Город-мечта

Город-сказка,

Город-мечта,

Попадая в его сети,

Пропадаешь навсегда…

Вячеслав Петкун.

Не беда постучала, и не рухнула высь,
Но сегодня сначала начинаю я жизнь.
Начинаю, рискую, у судьбы на краю
Неизвестную, злую, но до нитки свою.
В этот вечер негромкий, где закат как экран,
До прокушенной кромки я наполню стакан.
Будто бритвою, водка полоснёт под губой,
Непростая работка — расставанье с собой.
До свиданья, подруги, до свиданья, друзья,
Не вините в испуге, покаяньем грозя.
Если в чём и покаюсь — в том, что хлебом крошил,
В том, что жил, пригибаясь, и что много грешил.
Не ищите улики, ведь не взять под вопрос
Чёрно-белые блики на клавирах берёз.
Все торги и уступки, бабки, тряпки, гульба —
Чем дороже покупки, тем дешевле судьба.
Так и жил, подражая всяким, с кем ни свяжись,
И чужая, чужая ты была, моя жизнь.
Я тобой не торгую, а на самом краю
Начинаю другую, но до нитки свою.

Анатолий Пшеничный.

Пролог.

Чернильное ночное небо набрякло тьмой – наверняка густыми, разжиревшими тучами. Уже привычный дождь завтра зарядит с утра. Опять. Будто на дворе не июль, а октябрь. Как в душе.

Они с небом сегодня на одной волне.

И еще один вечер – впустую. Сашка раздраженно и устало оторвался от монитора старенького ноута. Увы, ничего новее в ближайшие годы не раздобыть. И этот-то приобрел с рук.

И повезло, что в рабочем состоянии. Деловыми качествами кто-кто, а он сам не блистал никогда. Как и вообще - ничем особо выдающимся.

Сосед за тонкой стенкой орет благим матом. Ему на работу не надо. Надо его жене... но больше Сашка за нее не вступается.

Еще не хватало, чтобы та потом, едва замазав свежие синяки, опять твердила ментам, что «этот парень с соседней квартиры сам на Пашу напал. А Паша – тихий, Паша – ничего...»

Плохо, что завтра на работу Сашке – с утра и до утра. Конечно, сам такую выбрал – чтобы приносила необходимые деньги и занимала поменьше времени. Сутки через трое.

Но даже это время дико жаль! Потому что потом еще надо хоть сколько-то отоспаться – хоть часа четыре, не то совсем вымотаешься. Сашка пробовал не спать сутками… больше не пробует. Так можно и почти халявной работы лишиться. Ну, в сравнении с возможными вариантами.

Потому как тогда уже – только пяти-шестидневка. Только ненормированный график с дикими переработками. Всем работодателям известно, что Трудовой Кодекс, конечно, есть, но вот где его соблюдают? Не нравится – увольняйся. Особенно с незаконченным еще универом. Так что – «доказывай», что готов выдержать очень многое. Что у тебя железное здоровье и самая крутая работоспособность из всех возможных кандидатов. Что ты не будешь болеть аж целую неделю в год, и тебе ну совсем не нужно аж два полных выходных в неделю. И с работы ты не уйдешь «уже в восемь», ведь тебе «не борщи наваривать».

И всё — за тот же самый прожиточный минимум.

И – здравствуй, новые изматывающие собеседования, на которых чувствуешь себя ночной бабочкой на панели. «Кем вы видите себя в нашей фирме через пять лет?», «Какие у вас есть достоинства по сравнению с другими кандидатами?»

- Служить бы рад – выслуживаться тошно…

В другой ситуации Сашка бы смирился… но время ему нужно для другого. Необходимо позарез!

Ладно, ничего не поделаешь. При другом раскладе будет только хуже. Щедрых спонсоров нет, а есть что-то надо. Есть, оплачивать квартиру… Даже эту – дешевую полублажку на окраине. Мини-однушку.

Чтобы иметь возможность продолжать искать дальше.

А комнаты снимать Сашка уже пробовал. Ну это удовольствие к чертям собачьим. В общаге будет больше драк и пьяных воплей. А в квартире комнату парню сдаст разве что конченый алконавт.

Это крутой герой лихого боевика всё делает быстро и четко. Раз решил, раз – залез в комп и уже скачал всё, что надо. А тут…

Мобильник радостно выдал негромкую трель и опознавательно-ехидное: «Это тебе твоя мамочка звонит…»

Надо было отключить или «полетать» отправить, но вдруг – с работы?

- Саша, как ты там? – заботливый-заботливый голосок. Приторный-приторный.

- Всё хорошо, - он даже заставил себя не поморщиться.

И даже получилось. Удачнее, чем вчера.

- Ты там тепло одеваешься? – уже совсем сладковато-занудливо.

- Да, - сдержанно выдавил Сашка. Уже начиная закипать.

Потому что финал известен наперед. Такие звонки проходят лишь по одному сценарию.

