Граф Суворов, том 12

— Ваше императорское величество, — я поклонился, как должно младшему перед старшим, и по силе, и по возрасту. В сравнении с сидящим на троне человеком сильнейший из встреченных мной одарённых – регент Морозов, был просто сопляком. А я и вовсе не представлял никакой угрозы. Хотя применимо ли вообще обращение «человек» к подобной силе? Он буквально искажал саму реальность своим существованием.

— Довольно, всё же ты мой сын, — усмехнулся Борис Владимирович, и, выпрямившись, я наконец сумел его как следует рассмотреть. Ещё не старый, крепкий и духом, и телом мужчина, с рано появившейся сединой. Любая одежда на нём смотрелась по-царски, а глаза горели интеллектом и властностью. Но было в нём что-то неправильное, только не понять, что именно.

— Разрешите представить моих супруг, — сказал я, встав чуть сбоку от девушек. — Мария Морозова, Ангелина Меньшикова и Инга Лугуй.

— Да, я слышал, что в стране прошли значительные изменения, которые не могли привести ни к чему хорошему… — ответил император, строго взглянув на девушек. — Ещё недавно это казалось непростительным блудом. Впрочем, о чём это я. Во всём стоит начинать с себя, верно?

С этими словами он так взглянул на Екатерину, что даже гордая, привыкшая к власти женщина чуть не сгорбилась и побледнела ещё больше. Хотя и казалось, что больше некуда. Ситуация была в целом дикая, с какой стороны ни смотри. Пропавший на пятнадцать лет император возвращается живым, здоровым и полным сил. А его «вдовствующая» супруга уже успела побывать замужем и даже родить ребёнка.

— Все вон. Присаживайся, сын, — дождавшись, пока слуги выйдут и закроют за собой двери, кивнул мне на стул напротив трона Борис. — Думаю, прежде чем продолжать, нам нужно прояснить некоторые базовые вещи.

— Было бы неплохо, ваше величество, — стараясь держаться в меру нагло ответил я. — Выше появление крайне неожиданно и многое изменит.

— Оно изменит всё, — улыбнулся император. — И в то же время мне придётся смириться с некоторыми вашими решениями, чтобы не разрушать и без того страдающую от противоречий страну. К тому же не стоит забывать о пограничных конфликтах, которые могут перерасти в нечто большее.

— С вашей силой мы справимся с любыми проблемами, — ухмыльнулся я. — Даже не представляю, кто решится напасть на Россию, пока вы правите.

— Это будет первым уточнением, — сказал Борис. — В данный момент о том, что я вернулся, будут знать лишь избранные. Министры, главы Боярской думы и Дворянского собрания, генерал-губернаторы и главы великих родов.

— Достаточно длинный список, — заметил я и чуть не подавился словами, когда в меня впился взгляд императора. У человека не может быть таких глаз! И дело было не в их строении или цвете, а в самой силе взгляда. Чёрт, да я его ауру без использования истинного зрения видел, и было это не слишком приятно.

— Пока нашим подданным довольно и тех потрясений, что есть, — продолжил император. — Потеря большей части Польши, и появление второй зоны диссонанса ещё долго будут сказываться на всей империи. Придётся принимать жёсткие и непопулярные меры, чтобы сохранить безопасность жителей больших городов и свести к минимуму проблемы на периферии.

Сказать хотелось многое, но помня предыдущий опыт, я решил придержать мнение при себе, по крайней мере, пока не разберусь в чём тут дело, и как вообще будет выглядеть новый мир с вернувшимся императором.

— Ты верно заметил, в ближайшее время империи не грозит вторжение, в том числе и по причине моего присутствия в стране, — спокойно произнёс Борис. — Немцам в ближайшее десятилетие станет не до нас: они в отличие от России собственной зоны не имели и теперь приобретут как проблемы, так и источники добычи проводящих металлов и других изменённых материалов. Англичане же…

— Их поддержка османов и персов только усилится, в надежде, что мы сдвинем свою сферу интересов с запада на восток и юг, — продолжил император, убедившись, что его никто не перебивает. — И нам придётся на это ответить. Но не сейчас и даже не в ближайшее время. Как самодержец я сумею устроить нашу внешнюю политику, обезопасив империю, и в то же время мне придётся вмешаться в то, что вы натворили с внутренним устройством за то время, пока меня не было…

— Граф Сувовров, Барон Арылахский, Князь Лугуй и Меньшиков… — Борис ещё раз посмотрел на моих супруг и неодобрительно покачал головой. — Мы с патриархом обговорим эту тему. В крайнем случае сменим патриарха на более вменяемого и менее реакционного. Отходить от многовековых норм морали только для того, чтобы решить проблему деторождения, хотя она находится совершенно в иной плоскости… Я не одобряю твоего скоропалительного решения, сын, и готов помочь тебе с разводами.

