Горбун

Лёша Ладога был мальчиком с круглым розовым лицом, густой чёрной чёлкой и щупленьким тельцем. Глаза у него горели вечным огоньком поиска. Лёша искал приключения – и всегда их находил!

Папа Лёши работал слесарем на заводе. Возвращался домой усталый, пропахший машинным маслом.

Мама водила старый-престарый трамвай. Чтобы заглушить его громкое «дрын-дрын-дзынь!», она громко читала стихи. Пассажиры подхватывали – и вот уже в вагоне шёл целый поэтический конкурс! Начальству трамвайного депо это не нравилось. И Лёше тоже. Он морщился и... сбегал на улицу, в просторный мир асфальта и дворов.

Но вечером, перед сном, Лёша был послушным. Мама садилась рядом с его кроватью и читала. Читала. Читала и дочиталась до того, что Лёша к шести годам знал наизусть «Сказка о царе Салтане» и всего «Онегина». А к восьми – уже сам сочинял такие истории, что новая учительница литературы, молодая практикантка, просто... ушла из школы! Другие учителя взмолились: «Уберите этого всезнайку с уроков!» Так и договорились: Лёша спокойно прогуливал литературу, а учителя не жаловались маме.

И вот однажды папа принёс домой огромную коробку.

– Помню, в детстве мечтал о таком, – загадочно улыбнулся папа, распаковывая её. – У нас денег не было. Мамка дала на бельевую веревку. А я... – папа понизил голос, – ...эту верёвку стащил у соседей!

– Ну, Николай! – всплеснула руками мама. – Вот чему ты сына учишь?

– А чего? Не воруй? Я же не говорю – воруй! Может, я до сих пор жалею…

– Ну, ну, – покачала головой мама.

– Так вот, сынок, – продолжал папа, вытаскивая из коробки что-то блестящее. – Верёвку мамке отдал, а на сэкономленные деньги купил на барахолке подшипники! Круглые железки, помнишь, я показывал? Прибил их гвоздями к дощечке – и готов мой самокат! Трах-тарарах! Грохотал, как трактор! По ровной дороге – ещё ничего, а по кочкам... Ох, кости крепкие были, а то б в фарш превратился!

– Ну, Никола-а-ай! – в голосе мамы снова зазвенела лёгкая досада.

– Ладно, ладно, молчу.

Папа снял последнюю обёртку и протянул её маме:

– На, поплюхайся!

Мама радостно улыбнулась. Лопать пупырки – её любимое занятие. Знатно успокаивало.

Самокат сверкал! Большие колёса, складная рама, удобные ручки. И на одной – кнопка звонка! Дзынь!

Вдруг папа вскочил на самокат! Завертелся посреди комнаты!

– У-у-ух! – засмеялся он так громко, что задребезжали чашки в буфете. Мама, испугавшись, вскочила на диван.

– Николай, с ума сошел?! – кричала она каждый раз, когда папа проносился мимо на самокате.

– Сошел! Давно! От вас двоих! – хохотал папа. – Сын, забирай свой транспорт! А мне надо поговорить с твоей мамой!

Папа пихнул самокат Лёше и кинулся к дивану. Мама весело завизжала, сделала вид, что хочет убежать, спрыгнула с дивана... в кресло... потом на стул! Папа вырос перед ней, как медведь, широко раскинул руки и – хоп! – поймал маму в объятия. Она даже пикнуть не успела, только захихикала.

На следующее утро Лёша проснулся от радостного щебетания в груди. На кухонном столе его ждали теплые сырники и записка от мамы:

– Лёшенька! Мы с папой укатили на дачу. Немножко покатайся на самокате – и за уроки! Целуем!

Обычное утро. Обычная записка. Вот только самокат необычный. С ним день обещал быть необыкновенным!

Семья Ладоги жила в девятиэтажке, на третьем этаже. Из окна Лёшиной комнаты открывался вид на городскую площадь. Справа – огромный торговый центр. Слева – недостроенная круглая гостиница. А посередине – три больших фонтана. В центре каждого фонтана стояли причудливые каменные фигуры, облицованные цветной плиткой. Одна фигура была похожа на гигантское дерево. Другая – на двух каменных лебедей. Третья – на горы.

Площадь жила своей шумной жизнью! По выходным гремел духовой оркестр. Музыканты играли, пели песни. Молодёжь шумела до ночи. Когда гам становился невыносимым, папа ставил на кухне туристическую палатку, зажигал походную горелку и кипятил чай в котелке. И тогда им казалось, что они не в квартире, а на лесной поляне!

Самое волшебное время наступало на рассвете. Когда одна часть города только засыпала, а вторая – уже просыпался, первые лучи солнца зажигали верхушки каменных фигур, как маяки. И только Лёша, видел в этих фигурах чудо. Остальные горожане считали скульптуры странными. Они больше привыкли к стандартным памятникам – дядя на троне, на скамейке или с вытянутой рукой в сторону реки.

Если мама посылала Лёшу за хлебом, он бежал в торговый центр мимо каменного дерева. После обеда от него ложилась длинная-предлинная тень, которая разрезала пополам яркие вывески магазинов.

Зазвонил телефон. Звонок был особенный – пела мамина любимая песня о любви и жарком песке. Чтобы не слушать, Лёша схватил трубку и сразу закричал:

– Мам, я поел! Всё съел!

– Молодец, сыночек!

– Я пошел.

– Только осторожно! Не упади!

– Ма-а-ам!

– Знаю, знаю, ты у меня уже большой. Погода чудесная, ветерок отдыхает. Пока!

Лёша отключил телефон. Его новый самокат сверкал у двери. Он ждал. Большой мир за окном звал. А ветерок... и правда отдыхал. Значит, будет ровная дорога!