Горячее сердце, и с чем его едят?

Действующие лица

Энтони Смит – глава семьи, писатель.

Маргарет Смит – жена Энтони, домохозяйка.

Билл Кэрфри – друг Энтони, кутила и разгильдяй.

Мадам Де Вилль - соседка.

Действие первое

Пригород Бостона, тихая улочка с частными домами. Гостиная дома четы Смит. Жена сидит на диване и смотрит телевизор. Муж ходит вокруг с пылесосом и убирает дом. За окном дождь.

Маргарет. Тони, не мог бы ты потише? Я смотрю неимоверно увлекательную передачу.

Энтони (на время выключая пылесос). Но, милая, надо же когда-то делать уборку.

Маргарет. Не обязательно делать ее тогда, когда я смотрю телевизор.

Энтони. Ты смотришь его всегда.

Маргарет. Теперь я еще и виновата в том, что пытаюсь себя развлечь в этой вечной скуке?

Энтони. Нет, но...

Маргарет. Ты всегда специально включаешь пылесос, когда я сажусь за мою любимую телепередачу про знаменитостей.

Энтони. Но, клянусь тебе, в этом нет никакого злого умысла с моей стороны! Я просто не могу подобрать момента, когда бы ты не сидела у телевизора. А что там такого любопытного?

Маргарет. Говорят про развод звездной пары Маккинти.

Энтони. Не слышал про таких.

Маргарет. Потому что ты остолоп и вообще ни о чем не слышал! Все сидишь со своими старыми книжонками, а что происходит вокруг тебя не видишь.

Энтони. И что же происходит?

Маргарет. Ну, начнем с того, что мистер и миссис Маккинти – знаменитые актеры.

Энтони. Так-так.

Маргарет. И выясняется, что мистер Маккинти на протяжении двух лет изменял миссис Маккинти со своей ассистенткой!

Энтони (деланно заинтересованно, пытаясь умиротворить жену). И это послужило причиной развода?

Маргарет. Конечно же нет! Причиной развода послужило многомиллионное состояние, которое теперь миссис Маккинти может отсудить, обладая доказательствами измены.

Энтони. Вот уж настоящее предательство.

Маргарет. Измена?

Энтони. Попытка воспользоваться ею в корыстных целях.

Маргарет. Не скажи. Я думаю, что наоборот.

Энтони. То есть не изменять?

Маргарет. Все мы знаем, что женщины выходят не за мужчину, а за его финансовое состояние. Лишить свою жену радости отсудить у тебя все до последнего пенни – мягко говоря, невоспитанно.

Энтони. Странно слышать это от тебя, дорогая. Ведь я совсем не богат.

Маргарет. Тем лучше. В этом тоже есть свои плюсы. Ты хотя бы не ждешь от меня ничего.

Энтони. Но все же я работаю. Было бы любезно с твоей стороны убираться дома хоть иногда...

Маргарет. А с твоей стороны дарить мне бриллианты! Но чего нет – того нет. Да и как ты смеешь упрекать меня в недостаточной хозяйственности? Я делаю уборку тогда, когда сама посчитаю нужным.

Энтони (тихо). К сожалению, убираться приходится тогда, когда становится грязно...

Маргарет. Я не вижу этой грязи, и она мне не мешает.

Энтони. Я все же продолжу убираться. Пол уже совсем замусорен...

Маргарет. Дело твое, я тебя об этом не прошу.

Энтони. А я тебя, напротив, прошу убираться чаще.

Маргарет. Чем больше ты меня просишь – тем меньше мне хочется что-либо делать! Я не переношу принуждение!

Энтони включает пылесос.

Маргарет (удаляясь в спальню). Ну вот, даже передачу посмотреть в этом доме невозможно!

Энтони (убираясь и обращаясь сам к себе). Эх, было время, когда она была милой девочкой. Такой веселой и беззаботной. Что ж. Беззаботность у нее осталась. Знал бы я, что, благодаря этому качеству, все заботы будут на мне...

Звонок в дверь. Энтони бросает пылесос и идет к двери, открывает ее и в комнату влетает его друг – Билл Кэрфри.

Энтони. Привет, Билл.

Билл. Привет, друг. Не представляешь, что со мной произошло!

Энтони (залу). Вполне представляю, что и обычно. (Обращаясь к Биллу). Что же стряслось?

Билл (делано возмущенный). Даже не предложишь другу стакан виски?

Энтони (посмеиваясь, но усталый и не настроенный на прием гостей). Конечно, Билли.

Энтони достает бутылку скотча из барного шкафа, наливает в стакан и подает другу.

Энтони. Держи.

Билл. Благодарю.

Энтони (желая ускорить процесс). Говори же.

Билл (принимая это за неподдельный интерес). Не буду томить. Помнишь жену доктора Ригли?

Энтони. Как не помнить? Очаровательная особа и одна из главных твоих побед.

Билл. Ох уж и долго я ее добивался... Но все же, это того стоило.

Энтони. Бедный мистер Ригли.

Билл. Не стоит жалеть проигравшего. Была бы у него смелость, воля и желание – он бы сам победил во многих других соревнованиях, с чужими женами.

Энтони. Не ставь в вину добродетель.

Билл. Эти семьянины... Тони, не говори как приходской священник, меня это смущает и заставляет сомневаться в твоей дружбе.

Энтони. В самом деле?

Билл (весело). Конечно же, нет! Мы знакомы с колледжа, какие уж тут сомнения?

Энтони (потирая руки). Но все же, я, не вполне одобряя твой образ жизни, заинтересован развитием этой истории.

Билл. Так вот. Мое мнение таково, что каждый сам решает, как ему жить и с кем ему спать. Если кто-то не способен удержать жену или дочь... Если кто-то не желает добиваться чужих жен и дочерей... Что ж, это его право. Значит, он недостаточно усерден в делах сердечных. Тут даже есть некая тавтология.

Энтони. Для тебя всегда было главным – сердце. Но для многих важнее мозги или руки, в зависимости от рода их деятельности.

Билл. Тем хуже для них. Работа – это хорошо, но душа, как было установлено еще древними греками, находится в сердце. А душа важнее тела.

Энтони. Есть версия, что душа находится в мозгах, но это не важно в твоей метафоре.

Билл. Никаких метафор! Я вполне серьезен и прямолинеен. Душа и сердце – вот, что главное в жизни и человеке.

