Говорят, открылся колледж для мальчиков

— Говорят, открылся колледж для мальчиков, — ни с того ни с сего заявил Витька. — То ли в Перми, то ли в Пензе…

Славик пожал плечами:

— А нам что с того? Вы с Колюней уже домохозяева, вам не нужно образование это все. А я и к экзаменам на профкурсы не готовился. Кто меня примет в колледж, да еще в Перми-Пензе?

— А хоть бы и приняли, — поддержал друга Колюня. — Куда бы ты подался с этим дипломом? С женщинами конкурировать? Так живьем сожрут же… Да ты не раскисай, Славка. У тебя два месяца осталось, обязательно еще понравишься кому-нибудь…

— Вот-вот, — Славик слабо улыбнулся. — Ладно, не будем про мои провалы. Расскажите-ка лучше, ребята, как ваша домохозяйская жизнь?

В начале вечера бывшие одноклассники уже поделились новостями, но в общем круге принято проявлять только социально одобряемые эмоции — словно у каждого не жизнь, а картинка из рекламного буклета. Теперь старые друзья остались втроем, и Славик надеялся услышать что-нибудь по-настоящему интересное.

Однако Колюня его разочаровал:

— Да я все уже рассказал в круге… Я с Марией Натальевной очень счастлив. Она внимательна к моим потребностям. Все время повторяет, что если я, к примеру, не в настроении сочинять ужин, ее вполне устроит готовая еда из доставки. И спальня у меня отдельная есть — на случай, если голова разболится, Мария Натальевна никогда не настаивает. Но я справляюсь, слава Кларе и Розе… Корень женьшеня — фантастическая вещь!

— А то, что твоя патронесса — профмать, тебя не смущает? — полюбопытствовал Витька. — Это вашим отношениям не мешает? Сколько у нее детей — четырнадцать?

— Шестнадцать. Но младшая уже в пансионате, так что всех родительских обязанностей — каждые третьи выходные да каникулы. А семейные вечера у них дважды в год — на день Матери и на день рождения Марии Натальевны. И то не все приезжают — четырех сыновей с Территорий патронесса не приглашает, вообще не любит о них вспоминать. А остальные ее дети очень тепло меня приняли. Ну и я расстарался на день Матери, буше-птифур приготовил по тому рецепту, который нам неделю не давался, помните? Все меня хвалили и поздравляли Марию Натальевну с выбором такого замечательного домохозяина…

— Вот повезло же тебе, Колюня, — Витька вздохнул и отвел глаза.

— Да не то слово! И в мужской клуб патронесса меня записала, следит, чтобы у меня время на него оставалось! Бассейн, фитнес, йога… Ладно, что это я все о себе да о себе. Ты-то как, Витька?

— Ну так… — Витька отвел глаза. — У нас с Еленой Светлановной что-то… не ладится.

Приятели воззрились на Витьку с изумлением. Вслух такого, конечно, никто не говорил, но этому пареньку завидовал весь выпуск: его выбрала совсем молодая патронесса, этой веселой спортивной даме на вид не исполнилось и сорока. Большинство женщин на вечерах встреч были… несколько старше.

— Да что ты не так делаешь? — выпалил Славик.

— Вроде выглядишь хорошо, кожа гладкая, мышцы в тонусе, — оглядел друга Колюня. — Что, эмоциональную гигиену не соблюдаешь? Хандришь, жалуешься, грузишь ее своими проблемами? Или с хозяйством не справляешься?

— Да я всё делал, как учили, — Витька горько усмехнулся, потирая ладонью шею. — Инициативу проявлял, но не лез. Эмпатию развивал, всегда был готов выслушать. Все ее привычки выучил: утром латте с мятным сиропом, после трёх — только белковые коктейли без сахара. Ужины готовил каждый день… Только вот Елена Светлановна редко их ест. Чаще с подругами зависает — то на регби, то в баре. А в прошлую субботу и вовсе заявила, что, кажется, поторопилась с патронажем — мол, ей бы ещё лет пять свободы…

— Так зачем же… почему она…

Славик запнулся. Губы сами собой сложились в заученную улыбку — годами в голову вбивали, что женские решения не обсуждаются и тем более не осуждаются. Однако патронажный контракт оговаривал немалые выплаты школе, страховые взносы, финансовые гарантии. Кто ж выкинет на ветер такие деньжищи?