— Ваше императорское величество, не сомневаюсь в вашей мудрости относительно управления резонансом или империей. Но касательно личной жизни прошу не вмешиваться, — ответил я, выдержав гневный взгляд императора. — Это вопрос между мной и моими супругами.

— Мусульманин не может быть императором Всероссийским, — с нажимом проговорил Борис Романов. — Ровно как иудей или буддист.

— Судя по тому, что вы вернулись, ваше императорское величество, у меня полно времени, чтобы обдумать свою позицию и решение, — с большим трудом, не отводя взгляда, сказал я.

— Если такова твоя воля, на трон ты и вовсе можешь не взойти, — с едкой усмешкой ответил император.

— Вы полностью в своём праве, ваше императорское величество. Пока же я не собираюсь отказываться ни от доверившихся мне людей, ни от своего долга перед подданными, — ответил я, продолжая смотреть прямо на него, и вдруг увидел, как тот улыбнулся.

— Это становится интересно. Дамы, не могли бы вы нас оставить на пять минут? — сказал император. — Дорогая, не уходи далеко, нам ещё много что нужно обсудить по твоим делам и исследованиям.

— Идите, — кивнул я девушкам, которые и хотели сорваться при первом же приказе, но сумели сдержаться и дождаться моего разрешения. — Всё будет хорошо.

Стоило женщинам выйти, как все стены, пол и потолок покрыло невидимое, но от того не менее осязаемое поле, примерно той же силы, что я создавал вокруг «Черепахи». Да только я-то это делал с помощью корабельного усилителя и сотни одарённых офицеров, а тут – в одиночку и без всяких костылей.

— Александр, — проговорил император совсем другим голосом, жёстким и холодным. — Каково тебе носить чужое имя?

— Не знаю о чём вы, ваше величество, — сказал я, не отводя взгляда.

— Брось. Я был вынужден покинуть престол и любимую женщину, чтобы исцелить сына, и я совершенно точно знаю, что ты – не он, — жёстко усмехнулся император. — Хотя теперь уже, наверное, нет никакой разницы. Этот вариант не худший. К слову, я должен быть тебе благодарен за решение проблемы с орденом Асклепия. Цивилизованными методами вывести этих змей было невозможно.

— Если вы не хотите признавать меня, вашего биологического ребёнка, своим наследником, и прямо об этом говорите, не думаю, что у меня будет возможность сопротивляться, — пожал я плечами. — К тому же пусть матушка вас и боится, по понятным причинам, не думаю, что она откажется от того, чтобы понести третье дитя. Заведите нового ребёнка.

— Как у тебя всё просто, — усмехнулся Борис Владимирович. — Но хоть что-то хорошее в моё отсутствие произошло, за исследования Екатерины ей многое можно простить. Но не всё.

— А это уже ваши личные дела, ваше величество. Я не лезу в вашу семейную жизнь, вы не лезьте в мою, — ответил я, а затем, подумав, добавил: — Но, если у вас проблемы со здоровьем, я постараюсь вам помочь.

— Об этом я тоже слышал, — кивнул император. — Интересно, кто же ты, Александр? Впрочем, можешь не отвечать, со временем мы это выясним. Но нет, мои проблемы — следствие моей силы, и к физическому здоровью они никакого отношения не имеют, как и к болезням. И одна из проблем — я не могу оставаться на троне долго. Более того, и ты не сможешь.

— Прошу прощения, ваше величество, совершенно не понимаю, о чём вы, — ответил я, не стесняясь признаться в своём неведении.

— И это тоже поправимо, но не сейчас. Пара лет у нас есть, — подумав, ответил Борис Владимирович. — Сейчас же ты должен передать в казну все захваченные во Владивостоке суда, а также земли, доставшиеся тебе от Меньшиковых и по указу Петра. А после вернуть Генриха Великого на родину.

