Гореть тебе в Аду

Чтобы в вашем сознании как можно раньше и точнее нарисовалась та картина, которую я хочу вам передать — пожалуй, мне стоит для начала немного рассказать о себе. Зовут меня Диана, мне 27 лет. Работаю учителем математики в одной из «школ нового формата»: в моём кабинете нет трёх рядов по пять парт, а моим ученикам не приходится часами напролёт нарешивать абстрактные обезличенные задачи, за которыми не видится никакого практического смысла. Вместо этого на моих занятиях перед учениками ставятся реальные задачи, на которых они сами осознают необходимость пополнять свой математический аппарат — одним словом, дети сами приходят за знаниями ко мне, а не «отсиживают от звонка до звонка».

Знаю, знаю, это всё звучит так, будто я щедро нахваливаю себя любимую. Чтобы развеять это заблуждение, скажу вот что: в школе, где я работаю, схожий подход к детям практикуется всеми учителями. У моих коллег занятия не менее позитивные и увлекательные, чем у меня. Когда в моём рабочем дне появляется внезапный перерыв — я с удовольствием захожу на урок любого другого учителя и участвую в учебном процессе, как ещё одна ученица. Уж слишком большое чувство несправедливости я испытываю, осознавая то, что в мои школьные годы таких хороших школ… То ли не было совсем, то ли они были скрыты от внимания общества. Сама я училась в «типичной школе на окраине города», где уроки вели сварливые пожилые тётки, а большинство школьников примерно с седьмого класса начинали пить, курить и приобщаться к «культуре» гопников. Естественно, в такой обстановке ни о каком развитии познавательного интереса не было и речи, и мои четвёрки по всем предметам ни разу не говорили о наличии у меня каких-либо знаний по предмету. Выучила, сдала, и со спокойной душой забыла. И лишь с точными науками у меня сложились более тёплые отношения. Теперь же, посещая занятия у своих коллег, я как бы пытаюсь «закрыть гештальт» и наладить контакт со всеми остальными областями знания. В свою очередь, это помогает мне на своих занятиях ставить перед учениками задачи, которые связаны с другими предметами, не оторваны от реальности, но в то же время лишены грубых «ляпов» и противоречий.

Неудивительно, что уделяя настолько большое внимание саморазвитию, я совсем забила на личную жизнь. За пределами своей работы я почти ни с кем не общаюсь, да и моё общение с коллегами ограничивается рабочими коммуникациями и обменом знаниями. Когда кто-либо пытается оказывать мне знаки внимания, я обычно делаю вид, что в упор их не замечаю. А когда учитель английского языка, Илья Евгеньевич, вполне открыто попытался сблизиться со мной, я непроизвольно отдалилась от него и перестала появляться на его занятиях. Вопрос семьи и продолжения рода меня абсолютно не интересует: когда мне было 9, мои родители внезапно принялись «штамповать» младших братьев и скидывать на меня хлопоты, связанные с ними. Так, в 18 лет у меня было три младших брата и тотальное нежелание становиться матерью когда-либо в жизни. На этой почве мне случилось разругаться с родителями и съехать от них в другой город, сменить номер телефона и оборвать все связи со знакомыми из родного города.

***

На дворе была середина мая. Я ехала с группой своих старшеклассников в Новосибирск на съезд «Математическое образование России». Помимо мероприятий для учителей там намечалась олимпиада для учеников, в которой мы собирались поучаствовать. Съезд был рассчитан на целых два дня, а всем участникам предоставили номера в отеле неподалёку. Мы заселились в наши номера и сбросили чемоданы, после чего я проводила своих учеников на олимпиаду, а сама отправилась на семинар, посвящённый проблемам в обучении современных школьников. Там как раз выступал один известный математик, который обозначал в качестве основных проблем пресловутую «цифровизацию», безумные попытки заменить учителей экранами, неадекватно широкую зону ответственности учителей при столь же неадекватно низкой зарплате… Я уже давно подписана на Ютуб-канал этого математика и всё это уже десять раз слышала в его видеороликах. Поняв, что ничего принципиально нового я на этом семинаре не узнаю, я отправилась к аудитории, где мои ученики геройствовали на олимпиаде.

Аудитория была ожидаемо закрыта. Значит, у них там политика «никого не впускать и не выпускать». Я посмотрела на часы и поняла, что до конца олимпиады ещё целых два часа. И за неимением других вариантов вернулась на семинар. Тот математик, на которого я подписана, уже ушёл со сцены, а вместо него вышел другой, невнятно заявлявший что-то про клиповое мышление, повальное ухудшение долгосрочной и краткосрочной памяти у детей, утрату способности соотносить теорию с практикой… Словом, его выступление выглядело как попытка сокрушаться на мировые проблемы, против которых невозможно сообразить никакого решения. Признаться, от съезда я ожидала большего. В углу аудитории находился стол с кофемашинкой и большое блюдо с кексиками. Я сочла вкусняшки более интересными, чем «сотрясания воздуха» ведущих семинара, и решила угоститься. И похоже, была в этом не одна: многие слушатели семинара были со стаканчиком кофе в одной руке и обёрткой от кексика в другой.

Идя за угощением, я краем глаза заметила, что взгляд одного из слушателей семинара следовал за мной. Я не стала придавать этому значения — в конце концов, школьные годы с обилием гопников и младших братьев научили меня обращать внимание на любое движение, которое появляется в поле зрения, ибо в любой момент чей-нибудь пенал может полететь в голову, и от него надо успеть увернуться. У слушателя, провожавшего меня взглядом, вполне может быть схожее прошлое и схожая привычка. Я взяла стаканчик кофе и села на один из дальних рядов. Тот слушатель не стал разворачиваться в мою сторону и вернул свой взгляд в сторону лектора.

После семинара я снова подошла к аудитории, где проходила олимпиада, и на этот раз мне не пришлось долго ждать: спустя пять минут дверь аудитории открылась и из неё стал выходить поток школьников. Мои ученики тоже вышли из аудитории и «скучковались» около меня:

— Что скажете? Как прошла олимпиада?

— Диана Николаевна! Задача с логарифмами — жесть! — поделился эмоциями Кирилл, один из моих учеников.

— Объявление результатов и награждение будет через три часа. Пойдёте с нами? — поинтересовался Дима, ещё один из моих старшеклассников.

— Разумеется, пойду! — ответила я, — Давайте пообедаем, найдём свободную аудиторию и вместе разберём задачи. Кто-нибудь записал формулировки задач?

— Я записал, — отозвался Максим, подняв листы с черновиками.

— Вот и отлично. Идём, поищем здесь столовую.

После лёгкого обеда мы выпросили у организаторов съезда ключи от свободной аудитории и пошли разбирать олимпиадные задачи. Должна признать, они действительно оказались сложными. Но меня порадовало, что львиную долю задач мои ученики решили безупречно, а в остальных задачах можно было пронаблюдать верную стратегию решения, но мелкие ошибки в расчётах и соответственно неверный ответ. Зная олимпиады по математике — проверяющие наверняка будут учитывать не только ответ, но и тот путь, который привёл к нему.

