Голубой метеорит

Голубой метеорит

Но где-то

Во Вселенной

Летит, летит,

летит, летит

Твой голубой метеорит –

Подарок драгоценный.

© Роман Сеф

Метеорит был «быстрым» и в его коре преобладали сплавы магния, потому, при движении в атмосфере, он действительно светился голубым. Малые метеориты сыпались из космоса столь часто, что их размеры астрономами не фиксировались, но, именно этот кусок чужой планеты, был массой четыре килограмма восемьсот двадцать шесть граммов и приводнился в центре самого большого океана. Средства наблюдения нескольких государств обнаружили космическое тело, проследили его траекторию, признали безвредным и внесли в ежедневный отчёт. Блогеры не смогли запостить в сеть его маленькое световое шоу – очень уж безлюдным был участок падения.

Никто из аборигенов не предполагал, что жителям планеты не повезло дважды – метеориту хватило массы преодолеть плотные слои атмосферы, не сгорев в ней полностью, и магний, даже в формах оксида и гидроксида, хорошо сохранял энергетические слепки, создавших метеорит, сущностей. Но попасть на подходящую планету всего лишь начало – оставалось ещё разархивировать цисты энеров, найти биологические объекты их для внедрения, вырастить материальные споры, захватить контроль над объектами и начать цикл возрождения памяти – только после этого инфильтрацию можно было считать успешной.

**********

В половине девятого утра я ехал на работу – всё было привычно и обыденно – уже двадцать восемь лет по утрам будних дней я езжу на работу: сначала на дежурном ПАЗике, затем на троллейбусе и трамвае, собственных машинах, но, несмотря на средство передвижения и разное утреннее время, сам процесс оставался неизменным – я ехал на работу.

Очередной ремонт теплотрассы перекрыл главную автомобильную артерию правого берега Ушаковки и разметал могучий железный поток автохлама по ручейкам параллельных проездов, мой путь пролегал вдоль трамвайных рельс улицы Напольной, что в предместье Рабочее. Медленно, часто полностью останавливаясь, тащилась вереница машин к долгожданному повороту на светофоре – «пешком быстрее, но только до него» - подумал я, разглядывая вывеску парикмахерской «Royal», – «Был я там пару-тройку раз – кресла дерматиновые, накидки нейлоновые, тётки замученные. Если это королевское – то, что тогда обычное?».

В этот момент правая передняя дверь открылась и на пассажирское сиденье смачно плюхнулась невысокая рыжеволосая молодая девушка с фигурой «чуть полноватая», одетая в легкое платьишко нежного розового цвета и босоножки «на босу ногу». «А вот нехрен по вывескам пялиться, за дорогой следить надо» – мысль первая. – «Чуть полноватая, но это намного лучше, чем худая» – мысль вторая. – «Босоножки – это и есть на босу ногу, но современная молодёжь играет в идиотов и носит их с носками» – мысль третья. – «Что принесло такую красоту на мою голову?» – мысль, к сожалению, не пришла, хотя «красота» и впрямь была «мечтой всей жизни» здоровых половозрелых мужчин, и не только в расцвете сил: с богатым хвостом натурально-рыжих волос, с конопушками по лицу и открытым плечам и зелеными глазами, в которых не плясали, а прямо-таки прыгали, чёртики. Я оглянулся, насколько позволили, изношенные годами, шейные позвонки и поймал несколько завистливых мужских взглядов.

– Просто для проверки твоей адекватности: ты понимаешь, что в любой момент можешь получить в мозг из травмата и мне за это ничего не будет? – первым задал я вопрос – вообще не тот вопрос, который крутился на уме. Хотя почему не тот? В нашем государстве защита частной собственности возведена в Абсолют: любой, абсолютно любой гражданин, который может доказать право своей собственности на что-либо, имеет полное право защищать это «что-либо» с оружием в руках, причём любым оружием. У меня был травмат – «тройная автономная малогабаритная атрофия» – комплекс, способный сделать нежизнеспособными три выбранных мной органа любого живого организма. Очень мощное оружие, бьющее даже через препятствия и стены, главное условие – я должен видеть человека, хотя бы в камеру или зеркало, и смочь указать оружию, какой орган я хочу вывести из строя.

