Горящий тур в ковен

«Итак… мы провели в дороге всю ночь и скоро приедем в Миствилль. Интернета здесь нет, поэтому вы увидите эту запись потом, когда наш оператор обнаружит ее на своей камере. Вот он удивится! Пока что Биг спит на заднем сиденье вместе с Аззи. Что еще вам рассказать… Миствилль назван так в честь его легендарных туманов. Взгляните, только занялся рассвет, и мгла заволокла трассу…»

Поерзав на своем месте, Джеки перевернула камеру объективом от себя и принялась снимать пейзаж за окном. Туман и впрямь застлал поля вокруг и уже подбирался к дороге, как если бы норовил поглотить ее вместе с мчавшимся по ней стареньким желтым пикапом.

Будто живое голодное существо, он даже пытался проникнуть в салон через решетку кондиционера. Почувствовав на лице его влагу, Джеки вдохнула аромат мокрой листвы и земли. Такой знакомый…

— Ты болтаешь на камеру ни о чемот скуки? — тихо рассмеялся Чейз. — Или, наоборот, нервишки шалят?

— Не знаю… — вздохнула Джеки, отключив камеру. — Аззи немного успокоил меня, но я все равно хочу поскорее убедиться, что с папой все хорошо.

— Когда ты в последний раз его видела? — спросил Чейз, не сводя глаз с дороги.

— Года два назад. Папа был в городе проездом, покупал запчасти. Мы вместе пообедали, и он сразу уехал. Я регулярно звоню ему, но на том все.

— Не очень-то теплые у вас отношения.

Джеки хотела было возразить, но потом вспомнила стаю Чейза. Да, Одри по-прежнему не одобряла выбор сына и все же… каждое полнолуниепосле охоты они с Роем устраивали барбекю для всей семьи. Генри так вообще частенько болтал с Чейзом по телефону и любил давать ему советы. Конечно, последнее раздражало Чейза до невозможности, но также было проявлением любви и заботы, поэтому он стоически терпел.

— Он стал таким после смерти мамы, — вздохнула Джеки. — Она была для него светом в окошке, смыслом жизни.

— Он мог найти смысл в тебе, ее продолжении, — неодобрительно заметил Чейз. — Сколько тебе тогда было? Десять? Ребенок, потеряв мать, лишился еще и отца.

— Он старался как мог, — бросилась она на защиту папы. — Сельскому мужчине старой закалки сложно растить девочку.

— Не оправдание, — припечатал Чейз.

— Но…

— А это еще что? — сонно пробормотал с заднего сиденья Биг.

Чейз тут же затормозил. Лишь тогда Джеки наконец-то поняла, чему так удивился ее друг. Да и не он один.

— Что за чертовщина? — нахмурился Чейз при виде огромного бараньего черепа, венчавшего низенькую стелу на въезде в город.

На обоих его рогах висели венки из трав и цветов, казавшихся пестрыми кляксами в молочно-белом тумане. Под ним красовалась выцветшая деревянная табличка, гласившая: «Добро пожаловать в Миствилль».

Вот только для Джеки этот натюрморт не стал сюрпризом.

— Как бы сказать… — поморщилась она. — Это что-то вроде оберега.

— И от чего же оберегает череп барана, позволь поинтересоваться? — хмыкнул Чейз.

— Не знаю, — пожала Джеки плечами. — Может, от баранов на дорогах? Да брось, Чейз, — выдавила она смешок. — Он висит здесь столько, сколько я себя помню. Все давно забыли о его существовании.

— Настолько забыли, что венки у него на рогах висят свеженькие, — подметил Биг. — Старенькую вывеску заменить не удосужились, зато венки сплели.

Как ни странно, Аззи промолчал. Обычно он не упускал возможности вставить свои пять копеек и отпустить едкий комментарий. По шороху за спиной Джеки знала, что он проснулся, и посмотрела на него в зеркало заднего вида. Аззи внимательно наблюдал за ней и на мгновение поймал ее взгляд в отражении.

— Ладно. Чего еще ожидать от маленького сельского городка? — вздохнул Чейз, тронувшись с места.

Не прошло и пары минут, как в тумане вырисовались очертания города. Поначалу расплывчатые, они по мере приближения становились все четче и ярче.

Джеки затаила дыхание.

Она не была дома долгих десять лет и ни за что не вернулась бы, если бы не папа. Здесь она пережила и утрату, и одиночество, и отчужденность. Случались, конечно, и светлые дни, но почти все они пришлись на ранее детство, когда ее мама была жива.

В те времена Миствилль казался Джеки цветущим садом, где можно увидеть огромных сказочных бабочек, где языки пламени складываются в танцующие фигуры, и где на задний двор прибегают лесные ежики.

Лишь с возрастом Джеки поняла, чтона самом деле сказочный Миствилль — лишь увядающий провинциальный городок с кучей суеверий, стереотипов и тоскующих душ. Казалось бы, в маленьком сообществе люди должны заботиться друг о друге, но здесь этого не было и в помине.