— Она мне не говорила… Мы вообще не особо коммуницируем, — промямлил Витька. — Но с подругами при мне болтает без стеснения. Похоже, руководительница Елены Светлановны повышает только патронесс. Мол, если женщина не способна взять на себя ответственность за мужчину — что вообще ей можно доверить?

— Ну, Вить, это же для тебя хорошо, — неуверенно сказал Колюня. — Это значит, патронесса тебя не бросит, не расторгнет контракт!

— Да я, может, сам расторгну этот чертов контракт! — взорвался вдруг Витька. — До смерти надоело сидеть в пустом доме и наводить красоту, которой никто не видит!

Колюня и Славик растерянно переглянулись. По закону домохозяин имел право в любой момент расторгнуть контракт, и даже безо всякой неустойки — откуда у мужчины деньги? Но происходило это исчезающе редко.

— Витя… куда же ты пойдешь? — задал Славик почти риторический вопрос.

— Да у нас в квартале бар один есть… с официантами, — Витька перешел на шепот. — Формально их кладовщиками зачисляют на соседнее предприятие, там профкурсы короткие совсем… А на самом деле... говорят, дамы отличные чаевые оставляют. За приватное обслуживание

Приятели тут же набросились на Витьку:

— Брось, не губи свою жизнь! — Колюня хлопнул его по плечу. — Не отчаивайся, не все сразу находят подход к патронессе… Шелковые простыни пробовал? Массаж с аромамаслами? Новый парфюм? Сейчас сандал в тренде.

— Пробовал всё… — Витька устало провёл рукой по лицу. — Как об стену горох.

Колюня задумчиво покрутил в руках набор уходовой косметики — подарок от школы на встречу выпускников:

— Ладно, раз подруги для патронессы настолько важны, сделай так, чтобы они почаще тусовались у нее дома. Узнай, какие закуски они любят, в какие настолки режутся, какую музыку предпочитают как фон… И сам не сиди в углу с кислой миной — улыбайся, ухаживай за гостьями, создавай атмосферу. Может, тогда патронесса охотнее будет проводить время дома — то есть с тобой.

Пискнули таймеры — встреча выпускников закончилась, за домохозяевами прибыл транспорт. Славик вышел на крыльцо проводить приятелей. В глубине души он был рад, что сегодня обсуждали в основном Витькины горести, потому что его собственная ситуация была еще хуже. Сочувствия, в котором неизменно таились едва уловимые нотки злорадства, Славик не любил.

— Давай, Славка, не раскисай, скоро и тебе обязательно повезет! — Колюня похлопал друга по плечу и пошел в машине. Витька только криво улыбнулся и последовал за ним.

Славик проводил взглядом развозящие домохозяев машины, потом вернулся в холл. Тащиться в пустой дортуар отчаянно не хотелось.

Четыре года назад в класс с уклоном в домохозяйство зачислили сорок пять мальчиков. Отбирали умных, спортивных, психологически устойчивых, конформных. Разумеется, внешность официально не учитывалась, но по случайному стечению обстоятельств полные, или излишне костлявые, или не обладающие гармоничными чертами лица ребята собеседование у психолога завалили.

Счастливчиков, прошедших отбор, почти перестали мучать общеобразовательными предметами. Учебные часы посвящались кулинарии, уходу за собой, ведению домашнего хозяйства и, разумеется, фитнесу. Интимная сторона жизни в программу не входила, однако в последний год на классные часы приглашали домохозяина с двадцатилетним стажем, который охотно делился опытом с подрастающим поколением.