– Понимаю, – приятным лирическим сопрано ответила девушка, – но у меня есть острая необходимость и оправдание моих действий. Помогите мне, пожалуйста.

– Я по понедельникам красавиц от драконов не спасаю, профессия у меня не та, – с сожалением сказал я, – это тебе к героям надо. А они с утра на работу не ездят, они дома сидят и подвигов жаждут. – Как бы сногсшибательно не выглядела упавшая на меня красотка, но жизненный опыт пятидесяти лет говорил мне о неприятностях, пока ещё не кричал, но говорил настойчиво, хоть и тихо.

– Меня спасать не надо, надо человечество спасать и планету нашу, – заявила красавица бодрым голосом, и, видя мою реакцию на её слова, тут же добавила, – я не сумасшедшая и адекватная, не надо травмату на мой мозг указывать. Довезите меня до дацана на Ольхоне, мне очень надо туда попасть, и попасть очень быстро.

– Ты уверена, что именно это называется «очень быстро»? – спросил я, поднимая правую руку выше руля и указывая на стоящую пробку из машин.

– Быстрее не на чем, – грустно вздохнула девушка.

– Ну, пока мы тут стоим, у тебя есть шанс рассказать мне о своих проблемах и доказать адекватность. Иллюзий не питай, мне так-то на работу надо, да и пилить триста верст за твои, хоть и очень красивые, глаза я не согласен, – не менее грустно сообщил ей я. Эх, скинуть бы лет хотя бы двадцать, но куда там – фарш назад не прокрутить и реки вспять не повернуть... Только прожив половину жизни, начинаешь понимать, что всё это не просто так придумано, есть в необратимом ходе времени некий глубокой смысл. Да и двадцать пять лет женатой жизни просто так на помойку не выкинуть. Вообще зачем мне это делать? У меня замечательная жена, я к ней уже прирос за это время половиной своей души, можно конечно сказать, что астрального тела, но, представленный внешний вид такого кадавра, испугал меня не на шутку.

– Если кратко, то мир, который все мы знаем, обречён. Он уже умер. Коллапс, возможно, наступит сегодня вечером или, уж точно, никак не позднее завтра, – заявила девушка.

– Милая моя…кстати, зовут тебя как? – сбился я с мысли, подумав, что называть «красотой» или «девушкой» собеседницу просто невежливо.

– Милана, – сообщила мне она.

– Дак вот, милая моя Милана, я даже, вот так сразу, и не скажу тебе сколько подобных предсказаний я слышал за свою жизнь, – голосом, уставшего снимать лапшу с ушей, знатока заявил я.

– Это не предсказание – это факт, который уже свершился! Вы просто не видите его из-за своей слепоты и зацикленности на своих мелочных и никому не нужных делах!! – задрав подбородок, сообщала мне «ошеломляющую» новость Милана.

– Ты же помнишь о травмате и адекватности? – вкрадчивым голосом спросил я, а Милана, испугавшись своей спеси, быстро закивала. – Тогда добавь к своему гордому пафосному заявлению, видимых только тебе, подробностей. И поторопись, нам в пробке не так уж много стоять осталось.

Милана последовала моему совету, собралась, кивнула и начала свой рассказ.

**********

Среда оказалась неблагоприятной, давление и темнота не позволяли существовать многообразию форм жизни в месте падения основных фракций метеорита, но для энеров среда была неважна, важным было проделать процедуру в месте, подходящем под определённые критерии, и это место под них подходило. Цисты получили команду на разархивацию энеров и процесс захвата новой планеты был запущен.