Энтони. С каких пор ты стал серьезен?

Билл. Всегда был, но лишь для друзей. Дамам об этом знать не следует. Серьезность – качество, лучше всего отпугивающее легкомысленных женщин.

Энтони. А что насчет не легкомысленных?

Билл. О, каждая женщина легкомысленна, нужно лишь снять с нее паранджу или фату искусственной серьезности, навешенную на нее родителями, мужем и церковью. Это как почистить рыбу, перед употреблением.

Энтони. Именно так ты и употребляешь этих женщин?

Билл. Именно. Нужно быть искусным рыбочистом, чтобы приступить к самому приятному процессу.

Энтони. Так что же с миссис Ригли?

Билл. Ничего. Она мне уже давно не интересна.

Энтони. Но ты так восторгался ее фигурой и добродетелью!

Билл. Я никогда не восторгаюсь добродетелью, я лишь питаю к ней неподдельный интерес. Чем сложнее случай – тем он интереснее и тем приятнее его завершение.

Энтони. Так ты против добродетели?

Билл. Никто не является таким ярым сторонником добродетели, как я! Ведь без нее мне было бы нечем себя занять. Кто таков священник без еретика, кто бог без дьявола? Мы придумываем черное, чтобы не заскучать в сплошном и простеньком белом цвете.

Энтони. Интересно называть добродетель черной, а разврат белым.

Билл. Интерес – это то, что лишает жизнь толики скуки. Он разит ее, как змея копьем, а значит он и есть то самое белое, в противовес черноте и мрачности скуки.

Энтони. Что же, в конце концов, произошло, что ты ворвался так неожиданно в мой дом?

Билл. Помнишь юную дочь четы Ригли?

Энтони. Как не помнить? Прекрасная юная девушка. Не хочешь ли ты сказать...

Билл. Очень хочу и скажу. После ее матери, дочь была вдвойне прекрасна.

Энтони (улыбаясь). Чудовищно!

Билл. Ничуть! Юные девы так падки на современные развлечения. А ты ведь хорошо знаешь, что я завсегдатай клубов.

Энтони. Знаю.

Билл. Достаточно было сводить ее в пару из них, напоить шампанским, сказать побольше комплиментов и она уже в кармане.

Энтони. Да кто же поверит твоим комплиментам?

Билл. Никто, кроме юных и неопытных. А также зрелых и опытных, кто готов забыть свой опыт ради мнимого ощущения юности и желанности.

Энтони (смеясь). Ты ужасный человек! Неужели недостаточно было бы найти себе хорошую женщину, которая стала бы твоим верным спутником жизни? Ведь ты отнюдь не молод.

Билл. Возраст живет в душе, а душа живет в сердце! Морщины на лице его не отражают.

Энтони. Для кого как. Для тебя может и нет, но для окружающих... Настает момент, когда ты чувствуешь себя юнцом, но окружающие начинают воспринимать тебя человеком в возрасте, глядя на твои морщины и мешки под глазами. Тогда и ты постепенно начинаешь воспринимать себя оным. Именно так и стареют. И душой, и телом. Да, это взаимосвязано. Вначале ты чувствуешь к себе иное отношение, потом ты становишься иным человеком. Бывает и так, что ты начинаешь играть роль взрослого, соотносясь с какими-то своими установками, желая играть ту роль, которую следует тебе играть в твои годы. А после это отражается на твоем лице и другие так же начинают воспринимать тебя взрослым. Но тут уж ты виноват сам. Когда же тебе удалось дожить юнцом до зрелых лет и лишь тогда природа начала брать свое кожей на лице, то тут ты остался невинен и тебе остается либо смириться, либо играть ту роль, для которой ты более уже не годишься. Это смешно. Да, пожалуй, это работает в обе стороны...

Билл. Грустно и смешно. И этот дождь за окном...

Энтони. Трагикомедия – апогей грусти и юмора. Черный юмор – самый комичный из всех.

Билл. Поэтому я люблю общаться с тобой, ты писатель, а я – нет.

Энтони. Скажи это моей жене.

Билл. Она это и так знает, это знают все.

Энтони. Она так не считает.

Билл. Просто ей не хочется это принять. Никому не хочется быть ниже тех, кто рядом. Не дотягивать до их уровня. Вырасти крайне сложно и не всегда возможно. А принизить другого – это проще всего. Так ты сохраняешь иллюзию своей власти над другим, свое право на нахождение вблизи.

Энтони. Откуда такие мысли?

Билл. Я не мыслю, а тем не менее, существую! Тут я готов спорить с Декартом. Что касается этой мысли... просто один человек вселил ее мне…

Энтони. Кто?

Билл. Да ты же это и написал в одном из своих романов!

Энтони. И правда...

Билл. Слушай, друг, я совсем не такой образованный человек, как ты. Я не человек искусства, не богема... Но мне нравится общаться с тобой, так как ты обогащаешь меня мыслями, до которых я сам никогда бы не додумался. Если Маргарет это не ценит – к черту ее!

Энтони (смущенно). Как же «к черту»? Ведь она моя жена.

Билл. Зачем тебе женщина, когда вокруг полно девушек?

Энтони. Мы десять лет вместе...

Билл. Но женщины – испорченный народ! Все милое, невинное и смущенное остается у них лишь в подростковом возрасте. Взрослая женщина уже весьма опытна и не способна на искреннее смущение и смятение чувств, путано подсказывающее ей обязательные запреты и отказы, перемешанные с желанным ею согласием. На такое способна лишь та, которая не вполне осознает на что, собственно, она соглашается. Да, проще быть с женщинами. Они порочны. Но какое счастье быть с девушкой, которая неиспорченна и искренна!

Энтони. Что же мне теперь бросить жену, ради молодой официантки или горничной?

Билл. Я бы сказал тебе: «Ни в коем случае!», если бы имел какое-то отношение к добродетели или консерватизму. Я бы сказал тебе: «Вперед!», если бы имел какое-то отношение к глупости и безрассудству. Тебе же придется выбирать самому, раз твой единственный и лучший друг не имеет отношение буквально ни к чему.

Энтони. Не думаю, что тут обязательно выбирать. Я женат и остаюсь верен своей жене. Как и она верна мне. Проблемы в браке следует решать не разводом или изменами.