До выпуска дошло двадцать девять юношей, прочие были отчислены за неуспеваемость или отклонения в поведении. Последние двое — всего за месяц до экзаменов. Проступок был нешуточный — у них нашли фотографии времен Равноправия.

Честно говоря, Слава и сам рассматривал эти фотографии и глазам своим не верил — неужели женщины действительно были… такими? Гибкие стройные тела, едва прикрытые одеждой, безупречно гладкая кожа, взгляды дразнящие, дерзкие? На обществоведении рассказывали, что женщины в те времена подвергались объективации, вынуждены были постоянно менять себя, чтобы визуально удовлетворять мужчин, и ужасно от этого страдали. Но эти девушки с фотографий — они выглядели такими сильными, уверенными в себе, счастливыми…

Славику особенно нравилась одна карточка, он даже иногда спал с ней под подушкой. Эта девушка, в отличие от прочих, была одета, и даже довольно скромно. Радостно улыбаясь, она шла через цветущее поле — навстречу, как мечталось Славке, ему. Длинные светлые волосы развевались на ветру, а лицо сияло здоровой, естественной красотой. Славик, разумеется, знал, скольких слоев макияжа требует та “естественная” красота, которую ожидали от него. Но эта девушка с фотографии — она-то была такой сама по себе, без изнурительных тренировок и килограммов косметики! Иначе не улыбалась бы так открыто и свободно…

В общем, Славке просто повезло, что с картинками попался не он. В остальном он по праву считался одним из лучших выпускников: находился в превосходной форме, неплохо танцевал, держал себя сдержанно, но не зажато. У него были отличные оценки по домоводству и кулинарии, и психологи оставались довольны его осознанностью и уравновешенностью. Ему прочили прекрасную партию.

Теперь, через десять месяцев после выпуска, патронесс обрели даже те юноши, на которых никто не возлагал особых надежд. Из двадцати девяти человек на стажировке до сих пор оставались четверо. Двое слегли с затяжной депрессией, у третьего по всему телу на нервной почве выступила сыпь. Славик же был в превосходной форме — но так и не нашел патронессу. Ему осталось два месяца стажировки — три или четыре вечера встреч… На профкурсы он не поступит — не сдаст экзамены. Значит, ему светят только Территории…

Чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, Славка взял пульт и включил визор. Попал на историческую программу.

— Демографические показатели периода Равноправия красноречиво свидетельствуют о банкротстве этой модели общественного устройства, — вещала полная историкесса на фоне каких-то графиков. — Статистические данные демонстрируют парадоксальную ситуацию: темпы роста разводов устойчиво превышали показатели создания новых семей. Социологические исследования того периода фиксируют нарастающую фрустрацию обоих полов, обусловленную нереалистичными социальными ожиданиями. Примечателен диссонанс между повышением среднего возраста населения до 45 лет и доминированием в медиапространстве ювенильных стандартов красоты. Проще говоря, у реальных живых людей просто не было шансов вписаться в требования общества.

Это породило жесткий репродуктивный кризис. Формально институт отцовства еще сохранялся, но фактически ответственность за демографическое воспроизводство легла исключительно на женщин. В отличие от эпохи патриархата, в Равноправие мужчины не имели никакой власти в семьях, потому стремились освободиться и от ответственности.

Феминизм пятой волны подошел к вопросу с некоторым, не побоюсь такого слова, цинизмом: раз концепция равноправия оказалась несостоятельна, значит, доминировать должен один пол — тот, который лучше справляется с актуальными проблемами. Получив власть, женщины прекратили войны, устранили экологические катастрофы и спасли цивилизацию от демографической ямы. Таким образом, исторический опыт убедительно доказал преимущества четкого распределения социальных ролей и профессиональных функций на основе объективных биосоциальных характеристик.

Славик щелкнул пультом, и на экране появилась учёная-антрополог с идеально выбритым черепом. Ее белый лабораторный халат резко контрастировал с тёмным фоном студии:

— Когда говорят, что феминизм пятой волны противоречит биологии нашего вида, я всегда уточняю — какого именно вида? Мы проделали большой путь от простейших организмов к современному состоянию, но эволюция еще далека от завершения...

