Грибная неделя

«Но вообще-то были бы грибы. Погода – дело второстепенное. Радостно и в дождь, и в холодный ветер, и в грозу возвращаться домой с полной корзиной. Невесело в самую лучшую погоду идти пустому».

Владимир Солоухин. «Третья охота»

Екатерина Черникова, флорист

Сентябрьский лес за окном жил своей жизнью, нимало не обращая внимание на людей, спящих в бревенчатом доме. Поскрипывали ветки деревьев, шелестели, падая, жёлтые листья, коротко прокричала какая-то ночная птица… Я поплотнее закуталась в одеяло и закрыла глаза. «Надо спать! – сказала себе строго. – Завтра с утра пораньше Таманцев потащит за грибами, и никакой возможности отбояриться не будет…».

Ну да, наш босс, Андрей Таманцев, был яростным фанатом «третьей охоты». На этот раз он вывез всю контору на неделю сюда, в леса между Суздалем и Владимиром, и исключительно для того, чтобы собирать грибы. Я, в принципе, дело это люблю, но, что называется, в охотку, а тут уже получается сущее принуждение.

Повернулась на другой бок, взбила подушку, посмотрела на часы: половина второго. Зажмурилась и стала считать овец…

Наверное, я бы всё-таки уснула, но тут скрипнула ступенька лестницы. Глаза мои сами собой распахнулись, а уши, кажется, вытянулись в сторону двери. Кто-то ходит? Да, точно! Лёгкие шаги пробежали в дальний конец коридора.

Я перевернулась на спину и стала рассуждать сама с собой.

«Ну в конце концов, мало ли кому что понадобилось на первом этаже? Там кухня, может, Михалыч проголодался и пошёл в холодильник на свидание с колбасой? Или не спится кому-то, вот и бродит. Или просто пить захотелось…»

Тут мне стало понятно, что пить и в самом деле захотелось. Да что там, рот пересох, словно пустынный колодец! Забыла я воду взять в комнату, вот балда…

«Ладно, переживу. Не маленькая, подумаешь – во рту пересохло. Спи давай!» - прикрикнула я на себя и снова повернулась на правый бок.

Через несколько минут сдалась. Нашарила под кроватью тапочки, взяла со стула длинную тёплую кофту и набросила её на пижаму. Приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Там было тихо и почти темно, какой-то свет давала единственная лампочка над первой ступенькой. Я храбро вышла из комнаты и направилась в сторону лестницы, почему-то крадучись, почти не дыша. Наверное, только благодаря этому страху привлечь чьё-нибудь внимание я не заорала, когда увидела тёмную массу внизу.

В каждом из нас есть и пугливая мышь, и бесстрашный орёл, вопрос только в пропорциях.

Лично моя мышь орала дурным голосом: «Уходи, это никакое не тело! Просто смотритель нёс какие-нибудь мешки и уронил!». Придавив дурного грызуна, я спустилась и достала из кармана пижамы телефон. Фонарик осветил встрёпанные волосы, открытые глаза и бледное лицо, очень хорошо мне знакомое.

Андрей Вячеславович Таманцев за грибами больше не пойдёт. У первой ступени лестницы лежал именно он, и был он безусловно, безнадёжно мёртв.

Осторожно присев на корточки, я приложила пальцы к шее, там, где должен был бы быть пульс. Глупо, если подумать – распахнутые глаза уже помутнели. Полагалось бы, конечно, позвать смотрителя, разбудить кого-нибудь из мужчин, позвонить в милицию… Но мне стало вдруг так страшно, что я осторожно, на цыпочках, стараясь не скрипнуть ступенькой, поднялась на второй этаж и трусливо скрылась в своей комнате. Мгновением позже где-то чуть стукнула дверь. Вот тут-то я и поняла, что вляпалась в неприятности всеми четырьмя лапами.

