я недоверчиво фыркнул, но по спине пробежал холодок. Солнце уже клонилось к лесу, и тени между избами становились гуще.

— Ладно, — Артём вываливался из автомобиля. — Раз уж приехали – переночуем. Завтра по следам пройдёмся.

Мы выбрали наименее разваленную избу. Пока ставили палатку прямо на прогнившем полу.

Артём усмехнулся, доставая из рюкзака две новенькие рации в прорезиненных корпусах. — Держи, это не те хлипкие безделушки, что продают в туристических. — Он протянул мне одну из них. — Современные, с защитой от воды, дальностью на пару километров... и главное — функция автозаписи последних минут переговоров. Специально для таких поездок брал.

Я осмотрел тяжеловатый прибор, проводя пальцем по кнопке записи. — Нам такие навороты действительно нужны?

— На всякий случай. Канал третий.

Артём вдруг замер у окна.

— Слышал?

Тишина. Потом – едва уловимый шлёпок, будто кто-то наступил в воду за деревней.

— Выдра, — буркнул я, но сам уставился на темнеющий лес.

Артём ухмыльнулся:

— Ну что, сталкер, испугался баек про болотных чудищ? — Мы рассмеялись.

Мы разожгли примус прямо на скрипучих досках пола. Пламя отбрасывало дрожащие тени на стены, где местами ещё висели обрывки обоев – блёклые цветочки советских времён.

— Вот же люди, — недовольно пробормотал Артём, ковыряя тушёнку. — Теперь даже мясо не кладут.

Я молча кивнул.

В таких местах всегда чувствуешь себя лишним – будто время здесь остановилось, а ты случайно провалился в щель между прошлым и настоящим. Снаружи было тихо – ни ветра, ни привычного лесу шелеста листьев. Только иногда – едва слышный хлюп, будто где-то далеко вода стекала в нору.

— Давай спать, — сказал Артём. — Встанем с рассветом.

Я не стал спорить. Забрался в спальник и, несмотря на скрипучие половицы и запах плесени, неожиданно быстро провалился в сон.

Проснулся от тишины.

Это было страннее любого звука – абсолютная, давящая тишина, будто болото затаило дыхание. Я прислушался. Артёма в избе не было.

И тогда до меня донёсся шёпот из рации, валявшейся рядом:

— ...Серёг... — голос Артёма звучал неестественно высоко. — Ты слышишь меня?

Я схватил рацию:

— Где ты?!

— Я... я их нашёл... — в его голосе была паника. — Они не... они не должны так выглядеть…

На фоне – мокрый чавкающий звук, будто кто-то шагает по трясине.

— Возвращайся! — прошипел я.

Голос Артёма прорвался сквозь хрипы рации:

— Я... я кинул в них фонарик... — его дыхание было прерывистым, паническим. — Ничего не вижу... они везде... в темноте…

Артём уже некоторое время отвечал на мои вызовы, как вдруг рация в моей руке внезапно ожила с хриплым треском.

— Серёг... — голос Артёма звучал прерывисто, сквозь тяжёлое дыхание. — Не выходи... сиди тихо…

На фоне слышалось чавканье — он явно бежал по болоту.

— Где ты?! — прошептал я, прижимая рацию к губам.

— Не знаю... — каждый его вдох давался с трудом. — Они... Боже, Серёг, они толстые... скользкие…

Раздался громкий всплеск. Артём резко задышал — он ускорил шаг.

— Глаза... как у лягушек, только огромные... А рты... — его голос сорвался. — Рты у них... во весь череп…

Я сжал рацию так, что пластик затрещал. Снаружи, где-то вдали, раздался плеск — будто что-то большое вошло в воду.

— Не включай свет... — Артём буквально выдохнул в микрофон. — Они... видят…

Тишина. Потом — резкий вскрик и звук падения. Рация на секунду захлебнулась в хрипе.

—... чёрт... — он поднимался, тяжело дыша. — Серёг... если что... прости, что притащил тебя сюда…

Его голос дрожал. На фоне — несколько отдалённых всплесков, будто что-то приближалось со всех сторон.

Внезапно раздался новый звук — мокрый, склизкий, будто что-то огромное выползало на берег совсем рядом с ним.

Тишина.

Потом — его сдавленный крик.

И хлюпающий звук — будто что-то тяжёлое тащили по воде.

Рация ещё несколько секунд передавала булькающие звуки. Потом…

Новый голос.

Мокрый, булькающий и глухой. Будто говорящий из-под воды.

— "Ггг... де... вто... ой?".

От страха я не мог разжать пальцы, чтобы выпустить рацию из рук.

Снаружи, где-то в темноте, болото зашевелилось.

Я сидел в своём укрытии боясь пошевелиться.

Первые лучи солнца заставили болото выпустить туман – белесый, густой, как молоко. Забрав рюкзак и рацию я бежал к "Ниве", спотыкаясь о кочки, чувствуя, как чей-то взгляд сверлит спину.

Ключ. Где ключ?

Карманы рюкзака, бардачок – руки дрожали так, что дважды уронил связку. Когда двигатель наконец заревел, я рискнул взглянуть в зеркало.

Болото лежало безмолвным. Лишь в ста метрах от машины вода внезапно вздыбилась – одинокий всплеск, будто что-то массивное нырнуло. Круги расходились по чёрной глади, пока я давил на газ.

Дорога назад заняла вечность, время от времени рация ловила какие-то помехи. Только в райцентре, в дешёвом номере гостиницы, я осмелился взять в руки рацию. Батарея почти села, но запись сохранилась.

Несколько секунды тишины. Потом – голос. Не тот булькающий шёпот, что я слышал ночью. Это было что-то другое – низкое, вибрирующее, будто звук шёл через толщу воды и он говорил:

— "……мы……видели……тебя……"