Гранату в зубы, Ванс!

«Если завтра меня убьют — пусть похоронят с ключом на тринадцать».

Помню, слышал эти строки в каком-то захудалом баре, где на стенах были плакаты с голыми бабами, а из колонок орал такой бред, что даже тараканы пытались повеситься. Но, чёрт возьми, прилипло!

И вот угадайте, где я оказался потом?

Правильно. Лежал. С ключом на тринадцать. В кладовке для швабр.

Нет, серьёзно, лежал, как последняя скотина: щекой к вонючему мешку с известью, рукой вцепился в ржавую трубу, будто это моя невеста, а ногой упирался в швабру, которая всё время норовила упасть мне на морду.

Снаружи шагали, матерились и стучали по железу прикладами — «цепные». Эти ублюдки искали меня.

Да и чего уж скрывать — искали заслуженно. Я ведь, так сказать… немножечко… позаимствовал у них кое-что полезное. Ну, детальку одну. Ну, парочку. Ну, и ещё — баночку консервов прихватил, да мешок с патронами сам в руки прыгнул. А это, сам понимаешь, святотатство хуже, чем жену увести у соседа. Ну и разобрал пару железяк по дороге — так, чисто профессиональный интерес. Короче, стандартный вторник.

Я пытался дышать тише. Даже считал вдохи, как будто это поможет. И вот тут мой сапог предательски скользнул, да так звонко, что ведро с хламом рухнуло вниз и сыграло целый соло-кастинг для симфонического оркестра.

— …А? Эй! Там кто-то есть! — услышал я.

Ну всё. Конец стелса. Минус пять секунд жизни.

Я рванул.

Швабра со всего маху грохнулась мне по спине, добавив драматизма. Вылетел в коридор — и понеслось.

Топот, вопли, очередь по стенам. Один из «цепных» промазал так красиво, что сбил лампу, и весь коридор заискрил, как новогодняя гирлянда. Второй махнул прикладом, но вмазал своему по башке. Я только спасибо глазами сказал и пнул его в колено.

Пули визжат, как чайник у мамаши, бетон сыпется с потолка, кровь брызжет веером, и я ржу — потому что ну а что ещё делать, если смерть уже машет тебе рукой?

Вцепился в сумку. Моя сумка. Моё сердце, мозг и печень одновременно. Ради неё я и вляпался в это говно.

Меня задело по касательной — куртка вспыхнула, я сбил огонь об стену, попутно размазав по ней чей-то мозг.

Споткнулся о труп, упал, вскочил, вмазал кому-то гаечным ключом, который каким-то чудом оказался у меня в руке. Даже не помню, откуда он там взялся — но, видно, Бог инженеров следил за мной.

Я несся по станции, как сумасшедший хомяк в колесе. Стены дрожали от очередей, в ушах стоял звон, ноги тонули в чём-то скользком. Слава богу, я не успел уточнить в чём.

Патроны кончились. Просто щелк! — и пусто.

Передо мной выскакивает мордоворот, весь в броне. Я подумал ровно полсекунды и… просто рявкнул ему в лицо что-то нечленораздельное. Видимо, выглядел я настолько психованным, что он на секунду растерялся. А этого мне хватило, чтобы зарядить ему ногой в пах.

Я заржал, показал средний палец его корчащемуся другу и… со всего размаху врезался лбом в стену. Гарантия шишки размером с перепелиное яйцо. Но хрен меня остановишь — встряхнулся, как собака, и снова вперёд.

Сзади уууууух — летит снаряд. Я нагибаюсь, почти в пол, а тот влетает аккурат в пацана позади. Его разнесло так, что стены украсило мозаикой из красного и серого. Ну хоть интерьер обновили.

По пути я умудрился кому-то подножку поставить. Чисто случайно. Сам под ноги смотрел, а он как раз прыгал — и улетел лицом в стену. Даже зубы искать не пошёл — времени не было.

А потом начался самый цирк. Коридор узкий, обстрел бешеный, и я реально полез на пузе. Полз, как таракан, матерясь и шипя, сумку тащил зубами, потому что руки заняты. Она зацепилась за трубу, и я орал, как отец, у которого отбирают ребёнка. В итоге вырвал, вывернув себе плечо, но всё равно с победным воплем:

— МОЯ!

Ещё выстрелы, взрывы, искры.

Я кувыркался, прыгал, орал им гадости, размахивал гаечным ключом, будто это святой крест против вампиров.

В какой-то момент меня так накрыло, что я, стоя по колено в чьих-то внутренностях, заорал нечеловеческим голосом, зарядил ближайшему «цепному» башкой в грудь, а потом сам же заржал, как лошадь.

Я пинал их, рвал на куски арматурой, наорал на одного:

— У МЕНЯ ДЕНЬ РОЖДЕНИЕ СЕГОДНЯ, ПОДАРИ МНЕ СВОИ ПОЧКИ!