На поиск местной жизнеформы и подсадку ей, минимально необходимых, пятидесяти энеров ушло два с половиной оборота прежней планеты вокруг своего светила. Формирование материальных спор и структур захвата управления жизнеформой, не отработанное в местных условиях, заняло одну восьмую цикла. Поиск и захват следующей жизнеформы состоялся значительно быстрее – энергетическая структура местных обитателей более не вызывала сложностей у энеров, и, с появлением подконтрольного биологического объекта, процесс встал на поток – за половину цикла все обитатели в одной стандартной единице объёма перешли под контроль созданных материальных спор. Собравшись в единый конгломерат плоти, жизнеформы позволили энерам объединить информационные процессы и начать цикл возрождения памяти.

Споры были первичным механизмом управления жизнеформами поглощаемой планеты, при угрозе существованию споры превращались в энергетические цисты – хранители энеров, способные внедряться в любые металлы и биологические структуры. На первом этапе возрождённая память позволяла узнать тактику внедрения энеров, создание спор и захвата различных жизнеформ, встреченных на долгом пути цивилизации, и скрытие фактов захвата от других, ещё пока не захваченных жизнеформ. Ценная первичная информация.

Через четыре цикла в самой глубокой впадине Южно-Китайского моря находился полуторакилометровый конгломерат плоти захваченных жизнеформ, а цивилизация запустила свои щупальца во все другие акватории мирового океана и близлежащие островные государства, захватив достаточное количество жизнеформ доминирующего вида планеты – людей. Цивилизация изучила языки общения, их повадки и образ жизни. Оказалось, что люди были единственными жизнеформами на планете, способными помещать цивилизации, даже уничтожить её.

Цивилизация имела память как о множестве пожранных и разрушенных миров, так и о тех немногих, где её постигли неудачи – и причины всех неудач были записаны в возрожденной памяти. Источником возможной опасности на Земле являлась Вера. Как уже было ранее, именно это состояние жизнеформы позволяло объекту захвата сопротивляться энерам, не позволять им создавать материальные споры и даже уничтожать сами энеры. При своём развитии в жизнеформе, Вера способствовала осознанию наличия и возможности управления внутренними энергиями, объект становился способен массово уничтожать энеры и споры у других объектов, обучать этому другие жизнеформы, вплоть до полного уничтожения цивилизации. Но особенностью именно этой планеты являлось разделение понятий Веры и религии. Ценная вторичная информация.

На экваторе и ближе к южному полюсу планеты образовалась и процветала странная религия – люди поклонялись каменному дереву с шестью ветками, думая, что это есть их окаменевший бог и создатель всего сущего. Вокруг него возвели величественный храм, паломников строго контролировали и не пускали более двадцати человек в день, очередь из них вели храмовники – она была едина, общедоступна и расписана на тридцать лет вперед.

Поклонение и обрядовость в этой религии были на высоте: ежедневная трёхразовая молитва, ежегодный отказ от животной пищи на два месяца, затем неделя грандиозных жертвоприношений, служащих для пробуждения бога – на алтари, имеющиеся в доме каждого верующего, возлагались дары и обильно лилась кровь жертвенных животных. Цивилизация захватила несколько высокопоставленных жизнеформ, исповедующих эту религию, разобрала на части её постулаты, символы веры, мотивацию последователей и определила, что ничего общего с Верой эта религия не имеет – всего лишь очередной способ власти над жизнеформами, составляющими почти три восьмых численности этого вида на планете. Ценная нецелевая вторичная информация.

Основной же религией планеты являлось поклонение безымянному творцу и создателю, сотворившему вселенную и человека, по образу и подобию своему.

Поклонение богу здесь тоже было, даже более ярко выраженное: храмы были, держатели посохов были, соблюдение обрядов было. Веры только не было. В истории основной религии несколько раз появлялись труды теологов об эволюции человека в бога, естественно, при соблюдении религиозных постулатов. Но держатели посохов, опасаясь потерять власть, не позволили этим идеям прорасти в народ, укорениться в сознании масс. И, на примере других планет, где у цивилизации не сложилось (их истребили или вышвырнули вон), можно заявить, что не зря опасались – везде, где люди идут по этому пути, рано или поздно появляется Вера, а властная религиозная пена-надстройка отмирает за ненадобностью. За ней и любая религия сползает в небытие. Но власть им была дороже, потому ещё четыре восьмых численности жизнеформ планеты не имели Веры. Ценная нецелевая вторичная информация.