Забралась под одеяло, зажмурилась и стала представлять себе, что меня, мои действия, мои следы окутывает густой осенний туман. Серовато-белый, непрозрачный, расползающийся хлопьями и снова густеющий в месте разрыва. Вот он стекает со ступеней, разливается по полу большой гостиной и закрывает собой мёртвое тело… Следы моих ног, память о прикосновении к телу вспыхивают едва заметным фиолетовым свечением и исчезают насовсем.

***

Наутро меня разбудил пронзительный визг.

Я с трудом продрала глаза и резко села на кровати. Это что, я ухитрилась уснуть после всего, что увидела ночью? Надо же, какая защитная реакция у организма!

Так, надо идти вниз, потому что от звуков такой силы даже мёртвые из могил восстанут… Сунув ноги в тапочки, я ощупью взяла кофту, набросила на плечи и вышла из комнаты. Дверь напротив моей была приоткрыта, и оттуда выглядывала Тамара, моя подруга и коллега.

- Что случилось? – прокашлялась она. – Кто-то крысу на кухне встретил?

- От таких звуков не то, что крысу, лошадь инфаркт хватит, - отозвалась я. – Пойдём, поглядим.

Слабый свет лампочки над верхней ступенькой.

Тёмная масса внизу.

Женская фигура, скорчившаяся возле тела, почему-то зажав уши, визжит в голос.

Дежа вю, ей богу…

- Ни черта не видно, - пробормотала сзади Тамара.

- Тут где-то должен быть выключатель, - отозвался мужской голос сзади.

Хлопнула дверь, ещё одна, и ещё… Визг перебудил всех. Не глядя, я щёлкнула выключателем, и мягкий тёплый свет залил оба крыла лестницы и часть гостиной. Стало отлично видно тело, лежащее в той же позе, как я его оставила, и женщина в розовой шёлковой пижаме, сидящая рядом на полу.

- Ого, - снова сказали сзади. – Похоже, у нас несчастный случай. Девочки, дайте-ка пройти!

Мягко отодвинув нас с Тамарой в стороны, по лестнице сбежал наш художник Лёша. Наклонился, посмотрел на тело, покачал головой. Поднял на руки женщину в розовом шёлке, отнёс в глубину комнаты и посадил в кресло. Визжать она перестала, только всхлипывала и дрожала.

- Михалыч! – позвал он. – Принеси-ка что-нибудь вроде одеяла или пледа.

- Ща! – наш водитель затопал назад в комнату.

К этому моменту на верхней ступеньке лестницы уже столпились все участники поездки за грибами.

Все?

- Пожалуйста, спускайтесь по левой лестнице! – Лёша продолжал командовать.

По левой. Да, логично. Два изогнутых крыла лестницы расположены прямо напротив входной двери, довольно далеко, метрах в десяти – двенадцати. Наверху они почти сходятся, а внизу между ними приличное расстояние. Тело лежит возле правого крыла, и действительно, лучше не топтаться по ступенькам справа.

Так, а я ночью как спускалась? На миг закрыв глаза, попыталась вспомнить… Уф, по левой. Тогда ладно.

Осторожно держась за перила, словно они могли изогнуться и ужалить, я спустилась, по широкой дуге обошла тело и остановилась возле Алексея. Посмотрела назад: точно так же, осторожно, не отпуская перил, один за другим спускались мои коллеги. Тамара, Ольга, Ринат, Джамиля, Галина Петровна, Лена, Екатерина Григорьевна… Я считала, загибая пальцы в карманах кардигана.

Все. Двенадцать. А вчера утром в микроавтобус садились четырнадцать пассажиров плюс водитель.

- Лёш, - сказала я хрипло и откашлялась. – Что-то делать надо, да?

- Полицию вызывать, - ответил он. – И cмотрителя здешнего надо бы предупредить, как его зовут?

- Иван Павлович.

- Вот его. Где он ночует, ты знаешь?

- Нам же показывали вчера, там домик в глубине территории…

Алексей достал из кармана телефон, но звонить не спешил: смотрел на коллег, что-то прикидывал.