Разобрав все задачи олимпиады, мы с учениками отправились в аудиторию, где уже через десять минут планировалось награждение. Там же оказались и другие школьники вместе со своими учителями. Пока подводились итоги, публику заняли мини-лекцией про треугольник Патракеева. Это такой треугольник, который разделён на пять абсолютно равных частей. Долгое время считалось, что это невозможно, но недавно математик Михаил Патракеев нашёл решение, и его демонстрировали на экране.

Наконец, на сцену вышла ведущая:

— В первую очередь хочу выразить искреннюю благодарность каждому из вас. Ваше участие, ваша увлечённость и решимость — вот, что делает это событие по-настоящему особенным! Я хочу, чтобы вы знали: независимо от результатов сегодняшнего дня каждый из вас уже может считать себя молодцом. Ваша страсть к знаниям, ваша готовность учиться и расти — вот что определяет истинного победителя. Вы не просто показали свои умения — вы продемонстрировали характер и преданность делу. А это то, что вынесет вас за рамки этого конкурса и поможет вам в будущем. Так что примите поздравления за вашу работу, ваше стремление и вашу настойчивость. Аплодисменты всем участникам!

После раската хлопков ведущая продолжила:

— А теперь мы переходим к самому волнующему моменту — награждению победителей. Среди нас есть три команды, которые показали исключительные знания, командный дух и настоящее мастерство. Итак, третье место заняла команда №14, город Санкт-Петербург! Преподаватель команды — Котова Людмила Геннадьевна!

Под аплодисменты несколько школьников и женщина лет сорока пяти встали со своих мест и выдвинулись в сторону сцены. На сцене ребятам надели бронзовые медальки, а Людмиле Геннадьевне выдали небольшую статуэтку в виде летящей звезды.

Команда из Санкт-Петербурга уже собиралась возвращаться на места, но ведущая их остановила:

— Останьтесь на сцене, ещё будем фотографироваться. Итак, второе место! Команда №5, город Новосибирск! Их наставник — Арефьев Марк Витальевич!

Ещё одна группка школьников отправилась на сцену. За ними шёл их преподаватель — молодой, симпатичный мужчина. «Ему бы в фильмах сниматься, а не математику преподавать» — промелькнуло у меня в голове, но когда я смогла разглядеть его лицо, то мысль мгновенно сменилась на другую: «Это же тот, который на семинаре пялился!»

На сцене команду наградили, после чего ведущая продолжила:

— И наконец, первое место! Наши самые-самые! Встречайте аплодисментами команду №9, город Иркутск! С ними настоящая гуру педагогики — Фирсова Диана Николаевна!

Услышав своё имя рядом со словами «первое место», я как будто потерялась в пространстве и времени. Было ощущение что всё происходящее — это сон, симуляция, иллюзия — что угодно, но только не правда. В ушах звенело. Картинка перед глазами расплывалась.

— Диана Николаевна! Вы в порядке? — меня трясла за плечо Ксюша, моя ученица.

Восприятие реальности стало чуть более собранным. Я смогла выдавить только:

— Мы что… победили?

— Да! У нас первое место, идём!

Я поднялась со своего места и побрела за учениками в сторону сцены. Ноги было тяжело переставлять, они казались мне ватными. Я старалась держаться более-менее достойно, но понятия не имела, выдаёт ли меня мой потерянный вид, или же этого никто не замечает.

Пока я поднималась на сцену, моих учеников уже «укомплектовали» золотыми медалями, а ведущая взяла большую статуэтку и выдвинулась навстречу мне:

— Поздравим победителей!

Зал разразился аплодисментами. Я добралась до центра сцены и встала за своими учениками.

— Поздравляю вас с победой, — сбоку донёсся негромкий голос Марка Витальевича, преподавателя «серебряной» команды, таким же образом стоявшего за спинами своих учеников.

Я смогла только повернуть голову в его сторону и сдержанно кивнуть.

После награждения и фотографирования я вернулась в свой номер. Поставила статуэтку на тумбочку и задалась вопросом: пойти в душ и спать, или сходить прогуляться? Голова до сих пор не прояснилась, а свежий воздух мог бы мне помочь. Я накинула курточку, поскольку майский вечер не обещал быть тёплым, вышла на улицу и села на ближайшую скамейку. В голове крутились формулы, уравнения, неравенства, множества, графики функций и области их определения… Что угодно, но только не мысль о победе. Не подумайте, я была очень рада за своих учеников. Но ощущать свою причастность к их успеху… Для меня как-то неловко. Странно. Как будто включился «синдром самозванца».

— Диана Николаевна? — раздался голос неподалёку.

Погружённая в свои мысли, я даже не заметила, как ко мне кто-то подошёл. Подняла голову, и увидела уже знакомое лицо того мужчины, Марка Витальевича.

— У вас всё хорошо? — продолжал он.

— Нормально, — кое-как отмахнулась я. — А вы…? Извините, не помню ваше имя-отчество.

Я сделала вид, что он никак не закрепился у меня в памяти, не приобрёл никакого значения. Хотя на самом деле у меня отличная память и на лица, и на имена. И я отлично помню его повышенное внимание ко мне.

— Марк… Марк Витальевич. Могу я задать вам один вопрос?

Будь я в более собранном состоянии, я бы съязвила что-нибудь в духе «один вопрос вы уже задали», но мой разум был не в силах отмачивать такие шуточки.

— Задавайте.

— Могу я угостить вас бокалом вина? Или чаем, если не пьёте спиртное, — в голосе Марка Витальевича присутствовала некая… Скованность, неуверенность, что ли. Как бы то ни было, у меня не было интереса к его предложению.

— Зачем вам угощать меня?

— Эх… — замялся он, — хотел бы я, чтобы это выглядело благородно, как знак уважения к вашим талантам. Но когда я пытаюсь строить из себя джентльмена, получается как-то по-идиотски. Так что скажу как есть: я ищу профессионального развития. Хочу понять премудрости педагогики. И логичнее всего учиться у тех, кто добился высоких результатов.

Я про себя усмехнулась. Этот Марк Витальевич наглядно демонстрирует правило «болтун — находка для шпиона». Если бы он научился поменьше трепаться — мог бы и сойти за более умного. Вернее, более социально приспособленного. А сейчас его слова и его интонации с головой выдают намерения, которые он пытается скрыть.

— По-моему, ваши результаты тоже на высоте. Второе место. Не думаю, что у меня есть какие-то уникальные знания, которых нет у вас.

— Вообще-то… — он виновато почесал затылок, — в этом нет моей заслуги. Школа, в которой я работаю, два месяца назад попрощалась с учителем математики. Сильный учитель был, жаль не довелось пообщаться лично. На его место взяли меня, и я был в полном шоке с того, насколько хорошие ученики мне достались. Никогда бы не подумал, что такие бывают. И я… Я не хочу ронять эту планку. С моими скудными компетенциями дети быстро скатятся до «посредственности», а мне бы этого не хотелось.

«Отличный ход, Марк» — пронеслось в моей голове. Решил не строить из себя «успешного мачо», а поиграть в скромного мальчика. Я почти готова на это купиться. Впрочем — а вдруг он и правда всего лишь хочет развиваться как специалист?