Оставшуюся одну восьмую численности основных жизнеформ составляли секты и мелкие религии, из-за своей малочисленности, не имеющие возможности помешать захвату планеты и полному возрождению памяти цивилизации. На них не стоило тратить ресурсы и обращать внимание. Ценная нецелевая вторичная информация.

Сделав анализ основных жизнеформ, составляющих население планеты, угроз для существования энеров и спор, возрождения памяти цивилизации, конгломерат дал команду на постепенное внедрение спор в жизнеформы планеты, пока без захвата объектов.

**********

– Таким образом, вся флора и фауна нашей планеты, включая людей, заражены инопланетным паразитом, его можно найти специализированными медицинскими сканерами-томографами, можно вырезать или убить физически, но он опять возникает в телах подопытных, изменяя ткани самого организма для своих нужд. Вывод тут очевиден и может быть только один — это энергетический паразит, и он, кроме материальной основы, поражает и энергетическое тело человека! – с горящими глазами и жаром в голосе закончила Милана свой рассказ.

Мы давно проехали пробку и повернули направо, в сторону моей работы, но, на середине рассказа девушки, мне взаправду стало интересно, и я припарковался на маленькой стоянке возле универсального магазинчика. «Огонь ярко горит в его душе» – когда-то говорили и про меня в детстве, «он умеет зажигать пламя в людских сердцах» – слышалось за моей спиной в юности и начале зрелости. Но не сейчас — я сам дал огню в душе погаснуть, нет, он не потух окончательно, горячая искра до сих пор тлеет у меня в груди, и её всегда можно разжечь в неугасимое пламя. Вот только чем ярче ты горишь, тем быстрее сгораешь – понимание этого простого правила тоже приходит с возрастом, и палить себя надо с умом, не растрачивая божий дар на приготовление яичницы.

Сейчас я видел в Милане отражение себя в юности, непоколебимая вера в собственную правоту, желание спасти мир, ну или, совсем на худой конец, сравнять с землей Эверест или сделать всех людей счастливыми, сразу и навсегда. Юношеский максимализм в действии, всё или ничего – «Аut vincere, aut mori», «libertad o muerte» – где эти крикливые лозунгоделы, чтоб им в аду целыми морскими ежами круглосуточно гадить, история не сохранила их имена в памяти жителей нашей планеты, но под их творения шли, и до сих пор идут, на смерть юноши и девушки – цвет человечества.

«А ведь она это сделала – жаром своего сердца смогла воспламенить и мою, почти потухшую, душу, и я ей верю» – подумал я глядя как Милана приводит дыхание в норму после жаркого монолога, – «у меня осталось не так много лет жизни, чтобы растрачивать их попусту, помогу девушке, работа не волк, не собака и даже не суслик, никуда она от меня не упрыгает» – закончил я свою мысль и обратился к Милане: – Давай так, я помогу тебе, но при одном условии — мы сделаем небольшой крюк и возьмём на Ольхон мою жену, которой я сейчас позвоню и попрошу быстро собраться.

– Зачем? – опешила Милана скорее от моего быстрого согласия, чем от решения взять в Тулу свой самовар.

– Ну, если ты так уверена в скором конце света, то её надо обязательно взять с собой — она ни разу не была на Ольхоне. Говорят там очень красиво, и мне бы очень хотелось, чтобы она это увидела.

– Говорят, увидела..., а сам ты тоже там не был? – ещё больше удивилась Милана моим словам и перешла на ты.