Михалыч притащил в руках ворох одеял и пледов. Я вспомнила, как выглядело тело в темноте, и сглотнула. Водитель укутал женщину в кресле всем принесённым, она подняла голову и шёпотом поблагодарила. Тёмные волосы она заправила за уши, и я наконец узнала в ней Ирину, жену покойного. То есть, теперь вдову.

Так что, это она его обнаружила? Ох, ужас какой…

Тем временем Лёша пощёлкал выключателями и зажёг весь свет, сколько было его в этом большом холле - гостиной, рассчитанной человек на сорок. Потом он вышел на середину, несколько раз хлопнул в ладоши и громко сказал:

- Господа и дамы, предлагаю всем заткнуться!

До этого момента всё громче становился гул голосов, обсуждавших жуткое происшествие; теперь он смолк, и в наступившей тишине Алексей продолжил.

- Я сейчас вызову ментов. Предлагаю остальным следующее: поднимаемся в свои комнаты и одеваемся. Потом возвращаемся сюда и ждём представителей силовых структур. Ирина, вы в состоянии находиться здесь? Или, может быть, хотите прилечь?

- Н-нет, я… Я хочу одеться, холодно очень, - простучала зубами женщина, бледная, как молоко. – Я… поднимусь, оденусь и приду… сюда… Надо ведь побыть с ним, да?

- Пойдём, Ирочка, - главбух Галина Петровна приобняла её и повела к лестнице, стараясь заслонить тело мужа.

Я огляделась, стащила с дивана какой-то плед и накрыла покойника. Кто-то из столпившихся рядом коллег длинно выдохнул.

- Пойду утепляться, - сказала Тамара. – Кать, ты идёшь?

- Да, - я кивнула. – Иду.

Алексей тем временем продолжал командовать:

- Поодиночке никто нигде не остаётся…

- Кроме сортира! – хохотнул Михалыч.

- Будешь много говорить – обеспечу сопровождение и там! – сверкнул глазами Лёша.

Я даже остановилась на ступеньках, заслушавшись. Тамара потянула меня за рукав.

- Пошли, простудишься! У меня лично уже ноги заледенели, и вообще, провозимся и всё самое интересное пропустим!

В первый момент мне показалось почти чудовищным такое пренебрежение обстоятельствами: вон в трёх метрах от нас лежит тело человека, с которым мы были знакомы не один год, который платил нам зарплату, вытаскивал нас из неприятностей… ну, бывало и такое, вытаскивал! А потом я прислушалась к себе самой…

Нет, пока я даже не осознала, что вот то, внизу, накрытое разноцветным покрывалом – это Андрей Таманцев. Что больше никогда он не войдёт к нам с криком «Девочки-мальчики, срочный заказ! Свадьба на полторы сотни гостей, цветы по высшему классу! Работаем, работаем, начинаем с бутоньерок!».

Дверь в мою комнату была приоткрыта. Наверное, я сама и оставила, когда выскакивала на вопль Ирины, вряд ли кто-нибудь стал бы заходить? Я пожала плечами и спросила у Тамары:

- Интересно, Лёша предполагал, что мы и одеваться будем непременно вдвоём?

- Ой, да пошёл он со своими указаниями! – фыркнула она и передёрнула полными плечами. – Иди, у тебя ноги синие уже, как у дешёвой курицы.

Я посмотрела вниз.

- Нечего и не синие! Так, слегка сизые. Заходи ко мне, как оденешься.

- Или ты ко мне! – и она скрылась за дверью.

Натянув джинсы, футболку и тёплый свитер, я поколебалась, но всё же не стала надевать высокие ботинки, предназначенные для хождения по лесу. Грибы нас сегодня не дождутся, да и вообще, вряд ли кто-нибудь потащится в лес без команды сверху. А командовать некому…

Тряхнула головой, влезла в кроссовки, пошла к двери… Стоп! Таблетку не выпила!

Я вернулась, достала косметичку, вытащила блистер с таблетками и вдруг разглядела в глубине, под коробочкой с тенями, тушью и прочей ерундой какой-то незнакомый пузырёк.

- Эт-то что ещё такое?