— Хорошо. Только алкоголь не люблю. Если что-то пить — то либо чай, либо кофе.

Марк Витальевич засиял.

— Отлично! Знаю в городе заведение, где большое разнообразие чая! Чёрные, зелёные, травяные, авторские…

— Поняла, поняла. Ведите.

«Точно, ему бы не помешало научиться улавливать, когда самое время заткнуться» — размышляла я, пока он вызывал такси.

Что ж, чая в этом заведении и правда оказалось много. Мой выбор пал на чёрный чай со вкусом барбариса. Марк Витальевич тем временем заказал себе чай с чабрецом. Но заговаривать со мной о педагогике не торопился. Я ещё раз усомнилась в его намерениях.

— Так о чём хотите спросить? — я решила сама начать разговор.

— Ну… — начал Марк Витальевич, — давайте начнём с основ. У вас наверняка есть некие фундаментальные принципы, которые вы не позволяете себе нарушать во время уроков.

— Есть такие. Но если я озвучу эти принципы, не объясняя, откуда они выводятся, то вы не сможете их грамотно применить.

— Это я понимаю. И готов слушать вместе с объяснениями и подробностями, — сказал он, доставая блокнот. Неужели собрался конспектировать?

— Хорошо. Итак, первый принцип — это естественность. Хороший педагог не будет создавать себе имидж «недосягаемого бога мудрости», живущего своим предметом без сна и отдыха. У хорошего педагога должны быть компетенции явно выше тех, которые необходимы на занятиях, но при этом не нужно строить из себя ходячую энциклопедию. Лично я прямо при учениках могу сказать «не знаю». Я не боюсь говорить «не знаю», ибо много чего не знаю. Но если я чего-то в своём предмете не знаю — мне не составит труда это узнать. Ученики ведь часто пользуются Гуглом?

Марк Витальевич кивнул. Я продолжила:

— Но разница между учеником и учителем в том, что у учителя уже есть прочный фундамент знаний, на который накладываются новые знания. И если я что-нибудь гуглю, я могу отличить адекватный источник от неадекватного, могу отфильтровать информацию, могу сообразить, куда воткнуть эту новую «детальку пазла». В общем, естественность предполагает, что учитель — это тоже живой человек, который когда-то не знал свой предмет, но смог его постичь. И ученики тоже смогут, если будут достаточно стараться. Понимаете?

— Это точно нормально? Разве «гугление» это не является признанием своей некомпетентности? Да ещё и прямо при учениках…

— Вот скажите, Марк Витальевич…

— Марк. Можно просто Марк.

— Хорошо, Марк. Как думаете, среди всех педагогов в мире есть хоть один всезнающий всеведущий мудрец, который может ответить на любой вопрос любого человека?

— Нет.

— Вот и я думаю, что нет такого. Так какой смысл выставлять себя всезнающими, если мы такими не являемся? Естественность позволяет одновременно и держать честность в общении с учениками, и давать ученикам понять, что твой уровень знаний вполне достижим и реален.

— Получается, преподавать может вообще кто угодно, даже не зная предмета?

— Прослушали меня, Марк. Я говорила о необходимом фундаменте компетенций. Без него можно гуглить что угодно, но из загугленного будет мало что понятно.

— А, точно.

— Продолжим. Второй принцип — это доброжелательность…

Так мы проболтали ещё пару часов. После принципов пошли уточнения, после уточнений — разбор отдельных случаев, а после них я скинула Марку в телеграме ссылки на достаточно годную литературу по части педагогики и психологии, в которых можно почерпнуть полезную информацию.

Разговор прервал телефонный звонок. Я достала телефон и увидела — мне звонит директор. Я отошла на несколько метров от Марка и приняла вызов:

— Добрый вечер, Дмитрий Петрович.

— Добрый, добрый, Диана Николаевна. Надеюсь, вы ещё не спите?

— Нет-нет, что вы. Что-то срочное?

— Да хотел поинтересоваться, как там наши «орлы», всё ли хорошо у них?

— Всё отлично! На олимпиаде заняли первое место!

— О-хо-хо! Могу поздравить! Отличная работа, Диана Николаевна!

— Спасибо огромное.

— Напомните, вы с учениками возвращаетесь завтра вечером?

— Всё верно, билеты уже куплены.

— Вот и отличненько. Вижу, у меня нет поводов переживать за учеников. Доброй ночи вам.

— Доброй ночи, Дмитрий Петрович.

Я положила трубку и вернулась обратно к Марку.

— Так, на чём мы остановились?

— Вы начали рассказывать про методы мышления, про индукцию и дедукцию.

— Ах да, точно…

Мы продолжили обсуждать педагогику до самого позднего вечера. Под конец мне казалось, что я в один вечер вывалила всё, что знаю, и сформулировать ещё что-нибудь мой мозг уже не может. То ли усталость за день накопилась, то ли чай так расслабляет, то ли все мои знания в области педагогики уже долгое время просились наружу, просились поделиться с кем-либо, и теперь организм был близок к благодатному погружению в сон.

— Вижу, мы с вами засиделись, — взглянув на часы, озвучил Марк. — Позвольте, я отвезу вас обратно в отель.

— Вызовете такси? — поинтересовалась я.

— Конечно.

Пока Марк вызывал такси, дрёма накатывала всё сильнее и сильнее. Я ещё смутно помню, как он открыл для меня дверь машины, как я погрузилась на заднее сиденье, как машина тронулась и поехала, но дальше — тьма.

Утренний свет пробивался сквозь веки. Едва я успела приоткрыть глаза, как на меня нахлынул ужас: я не могу пошевелить ни руками, ни ногами. Я привязана к какому-то креслу с наклонённой спинкой, из-за которой ни сижу, ни лежу, а нахожусь в каком-то промежуточном положении. Руки привязаны к подлокотникам, ноги раздвинуты и привязаны к ножкам внизу кресла. Я огляделась, насколько мне позволяло моё связанное положение. Похоже на какой-то старый, деревенский домик. В углу комнаты на стуле сидел Марк.

— Где я? Зачем ты меня связал? — выкрикнула я.

— Очнулась, наконец.

— Отпусти меня!

— Я в своих мечтал рисовал идеальную девушку: стройную, умную, черноволосую…

— Прекрати! Отпусти меня! — я продолжала извиваться в кресле, надеясь расшатать узлы на руках и ногах. Но тщетно, узлы были довольно крепкими.

— И когда я увидел тебя…

— СПАСИТЕ! НА ПОМОЩЬ! — во всё горло заорала я.

— Бесполезно, в этой деревне только…

— СПАСИТЕ!

— Не кричи, пожалуйста…

— ПОМОГИТЕ!

Марку это надоело и он закрыл мне рот своей ладонью. Затем он склонился к моему уху и начал излагать:

— Это бессмысленно. Деревня почти заброшена. В ней осталась только пара глухих стариков на другом краю деревни. Тебя никто не услышит, можешь не стараться.

— МММ-ММ! ММ-МММ-ММ! — продолжала мычать я.

— Но вот если ты продолжишь кричать и отвлекать меня, я заткну тебя кляпом. С кляпом тебе будет тяжело и неудобно дышать. Хочешь кляп?