— Боюсь, ваше величество, что не могу этого сделать. Раз вы на троне временно и не публично, я предпочту сохранить за собой право на то, что получил потом и кровью, — ответил я, заработав откровенно гневный взгляд. — Вы только недавно сказали, что не хотите будоражить общественность, или я неправильно вас понял?

— Ты либо откажешься от этих земель добровольно, либо они будут изъяты в пользу казны принудительно, — с нажимом произнёс император. — Довольно оставаться стратегическим ресурсам в частных руках. К тому же какой тебе прок от земли, находящейся под воздействием зоны диссонанса?

— Тот, что мои люди при должном обучении в состоянии находиться в зоне диссонанса без вреда для себя, — ответил я, заставив императора ненадолго задуматься.

— Есть множество способов вынудить тебя выполнить мою просьбу, — наконец сказал он. — Силой, хитростью, угрозами, подкупом через третьих лиц. Но твои слова про «людей» меня заинтересовали. Верно ли я понимаю, что ты связался с искажёнными?

— Ни в коем случае, ваше императорское величество, — ответил я, стараясь не выдать волнения. Пусть вопрос и был задан вполне обычным голосом, да и сам по себе не звучал угрожающе, но чувство предвиденья буквально взвыло о грозящей мне опасности. — Наоборот, благодаря тренировкам мои сподвижники могут сопротивляться действию диссонанса длительное время.

— Это… интересно, — взгляд Бориса неуловимо изменился. Не сказать, что потеплел, скорее превратился из угрожающей шипастой дубины в острый скальпель. — Мне приходили доклады о твоём Ордене святого Александра Невского, хотя и весьма противоречивые. Если то, что ты говоришь – правда, это может пригодиться в будущем как империи, так и всему миру.

— Всегда можно найти общие точки соприкосновения, если их искать, — осторожно ответил я.

— И в самом деле, — кивнул Борис Владимирович. — Флот миротворческого корпуса сильно пострадал при открытии врат диссонанса, так что тебе придётся передать свои корабли в ведение армии. Можешь оставить себе пару военных судов для сопровождения и транспортник. Остальное тебе в ближайшие годы не пригодится.

— Я хотел бы быть уверенным, что это и в самом деле так, — сказал я. — Весь мой предыдущий опыт говорит о том, что лучше иметь нужный флот и людей под рукой. Иначе может прийтись туго.

— Весь – это полтора года? — император откровенно усмехнулся. — Впрочем, неважно. Хоть ни один ребёнок не может проснуться с достаточными знаниями, меня этот вопрос интересует в наименьшей степени. Всё решено, и прошлого уже не изменить. Ты же должен перестать мыслить как обычный барчик и начинать уже мыслить как правитель. Имперская армия – твоя армия. Имперский флот – твой флот. Все земли в империи – твои, независимо от того есть у тебя соответствующий титул или нет.

— Пока мне сложно это осознать, ваше величество. Как только удастся, так сразу я передам в род и в государство и земли, и войска, и титулы. Кроме, разве что, ордена, потому как он не может никому принадлежать, — ответил я.

— С Филаретом мы разберёмся позже, — отмахнулся кончиками пальцев император. — Что с Генрихом? Или его ты тоже передать не можешь?

— Святой престол от него отказался, у меня есть ряд официальных бумаг относительно его дальнейшей судьбы, — ответил я. — Однако он и в самом деле мне всё ещё нужен, для обмена.

— Для обмена на кого? — заинтересованно спросил Борис Владимирович.

— На что, ваше величество. На технологии, которые могли бы помочь исцелить моего друга, — произнёс я. — Он спас меня, пожертвовав своим здоровьем, лишился конечностей и глаз…

— Грустная история, однако, причём здесь обмен и Генрих? — чуть поднял бровь Борис Васильевич.

— Мы предполагаем, что на нас напал один из убийц общества Теслы, — осторожно высказался я. — Генрих же интересен принцессе Елизавете Прусской, которая, по моим сведениям, так же входит в общество.

— Интересные у тебя осведомители, Александр, — по-новому взглянул на меня император. — И что же тебе ещё известно об обществе?

— Лишь общепризнанные сведения, — ответил я, пожав плечами. — Что оно создано Николой Тесла для контроля изобретённых им устройств. Что постепенно из России переместилось в Англию, а затем в Америку. Что в его совете состоят крайне могущественные личности, в основном из правящих домов…

— Продолжай, — подбодрил меня Борис Владимирович, но я замолчал, догадываясь, к чему всё придёт.