Полезла доставать… «Нет, погоди! – сказала я сама себе. – Неизвестные пузырьки сами по себе где попало не бродят, значит, его сюда кто-то положил. Не стоит хватать руками и оставлять свои следы. Ну-ка, где тут были бумажные носовые платки?».

Осторожно подцепила чужое и вытащила на свет божий. Так, что тут у нас?

«Дигоксин» [1]. Кажется, это сердечный препарат? Надо будет проверить по справочникам… Откуда бы ему тут взяться? Я его не принимала никогда в жизни, просто не было необходимости. И точно знаю, что этот флакон ещё вчера вечером в моей косметичке отсутствовал. Значит, кто-то его сюда подложил? Зачем?

Я бы продолжала рассуждать, стоя посреди комнаты с аптечным пузырьком в руках, но в коридоре раздались голоса, шаги, в мою дверь постучали и голос Тамары громко спросил:

- Ты идёшь?

- Иду! – заорала я в ответ.

Завернула флакончик в бумажную салфетку и сунула в карман. Надо найти место и спрятать…

Мы с Тамарой устроились на одном из диванов и внимательно смотрели на остальных, тех, кто спускался позже нас. Не знаю уж, что хотела увидеть моя подруга, а я пыталась хотя бы предположить: кто убил Андрея? Кто подложил мне флакончик с таблетками? Это один человек или два? Разумеется, я не имею в виду совпадения, это штука редкая. Но тот или та, у кого был в наличии дигоксин, могли испугаться обвинения в убийстве. Препарат-то непростой, обращаться с ним надо, как с тухлым яйцом, то есть, бережно и осторожно. Всех подробностей я не помню, найду потом информацию, но, кажется, он мог вызвать головокружение и потерю сознания. А от этого один шаг до падения с лестницы, особенно такой крутой, как здесь.

Прыгая через ступеньку, спустился Алексей. Осмотрел всех собравшихся, пересчитывая. Наши взгляды встретились, и он чуть заметно кивнул. Потом поглядел на Ирину.

- Ты разрешишь?

- Командуй, - хрипло ответила она.

- Командовать будет полиция, я их вызвал. Обещали приехать минут через сорок-пятьдесят, как дорога пойдёт. Сейчас нужно будет кому-то сходить и предупредить Ивана Павловича…

- Давай я схожу, - медвежья фигура Михалыча поднялась с дивана.

- Вдвоём с кем-то, пожалуйста. Я уже говорил, с момента обнаружения тела постарайтесь не оставаться поодиночке.

Идти с Михалычем вызвался курьер Олег. Алексей продолжал говорить, и все смотрели на него. Я воспользовалась моментом, потихоньку вытянула из кармана пузырёк вместе с бумажным платком и затолкала поглубже между сиденьем дивана и подушками. Подняла глаза: Лёша смотрел прямо на меня… Я замерла, словно мороженая курица, не в силах отвести взгляд.

Бесконечно долгую секунду мы играли в гляделки, наконец, он отвернулся и продолжил говорить.

- Вспоминайте, кто что видел необычное…

- Так для нас тут всё необычное! – выкрикнул женский голос откуда-то слева и сзади. – Что ты имеешь в виду?

Джамиля, кажется, у неё такое чуточку специфическое произношение.

Алексей терпеливо разъяснил:

– Я имею в виду – что-то, чего тут не должно было быть. Или не должно было быть сейчас. Ну, например, открытое окно – не сезон вроде как. Или… Не знаю, доска, валяющаяся посреди коридора. Пыль насыпалась горкой, опилки… Понятно?

- Более или менее, - ага, а это уже одна из старших дам, кажется, Наталья Павловна. – Тебе рассказать?

- Нет, мне не надо. Да и некогда, думаю, скоро уже приедут. Просто подумайте и отметьте для себя.

- Позавтракать бы не мешало, - сказал вдруг Ринат, ведущий флорист. – Когда менты приедут, не до того будет, точно говорю.