— ЧТО?!

— СПАСИБО! — и вмазал гаечным по затылку.

Патроны кончились, поэтому я схватил огнетушитель. Шмаляю пеной прямо в рожу одному — тот верещит, крутится, как ёлка в огне. А я уже пустым баллоном его добиваю: за перезарядку в карман лезть времени не было. Чисто инженерная импровизация.

Ползком, кувырком, с матами и криками «вашу мать!» я пробивался к выходу.

…Через минут пятнадцать я, еле держась на ногах, выкатился наружу. Весь в крови (не моей, процентов на восемьдесят точно), с лицом в саже, с куском кишки, прилипшей к куртке, я ковылял, поскальзываясь на мусоре и остовах кирпичей. Бежал, ржал, как маньяк, и орал:

— Хрен вы меня догоните, псы поганые!

Убежище встретило меня тишиной. Я рухнул на пол, открыл долгожданную сумку, готовясь обнять каждую любимую железяку…

…и достал оттуда пачку старых порножурналов. Три диска с надписью «XXX 2003». И, мать его, кляп с наручниками.

Я смотрел на это минуту. Две. Потом сорвался.

Заорал так, что показалось — у этой сраной кладовки начнут стекла лопаться, если бы они тут вообще были. Швырнул журналы, разорвал этих бумажных баб на клочья, будто они лично были виноваты в моих проблемах. Диски переломал пополам, а плёнку изнутри вытянул и размотал, как кишки, разбрасывая по полу липкими серыми жилками. Кляп перекусил зубами, как бешеный пёс, и выплюнул, будто плюнул в саму рожу судьбе.

Потом сел на пол, достал сигарету, закурил… и, не придумав ничего умнее, натянул на себя латексную маску с дырками для глаз и рта. Забавно, что на отверстии для рта висел маленький замок — как будто кто-то всерьёз переживал, что я могу болтать слишком много. Дым валил сквозь щели, смешиваясь с запахом гари и крови, а я ржал. Ржал так, что эхо отражалось от бетонных стен, будто кто-то другой тоже смеялся вместе со мной. Потому что если это не комедия — я вообще не понимаю, что за жанр тут творится.

А моя настоящая сумка… Она осталась там. Под телами «цепных». Я только потом заметил, что на этой — на фальшивке — не было нашивки «BRB-69 ». Моей нашивки. Моей девочки. Я как последний мудак таскал чужую порнуху, а свою душу бросил там, под свистом пуль.

Я уже собирался снова заржать над собственной тупостью, когда заметил странный свет. Не сразу понял, откуда он — вроде мигало что-то в сумке.

Я разгрёб весь оставшийся хлам, то, что ещё не успел разорвать, размолотить или разжевать, — и вот оно.

ПИП-ПИП.

Индикатор. Красная точка, спрятанная под всей этой блевотиной, мигала в темноте, как прицел, наведённый прямо мне в сердце.

И тут меня накрыло.

Они, видимо, давно зарядили её как ловушку. Таймер уже отсчитывал последние секунды.

Я, не долго думая, заорал:

— ДА ГОРИ ТЫ В ЖОПЕ! — и с размаху выкинул сумку в сторону.

Она красиво пролетела дугой, словно граната судьбы, и шмякнулась прямо у старой бензоколонки.

БАХ!

Малый термозаряд поджёг топливо. Взрыв рванул так, что половину станции накрыло огненным грибом. Пламя подхватило стены, перекрытия сложились, как карточный домик. Обломки летели, как кометы. Гул стоял такой, что уши будто навсегда остались ватными.

И потом… пустота. Темнота, словно кто-то вырубил свет внутри моей головы, а потом кто-то ещё и перевернул меня вверх ногами. Всё, что осталось — странное ощущение, будто я где-то между «давай ещё один бокал» и «вот этот момент, когда пытаешься встать после трёхдневного запоя и не помнишь, кто все эти люди». И при этом странным образом в голове смешивались обломки станции, выстрелы, кровь и глупые воспоминания о том, как я танцевал на столе с пустой бутылкой в руке.

Я очнулся в дыму, кашлянул так, будто лёгкие хотели эвакуироваться отдельно от меня. Раздражённо сорвал с себя маску — она прилипала к лицу, запотев от моего дыхания и оставляя на коже липкую плёнку. Сел, откинул с себя какой-то кусок арматуры, который уютно устроился на моём плече, смахнул с волос и лба липкие куски штукатурки и пыли, и вытер лицо рукавом, размазывая грязь, дым и остатки пота в причудливый узор. Потом выдохнул — длинно, тяжело, так, что сам себе показался старым паровозом, — и уткнулся лицом в колени. Хотелось просто исчезнуть.

И тут...