Славик зевнул и снова переключил канал. Здесь шел политический диспут. Известная маскулинистка в боевой раскраске агрессивно выкрикивала в камеру:

— Мы собрали статистику, которая доказывает: временное упразднение комендантского часа для мужчин не ведет к всплеску преступности! Поэтому мы будем настаивать на его постепенной отмене.

— Вы еще избирательные права им предоставьте, — фыркнула оппонентка. — Нужны же вам голоса! Потому что нормальные женщины никогда не проголосуют за то, чтобы мужчины свободно шатались по улицам.

— Не надо искажать наши позиции! Мы не экстремистки и не пытаемся вернуть Равноправие. Однако настаиваем, что мужчины — тоже часть нашего общества! Как сильный пол мы обязаны заботиться об их благополучии и развитии. Отчего так узок список доступных мужчинам профессий? Они вполне способны быть, например, помощниками воспитателей в детских садах — для мальчиков, разумеется… Вы знаете, в каком плачевном состоянии Территории? Коэффициент смертности там…

Славик передернул плечами и выключил визор — меньше всего хотелось слушать страшилки про Территории. Только не теперь, когда отправка туда с каждым днем становилась все реальнее…

На первом вечере встреч Славик блистал. Пока одноклассники робко жались по углам и, позабыв все коммуникационные тренинги, что-то жалобно блеяли, он был остроумен, позитивен, бодр — и превосходно выглядел. Поэтому первым из выпуска получил приглашение на свидание.

Свидания проходили в особом кафе, под бдительным присмотром кураторш — до заключения патронажного договора юношей из приличных школ не оставляли наедине с женщинами. Дама, пригласившая Славика, была доброжелательной, даже милой. Застенчиво улыбаясь, она показала фотографии своего дома с бассейном и гаражом на две машины, рассказала о мужском клубе в поселке, поделилась, что любит прогулки в парке и тихие вечера у визора. Все это выглядело неплохо — вот только Славик ожидал большего. Его, разумеется, с детства учили не оценивать внешность женщины — каждую следует принимать такой, какая она есть. И все-таки он не мог перестать мысленно сравнивать эту даму с девушкой со старой фотографии…

Дама осталась довольна первым свиданием и скоро прислала приглашение на второе. Славик его отклонил — такое право у него было. Разумеется, он не ожидал, что встретит ту девушку в реальности… женщины пятой волны так не выглядели, да и об отношениях задумывались в зрелом возрасте. И все же Славик надеялся, что будущая патронесса вызовет у него хотя бы тень чувства, которое он испытывал к фотографии.

После этого все пошло наперекосяк. Как Славик ни блистал на вечерах знакомств, на свидания его больше не звали. Другие юноши получали приглашение за приглашением, некоторые уже заключили контракт, дортуар стажеров пустел — а Славик оставался невостребованным. Не могли же пойти слухи, что он отказал женщине во втором свидании? Эта информация должна быть строго конфиденциальной…

Славик рвал жилы в спортзале, вовсю экспериментировал с прической и макияжем, будто случайно забывал застегнуть верхнюю пуговицу на рубашке… Однако за десять месяцев его пригласили всего на три свидания. Теперь уже он из кожи вон лез, пытаясь понравиться дамам — даже той, которая грязно намекала, что ее интересуют ролевые игры в патриархат. Славик смутно понимал, что это значит, но был уже заранее на все горячо согласен. И женщины чувствовали то ли его нарастающее отчаяние, то ли что мысленно он так и продолжает сравнивать каждую с девушкой с фотографии… за первым свиданием ни разу не последовало приглашение на второе. В итоге даже те юноши, которых считали не особенно перспективными, благополучно обрели статус домохозяев. А перед Славиком неиллюзорно замаячили Территории.