Билл. А, тем не менее, следуя моему опыту, именно так они и решаются.

Энтони. Хочешь сказать, что все жены либо изменяют, либо разводятся?

Билл. Отнюдь. Есть и хорошие жены, но я их, к счастью, не встречал! Я говорю лишь, что опытная женщина не питает путанных добродетельных чувств, не питает искренней любви. Их питает лишь неопытная юная дева, что свидетельствует о том, что добродетель, искренность и любовь – порождение недостатка в опыте, которым каждый мужчина мечтал бы воспользоваться, пока может. Я не так образован, как ты, Тони, но женщины – это единственная тема, в которой я правда разбираюсь.

Энтони. Тем хуже для нас, мужчин!

Действие второе

Гостиная. Муж и жена сидят и смотрят телевизор. Жена увлечена шоу, муж глядит на экран скучая. За окном дождь.

Маргарет. Интересно, что еще выкинет этот мистер Маккинти?

Энтони (с сарказмом). Крайне интересно...

Маргарет (не замечая сарказма). Здорово, когда ты сидишь здесь со мной. Если бы не этот дождь...

Энтони. Со временем наскучивает. Пожалуй, пойду в кабинет.

Маргарет (насторожившись). Снова писать?

Энтони (виновато). Я же писатель.

Маргарет (злобно). Опять...

Энтони (виновато). Милая... Мы же уже про это говорили... Это моя работа, я не могу без писательства...

Маргарет. Работа? Скорее хобби.

Энтони. Это больше, чем хобби. Меня публикуют, и я получаю гонорар...

Маргарет. Не назвала бы это работой. У работы есть график, начальник и на работе не принято пить виски!

Энтони. На многих работах с графиком и начальником рабочие втихаря пьют виски и портвейн...

Маргарет (раздраженно). Втихаря... Иди пиши! Все как обычно.

Энтони. Почему ты всегда так реагируешь на то, что я пишу?

Маргарет. Вместо того, чтобы уделить внимание жене, он идет опять в свой кабинет...

Энтони. Но мне же надо писать! Я не могу весь день сидеть с тобой у телевизора!

Маргарет (с прищуром). И, конечно же, снова пить!

Энтони. Ты прекрасно знаешь, что, когда я пишу, мне нужно выпить бутылку вина или пару стаканов виски.

Маргарет (пассивно-агрессивно). Конечно, знаю. Опять пошел пить. И вернешься пьяный.

Энтони. Я не буду пьяный от бутылки хорошего вина, лишь чуть подвыпивший. В этом нет ничего дурного. Тем более, мне это надо для работы.

Маргарет (со злой улыбкой). Так ты называешь свое пьянство?

Энтони. Ты называешь пьянством мое творчество? Прочитала бы хоть одну книгу, которую я написал!

Маргарет (ехидно). Мне незачем читать этот пьяный бред. Я знаю, как ты их пишешь. Со стаканом в руке.

Энтони. Да что ты знаешь? Ты видела отзывы о моих произведениях?

Маргарет. Мне плевать на отзывы. Ты просто пьянь.

Энтони. Выпить бутылку вина – это не пьянство. Как ты можешь судить, когда не читала ни одной моей книги, как и никакой иной книги в своей жизни вообще?

Маргарет (раздраженно). Книги – это скука. Зачем мне их читать? Все они – скучная чушь.

Энтони. То ли дело твои телепередачи...

Маргарет. Я не заставляю тебя их смотреть... Если ты не хочешь провести время со мной...

Энтони. А ты хочешь провести со мной время? Тогда пойдем в мой кабинет. Почитаем вместе и обсудим книги, которые прочли. Или ты поможешь мне писать...

Маргарет. Вот еще... Мне это не надо. Зачем мне это делать, если мне это неинтересно?

Энтони. Я тебя звал...

Маргарет. Ищи себе другую жену... Которая будет любить всю эту чепуху, которую любишь ты...

Энтони. Ты так часто это говоришь. А что, если, в один момент, я именно так и сделаю?

Маргарет. Ну и вперед, удачи!

Энтони уходит в свой кабинет, наливает бокал вина и приступает к рукописи.

Энтони (сам себе). Нет, ну что за женщина? Она не читала ни одной книги и не хочет начинать. Она даже не прочла ни одной книги своего мужа... Что меня держит подле нее, если она прямо говорит: «Ищи другую»? Любовь к ней? Любовь была давно... Скорее ностальгия... по тем давним временам, когда любовь была жива? Или страх... Страх остаться одному? Хотя я знаю, что один я не останусь, есть множество женщин, готовых занять ее место. Тогда что? Лень и нежелание что-то менять? Бич немолодых мужчин. А ведь она бывает мила. Иногда. Иногда она добра и мила, тогда я думаю, что зря я планирую свой побег от нее. Да и как бежать? Она разнесет дом в припадке истерии. Мои любимые вещи... И куда мне идти? Дом общий. Этот длительный развод... Ох, как все сложно... И еще этот дождь...

Энтони заканчивает писать и осушает бутылку красного вина. Возвращается в гостиную, где Маргарет все так же смотрит телевизор.

Энтони. На сегодня я закончил.

Маргарет (безучастно). Мне все равно.

Энтони. Не интересно про что я писал?

Маргарет (не отрываясь от экрана). Про что?

Энтони. Про нашу семью, живущую в параллельной реальности, в Бостоне будущего, где у всех людей микросхемы в голове и все играют в одну игру, а еще все управляются вирусами. Там я поэт, а не писатель.

Маргарет (с иронией в голосе). Еще хуже.

Энтони. Чем же?

Маргарет. Если писателей читают зануды, то поэтов полные болваны.

Энтони. Не скажи... Мне нравится Сильвия Плат и лорд Байрон...

Маргарет. Тебе еще и опера нравится... Как там называлась эта... которую ты недавно слушал с восторгом, опять напившись твоего вина, ты ведь не можешь развлекаться без спиртного...

Энтони. Паяцы... я лишь показал тебе главную арию, где Канио обязан выйти на сцену, убиваясь от грусти и ревности к своей жене, порочащей себя и его связью с Сильвио... Но Канио красится, ведь он клоун, паяц, и обязан играть комическую роль, тогда как в его душе пылает трагедия...