– Не был, и это камешек на чашу весов к твоему предложению. Видишь, как ты удачно выбрала машину, – подмигнул я ей и сделал последовательно все запланированные действия — развернулся и поехал в сторону дома, достал телефон и позвонил сначала жене, затем на работу. Врать я никогда не любил, потому жену попросил просто быстро собраться и выйти из дома на стоянку машин, а на работу сообщил, что очень занят личными вопросами, буду только через три дня, тогда и напишу заявление на отпуск, если это ещё будет актуально.

Всегда восхищался понятливостью моей жены, нет, так-то я ей и просто восхищался, особенно по-первости, но вот именно понятливость оказалась сейчас на первом месте. Я попросил Милану пересесть на заднее сидение (жену укачивает в долгой дороге) и рассказать ей свою историю, и молча рулил до её завершения, слушая рассказ по второму разу.

– А ведь я всё это чувствовала, – просто и повседневно сказала жена, – и видела, и ощущала всей душой, но рассказала о своих страхах только подружке, но она, дура, не поняла даже половины моих слов. Вот этому «дереву» даже говорить не пыталась, – она указала на меня левой рукой, – «какие ваши доказательства», – коверкая слова произнесла она известную фразу-мем, – его ответ на всё, во что носом не ткнули.

– Дак тут горы всевозможных доказательств, на любой вкус и цвет, и все они в открытом доступе, но никто их в упор не видит и не замечает – паразит блокирует восприятие вредной для него информации, – поддержала жену Милана.

В придорожном супермаркете на выезде из города я, не жалея денег, закупил много воды и еды, забил непортящимися продуктами весь багажник, сколько там народа соберется никто не знает, а, судя по Милане, мысли о хлебе насущном посещают их братию в последнюю очередь. Мы добрались до парома по почти пустой дороге всего за четыре часа, без остановок и происшествий.

За это время Милана перестала стесняться и окончательно убедила нас в своей правоте, она обладала поистине сильной Верой и огромным желанием спасти человечество от инопланетной заразы, она «зажгла» пожар и в наших душах от настоящего солнца, горящего в её груди. Несмотря на сентябрь, очереди на паром не было, мы спокойно купили билеты и переправились на остров.

– Милана, а если все жители заражены паразитом, а половина вообще находится под полным контролем пришельцев, почему нам никто не помешал прибыть в место силы? – спросила жена.

– Моя энергетика способна влиять на тела и души окружающих – я выжигаю энергетическую и физическую заразу из всех встреченных людей, паразит не способен нам помешать. Я работала в лаборатории, где мы как раз проводили серию опытов на эту тему, когда пришёл зов отправляться на Ольхон, – ответила Милана.

– А от кого пришёл зов, может его паразит послал, чтобы собрать всех людей с сильной энергетикой в одном месте? – с сомнением спросил уже я.

– У паразита нет Веры, он не может послать или услышать зов. Обладающих Верой он ужасно боится и старается изолировать или уничтожить на расстоянии. Вам обоим теперь тоже надо этого опасаться, я чувствую Веру в ваших душах, теперь паразит уже не сможет подселиться к вам, а когда Вера окрепнет, то и вы сможете выжигать заразу в вашем окружении, – ввела Милана новое понятие в наш разговор и добавила с горечью, – Жаль, что мы прозрели так поздно.

Через полчаса мы прибыли в дацан – это действительно оказалось место силы, обладая Верой я чувствовал это в своей душе. На территории дацана собралось тридцать восемь человек и у многих из них душевный огонь горел ярче, чем у Миланы – они буквально освещали округу сиянием своих душ.

– Всё, больше мы ждать не может, или сейчас или уже никогда! – заявил, после нашего присоединения к ним, пожилой служитель, – прошу всех встать вокруг ступы и взяться за руки.

Мы с охотой присоединились к остальным и поучаствовали в ритуале, смысл которого был в изгнании инопланетного паразита из всех жителей нашей страны. Но, как заявил служитель, даже эта задача уже оказалась не по силам обладателям Веры, мы смогли избавить от паразита только жителей пары областей, территорий хоть и больших, но уже ничего не решающих, даже в масштабах нашей страны.