Словно в ответ на его слова, дверь на улицу распахнулась, вошёл здешний сторож Иван Павлович – широкоплечий, чуть горбящийся словно от собственной силы мужчина слегка за пятьдесят. Седые борода и волосы, неожиданно чёрные мохнатые брови придавали ему вид сказочного персонажа, какой-нибудь уральский дед из сказов Бажова. И голос был соответствующий, густой, чуть тягучий бас, мы слышали позавчера, когда приехали. За его плечом маячила жена Лидия Дмитриевна, повариха.

- Здравствуйте, дорогие гости, - сказал Иван Павлович. – Мне сказали, беда тут у вас?

- У нас, Иван Павлович, - Алексей шагнул навстречу. – У нас всех, вас ведь тоже проверять станут.

- Н-да… - сторож окинул взглядом собравшихся: по мне он лишь скользнул, но было ощущение, что царапнул. – Полицию вызвали?

- Да. Сказали, через полчаса будут.

- Ну, раньше, чем через полтора не ждите. На дороге затор, грузовик колесом на обочине застрял, больно глубокая лужа попалась. Лида, покормить народ надо.

- Десять минут! Сейчас накрою!

Солидная фигура Лидии Дмитриевны как-то удивительно ловко скользнула в сторону кухни, и оттуда донёсся звон посуды, бряканье приборов, полилась вода, засвистел чайник… словом, потекла нормальная утренняя жизнь.

- Завтрак – это хорошо, - Тамара всё это время просидела рядом со мной, не шевельнувшись, а сейчас словно отмерла. – Ты что-нибудь эдакое видела-слышала, а, Кать?

- Вот вспоминаю, - сказала я тихо. – Лёша велел думать, я и думаю.

Я и в самом деле размышляла: говорить о ночных событиях, или лучше промолчать?

С одной стороны, повела я себя не так чтоб правильно, вместо того, чтоб сообщить о трупе, убежала в комнату и спряталась под одеяло. Если бы я была полицией, я бы меня заподозрила точно.

С другой стороны, кто-то же бродил по коридору ночью, я это слышала! Вполне может быть, что и убийца.

С третьей… с третьей, в моей косметичке лежал чужой пузырёк с сильнодействующим препаратом. И в соединении с тем, что ночью я не стала орать и звать всех на помощь, получается неприглядная картинка.

Ладно, посмотрим, что там за полицейские приедут. Глебы Жегловы водятся только в кино, увы…

***

Первым прибыл участковый.

Конечно, когда открылась дверь и вошёл незнакомый мужчина в кожаной куртке, все взгляды устремились к нему. Мой, само собой, тоже.

Средних лет, густые волосы то ли светлые, то ли седины много; морщинки у глаз – хорошие такие, явно человек умеет смеяться с удовольствием. Глаза серые, холодные. Похоже, повидал всякого…

Окинул нас общим, совершенно нечитаемым взглядом, вежливо поздоровался с Лидией Дмитриевной, пожал руку Ивану Павловичу. Они обменялись несколькими словами, и новоприбывший повернулся к нам.

- Доброе утро, - начал он. – Я здешний участковый, капитан Карелов Валентин Осипович. Попрошу вас всех перебраться… - он взглянул на сторожа, тот едва заметно кивнул. – В бильярдную, вот куда. Кто-нибудь один, останьтесь, списочек поможете составить.

Можно было не сомневаться, остался Алексей. Скрежетнули по полу ножки отодвигаемого кресла, народ потянулся к двери в бильярдную. Мужской голос пробурчал у меня за спиной:

- Лёшке больше всех надо, что ли? То нами командовал, теперь остался полицейским помогать…

- Хочешь вместо него? – этот женский смех я узнала, одна из бухгалтеров, Лена.

- Нет уж, спасибо! – открестился мужчина.

На пороге бильярдной я оглянулась: Алексей сидел в кресле с блокнотом и писал. Участковый снял с трупа наброшенный мною плед, стоял, рассматривал тело, нижнюю ступеньку лестницы. Наклонился над этой ступенькой, разглядывая на ней что-то, видимое только ему. Распрямился, поднял взгляд и посмотрел на меня.