Маргарет (жестко его прерывая). Да-да. Именно эта дребедень. Если тебе нравится эта чушь, то и остальная по вкусу. Конечно, пока ты пьян.

Энтони. Разве я сейчас пьян?

Маргарет. Еще как!

Энтони (с чуть-чуть заплетающимся языком). По-моему, ты путаешь пьянство с легкой расслабленностью от выпитого.

Маргарет. От тебя воняет и ты говоришь не так, как трезвый.

Энтони. Пьяница не стоит на ногах и бьет жену.

Маргарет. Этого еще не хватало! Мне достаточно твоего запаха.

Энтони. Так выпей тоже чуть вина. Когда ешь лук или чеснок, то неприятно пахнешь, но надо лишь разделить это вкусное блюдо с твоим ближним, чтобы он не чувствовал аромата пищевого наслаждения.

Маргарет. Я не пью, и ты хорошо это знаешь!

Энтони. Потому что ты алкоголик.

Маргарет. Что еще за абсурд? Я не пью и никогда не пила!

Энтони. А твои отчимы?

Маргарет. Причем тут они?

Энтони. Они пили безбожно и били тебя и твою мать.

Маргарет. И что с того?

Энтони. Поэтому ты алкоголик.

Маргарет. Никогда не пьющий алкоголь?

Энтони. Именно. Алкоголик не обязан пить алкоголь, чтобы быть алкоголиком. Он может не пить ни капли, но он пил много в прошлом и все равно остается алкоголиком. Ведь он не может выпить чуть-чуть, чтобы не спиться заново. Это завязавший алкоголик. Став алкоголиком раз, ты останешься им на всю жизнь.

Маргарет. Но я не пила никогда, пьяный ты дебил!

Энтони (немного шатаясь). Верно. Не то, что дебил, и не то, что пьяный. А что никогда не пила.

Маргарет. Тогда какой я алкоголик?

Энтони. Никогда не пьющий.

Маргарет. Что же это за алкоголик такой?

Энтони. Созависимый. Есть люди, созависимые от алкоголизма. Жены, дети и матери пьющих алкоголиков. Они могут никогда не пить, но они все равно созависимые алкоголики. Пьющие алкоголики так на них в свое время повлияли, что они более уже никогда не смогут реагировать на употребление алкоголя адекватно. Нормальные люди пьют умеренно и регулярно, и это не вызывает никаких опасений, а тем более, агрессии со стороны окружающих. Но созависимые алкоголики реагируют сугубо негативно на любые социально приемлимые и нормальные случаи регулярного употребления алкоголя посторонними, а тем более, их близкими. Перед их взором рождаются картины из прошлого, навевающие им страшные образы и не менее страшные их последствия.

Маргарет. Ты безумен, если считаешь алкоголиком меня, а не себя.

Энтони. Но ведь именно ты избегаешь алкоголя, а, если и выпьешь, то так много, чтобы валяться на нашем грязном паркете, который ты не убираешь. Я пью регулярно и почти никогда не перехожу черту...

Маргарет. Именно, что регулярно. Раз в несколько дней... Это, дорогой, уже зависимость...

Энтони. Я пью раз в несколько дней ради тебя. Иначе, я бы пил каждый день. Как и остальные американцы и европейцы. Каждый день, но по чуть-чуть. Если это зависимость, то не более, чем от кофе. Я не напиваюсь. Алкоголь – продукт питания. Жидкий виноград или жидкий хлеб. Все наши предки его пили на протяжении всей истории.

Маргарет. Говори как хочешь, но это не по мне. Я никогда не смогу переубедить тебя в твоей философии и истории, ты слишком умеешь заговаривать зубы. Если тебе нужен алкоголь, и он важнее меня, то ты алкоголик.

Энтони. Если тебе нужен кофе, то ты кофеман, в чем отличие? Если тебе телевизор важнее меня, то ты телеман? Ты же не хочешь читать то, что важно мне?

Маргарет. А ты не хочешь смотреть то, что важно мне. Какая разница?

Энтони. Сравнивать телепередачу про звезд с Байроном, Уайльдом и Стендалем?

Маргарет. Без понятия кто эти люди, но они явно скучнее, чем мои передачи.

Энтони (в зал). Ну, это уже ни в какие ворота!

Маргарет. Ты не переубедишь меня своей изворотливой бессмысленной философией... Я не такая простушка!

Энтони. Ты хотела сказать демагогией...

Маргарет. Без понятия что это.

Энтони. Еще бы...

Маргарет. Конечно, ты считаешь меня дурой.

Энтони. Дура и необразованная – разные вещи.

Маргарет (в зал). Вот какие комплименты мне отвешивает мой муж! Настоящий самородок! Кому нужно? Продам со скидкой!

Действие третье

Спальня четы Смит. Энтони нет дома. В спальне Маргарет и Билл.

Билл. Любимая!

Маргарет (вздыхая). Ох, мистер Кэрфри...

Билл (хватая ее за руку). Позволь мне целовать твои запястья!

Маргарет (делано возмущенно). О, нет! Ведь я замужня!

Билл. Гостеприимно было бы делиться с другом...

Маргарет. Вы бредите, отстаньте...

Билл. Желали бы вы это, вы б подняли крик.

Маргарет. Какой тут крик? Прислуги в доме нету. А муж ушел, удобно так для вас...

Билл. Удобно нам...

Маргарет (настойчиво и твердо). И нет прислуги... Мы одни!

Билл. А почему?

Маргарет (в зал). Какое ему дело? Неужто непонятен мой намек? (Биллу). Ведь муж мой не богат и их не нанял...

Билл. А я богат, могу нанять для вас хоть сотню и будете лежать вы в пеньюаре и ждать меня лишь одного.

Маргарет (мечтательно). Лежать лишь... ах... то было бы прекрасно... (Сурово и громко). Но слуг сейчас тут нет!

Билл. Тем лучше же для нас!

Маргарет (облегченно). Ну, наконец! Он понял, что одни мы!

Билл. Позвольте вас пленить.

Маргарет. Ну что вы, сударь? Не позволяю, ведь замужняя я дама. Но и противиться насилию не в силах...

Билл. Вас понял я, хватаю крепко.

Маргарет (довольно). Ах, нахал. Ну тут уж я не властна. Вины моей тут нет.

Билл. А я вины не чую и в оную не верю. Кто слаб – тот проиграл, кто силен был – тот прав.