Я помотала головой.

— Если я отпущу руку, ты перестанешь кричать? Будешь вести себя спокойно?

Мне пришлось кивнуть. Получить кляп в рот мне всё же не хотелось, а увидев в окне какого-нибудь прохожего, я бы могла внезапно закричать и спасти себя. Такую возможность точно следует приберечь на всякий случай.

Марк убрал ладонь. Я взмолилась, стараясь не повышать громкость и не плакать:

— Пожалуйста, не надо этого делать…

Он ничего не ответил, только провёл тыльной стороной ладони по моей щеке.

— Пожалуйста, Марк, отпусти меня к детям…

— Не переживай за детей. Они у тебя умные, смогут добраться домой.

— Они не уедут без меня! Они забеспокоятся!

— А это уже их проблемы. Будь добра, не отвлекай меня. Иначе — кляп.

Помня про шанс внезапного спасения, я замолчала. Тем временем Марк провёл ладонью по моей груди. Затем обхватил рукой одну из грудей, ощущая всю её мягкость. В его брюках появилась явно торчащая выпуклость.

— Не надо…

— Я хочу тебя, Диана. Слишком хочу, чтобы остановиться.

Марк подошёл к креслу сбоку и просунул руку между спинкой кресла и моей поясницей. Затем его рука пошла вверх, на поиски застёжки лифчика. Но застёжки он там не нашёл. Тогда он подошёл ко мне спереди и задрал мою блузку.

— А, передняя застёжка. Так даже лучше.

Я пожалела, что купила этот чёртов лифчик. Думала, для своего удобства. А повезло в итоге Марку. Один щелчок — и его взору предстали мои небольшие, аккуратные груди.

— Великолепно, — отметил Марк. — именно такие я и видел в своих мечтах.

Он провёл кончиком пальца по моей оголённой груди. Затем, видимо, осмелел и положил руку целиком, на манер чаши. Затем зашёл мне за спину и положил вторую руку на оставшуюся нетронутой грудь.

— Не надо… — только и могла причитать я.

— Прости, Диана. Такой шанс выпадает лишь раз в жизни.

С этими словами он вышел из-за кресла, встал лицом ко мне, после чего расстегнул и сбросил свои брюки вместе с трусами. На меня уставился багровый, жилистый, стоячий член.

— Пожалуйста, только не это… — умоляла я.

Я не была девственницей. В выпускном классе школы я по глупости сблизилась с одним парнем. Влюбилась, доверилась, позволила случиться первому сексу. После чего выяснилось — он всего лишь поспорил со своими дружками, что сможет «чпокнуть Дианку до выпускного». И, получается, выиграл спор. Тогда возможность доверия к парням у меня надолго пропала.

Я не хотела пережить подобный обман снова. И даже не помышляла о том, что ещё хоть раз в жизни увижу чей-то член. Но вот он, прямо передо мной, готовый к вероломному вторжению. От этой мысли на мои глаза навернулись слёзы.

— Прошу, не надо… — сквозь слёзы и всхлипы выдавила я.

Марк, видимо, был готов к такому повороту событий. Он взял с тумбочки кружку с холодной водой и плеснул её мне в лицо. Желание плакать мгновенно пропало, вместо него — дрожь от холода вперемешку с неимоверной злостью.

— Гореть тебе в Аду, сволочь! — кривясь от воды на лице, выкрикнула я.

— Вот это мне больше нравится. Прекрати хныкать.

Вода сползла с моего лица вниз, изрядно намочив задранную блузку. Взгляд Марка переключился на мою юбку. И только сейчас я заметила какое-то необычное ощущение внизу. Напоминающее прохладу. Заранее снял с меня трусы, подлец! И как я до сих пор этого не заметила!

В тот же момент он поднял мою юбку и закинул её мне на талию. Мне было жутко некомфортно оттого, что он всё там видит. Но в моей душе теплилась надежда хотя бы на то, что его отпугнёт и расстроит моя растительность внизу.

Увы, но нет. Когда он приковал свой взгляд к моей промежности, его член стал восторженно подёргиваться, а с головки потянулась вниз капелька смазки.

— Идеально. Аккуратная чёрная изгородь, покрывающая только то, что нужно, и ничего лишнего. Ни единого волоска на бёдрах, всё — здесь, — проворковал он, проводя пальцами по моему «треугольнику» между ног.

Мне было чертовски обидно оттого, что узлы на ногах слишком далеко друг от друга. Я не могла свести их и лишить этого гада столь возбуждающего зрелища.

— Марк, пожалуйста, не делай этого. Давай я сделаю это ртом…

— Нет, дорогуша. Твой рот меня не интересует. А вот я своим ртом… — он не договорил, а вместо этого встал на колени и поцеловал мои половые губы.

Было ли мне неприятно? Возможно. Но пока он не торопился засовывать в меня свой член, мне было как-то слегка спокойнее, что ли. По крайней мере, куннилингусом он мне хуже не сделает, если не решит ничего там кусать. Я как могла, старалась расслабиться и забыться, мысленно унестись куда-нибудь в приятные воспоминания, где не было всего этого насилия… Если я не смогу этого избежать, то следует хотя бы минимизировать свои страдания. В теории звучит хорошо, но на практике — слабо получалось. Я всё равно ощущала прикосновения его губ и языка. Они не были ни приятными, ни отвратительными, но я не могла сделать вид, что их нет совсем. Мне оставалось только дрожать в ожидании того, что будет дальше…

В какой-то момент Марк перестал издеваться надо мной своим ртом и поднялся с колен на ноги. Он подошёл поближе к моим предательски раздвинутым ногам. Мой взгляд был прикован к взбухшему, дёргающемуся члену с фиолетовой головкой. Больше всего на свете я хотела защитить свою «святыню» от этого чудовища, но никакой возможности, похоже, не было.

— Предохранись… пожалуйста…

— Ни в коем случае, солнышко. Я всю жизнь мечтал почувствовать, как это ощущается без презерватива.

С этими словами он приставил головку члена к моей дырочке и принялся проталкивать его в меня…

— Нет! Не надо!…

Я могла лишь дёргаться из стороны в сторону в попытках ему помешать, но узлы на руках и ногах делали амплитуду моих движений слишком незначительной. Он всё равно продвигался внутрь. Я была всецело поглощена стыдом, злостью и горечью. Будь у меня столько же энергии, сколько негативных эмоций в тот момент — я бы взорвалась так, что во всём мире камня на камне не останется!

Но тут случилось неожиданное. Войдя, Марк не стал двигаться туда-сюда. Он просто держал член внутри несколько секунд. При этом я ощущала, как он набухает и пульсирует. Это могло означать лишь одно.

— Нет! Нельзя! Высунь! — кричала я, но было уже слишком поздно.

Мысль «ему хватило лишь этого, чтобы кончить» пронеслась молнией, сменившись на длительный гром мысли «он кончает прямо внутрь меня».

— Нет! Не-е-ет!