— Если вы очередной убийца, посланный обществом, то… я всё равно не сдамся, — сказал я, нахмурившись.

— Будь мы в обществе, за такое оскорбление я имел бы полное право не только лишить тебя права престолонаследия, но и отправить в ссылку, — холодно произнёс император. — Мне казалось, ты умней.

— Может, я и не долго живу на этом свете, но навидаться успел всякого, ваше величество, — ответил я. — И меняющих личину перевёртышей, и сверхсильных искажённых, и убийц, способных одним криком ломать пространство. Можете оскорбляться, но пока я вижу в вас лишь угрозу. Возможно, потому что мир не давал мне иного и редко баловал.

— Тебе необходимы уроки хороших манер и культуры диалога, Александр, — покачал головой Борис Владимирович. — И это не угроза, а констатация твой необразованности и ограниченности. На твоё счастье, это поправимо и не противоречит моим планам и интересам России. Но переходить от оскорблений, обоснованных на страхе к оскорблениям, основанным на детской травме – плохое решение.

— Помолчу, может, за умного сойду, — сказал я, чуть улыбнувшись.

— Для своего возраста вполне, — усмехнулся император. — Твои знания общества весьма поверхностны, но даже так ты должен быть в курсе, что оно неоднородно. Нет одного управляющего или принимающего решения относительно всего происходящего в мире. То, что тебе известна одна личность совета и есть рычаг воздействия на неё – большая удача. Но желаемое ты не получишь.

— Почему? — спросил я, искренне не понимая в чём дело.

— Потому что… а ведь и в самом деле, — вновь улыбнулся император и подвинулся вперёд, внимательно разглядывая моё лицо. — Даже черты лица изменились. Мой сын выглядел бы иначе. Меньше мускулатуры, менее выраженные углы… жаль, я никогда не узнаю, каким бы он мог стать, а ты, сколь ни притворяйся, не он.

На это мне оставалось лишь пожать плечами.

— Но в одном ты прав, генетически всё верно. А значит, твои дети, мои внуки, будут истинными продолжателями династии Романовых, — после небольшой паузы ответил император. — Но тебе на троне не место. Впрочем, это не значит, что я собираюсь тебя отстранять или изгонять. Наоборот, я предлагаю тебе великую миссию, огромную силу и ответственность.

— В данный момент меня волнуют куда меньшие субстанции. Например, спасение друга или мир в нашей стране, — ответил я.

— Ты не решишь их без знания своего противника – общества Теслы. А посвятить тебя в детали я смогу, только если ты согласишься мне помогать, — сказал император.

— Ваше величество, я никогда не выступал и не собираюсь выступать против России. И если помощь вам значит помощь империи – вы полностью можете на меня рассчитывать, — ответил я, чуть помедлив. — Хотя не вижу, как мои дети могут стать правителями, если их некому будет этому научить. Возможно, я сам мелко мыслю, но для того, чтобы обучиться иному, мне потребуется время.

— Возможно… — кивнул Борис Владимирович — А возможно, я сумею помочь тебе в решении проблем твоего товарища. Но Генриха придётся вернуть, и как можно скорее. Иначе угроза со стороны Германии обострится. Прекращай думать о своей выгоде и мысли о выгоде государства.

— Всегда считал, что так и делаю, — пожал я плечами.

— Генриха нужно отдать в ближайшие пять дней, — не поддержал меня император. — Учитывая образование новой зоны, сделать это можно будет только над Балтикой, ближе к Норвегии. Твоего товарища я осмотрю, доставьте его во дворец.

— Боюсь, это невозможно, он сросся с кораблём, — ответил я.

— Подробнее, — заинтересованно сказал Борис Владимирович.

— Убийца представлял из себя смесь механизмов и вживлённого в них тела. Во время сражения он смертельно ранил моего товарища, но мне удалось прикончить механойда, — проговорил я, в очередной раз повторяя историю помещения Максима в костюм с щупальцами. — Сейчас он уже настолько сроднился с механизмом, что в состоянии воспринимать тактильные ощущения.

— Ельза тут совершенно ни при чём, ты только зря её злишь, — покачал головой Борис Владимирович. — В то же время с каждым твоим словом ты и твои товарищи становятся все более интересны. Убить – это одно. Захватить и использовать совершенно незнакомые технологии, не допустив смерти носителя, – совершенно иное.