Маргарет. Слагаю я свой нрав, и кто мне мужем был не важно, раз враг меня сразил стремглав.

Вдруг звук хлопанья двери. В гостиную входит муж. Билл и Маргарет быстро одеваются и выходят к нему в гостиную.

Энтони. Опять этот дождь. Когда уже он закончится?

Маргарет. Никогда, мне кажется, что с некоторых пор, он вечен.

Билл (многозначительно смотря в глаза Маргарет). Не вечен.

Энтони. Не бывает вечного дождя. Всегда приходит радуга и солнце.

Билл. И я о том же!

Маргарет. Для всех ли?

Билл. Когда-то для всех. Для всех в разное время. В одно и то же время в одном месте идет дождь, а в другом месте радуга и солнце. Потом они непременно поменяются местами.

Маргарет. Значит, на смену дождю всегда придет радуга, но и на смену радуги когда-то придет дождь?

Энтони. Милая, это неизбежно. Круговорот воды в природе.

Маргарет (сердито). Каково непостоянство! А впрочем, я говорила не с тобой! Вечно ты занудный ботаник!

Билл. Но я согласен с Тони.

Маргарет. Не этого я от вас ждала... Хотя, раз сама природа такова...

Билл. Простите миссис Смит...

Энтони. Не важно. Как свеж воздух во время дождя!

Билл. И в правду, дождь навевает тоску, но каков воздух!

Энтони. Совсем не такой душный, как в солнечную погоду.

Билл. Чистый и легкий...

Энтони. Как свобода.

Маргарет. Вам мужчинам, только свободу и подавай. А мы, женщины, любим жаркую солнечную духоту. Пусть нам и душно, но мы довольны тем, что солнце радостно озаряет нас своими постоянными лучами.

Билл. Не льстите женскому роду! Вы боготворите постоянство, но лишь как черту, которой сами достигнуть не способны!

Маргарет. Но именно женщины и любят море, солнце, загар, мускулистых молодых мужчин, натирающих нам спины кремом на пляже... А что любите вы? Облака, дождь, лес, река, горы, рыбалка, вонючая сырая рыба, комары, сырость... Фу!

Энтони. Милая, но именно женщины любят рыбу, мужчины предпочитают мясо.

Маргарет. Мы любим жареную рыбу, уже приготовленную. А не вонь сырой рыбы, комаров и озеро с палаткой...

Энтони. Но эту рыбу добываем вам мы, мужчины. Вы любите филе, не думая о том, как мы его добыли. Вы любите деньги, не думая, как мы их заработали. Вы любите пляжи, не думая о том, что это мы, мужчины, для вас их расчистили. Вы также любите постоянство, к которому мы вас принудили, усердно создавая религии и мораль, чтобы удержать вас подле нас. Мы со́здали вначале духоту, чтобы держать вас рядом силой, а потом и свежесть, чтобы владеть вами всюду. Но вам все мало. Вам скучна духота, хоть вы и любите пляжи, на которых снимаете свои одеяния, чтобы всем показать свою фигуру, ради которой и едите рыбное филе вместо свиных ребер. Вам претит свежесть, от которой вы продрогли и накидываете на себя все больше шалей и прочей одежды, а вслед за ней рождаемое ею целомудрие, которое в душе презираете, как раб свои оковы. Вам все не так. Что же вам надо?

Маргарет. То же, что и вам! Любовь!

Энтони. Но она непостоянна!

Маргарет. В том и ее прелесть!

Энтони. В чем?

Маргарет. В том, чтобы любить! И не важно кого! Вначале одного, потом другого!

Билл. В этом и мужская любовь.

Энтони. Тогда любовь несовместима с семьей.

Билл. Так и есть.

Маргарет. Что же важнее?

Билл. Зависит от легкомыслия.

Маргарет. Или тяжеломыслия.

Билл. Такого слова нет. А почему?

Маргарет. Потому что есть лишь слова осуждения. Тяжеломыслие – новое слово, придуманное нами. Не надо мыслить тяжело. Тяжелое всегда тяготит.

Энтони (про себя). Кажется, я уже не понимаю, что здесь происходит. Или понимаю слишком много. (Маргарет). Скажи, дорогая, что тяготит тебя?

Маргарет. Книги, стихи, все это ваше заумное, «интеллектуальное». Пусть это останется снобам, видишь, какие я слова от тебя подцепила? А еще алкоголь.

Билл. Я совсем не пью.

Энтони. А как же виски, пиво и вино?

Билл. То не в счет.

Маргарет. Мистер Кэрфри, пообещайте, что не притронетесь ни к чему спиртному.

Билл (глупо улыбаясь). Обещаю!

Энтони (зная своего друга). Это уже фарс!

Маргарет. А я верю!

Билл (в зал). Они всегда верят не своим мужьям.

Энтони. Что-то тут не чисто.

Маргарет. Тони, я столько раз просила тебя не писать...

Энтони. Что тебе не нравится в том, что я пишу?

Маргарет. Ничего, пиши свою ерунду себе на здоровье. Я лишь прошу не пить!

Энтони. Но все люди пьют немного алкоголя. Тем более, если это нужно для творчества.

Маргарет (глубоко вздыхая). Я уже поняла, что ты неисправим.

Энтони. Милая! Я взываю к твоему благоразумию!

Маргарет (твердо). Либо я, либо твоя писанина.

Энтони. Но ты требуешь от меня невозможного. Чтобы я перестал писать...

Маргарет. Пиши, сколько влезет... Но без алкоголя...

Энтони. Это невозможно. Даже без творчества будет немыслимо никогда не пить ни капли вина или пива. Это абсурд!

Маргарет. Тогда ищи другую жену...

Энтони. Милая... Ну прочти хоть одну мою книгу, прежде чем...

Маргарет. Мне не надо их читать. Ты уже рассказывал мне сюжеты, да хотя бы своих пьес... Сплошная болтовня...

Энтони. Но ты же не читала никаких пьес вообще. Пьесы и есть сплошные диалоги...

Маргарет. Тогда все они полная чушь.

Билл. Должен вмешаться, все же книги Тони исключительно...

Маргарет (злобно). Молчи! Ты то, что встреваешь?

Билл (покорно). Молчу.

Энтони (подозревая). И эта женщина тебе приглянулась?