Сейчас он жалел, что в этот год совсем не готовился к экзаменам. А ведь была возможность самостоятельно подтянуть основные предметы! Тогда он мог бы претендовать на позицию операциониста или сборщика заказов. Жил бы в городе, работал бы с женщинами в одном здании — пусть и на отдельном мужском этаже, куда ездил специальный лифт. Городские мужчины жили в выделенных им домах, посещали только определенные магазины и спортзалы. Но по улицам до комендантского часа гулять разрешалось свободно, и некоторые зоны отдыха имели статус смешанных. Как знать, кого Славик мог бы повстречать?

Женщины, которые не хотели или не могли себе позволить патронаж, нередко приглашали на свидания городских мужчин. Закон запрещал переводить мужчинам деньги, однако некоторые магазины продавали недорогую ювелирку, которую потом охотно принимали обратно, так что симпатичный общительный мужчина имел неплохие шансы устроиться в городе с комфортом. Правда, до отношений дело доходило редко — для патронажа дамы предпочитали чистых юношей из хороших школ.

Впрочем, напомнил себе Славик, экзамен на профкурсы он не сдаст, а значит, жизнь в городе ему не светит.

Отчаянно захотелось позвонить маме. Формально обязанности профматери завершались по достижении отпрыском восемнадцатилетия, но мама любила каждого из пятнадцати детей и всегда была готова выслушать и посочувствовать. Всего двое ее сыновей прошли отбор в класс для будущих домохозяев, и мама так ими гордилась! А теперь… сказать ей, что Славка, скорее всего, обречен даже не городскую жизнь, а на Территории?

На экскурсию в Территории старшеклассников возили каждый год. Старались показывать лучшее: парки, спортивные клубы, новенькие, еще почти чистые заводы… Но Славика все равно угнетала атмосфера уныния и безысходности. Все понимали, что заводы на Территориях давно можно было бы автоматизировать — но ведь надо же оставить мужчинам какое-то занятие…

Впрочем, многие полагали, что на Территориях не так уж и плохо. Комендантский час там по существу не действовал, свободно продавался дешевый алкоголь, а из-под полы — и более действенные средства для расслабления… Мужчина сдавал биологический материал в восемнадцать лет, а как он распоряжался своим телом после этого, никого не интересовало. Наконец, на Территориях подпольно работали бордели с настоящими секс-роботами, а если вкалывать в две смены, можно было даже приобрести своего собственного и заказать ему лицо девушки с фотографии… Вот только пропуск на выход с Территории получить было практически невозможно. Живых женщин обитатели тех мест видели, только когда болели или совершали серьезное даже по меркам Территорий преступление.

Славик прикрыл глаза и вызывал в памяти любимый образ. Солнечные блики в волосах, лёгкое платье, колышущееся на ветру, ясное, открытое лицо… Он даже слышал её смех — чистый, как звон хрусталя. Она шла через поле, утопая в ромашках, и тянула руки — к нему, к Славику.

Он знал, что даже если пропаганда в основном врет, все равно эпоха Равноправия не была раем — ведь противоречия между мужчинами и женщинами оказались настолько серьезны, что породили пятую волну. Но… как до этого дошло? Люди, у которых было всё — и любовь, и свобода, и целый мир возможностей — просто выбросили это, как пустую банку из-под газировки. И все-таки… даже перед самым концом оставались пары мужчин и женщин, которые через всю жизнь пронесли любовь и уважение, не сражались за власть и не перекладывали друг на друга ответственность. Они поровну разделяли радости и горести, вместе растили детей, и только смерть могла расторгнуть их союз. Не оттого, что женщины были вынуждены приспосабливаться под требования мужчин, или наоборот — два свободных и любящих человека создавали собственный мир. Таких пар оставалось все меньше с каждым поколением, но даже пропаганда пятой волны не отрицала, что все-таки они были.

Если бы ему только дали шанс…

Однако довольно пустых фантазий. Славик вздохнул и потянулся за скрабом. Потом будет тоник, маска, ночной крем. Утром — тренировка, бег, работа над образом. Он справится! Он понравится какой-нибудь женщине, состоится как домохозяин и выполнит предназначение мужчины.