— Пшшшш. Приём-приём. Ванс, ты, блядь, где? Какого хера не отвечаешь?! — ожила рация на поясе.

Я посмотрел на неё так, будто это таракан, который вдруг заговорил человеческим голосом. Сначала даже не стал брать. Пусть трещит. Может, сама сдохнет. Но нет — тр-р-рск! опять:

— ВАНС! Твою мать, ты там уснул, что ли?! —

Я нехотя взял её в руку. Нажал кнопку. И чужим голосом, сиплым, будто какой-то дед из подвала, выдал:

— Э-э… Ванс? Ванс… отдыхает. Да-да. В отпуске. Карибы, пальмы, бухло. Вам перезвонят.

Тишина. А потом в динамике такой вопль, что у меня чуть барабанные перепонки не сдали:

— ТЫ ЧЁ, МУДАК, ОХУЕЛ?!

Я закатил глаза так, что почти увидел собственный мозг.

— Ну ладно, ладно… я. — щёлкнул снова. — Только не ори, тут и так шуму было на миллион концертов Rammstein.

— Слушай сюда, клоун. Сегодня был крайний срок. КРАЙ-НИЙ! Где, сука, мои детали?! Я тебе предоплату дал. Или я похож на лоха, а?

Я прикрыл рацию ладонью и чуть громко пробормотал:

— Да ты прям копия моей бывшей…

Потом снова нажал:

— Всё в порядке, дружище. Просто, э-э… небольшие трудности по логистике. — Я с трудом выговорил слово «логистика», как будто это было заклинание из тёмного гримуара. — Но товар у меня. Ну, почти у меня. Ну… скажем так, в пределах досягаемости.

— Не ссы мне в уши, Ванс! Я тебя знаю! Если до полуночи не встретишься со мной и не принесёшь железо — я лично тебе кишки намотаю на антенну и включу FM-радио, понял?!

Я выдохнул, закатил глаза ещё раз и подумал, что когда-нибудь они у меня там и останутся.

— Да понял я, понял… — сказал, нацепив максимально бодрый тон. — Слушай, я как раз собирался к тебе. Сюрприз хотел сделать. Цветы, свечи, романтика, всё как любишь.

— НЕ СМЕЙ, БЛЯДЬ, ШУТИТЬ! — снова рявкнул тот.

Я усмехнулся, взъерошил волосы, посмотрел на руины вокруг и сказал:

— Ладно-ладно. Будет тебе железо. Дай только чуть-чуть времени… ну, чтоб хоть штаны поменять. Потому что после этого балагана я выгляжу так, будто меня танк трахнул.

— До полуночи. Последний шанс. — И рация щёлкнула, отключившись.

Я ещё пару секунд сжимал рацию, будто та могла сама придумать решение. Потом со скрипом пальцев отпустил кнопку, положил её на пол, засыпанный обломками и пылью. Пластик противно щёлкнул о бетон.

— Ага, «детали»… — выдохнул я, уставившись в потолок без потолка. — Какие нахрен детали?

Товар. Целый набор запчастей к фильтрационным установкам старого образца, редкий как совесть у барыги. Ради этих железяк я чуть ли не две недели карабкался по подземке, рисковал башкой, жрал холодную фасоль и спал среди крыс. Воровал, договаривался, подкупал, стрелял. И что в итоге? Правильно. Теперь всё это добро превратилось в чёрный уголь вместе с цепными, сумкой, половиной станции и моим настроением.

— Ну и что теперь, Ванс? — пробормотал я сам себе, потирая глаза и размазывая сажу ладонью. — Пойдёшь ты, значит, на встречу с этим психом Хосе? Ха! Да щас. Пусть он своей башкой об стену стучит.

Предоплата? Ну, да. Ну, дал он. И что? Я ему, значит, должен теперь с голой жопой тащиться к нему, объяснять, что весь товар сгорел? Пусть сначала остынет. Пусть перекурит. А я… я пока тихонько свалю. Где-нибудь в подземелье заныкаюсь, в какой-нибудь дыре, где даже тараканы боятся спать. Засяду в заднице мира — и пережду. Не впервой.

Я прислонился спиной к куску стены, облокотился на обломки, позволяя им держать меня. Дым от развалин тянулся вверх, пахло гарью и гарью же, наверное, теперь вонял я сам. Вдох — и будто лёгкие шлифуются наждаком. Выдохнул. Долго.

Руку непроизвольно протянул к полу, собрал с земли кусок обугленной доски и крутил его в пальцах, рассматривая трещины и угли, будто пытался понять их структуру, найти в хаосе смысл. Несколько секунд доска медленно вращалась между пальцами, а потом я с тихим хрустом швырнул её вдаль, наблюдая, как она подпрыгивает и исчезает в дыму.

И только одна мысль сверлила череп изнутри:

«вот теперь, мать его, ни хрена не смешно.»