В этот момент меня подтолкнули вперёд, и Тамара сказала недовольно:

- Катька, чего застыла?

Сев в кресло, я откинулась на спинку и закрыла глаза. Тамара шумно приземлилась рядом, поёрзала, потом спросила:

- А ты шары покатать не хочешь?

- Не умею…

- Ой, да ничего сложного нет в бильярде! Со мной отчим играл, так я чемпионов городского клуба выбивала!

- Том, голова болит, прямо разламывается… - жалобно протянула я. – Я посижу с закрытыми глазами, может, получше станет…

- Таблетку дать?

- Попозже. Вдруг само пройдёт?

- Ну, как хочешь… - протянула она разочарованно и ушла.

Я же попыталась отпустить сознание, растечься им, дотянуться до лестницы, холла, входной двери и услышать, что там происходит.

Да, я хотела подслушать, и единственное, о чём жалела, так это о невозможности ещё и подсмотреть.

И нет, мне ни чуточки не было стыдно!

Вот хлопнула входная дверь, раздались мужские голоса.

- О, Карелов! – хохотнул неприятный тенорок. – Ты что, из отпуска вышел уже?

- Сам не видишь? – в голосе участкового чувствуется досада. – Сегодня по утрянке начальство позвонило, мол, а вдруг тут убийство? Езжай, мол, Валентин Осипович, некому больше поручить, ты участок знаешь, как свои пять пальцев. А что тут знать-то? Лес да зайцы, вот только эта заимка и есть на одиннадцать квадратных километров.

- И что думаешь? Убийство? Или всё-таки обойдётся? – спросил его собеседник уже серьёзно.

- Вон, сейчас Николай Григорьевич посмотрит и скажет нам, будем мы все тут землю рыть или как...

- А от Следственного кто сегодня? – поинтересовался хриплый немолодой голос.

- Поволяев вроде должен быть, - откликнулся тенорок.

- Ну, этот не опаздывает обычно. Давайте я пока погляжу, что да как, а потом уже протокол будем писать. Толик, убери эту тряпку! Та-ак…

Они ещё какое-то время перебрасывались ленивыми фразами, я уже хотела бросить своё неблаговидное занятие, но тут снова хлопнула дверь. Новый голос вмешался в разговор, и всё зазвучало как-то по-другому, всерьёз.

- Что скажешь, Николай Григорьевич? – спросил этот новый голос. – Время смерти хоть приблизительно знаем?

- Очень приблизительно – от восьми до двенадцати часов назад, - отвечал строго невидимый мне Николай Григорьевич.

- То есть, между двадцатью двумя часами вчера и двумя ночи сегодня, так?

- Очень, очень приблизительно.

- И причины?

- Ну Дмитрий Михалыч, побойся бога! Какие тебе причины сейчас, я четверть часа назад труп увидел. Вот вскрытие сделаем, установим. Наверное.

Ага, судя по разговору, этот самый Николай Григорьевич – патологоанатом. Или он называется судмедэксперт? Или это одно и то же?

- А всё же? Упал с лестницы и шею сломал? Или классический тупой и тяжёлый предмет? Да ладно, Николай Григорьевич, я ж помню, как ты отравление установил, едва глянув на тело!

- Ну, там-то видно всё было ничем не вооружённым взглядом, - отвечал явно польщённый патологоанатом. – А здесь… Ну-ка, пусти! – после молчания он заговорил снова. – Нет, Дима, не стану брать грех на душу, ничего до вскрытия не буду говорить.

- Но предположить-то можно, Николай Григорьевич? – этот голос я ещё не слышала.

Молодой, уверенный, приятный.

- Слишком много предположений. Может, его инфаркт накрыл?

- Да ладно, молод он для инфаркта!

- Всякое бывает, - сурово ответил патологоанатом. – Мгновенная смерть – возможно. Падение с лестницы – тоже возможно. Сделаю вскрытие, узнаю, сам умер или поспособствовали этому. А вы своим дело займитесь.