Марк извергался так, будто это последний раз в его жизни. От неудержимого блаженства он взвыл, вцепился руками мне в бёдра и потянул на себя, а своим тазом прижался максимально вплотную ко мне, заливая спермой моё нутро. Затем он отодвинулся немного назад, после чего на втором выстреле опять погрузился максимально глубоко. И так несколько раз он со стоном вгонял свой член в меня до предела, как будто пытался протолкнуть своё дьявольское семя как можно ближе к моей матке.

После этой омерзительной «серии залпов» он склонился надо мной и прошептал мне на ухо:

— Это было божественно. Спасибо тебе.

Всё, что я смогла в ответ — боднуть его по виску своей головой.

— Урод! Зачем ты это сделал?

Марк поднялся и медленно вытащил из моего несчастного влагалища свой довольный член. Вот только он не опал, а продолжил стоять.

— Прости за… настолько быстрое… ну это.

— Да пошёл ты!

— Ничего, времени у нас много. О твоём удовольствии я тоже позабочусь.

— Не надо!

Он подошёл к тумбочке и достал оттуда какой-то тюбик. Лубрикант, чтоб его! Подготовился, гад! Обильно смазав своё «орудие преступления», он снова подошёл к моим несводящимся ногам.

— Стой! Нет!

Он выдавил на свои пальцы ещё немного смазки и провёл ими по моим «нижним губам», не забыв залезть ими немного внутрь.

— Прекрати!

— Теперь будет получше, — деловито ответил Марк.

— Отпусти меня!

Но он уже снова вводил в меня член…

На этот раз он всё же принялся «трахать, как полагается». Держа меня за бёдра, он вставлял, отодвигался, вставлял, отодвигался… На его лице читалось неземное удовольствие: закрытые глаза, выступающие морщины на лбу и глухие постанывания, которые он старательно сдерживал, не открывая рта. Что ощущала я… Лучше вам не знать. Меня только что насильно осеменил этот мерзавец, а сейчас трахает второй раз. Я натурально хотела умереть. Уж лучше умереть, чем быть безвольной секс-игрушкой для этого ублюдка.

Я даже плакать не могла, только ком в горле стоял.

Но и второй раз, похоже, был недолгим. В какой-то момент Марк утробно зарычал, вытянулся в струнку и вогнал свой член на всю длину. В мою вагину ворвался поток спермы.

— Вытащи! — крикнула я.

Он немного отпрял и снова вошёл до предела, извергая ещё один залп. Так повторялось, пока он не выдохся. В бессилии он упал на меня и пытался отдышаться.

— Чтоб ты сдох, урод! — это максимум, на что меня хватило.

— После такого и не жалко, — с умиротворённой улыбкой ответил Марк.

Отдышавшись, он поднялся и медленно вытащил. На этот раз его член всё же склонился вниз, словно рыцарь, преклонивший колено перед своим сюзереном.

Меня же тем временем поглотила мысль: «теперь вся моя жизнь испорчена навсегда».

— Слушай, Диана…

Я повернула голову в сторону от него, давая понять, что не собираюсь ни о чём с ним говорить.

— Я же вижу, что тебе не нравится. Мне бы хотелось и тебе доставить удовольствие. Как я могу это сделать?

Меня прорвало:

— Развяжи меня и иди застрелись! Удовольствие он доставить хочет. Тоже мне Дон Жуан нашёлся. Ты хоть понимаешь, что насильно никому приятно не будет?

— Прости. Когда я увидел тебя там, на семинаре, у меня просто крышу снесло. Ты идеальная девушка, точь-в-точь как я представлял себе в мечтах…

— Это даёт тебе право утащить меня в какую-то глушь и трахать как кролик?

Меня захлестнули эмоции. Слёзы наконец покатились из глаз.

— Принести тебе воды? — Марк попытался проявить заботу.

— Иди ты к чёрту… — из-за слёз моё дыхание сбилось, — и развяжи уже наконец.

Марк вышел из комнаты. Я продолжала плакать от осознания всего произошедшего. Слёзы, которые я никак не могла вытереть, медленно сползали с моего лица, проходили по шее, проныривали под задранной блузкой и добирались до груди, оставляя по пути неприятно холодные полосы. Всхлипывая, я посмотрела вниз. Закинутая наверх юбка не мешала мне увидеть чёрный треугольник волос, который ранее был ровным и ухоженным, а теперь выглядел смятым и торчащим в разные стороны.

Услышав шаги, я подняла голову и увидела Марка со стаканом воды в руке. Он поднёс этот стакан к моему лицу, но я тут же отвернула голову в сторону.

— Или пей, или на голову вылью, — спокойно произнёс Марк.

Варианты, скажу я вам, оба не из приятных. Кто там из «Саги о ведьмаке» говорил про меньшее зло? Не важно. Быть облитой водой мне не хотелось, так что я повернула голову обратно и уцепилась губами за стакан. Марк осторожно наклонил стакан, чтобы вода полилась мне в рот. Я изо всех сил надеялась, что он не добавлял в воду никакой «женский возбудитель», реклама которых маячит повсюду на просторах Интернета.

Дав мне выпить половину, Марк поставил стакан на тумбочку и расположился передо мной. Его взгляд падал с моего лица на грудь, а с неё — на истерзанную промежность. Что он собирался делать — я догадалась в ту же секунду, как перевела взгляд на его член. Тот ровно в этот момент завершил свой переход из висячего положения в стоячее и бодро подпрыгнул.

— Нет. Нет, только не снова!

— Я хочу ещё, — ответил Марк и подошёл чуть поближе, чтобы головка коснулась моих половых губ.

— Прекрати! Не надо!

Марк не ответил. Вместо этого он взял свой член в руку и принялся водить им по губам, иногда слегка задевая клитор. Я снова попыталась брыкаться, но получалось только подмахивать бёдрами. Чёрт, это может выглядеть так, будто я тоже захотела! Нельзя, чтобы он так подумал!

— Не надо! Я не хочу!…

Но Марк уже раздвинул мои малые губы и водил своим членом по преддверию влагалища. Только сейчас вспомнив о возможных прохожих и о шансе спасения, я повернула голову в сторону окна. За окном никого. Лишь яркий утренний свет сменился плотными тучами, предвещавшими скорое начало дождя.

Я цеплялась за эту мысль о погоде. Когда она ускользнула — попыталась вспомнить лица учеников, довольных своей победой. Потом звонок от директора, его похвалу в мой адрес и благодарность за хорошую работу. Что угодно, лишь бы не концентрировать внимание на том «поршне», который уже вовсю резвился в моей вагине.

На моё счастье, вскоре я услышала стук капель воды по металлической крыше. Пошёл дождь, который буквально за минуту перерос в сильный ливень. Я смогла хотя бы закрыть глаза и вслушаться в этот хаотичный набор стуков. Ушли на фон и ощущения внизу, и ритмичное пыхтение Марка, и даже то, что он расстегнул мою задранную блузку и принялся мять мои груди, как игрушку-антистресс.

Не знаю, сколько я пробыла в таком состоянии, но из него меня вывела пощёчина:

— Не спать! — рассерженно выдал Марк.

В ответ я состроила не менее рассерженную гримасу и показала ему язык. Сделать что-либо ещё у меня не было никакой возможности.

А Марк тем временем нарастил темп. Похоже, он собирался скоро кончить.

— Опять туда? — недовольно спросила я.