Билл. Ты что? Причем здесь я?

Энтони. Надеюсь, не при чем. (К Маргарет). Ты любишь фильмы, но даже те из них, что являются предметом восхищения ценителей, что говорят про жизнь, что «сплошная болтовня», тебе скучны!

Маргарет. Естественно! Чтобы снять фильм, надо иметь представление о сюжете, о начале и развязке, добавить экшена, чтобы сердце зрителя трепетало!

Энтони. Сердце настоящего зрителя трепещет от чувств, которые изъявляют актеры, от драмы, о которой повествует сюжет. А не от экшена со спецэффектами...

Маргарет. У всех разные сердца...

Энтони. О, как ты права сейчас!

Билли (радостно). Ну вот и славно, что супружеская пара нашла согласие!

Энтони (раздраженно). Ты глуп!

Маргарет (мужу). Нет, ты!

Энтони. Ах вот как мы защищаем...

Билл. Ну, хватит на этом, мне говорили, что в холодильнике есть еще вино, мясо и закуски!

Маргарет. Я не пью алкоголь!

Энтони. Как мы принципиальны! А ради друга семьи?

Билл. Прошу, давайте выпьем все!

Маргарет (Биллу). И ты?

Билл. Я мужчина и тоже любитель выпить, как иначе?

Маргарет. Ах так? Тогда и я напьюсь!

Билл. Никто не говорил про то, чтобы напиться...

Энтони. О нет, мы сделаем все то, что хочет моя жена... Прошу всех в зал, а я пока что разберусь с закуской. Билл, не поможешь мне? Ведь мы единственные хозяйки в этом доме.

Действие четвертое

Гостиная. За накрытым столом с вином и едой сидят Билл, мистер и миссис Смит. За окном слышен гром, изредка сверкает молния.

Маргарет (выпивая уже пятый стакан виски). Не понимаю я ваше вино, оно премерзкое на вкус.

Энтони. А виски лучше?

Маргарет. Ничуть. Но я разбавляю его содовой.

Энтони. И так он вкусен?

Маргарет. Получше, но все равно гадость.

Энтони. Тогда зачем пить?

Маргарет. Чтобы меньше испытывать омерзения...

Энтони. Чтобы забыться и заглушить чувства?

Маргарет. Именно.

Энтони. Именно тебе и не стоит пить. Мы с Биллом пьем чтобы чувствовать лучше. Я пью, чтобы раскрывать душу. Такой метод пития несовместим с алкоголизмом. Постоянно испытывать все свои чувства максимально ярко? Не для того пьют алкоголики. Для того употребляют художники. Алкоголики пьют чтобы забыться. И тебе пить опаснее всего...

Маргарет (икая). Ты готов придумать что угодно, лишь бы оправдать свое пьянство. Не тебе учить меня трезвости.

Билл. Да и нужна ли эта трезвость, когда пьянство приводит к откровениям и открытию душ?

Энтони. А для чего тебе открытие душ в этом доме, Билл? Ты вроде не писатель и не поэт.

Билл. Я лишь сторонник открытости во всем и отсутствия запретов. В чем-то это даже поэтично. Это поэзия свободной жизни.

Энтони. Это от того, что ты не женат.

Билл (смеясь). И правда, открытый брак доставляет удовольствие всем, кроме мужа.

Маргарет (встревая). Но в таком браке и муж свободен.

Билл. Свободный муж пользуется своей свободой раз в год. А свободная жена каждую ночь.

Маргарет. Лишь от того, что мужчины – неудачники.

Билл. Кроме тех, кто каждую ночь с чужой женой.

Энтони. Мне неприятны эти разговоры... Билл, пойдем достанем еще вина из погреба...

Энтони и Билл уходят. Маргарет пьет виски с содовой.

Маргарет. Ох уж эти мужчины! Болван на болване! Один мнит себя примерным мужем, который убирается в доме, зарабатывает деньги, ласков и нежен. А тем временем, он не обращает никакого внимания на жену, ничего про нее не знает, не понимает ее и то, что нужно женщине. Это не деньги и ласка, или же забота в виде помытой посуды и вытертой пыли. Это внимание к себе, к мелочам! Пусть мы мелочны, но именно мелочи составляют главную часть нашей жизни. Что мне подать на завтрак, какие цветы я люблю (ах, если б он их мне дарил!), провести со мной все свое время, весь свой день... Как ужасны мужчины... Они либо работают и не уделяют времени женам, держа их в золотой клетке, либо уделяют им все время, пока жены на работе добывают им их виски и закуску... Как было бы прекрасно найти мужчину, который был бы всегда подле меня, но и одаривал бы меня бриллиантами, слугами, вниманием... Почему я должна довольствоваться этим вечным «либо, либо»? Чем я заслужила такое отношение?

Маргарет наливает себе еще виски с содовой, уже качаясь с заплетенным языком.

Маргарет. Жизнь так несправедлива к женщинам, ведь так мало достойных мужчин! Чтобы он был верен и всегда рядом, отходя в тень, когда мне надо, чтобы я могла развлечься в клубе и зарядиться женской энергией от невинного внимания других мужчин; чтобы мне не нужно было думать о деньгах, находясь рядом с ним; чтобы он знал меня лучше, чем я сама себя, угождая мне всегда во всем так идеально, как это возможно и, в особенности, невозможно (ведь невозможность – то, что влюбляет нас в них); чтобы он не делал то, что я не хочу чтобы он делал и делал то, что я жду от него, причем без слов, угадывая экстрасенсорно все мои мысли и желания... Да, идеальный мужчина обязан быть искусным экстрасенсом... И почему я не встретила такого? Даже мой друг, Билл... Кажется, он много лучше моего мужа, но и он не идеален. Что ж, это ничего. Так даже лучше. Я смогу его изменить! Он станет моим проектом! Моим воспитанником. Вот, что нужно настоящей женщине, истинной матери. Жаль, что мы часто об это разбиваемся в дальнейшем, как корабль в ночной шторм, идущий на свет маяка, стоящего на вершине скалы. Но где же они? Их нет уже битый час!

Энтони возвращается в руках с блюдом и мешком.

Энтони (со странной улыбкой). И как твой друг?

Маргарет. А может твой друг?

Энтони. Наш общий друг, а, впрочем, чей он, лучше знать тебе.