И тепло одеваться в летнюю жару не нужно никому. Просто мама брякнула первое, что в голову пришло. Вместо вопросов о погоде.

- Не скучаешь? – Это уже начало боевого наступления.

Скучает. Очень. Безумно. Но уж точно не по родителям. Особенно не по матери.

Крутой герой того самого боевика уже сменил бы симку и просто перестал брать трубку. Сашка до сих пор слишком сильно реагирует на «мне плохо, вызовите «скорую»!» Но не настолько, чтобы вернуться домой.

Тем более, сердце у мамы в ее цветущие сорок пять – как у космонавта. А в ее вранье о здоровье отца не верится от слова «совсем». Тому тоже еще пятидесяти нет.

Тем более, сам отец это не подтверждает. Он просто предпочитает уходить от подобных конфликтов. Как всегда.

И побольше времени проводить на работе. Вот он не соблюдает в отношении себя Трудовой Кодекс абсолютно добровольно. Не сотрудник, а ожившая мечта любого жадного работодателя.

Правда, будь он не начальником отдела, ему бы уже намекали, что плоховато осваивает новые технологии.

- Может, все-таки… - Вот теперь наш родной, до боли знакомый тон. Пробивные интонации железной бизнес-вумен. Той, что всё знает лучше других. Особенно своей семьи. Особенно сына.

«Может, все-таки…» Вернешься, выбросишь из вздорной головы все глупости, найдешь нормальную работу… и нормальную девушку. «Статусную». Из «нужной» семьи. Такую, какая устроит заботливую маму. И семья, и девушка. Чтобы все было как у всех. И бедные родители не мотали себе нервы. Ведь они же его вырастили. И имеют право хотя бы…

Сашка ни разу за всё время не отключил звонок. И сейчас - тоже. Просто пропускал всё мимо ушей. Как рекламу во время фильма.

Правда, адрес он матери так и не дал. И даже отцу – хоть тот и обещал, что точно ей не скажет.

Потому что однажды уже сказал. Пришлось менять тогда квартиру очень спешно. Когда хозяйке заботливо сообщили, что ее квартирант вообще-то на учете у психиатра.

Такие вещи никто не проверяет. Предпочитают просто вышвырнуть к чертям собачьим. Сами между собой разбирайтесь.

И потому место Сашкиной работы тоже никому знать не нужно.

Юлька смеялась над его излишней воспитанностью. А он иначе не мог. Особенно еще тогда. И даже сейчас…

И над странной вежливостью – она тоже смеялась. Не как ребята с хулиганского района. Как сильно озлобленная жизнью девчонка из «приличной» семьи.

- А может, за это я тебя и люблю? – раз вдруг задумчиво перебила Юля сама себя.

- За вежливость? – улыбнулся тогда Сашка.

Звезды ослепительно сверкали в августовском небе, складываясь в какой-то абсолютно новый, непривычный узор. Как начало другой, настоящей жизни. Тоже – абсолютно новой.

Да, стояла такая же теплая летняя ночь. Только начало августа, а не конец июня, и дождей в то лето выдалось мало...

- За то, что ты – такой хороший, - непривычно застенчиво произнесла она.

И ему даже стало как-то не по себе. Будто подсмотрел что-то запрещенное.

Но ведь не запрещенное же? Доверенное. Именно ему...

Только ему.

Они как раз сидели на крыше его дачи, любуясь ночными деревенскими окрестностями. А ее младшие мирно спали внизу. Считая, что в полной безопасности…

Был бы Сашка хорошим – не потерял бы Юлю точно! Не оставил бы одну в такой беде. Не отпустил бы во тьму.

А еще хуже – что даже не одну. А она ведь только казалась жесткой, сильной, уверенной. А на самом деле…

- Сашка, ведь уже три года… Пойми, - это опять мама. Нудит и нудит. Как старая рана – на дождливую погоду. Та вчера всю ночь не отпускала. Как и бесконечный ливень за старым, хлипким окном. Это лето вообще выдалось на редкость дождливым. Будто весна сразу перешла в осень... – Юля нашлась бы… если б хотела…

И если была бы еще жива. Фальшивая тактичность (и лицемерие) не позволяет маме озвучить именно это. Как и то, что она сама считает бесконечные дни, недели, месяцы, годы… Вот еще немного, и любимый сын всё забудет. И простит – ведь прощать ему вовсе даже нечего. Вернется домой, найдет нормальную… всё нормальное!

Осталось только чуть-чуть потерпеть. И тогда уже именно непослушный, неблагодарный сын станет просить прощения – всю оставшуюся жизнь, до конца. Отрабатывать эти годы. Оправдываться. За то, что заставил бедных, невезучих родителей столько пережить из-за него! Потратить столько драгоценных, не восстанавливающихся нервов. А они (предки, а не нервы) ведь его вырастили и имеют право хотя на… И еще на… И еще!

Семья – это как контора микрозаймов. Взял раз, сам еще не зная, во что вляпываешься. Не просил даже, но всучили. А должен потом всю жизнь – и с огроменными процентами.