Марк не успел ответить. Лишь снова выгнулся, вцепился в мои бёдра и потянул их на себя.

— Да-а-а, — простонал он, вливая в моё влагалище очередную порцию спермы, — да-а-а, — повторил он, воткнув член на всю глубину и выпустив из него всё то, что там ещё оставалось, — да-а-а…

Немного отдышавшись, он склонился ко мне и сказал:

— Я в жизни ничего подобного не испытывал. Так бы и оставался в тебе.

С этими словами Марк поцеловал меня в щёку. У меня не оставалось ни сил, ни желания на какой-либо ответ.

Третий раз всё же измотал его. Он поднялся, вытащил из меня свой опавший член и подошёл к тумбочке. Взяв стакан, который я наполовину опустошила, он большими и звучными глотками допил оставшуюся воду. Расслабленно выдохнул и вытер свой рот тыльной стороной ладони.

— У тебя, наверное, немного мужчин было, да? — спросил он.

— С чего ты взял?

— Ну-у-у… Ты довольно узкая… там.

— А тебе, значит, есть с кем сравнивать? — съязвила я.

— Не то, чтобы много… — начал он, но продолжать не стал. Возможно, понял, что этот разговор ни к чему не приведёт.

Дождь уже явно заканчивался. Марк подошёл к окну и потянулся, демонстрируя свои причиндалы солнцу, которое прорывалось сквозь постепенно исчезающие облака. Затем он повернулся и подошёл обратно ко мне. Помня прошлые разы, я сразу кинула взгляд на жилистого виновника моих страданий. Слава Богу, он ещё не встал.

— Я пойду, приготовлю салат. Ты будешь? — спросил Марк.

— Иди ты. Ещё не хватало, чтоб ты меня с ложечки кормил.

— А что, было бы забавно, — не дожидаясь моего ответа, он развернулся и ушёл на кухню.

На какое-то время я осталась наедине со своими мыслями. Моему измученному влагалищу дали возможность отдохнуть. Господи, почему я вообще родилась девочкой? За что мне всё это? Мало того, что об меня удовлетворяется этот хмырь. Я ведь ещё и забеременела. Никто этого, конечно, не гарантирует, но разве есть хоть какая-то вероятность не забеременеть от такого дикого объёма спермы внутри? Я попыталась вспомнить, который сейчас день моего «женского цикла», но тут же поняла, что это бессмысленно. Из-за отсутствия постоянного партнёра я никогда не видела необходимости помнить, когда фертильность выше, а когда ниже… Быть мужчиной гораздо проще. Ходишь себе и тыкаешь членом во всех желающих, и никаких последствий. Разве что приходится прятаться от женщин, которые родили и хотят получать алименты. Досадно. Горько и досадно.

Марк вернулся с тарелкой салата, уселся на стул и начал сосредоточенно уплетать. По-прежнему, в чём мать родила. А на кухне поесть нельзя было? Время близилось к полудню, организм уже был неприлично измотан, а я до сих пор не завтракала. Пустой желудок недвусмысленно заурчал.

— Точно не будешь? — Марк протянул тарелку в мою сторону и слегка наклонил, демонстрируя мне её содержимое. Салат с огурцами, помидорами и зелёным луком.

— Не буду, — я отвернулась в сторону. Гордость для меня была важнее сытости.

Следующие минуты прошли в тишине, нарушаемой лишь стуком ложки о тарелку и хрустом огурцов во рту этого мерзавца. За неимением прочего я обратила внимание на ощущение чего-то мокрого и липкого внизу. На кресле, к которому я была привязана, растеклась лужица спермы, которую я не видела, но ощущала своей кожей. Это ощущение было предельно мерзким, но мои попытки приподнять свою промежность были напрасны: мышцы ног не обладали такой выносливостью, чтобы держать меня в этом положении дольше нескольких секунд. Мне оставалось лишь плюхнуться обратно и позволить своим нежным половым губам измазаться в его ублюдском семени.

Надеялась ли я на то, что мои страдания закончились? Мне кажется, что уже нет.

Марк поставил пустую тарелку на тумбочку и подошёл ко мне. Он склонился и положил руки на мои груди, после чего стал неспешно их массировать. К левой он подключился ещё и ртом — целовал то мягкую светлую кожу вдали от соска, то непосредственно сосок. Не знаю, зачем ему это всё. Не оставлял идею «доставить мне удовольствие»? Идиот. Пусть катится к чёрту со своим удовольствием.

— Ты прекрасна… — прошептал он.

Его руки стали перебираться вниз, к моим бёдрам. Немного погладив их внешнюю сторону, он переключился на чёрный треугольник между ног. Несмотря на все истязания, мой лобок до сих пор оставался ничем не заляпан — ну ещё бы, он все три раза спускал мне внутрь до последней капли. В это время Марк перебрался на колени, убрал руки с моего лобка и аккуратно поцеловал его.

— Слушай, до меня только сейчас дошла одна метафора. Мы, люди, все появились отсюда, — в этот момент он положил палец на мою осквернённую «мученицу», — ведь так?

Мне нечего было сказать в ответ. Марк продолжил:

— По сути, до момента рождения человек безгрешен и находится в Раю. А рождаясь, он изгоняется из Рая на грешную землю. Может, поэтому во время секса мужчина испытывает неземное наслаждение, как будто временно возвращается в Рай?

Я в тот момент не знала, что ужаснее: ощущать себя беспомощной игрушкой в его руках или слушать его бредовые размышления насчёт сравнения вагины с Раем. Ответ пришёл в момент, когда он поднялся с колен и продемонстрировал мне свой детородный орган, успевший вновь принять боевую стойку.

— Да сколько можно-то? — заскулила я.

— Извини. На моём месте ты бы тоже не устояла, — ответил он, приставив головку ко входу…

И снова он внутри. И снова он совершает эти дурацкие «возвратно-поступательные движения». Серьёзно, сколько ещё раз ему надо, чтобы больше не хотелось? Или желание трахаться у мужчин неиссякаемое? А если ему в какой-то момент надоест, что дальше он со мной сделает? Оставит ли вообще в живых? Отпустит восвояси или оставит привязанной к креслу, чтобы трахать, когда снова захочется? Ответов в моей голове было явно меньше, чем вопросов. Вернее, их совсем не было. Да и какой от них смысл, если я никак не могла повлиять на всё происходящее? Или всё же могла?…

Марк тем временем мерно пыхтел надо мной. Мне оставалось лишь отбросить последние сомнения и действовать. Идея безумная, но никакой другой у меня не было. Я сделала глубокий вдох, отведя голову вверх и в сторону. Этакая попытка изобразить скуку, а на самом деле я собирала воедино все свои крохи смелости.

— Ты бы хоть старался, что ли… — безучастно произнесла я.

Марк схватил меня за бёдра и нарастил темп. Чёрт, сработало!

— Ты про эрогенные зоны вообще не слышал? Если всё внимание одной пизде уделять, никакого удовольствия не будет.

Вот бы не подумала, что хоть раз в жизни назову эту часть тела «пиздой». Для меня это слово всегда казалось каким-то грубым, пошлым, совершенно неподходящим для того нежного цветка, с которым мне было приятнее проводить параллель. Но чего не сделаешь ради спасения.