- Да понятно, - лениво протянул молодой голос.

- Вот-вот. Может, вы раньше меня тут улики найдёте? – в голосе патологоанатома появилась насмешка. – Вот ты сам подумай, чтобы здоровый человек, которому сороковника нет ещё, упал с лестницы, его нужно так или иначе уронить, верно? А как?

- Подтолкнуть, - отозвался кто-то.

- Верно. Подтолкнуть. Ещё?

- Да леску или верёвку натянуть поперёк, и снизу позвать.

- Тоже способ, согласен. Можно верхнюю ступеньку намазать чем-то скользким…

- Аннушка уже разлила масло? – хохотнул тенорок.

- Именно. А ещё – дать какой-то препарат, резко снижающий давление, и спровоцировать, чтобы человек к этой лестнице пошёл. Так вот, моё дело – тело, а вам тут нужно лестницу обнюхать сверху донизу. Даже если Аннушка с маслом здесь побывала, а потом ступеньки вымыла до скрипа, всё равно, где-то что-то да осталось. Ищите, ребятки, а я забираю покойного. Разрешаешь, Дмитрий Михайлович?

- Когда результаты вскрытия будут?

- Часа через четыре в общих чертах, все детали и отчёт - завтра.

- Тогда пиши рапорт, Валентин Осипович. Будем возбуждать дело. Список, кто в доме ночевал, есть у нас?

- Вон, молодой человек пишет, - отозвался участковый.

- Вот и славно. Долгов, ты здесь?

- Где ж мне быть? – отозвался тот самый уверенный и приятный.

- Тебе карты в руки. То есть, тот самый список. Опросишь присутствующих, дождись эксперта, и ко мне. Попробуй выяснить, зачем его понесло среди ночи спускаться вниз, проверь, что за ситуация внутри коллектива. И финансовую информацию надо поднимать, но это уже вместе запрашивать будем.

- Понял, Николай Григорьевич!

Я послушала ещё пару минут, но теперь до меня доносился только какой-то общий ровный шум. То ли жернова расследования и в самом деле завертелись, и все взялись за работу, то ли я устала… Наверное, устала, слушала ведь минут десять, а то и больше. Так долго я никогда не держалась. Ну, так раньше и не было нужно, если подумать…

Алексей Серебряков, художник.

Идея этой поездки не понравилась мне с самого начала. Вот как сообщил мне Андрей о своей задумке, так я сразу и сказал:

- Нет, Таманцев, я пас. Это без меня.

- Да почему, Лёш?

- Да потому, что тимбилдинг ваш, на мой взгляд, дурацкое дело. Но ладно один день убить, два, ты ж на неделю тащишь! А случись что, нам сколько в Москву возвращаться? До Владимира часа два, да от Владимира на поезде три.

- Ты прямо как бабка старая причитаешь – случись что да случись что… - он в раздражении отшвырнул карандаш и попал точно в мусорную корзину.

Встал, вытащил его из корзины, переломил пополам и снова туда бросил.

- Так что, на твой взгляд, может случиться? – спросил Андрей, снова усевшись в своё кресло. – Народ у нас в основном молодой и здоровый, старушек, больных и беременных нету. А если там кто простынет или ногу в лесу подвернёт, так Суздаль рядом, до него от охотничьего домика минут сорок езды.

- Не знаю! – Я поморщился. – Считай меня суеверным дураком, но не хочу я ехать, вот с души воротит. Да и работа… Кто работать будет? Неделя простоя – это немалые деньги.

- Значит, смотри… - мой приятель и работодатель встал, резко открыл дверь своего кабинета и удостоверился, что там никого нет. – Во-первых, насчёт работы. У нас очень большой заказ на оформление для свадьбы на пятое-шестое сентября, и большой заказ на двадцать четвёртое сентября. На период между седьмым и четырнадцатым нет ничего, и я хочу этим воспользоваться. Во-вторых… Только Ирине не говори, а то весь мозг чайной ложечкой вычерпает, она умеет. Не скажешь?