**********

Внедрение спор прошло без осложнений, частичный захват доминирующего вида жизнеформ проходил уже не так гладко, но потери не превысили допустимых значений. Контроль над жизнеформами из правительств, средств информации, медицины и военных был полностью в руках цивилизации, пора было приступать к уничтожению выявленных очагов сопротивления.

Энеры не умели удивляться, но, находясь в телах и энергетике людей, могли понимать это состояние. То, что обладателями Веры на планете оказались единичные сильные жизнеформы или их незначительные объединения, называемые здесь монастырями, было известно заранее, но вот то, что целое государство, расположенное на севере от экватора, причём состоящее из разных народов основной жизнеформы, окажется носителями Веры, вызвало удивление цивилизации.

Их странные фразы «Чё-то грустно, надо выпить и поговорить» и последующие действия убивали споры и замедляли их дальнейшее формирование в телах жизнеформ. А чего стоил прорабский мат и создаваемые им энергетические вибрации? Энеры не могли пережить подобное, а строителей этой страны так и не удалось подчинить полностью. Но понятие жизненных сложностей пришло в возрождённую память цивилизации только на этой планете, и хорошо, что вместе с философским их восприятием. Цивилизация просто продолжала осуществлять свой план по захвату всех жизнеформ планеты и, на определённом этапе, достигла максимального успеха.

Дальнейшие расходы ресурсов и времени были признаны цивилизацией нецелесообразными, и она приступила к уничтожению неподконтрольных жизнеформ.

**********

– Закат солнца осенью на Ольхоне это что-то с чем-то, непередаваемое чувство, хочется стать художником и запечатлеть картину. Но душой понимаю, что это будет уже не то, природу не повторить, – тихим голосом сказал я жене.

– Да, любимый, это поистине прекрасно. Спасибо что привёз меня сюда, – с печалью в голосе ответила мне жена.

Мы сидели на высокой круче над берегом Байкала и любовались закатом. Мне подумалось – несмотря на то что Милана действительно очень красивая, моя жена ничем ей не уступает. Она обладает зрелой, хорошо настоявшееся красотой, я помню её разной – и наивной девчонкой, и девушкой, старающейся быть красивой и мудрой одновременно, и достигшей зрелости и этой самой мудрости женщиной, но оставшейся при этом очень красивой.

Я тихо сидел, любовался дивным закатом и женой, её точёными руками, прекрасной фигурой и четырьмя гладкими ножными щупальцами, замечательным, любимым лицом. В пяти миндалевидных карих глазах любимой я прочёл схожие чувства, мы с нежностью переплели наши ножные щупальца и были полностью готовы встретить волну от ядерного взрыва, расцветающего за нашими спинами.

**********

Зачистка непонятного государства и других единичных очагов Веры прошли, хоть и с осложнениями, но, благодаря хорошей подготовке, без существенных потерь. Полностью подчинив все жизнеформы планеты, цивилизация спокойно завершила возрождение памяти и теперь знала о своей миссии и дальнейших шагах.

Руками подчинённых марионеток (красивое слово, полностью отражающее их суть, надо записать его в возрождённой памяти) и, пользуясь открывшимися знаниями, цивилизация изменила планету: создала и направила на перспективные миры пусковые трубы с миллиардами будущих ковчегов, подготовила планету к взрыву.

Триллионы подчинённых жизнеформ отдали свою энергию для осуществления финальной части плана и перестали существовать, планета взорвалась, отдавая ещё больше энергии, и мириады голубых метеоритов начали свой путь по просторам галактики Единения.

Где-то в космосе

Летит

Голубой метеорит.

Ты идёшь,

А он летит.

Ты лежишь,

А он летит.

Ты заснул,

Но всё летит

В космосе

Метеорит. [1]

[1] – © Голубой метеорит. Роман Сеф