И, похоже, у меня получилось. Руки Марка расторопно перемещались то к моим грудям, то к плечам, то к лицу, то к талии… Они явно не находили себе места, прыгали туда-сюда чересчур быстро, не успевая должным образом разогреть что-либо. Марк пытался показать себя чувственным и заботливым любовником, но делал это настолько неумело и нелепо, что мне стало сложно не засмеяться. Я почти победила. Осталось только немного дожать…

Я запрокинула голову и положила её набок, закрыв глаза. Руками с силой вцепилась в подлокотники, к которым они были привязаны. Затем закусила губу и стала постанывать, стараясь максимально правдоподобно изобразить приближение оргазма. От этого Марку снесло крышу: он принялся целовать мою шею, завёл руки мне за спину и обнял меня, а долбил в таком темпе, какого за весь сегодняшний день ещё не было.

— Да, вот так… — простонала я.

Он зафиксировался в этой позе и в этом темпе.

— Ещё чуть-чуть быстрее…

Он послушно ускорился. Отлично, работает. Ну всё, момент истины. Я повернула голову к нему и хищно улыбнулась:

— Ха, попался!

Марк опешил, но уже спустя секунду отвесил мне пощёчину, схватил руками за бёдра и продолжил двигаться. Несколько движений — и он в очередной раз кончил, и в очередной раз — в меня.

— Больше так не делай, — с металлической ноткой в голосе произнёс он.

Вытащив, он подошёл ко мне сбоку и принялся водить своим падающим членом по моей груди.

— Фу-у, убери его! — скривилась я. Мне было жутко неприятно ощущать, как к моей чистой мягкой груди прикасается его склизкий член, весь перемазанный в смеси его же спермы и моих выделений. Мерзко, как будто трогаешь живую улитку.

— А нечего было обманывать меня.

Он взял свой агрегат в руку и принялся теребить им мой сосок. Похоже, этого ему хватило, чтобы снова возбудиться и снова демонстрировать мне свой стояк «во всей красе». Я уже поняла, что сейчас будет — и у меня не было сил ни сопротивляться, ни возмущаться, ни просить остановиться…

Но случилось неожиданное. Марк потянулся к узлу на правом подлокотнике и отвязал мою правую руку. Сама рука всё ещё была в петле, но от подлокотника она была освобождена… Ненадолго. Он тут же привязал её к левому подлокотнику. Теперь мои руки были сведены вместе. Марк опустился на колени и точно так же отвязал мою правую ногу, тут же привязав её рядом с левой. Теперь я лежала не на спине, а на боку. Что он собирается делать?…

Ответ появился в моей голове, когда он отвязал мою левую ногу и привязал туда, где только что была правая. Затем он сделал то же самое и с левой рукой. Мне пришлось перевернуться, чтобы руки и ноги не были в заломанном положении. Я снова лежала на кресле, но теперь в позе «раком».

— Ты что делаешь?

— Хочу разнообразия… — ответил Марк, погладив ладонью мою ягодицу.

— Нет! Не трогай мою попу!

— И не собираюсь. Из всех твоих дырочек мне интересна только одна — исключительно женская. Просто хочу насладиться видом.

С этими словами он перебрался на колени и раздвинул мои ягодицы. Его взору предстали слегка пухлые губы, между которыми уже зияло самое настоящее отверстие, безуспешно пытавшееся сомкнуться и спрятаться подальше за половыми губами. За четыре акта насилия я уже успела забыть о чувстве стыда, но теперь оно нахлынуло на меня с новой силой. И, как назло, мои ноги слишком широко раздвинуты! Ему всё там видно!

— Прелестно, просто прелестно! — восхитился Марк.

— Не смотри туда!

— Будь по-твоему. Я всё равно не смогу туда смотреть, когда буду…

— Нет! Не смей этого делать!

Марк не ответил. Вместо этого он поднялся с колен, прислонился ко мне своим пахом, взял в руку член и направил его в меня.

— Стой!

Но он уже нащупал свою тропу и продвинулся по ней внутрь. Его руки схватили меня за талию, и с силой потянули на себя. Одновременно с этим его пах подался навстречу, попытавшись загнать член максимально глубоко.

— Ай! Больно!

— Хм, — многозначительно выдал Марк, вытаскивая своё орудие.

Похоже, он тоже заметил, что внутри меня всё пересохло, и трение стало неприемлемым. Он снова задействовал лубрикант и молча продолжил засаживать мне…

Ужасно. Меня трахали уже пятый раз подряд. Раньше в моей жизни даже близко такого не было. Даже с тем школьным «ухажёром» было всего два раза, и то не в один день. А тут такое… Единственное, что слегка облегчало — в этой позе я не видела ни его лица, ни его рук, ничего. Может, попробовать абстрагироваться? Забыть вообще о том, кто там находится сзади, и представить себе кого-то другого? Но, чёрт возьми, кого? Знакомых мужского пола, с которыми у меня хорошие отношения, как-то негусто. Знаменитости, актёры кино? Тоже ни о чём — это другие девчонки воздыхали по какому-нибудь Джонни Деппу или Брэду Питту, а я в это время сидела себе в книжках и не общалась с ними. Может, Алан Рикман? Мой разум попытался нарисовать сцену, в которой Лили Эванс оказалась более благосклонна к Северусу Снеггу и удостоила его акта любви… Нет, это отвратительно! Любовь любовью, но такое низменное занятие, как секс — не про этих персонажей.

Точно! Вигго Мортенсен! Арагорн! Вот здесь мне почему-то было проще представить его соитие с Арвен. Да и сама я внешне похожа на её актрису, Лив Тайлер. Мысль о том, что я принцесса Ривенделла и делю ложе с Арагорном, не вызывала особого отвращения. Терять мне было особо нечего, так что я уцепилась за эту мысль…

Я закрыла глаза. Вслушалась в щебетание птиц за окном. Представила, что вокруг меня не «чёрт-знает-как-названная» деревня под Новосибирском, а Средиземье. Ночь. Лес около Ривенделла. Мы с Арагорном забрели подальше, чтоб никакие хоббиты на нас случайно не наткнулись. Наедине с ним мне нет нужды держать всем привычную эльфийскую жеманность, и я кокетливо повернулась к нему полубоком-полузадом, недвусмысленно призывая его к действию. Арагорн решительно повернул меня, задрал моё платье одной рукой и принялся стягивать свои штаны другой. Я упёрлась руками в удачно стоящее дерево, а Арагорн не стал медлить и погрузил свой жаждущий член в моё благородное лоно…

Только в этот момент я заметила, что из меня вырываются стоны удовольствия. Плевать на того хмыря сзади, плевать на постыдную позу, плевать на всё. В тот момент у меня был предельно простой выбор — либо насладиться той иллюзией с Арагорном, либо вернуться в реальность и терпеть насилие от Марка. Я выбрала иллюзию. Возможно, завтра для меня уже не настанет — и пусть хотя бы раз в жизни я испытаю оргазм не от собственной руки.