Маргарет. Куда он отлучился?

Энтони. Он любит сердцем и его он чтит побольше, чем мозги.

Маргарет. Куда же делся он?

Энтони. Сама ты знаешь, что важнее быть поэтом, кто воспевает чувства и любовь, а не сидельщиком в гостях у тривиальных душ, питающих его мещанским яством оных.

Маргарет. И что же тривиального, мещанского есть в доме сем?

Энтони. Лишь верность и любовь. Извечно тривиальное мещанское проклятье. Проклятье самых примитивных и церковных дум, как мышь церковная, гнилое и дешевое распятье.

Маргарет. Но не любовь ли воспевает он?

Энтони. Лишь настоящую, не нашу.

Маргарет. Ты разве не писатель? И разве не питаешь гением своим ты почву дум неблагодарных и любовных, их и этих?

Энтони. Уж не тебе ли знать, что почву их питать способна ты лишь.

Маргарет. На что ты намекаешь?

Энтони. Ни на что. То свойство только женских душ.

Маргарет. Так говори ж ты прямо!

Энтони. И правда, хватит рифм и пошлых сих стихов. Я не писатель, я посмешище для всех, никто я для своей жены и шут для друга. И пусть я гений всех читателей иных, но кто они есть для меня, как не упруга, пускающая катапультой мысль лишь, что меня страшит?

Маргарет. А все же?

Энтони. Я не писатель для тебя. Я был им только лишь для друга. А друг меня мой предал...

Маргарет. Почему?

Энтони. Хотел он другом быть мне, но судьба распорядилась по-другому.

Маргарет. И чем же?

Энтони. Употребил, как зверь, мою жену...

Маргарет. Какая чушь!

Энтони. Тебе такая ведь и каждая есть книга, что я же написал. И каждая другая.

Маргарет. Смотря какая!

Энтони. Ты не прочла их ни одной. И хватит этих рифм, мы не в поэме. Не смыслишь ты в них ни черта, застряла в них ногой, как черт сломал в любой дрезине, придумала что чья-то там рука.

Маргарет (прекращая спектакль). И правда, хватит! Мне рифмы претят все твои. И все твои книжоночки, стихи, и измышления... Все то противно мне.

Энтони. А что же тебе нравится?

Маргарет. Лишь сердце!

Энтони (иронично). И кто же научил тебя тому?

Маргарет. Моя любовь! Билл Кэрфри!

Энтони (торжествуя). Ну, вот ты и призналась!

Маргарет. И рада этому!

Энтони. А нравится тебе ли угощенье?

Маргарет (с наслаждением потребляя блюдо из тарелки). Очень!

Энтони. Тогда его ты истинная ученица!

Маргарет (недоумевая). Чем же?

Энтони. Ведь ты ешь настоящее сердце! Сердце своего возлюбленного! Сейчас же я заколол его ножом, вырезал его сердце, полное любви к тебе, милая, и пожарил его так, как ты любишь, с картошкой и луком.

Маргарет (отстраняясь от тарелки). Ты врешь...

Энтони (истерически смеясь). Отнюдь. Вот его сердце – в твоей тарелке, а вот его голова, у меня под столом.

Энтони достает отрезанную голову Билла из мешка и кладет ее в центр застолья. К горлу Маргарет подступает рвота.

Энтони (улыбаясь). Я должен был быть клоуном, но я вышел тем еще мимом, не так ли, милая?

Маргарет. Какой из тебя мим? Ты чудовище!

Энтони (пьяный и с безумным вглядом). Кто из нас чудовище? Я настоящий мим! Кто таков мим? Тот, кто использует жесты, движения и выражения лица без слов, для выражения эмоций. Разве не использовал я свои жесты и движения без слов, вырезая сердце из твоего любовника? И не я спал с нашим другом, а ты. Значит ты и есть настоящее чудовище.

Маргарет. Ты убийца!

Энтони (страшно улыбаясь). Я убийца, а ты каннибал. Ведь я не ел сегодняшнее угощение. И кто больший убийца? Тот, кто убил тело, или тот, кто убил душу? Ты убила мою душу. Еще давно. Даже невзирая на измену. А я всего лишь убил тело... Так ли это важно?

Маргарет (хватаясь за телефон). Я звоню в полицию.

Энтони (поднимая обрезанный им заранее телефонный провод). Не думаю. Дорогая, ты ведь все это время считала, что я клоун?

Маргарет. Не понимаю...

Энтони (понимающе кивая). Конечно, ты не понимаешь. Ты ничего не читала, ты ничего не знаешь. Твои знания о мире ограничиваются телепередачами о звездах... Что ты можешь знать, кроме разводов и дележки имущества? Ты и представить не могла, что бывают более глубокие и совсем не юридические драмы. Иногда бывают лишь палачи и никаких адвокатов...

Маргарет. Что ты хочешь сказать? Я готова отдать тебе честную половину. Разводимся и все пополам!

Энтони (со злой усмешкой). Все пополам? Все, что я заработал? Пока ты сидела и лежала, лежала и сидела... Пока я работал и убирал, мыл и стирал... Пока ты пилила меня, что я пишу... Нет, ты не сможешь снова пилить нас, распилить наше имущество...

Энтони берет в руку нож.

Маргарет (испуганно). Если все дело в деньгах, то я готова отказаться от всего...

Энтони (серьезно). Нет, дело не в деньгах. Дело в том, что отныне я отказываюсь быть шутом. (Начинает петь). Ridi, Pagliaccio,
sul tuo amore infranto! Ridi del duol, che t’avvelena il cor!.

Маргарет. Что ты такое поешь?

Энтони. Это итальянский. Была бы ты хоть чуть образованна, ты бы узнала мотив и поняла посыл.

Маргарет. Ты сам выбрал меня такой.

Энтони (обреченно). Да. Но ты была юна. О, эта свежесть юных тел и лиц! Она ввергает нас в самообман. Я надеялся воспитать тебя.

Маргарет. Вот глупая ошибка, которую совершают женщины. Никого не изменить. И ты оказался так же глуп, как и я.