— Надеюсь, этот интерес будет на пользу нашему сотрудничеству, — ответил я.

— Безусловно… может даже, мне удастся оставить тебя на престоле, по крайней мере, дать пару лет, чтобы гарантировать законность передачи власти, — улыбнулся император. — Пока же… можете войти.

Не знаю, как и когда он успел снять защитное поле, полностью повторяющее контуры зала, но сделал это мгновенно. И несмотря на испуг Екатерины, после общения с моими супругами она, кажется, даже немного порозовела и не собиралась бежать без оглядки, вернувшись по первому зову.

— То, о чём я вам расскажу, станет достоянием широкой общественности через пару дней. У вас же будет время всё осознать и составить план действий, — холодно произнёс император. — Сегодня утром, примерно в шесть утра по Варшаве, группа террористов попыталась устранить адмирала Морозова и штаб его командования. К их несчастью войска, были предупреждены, и террористы получили ожесточённый отпор.

— Отец жив? — чуть не вскочила со своего места Мария. — Прошу прощения, ваше величество, но я очень волнуюсь.

— Жив, хоть и подвергся существенному влиянию диссонанса, — ответил император, наградив Марию обжигающим взглядом. — Чего нельзя сказать о террористах. Их проблема состояла в том, что они активировали взрывные устройства в то же время, когда Петра пытались убить несколько иные силы. В результате сражения между тремя сторонами произошло перенасыщение конструктами корабельного класса и раскрытие врат диссонанса.

— Обычно это приводит к тяжёлым, но не катастрофическим последствиям. Но в этот раз схватка велась до последнего вздоха, и врата распахнулись достаточно для образования новой, Польской зоны, — продолжил Борис Владимирович. — В данный момент исчезли с лица земли Варшава и города в трёхсоткилометровом радиусе от неё. Есть надежда, что зона стабилизируется при радиусе триста пятьдесят-четыреста километров. Однако говорить об этом пока рано.

— Кёнисберг? — нахмурившись, спросил я.

— Уже под вторичным действием, как и десятки других наших городов, — ответил император. — Меры придётся принимать по мере нарастания напряжённости. Но это только верхушка айсберга. Во время тунгусской катастрофы на территории зоны находилось меньше двадцати тысяч человек. Здесь же проживают около пятнадцати миллионов. Проживали. У вас будет пять дней, чтобы сформировать чрезвычайный совет, собрать ударные группы и организовать патрулирование, чтобы искажённые формы не проникли вглубь империи.

— Двадцать миллионов? — ошарашенно проговорила Ангелина. — Но как мы… как? Если они будут как тот кабан, возле Вилюйска.

— Не будут, — успокоил я девушку. — Он – продукт многолетних мутаций, включая искажённые, но стабильные кости. Тут всё будет иначе. Скорее всего, начальные изменения будут почти незаметны.

— Не при такой интенсивности. В ближайшие дни наш западный регион захлестнёт волна насилия, и сделать мы с этим почти ничего не можем. Нужно обеспечить безопасность крупных городов. Минска, Киева… — серьёзно проговорил Борис Владимирович. — От того, как вы справитесь, будет зависеть не только дальнейшая судьба империи, но и ваша собственная. Докажите, что вам можно доверять управление такой громадой. Вы свободны, дети. Жду от вас начала решения утром.

— Благодарю, ваше величество, — поднялся я, девушки рядом глубоко поклонились, и мы вышли прочь. Взгляды, которыми обменялись Борис и Екатерина не сулили последней ничего хорошего, но, по крайней мере, он не собирался её убивать на месте. А так, это и в самом деле их дело, семейное, пусть сами разбираются.

— Информирование? — спросила Ангелина, пока мы шли в мои покои.

— Обязательно. Нужно посмотреть, что пришло от военкоров в последний день, что успели показать и на основе этого делать экстренный выпуск, — кивнул я. — Свяжись со съёмочными группами седьмого канала, я переговорю с Суворовыми, а Мария со своим папой. Если он не в состоянии, нужно будет ему помочь.

— Я свяжусь с группировкой войск в Ханты-Мансийске, — проговорила со вздохом Инга. — Кажется, отдохнуть нам удастся только в следующей жизни.

Да-да, я себе в прошлой именно так и говорил…