Движение сзади продолжалось. До меня доносилось тяжёлое дыхание и ритмичные шлепки мужского тела о моё. Чьи-то руки уже вовсю ласкали мою грудь. И уже не столь важно, чьи — главное, что ласкали. Я уже безо всякого стеснения стонала, и на этот раз по-настоящему. «Арагорн» всем телом прижался ко мне и уткнулся лицом в моё плечо, продолжая двигаться одним тазом. Истома была всё ближе. Я с силой согнула пальцы и вцепилась ими в подлокотники, вытянулась и ногами — напряжение в мышцах кратно усиливало ощущения.

Ещё несколько секунд, ещё несколько движений… И вот оно. Невероятное тепло, разлившееся по всему телу. Меня бросило в дрожь. Я сжала до предела все мышцы влагалища, чтобы каждой клеточкой ощутить тот шланг, который находился во мне. Тот явно этого не ожидал. От такого внезапного сдавливания он моментально взорвался потоком спермы, которой было абсолютно некуда идти, кроме как вглубь, к моей матке. Марк тоже не мог сдерживаться и сопровождал громким стоном каждый свой залп. Естественно, на каждом залпе он вгонял свой кончающий член как можно глубже, что усиливало и без того фантастические ощущения. Это всё-таки произошло. Я кончила от члена насильника. В голове было всего две мысли — «поверить в это не могу» и «пофиг, просто пофиг». И ни одна из них не доминировала — обе сменяли друг дружку настолько быстро, что я не успевала зацепиться ни за какую.

— Спасибо тебе, — шепнул Марк и оставил поцелуй где-то под ухом.

У меня не было ни слов, ни эмоций, чтобы как-то реагировать. Я потерялась в пространстве и времени — как тогда, на съезде, когда объявили первое место и назвали меня. Только сумасшедший поток мыслей, которые в самых разных формах говорили одно и то же — «поверить в это не могу» и «пофиг, просто пофиг». Я даже не заметила, как Марк вытащил свой член и сел на стул. Не знаю, сколько прошло времени — но когда я очнулась, он уже успел облокотиться о подоконник, положить голову на руку и проторчать в этом положении без единого движения. Как будто о чём-то задумался.

— Ты там чего замышляешь? — выдавила из себя я.

Он не ответил. Его взгляд был направлен куда-то в пустоту.

«Ну и ладно, — решила я. — Хоть отдохну пока».

Глубоко вздохнув, Марк подошёл ко мне и принялся отвязывать мою правую руку.

— Больше мне нечего желать, — с ноткой грусти произнёс он. — Я сделал всё, что хотел. Пора прощаться с тобой, Диана.

— Ты отпустишь меня?

— Да, отпущу. Последнее, что я попрошу — давай поцелуемся.

Мой разум тут же подсказал: пока он намерен отпустить меня, лучше не раздражать его. Если откажу — может и передумать.

— Ладно.

Он подошёл сбоку и преклонил колено, чтобы оказаться со мной на одной высоте. Затем положил руку мне на шею и легонько прикоснулся своими губами к моим. Помня о перспективе скорого спасения, я не стала отстраняться, а наоборот, подалась навстречу и позволила нашим губам сомкнуться. Всё моё напряжение улетучилось. Оставалось лишь спокойствие и безмятежность. Я не знаю, как вообще могла ощущать подобное после такого безумного насилия. Возможно, от всего этого я уже стала сходить с ума. А возможно, все эти эндорфины, дофамины и прочие малознакомые мне названия сделали своё дело и избавили меня от стресса. Марк, видимо, испытывал примерно то же самое — настолько он был поглощён поцелуем и не торопился его завершать.

Но нехватка кислорода тоже напомнила о себе. Губы разомкнулись, он сделал ещё один глубокий вдох и нежно провёл ладонью по моей щеке.

— Спасибо тебе, — повторил он, — спасибо.

Его ладонь плавно спустилась с моего лица до шеи, затем до плеча, затем вскользь прошлась по груди и остановилась на талии. Марк посмотрел мне прямо в глаза, но вряд ли дольше, чем на секунду. Затем он поднялся и неспешно зашагал на кухню.

— Эй! А развязать? — крикнула я вдогонку.

— Ты справишься, — не оборачиваясь, ответил он.

У меня была свободна только правая рука. Предстояло как-нибудь одной рукой развязать узел на левой руке, а уже потом заняться узлами на ногах…

Мою мысль прервали два щелчка. Один долгий и звонкий, второй — быстрый и чуть более глухой. Я ни с чем не могла спутать этот звук. Я сотни раз слышала его в самых разных фильмах. Меня охватил поистине чудовищный испуг.

Следующее, что я услышала — оглушительный выстрел и собственный перепуганный вскрик.

Сердце колотилось так, что его услышать можно было за километр. Я натурально оцепенела. Голову как будто сдавливал обруч. Он что… застрелился? Или просто проверял пистолет, чтобы выйти ко мне и прикончить меня?

Нет времени гадать. Нет времени давать названия своим ощущениям. Надо выжить. Здесь и сейчас. Мои негнущиеся пальцы потянулись к узлу на левой руке. Тот не хотел поддаваться. Чёрт, чёрт, чёрт! Давай же, развязывайся!

Как только мне удалось чуть-чуть ослабить узел — я тут же с силой выдернула руку из него, даже не пытаясь развязать до конца. Теперь ноги. Чтобы дотянуться до узлов на ногах, мне пришлось сесть на корточки. Но двум рукам узел на правой ноге поддался без долгих мучений. Я быстренько выгнула затёкшую спину и развязала узел на левой ноге. Господи, я наконец-то свободна! Ведь так?

Я тут же развернулась и посмотрела в сторону кухни. Из неё никто не выходил. Ни шагов, ни ещё каких-либо звуков не было. Заглянуть? С одной стороны, жутко — я никогда раньше не видела мёртвых людей своими глазами. С другой стороны — я не могу позволить себе понадеяться на лучшее и расслабиться, а затем получить пулю в затылок. Мне нужна уверенность. Мне нужна гарантия того, что я вернусь домой живая. Я пересилила свою боязливость и сделала шаг в сторону кухни. Затем ещё один, и… И увидела ноги, лежащие на полу без движения.

Нет, увидеть больше мне никакой смелости не хватит. Я мигом вылетела во двор, преодолела путь до калитки, и только на этом моменте поняла, что иду босиком. Где мои туфли? Наверное, в том злополучном доме. Вернуться? Я поняла, что далеко с босыми ногами не уйду, и пересилила себя ещё раз, чтобы обратно переступить порог. Слава Богу, туфли стояли прямо в прихожей, и мне не пришлось снова заходить в ту комнату, где было… Вот это всё.

Я обулась и в три шага оказалась за калиткой. Уже на улице я обратила внимание на свой неприемлемый облик. Застегнула лифчик и блузку, переключилась вниз…

«Чёрт, трусы! На мне нет трусов!» — заметила я в момент, когда поправляла юбку.

За весь день я уже привыкла к их отсутствию. Вернуться туда второй раз и поискать трусы? Нет, это мне уже не по силам. Я торопливо зашагала прочь от этого дома, не разбирая дороги, не имея никакого представления о том, где я нахожусь и как выбраться к цивилизации…