Энтони. Мужчины и женщины – все мы глупы в одной степени и совершенно по-разному. Мы думаем, что вы чисты, невинны и созданы Богом, чтобы стать нашей половиной. А вы думаете, что все мы порочны и ужасны, но так притягательны, что вы сможете нас изменить и сделать идеальными конкретно для себя. Все мы обманываем себя. Одни из нас тратят все деньги на вас и едут на трамвае два часа, только чтобы добраться до вас (помнишь ли как я к тебе стремился в юности?). Другие принимают наше внимание и мечтают о том, как они изменят все наши недостатки, так несовместимые с вашим мировоззрением и образом жизни. Мы, мужчины, мечтаем увидеть вас идеально созданными под себя Творцом, сделанными из нашего ребра (ведь мы, мужчины, и придумали этот миф!). А вы, женщины, мечтаете изменить нас так, как сами того захотите, будто мы ваш персонаж, который вы конфигурируете в вашей любимое игре, как внешне, так и внутренне изменяя его настройки.

Маргарет (плача). Но ты гений! Я люблю тебя, хоть и не понимаю! Да, я не понимаю тебя, но я лишь пытаюсь тебя приземлить! Я пытаюсь тебя удержать! Я не знаю в чем твой гений, но это и печально! Я не могу его понять! Поэтому я пытаюсь спустить тебя на землю! Ради нас!

Энтони (с безумием в глазах). Да, это и печально.

Маргарет. Ты гениальный писатель! Ах, как жаль, что я не смогла прочесть ни одну твою книгу! Но я прочту! Прошу, не убивай меня!

Энтони (залу). Ах, как просто управлять гордецами. А ведь я один из них! Чуть не попался! (Маргарет). Кто же внушил тебе мысль, что художнику достаточно польстить, чтобы остаться в живых?

Маргарет. Билли...

Энтони. Значит, Сильвио...

Маргарет. Кто?

Энтони. Тебе не понять. Так значит, вы были близки?

Маргарет. Не так уж...

Энтони. Но он внушил тебе мысль, даже убеждение...

Маргарет. Лишь в том, как лучше обращаться с тобой.

Энтони. И это не сработало?

Маргарет. Нет. Он все твердил, что я не права. Что нужно относиться к тебе с большим уважением. Что твое творчество заслуживает всепрощения...

Энтони. И ты не послушала?

Маргарет. Я не могла...

Энтони (втыкая нож в живот Маргарет). Тогда умри, ты не заслужила даже его!

Маргарет падает в крови на пол и умирает.

Энтони (склоняясь над блюдом в тарелке). Билли... прости меня... ты был мне истинным другом... Ты пытался научить ее, но не сдержал свои порывы...

Энтони рыдает и капли слез падают на сердце Билли в тарелке.

Энтони. Билли... Пусть ты предал меня... Но предал меня менее, чем все другие... Ты остался моим другом до конца. Пусть оросят мои слезы твою душу. Даже в постели с моей женой ты увещевал ее в моем гении и просил об уважении к нему. Да, ты не уважал меня, как мужчину, как человека. Но что с того, если ты ценил меня, как художника, как писателя? Навсегда остаться твоим другом – честь для меня.

Энтони накрыл блюдо алюминиевой крышкой, посмотрел на тело своей жены, пьяный, еле стоя на ногах открыл ширинку и помочился на него всем, что скопилось от выпитого за ужином вина.

Энтони (про себя). Тебе не нравилось вино? Получи то, во что оно превратилось. Тебе не нравился наш брак, получи то, что от него осталось. Кто делал это из него? Кто был тем виноделом и пивоваром, кто превращал виноград и хмель в пойло? Уж точно не я. Я его потреблял, производила его ты...

Закрывает ширинку и садится за стол, держась за голову. Допивает виски с содовой залпом.

Энтони (за столом, про себя, обращаясь к трупу жены). Благодарю за то, что поила меня сим пойлом. Что я смог написать, благодаря той горечи, множество романов и пьес. Без всего этого безумия я вряд ли смог бы почерпнуть вдохновение. Спасибо, что испортила десять лет моей жизни – десять лет мучений, депрессии, несчастья и продуктивного творчества. Кем был бы я без тебя? Теперь я пойду в тюрьму. Там я буду много читать и общаться с простыми людьми. Быть может, я напишу на сновании этого книги, как Солженицын, Достоевский и Уайльд. Больше читая и больше общаясь с низами. В любом случае, благодарю. Ты не ценила меня и никогда не читала книг. Но ты дала мне больше любой профурсетки-книгоманки, которая восхваляла бы мое творчество, во всех его самых пошлых порнографических деталях.

За окном, наконец, закончился дождь. Его успокаивающие барабанные дроби сменились теперь сиренами полицейских автомобилей.

Энтони. Ах, этот дождь... Я думал, что он навевает тоску, а тоской было спокойствие. Звуки его кончины вырывают из монотонности бытия, теперь я слышу полицейские сирены. Видимо, кто-то из соседей услышал шум... Что ж... Раз друг и жена были лишь каплями с неба... я готов сдаться. Ничто не будет тягостнее, чем вся моя предыдущая жизнь. Все это время шел дождь... И лишь теперь на небе воцарилась радуга. Хорош ли этот знак? Энергия и новизна пришли на смену тоске и постоянству. История рассудит!

Энтони (поет). «L'amour est un oiseau rebelle, que nul ne peut apprivoiser!»...

В дом врываются полицейские, видят кровавую картину, заковывают его в наручники и ведут к машине. Соседи благополучной улицы пригорода с благочестивым и счастливым трепетом собрались на спектакль.

Энтони (поет). Que reste-t-il de nos amours, que reste-t-il de ces beaux jours, une photo, vieille photo, de ma jeunesse, que reste-t-il des billets doux, des mois d'avril, des rendex-vous, un souvenir qui me poursuit sans cesse»... (Кричит). Но я понимаю тебя! Я все равно тебя понимаю! Это то, что было недоступно тебе! (Поет). C'était le temps des "Je t'aime", nous deux on vivait heureux dans nos rêves. C'était le temps des "Je t'aime", et puis j'ai voulu voler de mes ailes. Je voulais vivre d'autres amours. D'autres "Je t'aime", d'autres "Toujours", mais c'est de toi que je rêvais la nuit, mon amour ...

Полицейский толкает Энтони в машину. Тот кричит из окна в сторону соседей.

Энтони (с безумным взглядом). Комедия окончена! Занавес!

Все присутствующие аплодируют.

Мадам Де Вилль. Нет, ну какой талант!