Раньше Джеки порывалась забрать папуотсюда, но Роб Дженкинс был поразительно упрям в своем желании остаться там, где прожил всю жизнь.

— Дом, милый дом… — вздохнула она, когда Чейз повел пикап по главной улице.

По обеим ее сторонам выстроились рядами даже не магазинчики — лавки. Мясная, бакалейная, швейная. Какие, к черту, супермаркеты? Даже местная аптека больше напоминала уголок целителя.

С появлением первых солнечных лучей туман вспугнутым зверем уползал в лес. И все же Миствилль пока что не ожил после ночи. Сейчас все горожане еще только просыпались и завтракали. Насколько помнила Джеки, они не выходили на улицу, пока туман не отступит к самым окраинам.

— Этот дом? Все верно? — спросил Чейз, поравнявшись с небольшим зданием из красного кирпича.

— Да, — подтвердила Джеки, взглядом подмечая произошедшие изменения. — Папа таки починил забор?

Не только починил, но и покрасил. На клумбах возле крыльца цвели цветы, по его столбикам поднимался плющ. На входной двери висел венок из трав. Точно такой же, как раньше вешала Кларисса Дженкинс. Вот только после ее смерти некому стало плести венки.

Выйдя из машины, Джеки набрала полную грудь воздуха со знакомыми ароматами… дома ли? Ведь теперь ее дом был рядом с Чейзом…

— Сейчас все решится, — остановился он рядом с ней. — Идем, убедимся, что с твоим папой все хорошо.

Обернувшись на Аззи и Бига, вышедших из машины, но не спешивших подходить к дому, она кивнула Чейзу и толкнула калитку. Дверца открылась без скрипа — петли были смазаны в кои-то веки.

Джеки знала, где хранится ключ, но все равно решила постучать.

Дверь открылась почти сразу, и Джеки в изумлении уставилась на появившуюся женщину, которую, конечно, сразу узнала. Миловидное ее лицо обрамляли густые каштановые волосы, к пятидесяти годам уже припорошенные пеплом минувшей молодости. Длинное синее платье придавало облику женственности, не скрывая приятную полноту фигуры, но и не подчеркивая лишнего…

— Мелинда? — выдавила Джеки.

— Привет, милая! — тепло улыбнулась подруга ее матери. — Мы не ждали тебя, иначе я приготовила бы что-нибудь вкуснее обычных тостов.

— Что ты здесь делаешь? — Джеки поразила ужасающая догадка: — Папа болен? Ему требуется уход?

— Нет-нет, — немного стушевалась Мелинда, но затем высоко подняла голову. — Джеки, я здесь живу. Видишь ли, мы с твоим папой…

— Мелинда! Кого черти принесли в такую рань? — раздался из глубины дома резкий родной голос.

— Папа? — обрадовалась Джеки и, оттеснив Мелинду, прошла в дом. Сначала ей нужно было убедиться, что с отцом все в порядке, и уж затем разбираться со всем остальным.

Роб Дженкинс сидел за обеденным столом и заканчивал завтракать. Судя по умопомрачительным ароматам тостов, кофе и омлета, готовил онне сам.

— Привет, — улыбнулась Джеки.

При виде нее он помрачнел и оглядел ее с головы до ног. Она меж тем тоже осмотрела его. За минувшие годы отец заметно постарел. Седины в его волосах прибавилось еще на треть, появились залысины. Благодаря физическому труду он оставался жилистым и подтянутым, но вены на его руках, державших тост и вилку, выступали сильнее, чем прежде.

— Джеки? — выпрямился Роб Дженкинс. — Что ты здесь делаешь?

— Я… хотела убедиться, что с тобой все хорошо, — неловко ответила она.

— Убедилась? — скривил он губы. — Не стоило тебе приезжать. Теперь возвращайся в свой город. До свидания.

Она задохнулась от обиды и… боли, но тогда почувствовала прикосновение теплых сильных пальцев Чейза. Он сжал ее плечо, выказывая поддержку. Очевидно, Чейз следом за ней прошел в дом и все слышал. До чего же унизительно…

— Ты же сам написал мне письмо… — растерянно принялась оправдываться Джеки, и у нее задрожала нижняя губа. — Попросил срочно приехать.

— Ничего я не писал, не сочиняй, — раздраженно бросил ее отец. — Легкой дороги.

Она и не ожидала, что он встретит ее с распростертыми объятиями, но такое… Джеки лишилась дара речи.

Внезапно Чейз шагнул вперед.

— При всем уважении… сэр, — процедил он. — Ваша дочь сорвалась из дома на ночь глядя и примчалась сюда. Всю дорогу она не находила себе места от страха за вас. Но, знаете, кое в чем вы все-таки правы. Приезжать не стоило. Больше не смеем обременять вас своим присутствием.

Отвернувшись от него, Чейз приобнял Джеки и повел ее к выходу.