- Не скажу, - ответил я со вздохом. – Ты ж знаешь, она меня на дух не выносит, так что даже захотел бы – не сказал.

- Так вот, хозяин этой охотничьей базы, фамилию говорить не буду, мне крупно проиграл в карты. Очень крупно, - Андрей помолчал секунду, словно подчёркивая серьёзность того, что говорит. – Настолько, что вытащить эту сумму из бизнеса для него значило этот бизнес обрушить. И он предложил возмещение, ну там то и сё, неважно, но среди прочего – эту самую заимку на неделю.

- Ты же мог не соглашаться.

- Мог. Но… понимаешь, круг узок, слой тонок, мир тесен. Он затаит обиду и в следующий раз подставит меня так, что я костей не соберу.

- Дело твоё, Андрей. В бизнесе я ничего не смыслю, поэтому и спорить не стану, - я пожал плечами, встал и пошёл к двери; за шаг до неё повернулся и спросил: - А почему ты жене не хочешь говорить?

- Потому что там среди прочих предметов возмещения была одна цацка… ну, ты понимаешь, лучшие друзья девушек, как положено… - он коротко хохотнул. – И достанется она не Ирине.

Кивнув, я вышел и отправился к себе в мастерскую.

Разумеется, в Суздаль я поехал.

Таманцев оказался прав, август и начало сентября оказались весьма денежными для «Садов Эдема», да и для меня тоже. Андрей решил некоторые мои работы развесить в тех помещениях, которые посещались клиентами, и постепенно эти работы стали покупать. Я отчётливо сознаю, что не могу претендовать на лавры настоящего художника, мой максимум – приличный ремесленник. Возможно, иногда талантливый. Но если кому-то нравится мой пейзаж или натюрморт, если кто-то хочет заказать мне портрет, неужто я стану отказываться?

Нет, конечно.

И я писал на заказ, тем более что работа для «Садов Эдема» всё моё время не отнимала, а главные пожиратели времени, телевизор и соцсети, я в своей жизни ликвидировал.

По приезде оказалось, что охотничий домик – это здоровенный бревенчатый домина, в котором легко поместились и комнаты для гостей, и большая гостиная, и биллиардная, совмещённая с библиотекой… Во дворе была построена баня, смотритель и его жена, повариха, обслуживали приехавших – вроде бы, есть всё, что нужно для отдыха «среди нигде». Прозрачное осеннее небо, желтеющий лес, воздух, какой мы в Москве давным-давно забыли… Поначалу мне здесь понравилось.

И нравилось до тех пор, пока ранним утром меня, как и всех в зайкиной избушке, не разбудил отчаянный визг.

Список присутствующих я написал быстро – что там писать, в самом деле, четырнадцать имён и фамилий. Ну, ещё пометки, кто есть кто и как давно работает в «Садах Эдема». Участковый вместе с оперативником осматривал комнаты, следователь что-то писал – ну да, их работа не розыск, а писанина! – и я не стал терять времени даром. Подтянул чистый листок и карандашом стал набрасывать сегодняшний полицейский десант. В самом ведь деле, лица какие интересные! Участковый, похожий статью и манерой держаться на отставного военного, да не тылового, а побывавшего в горячих точках. Скупые движения, морщинки у глаз от постоянного яркого солнца, ранняя седина, бровь, рассечённая шрамом… Хорош, ей-богу хорош!

Взял ещё лист, пересел так, чтобы видеть следователя. Он сидит ко мне боком, на фоне окна, поэтому виден в первую очередь силуэт. Вот так его и нарисуем, силуэтом. Сосредоточенный, чуть сгорбившийся… Профиль почти римский, с прямым носом и выраженным подбородком. Чуть наметить сдвинутые брови и упрямую линию сжатых губ, и всё, главное – не перестараться.

- Что это вы делаете? – раздался ожидаемый вопрос.

- Рисую, - пожал я плечами.

- Можно посмотреть?

- Ради бога!

Следователь подошёл, взял рисунки…

- Это вы меня так… изобразили? А копию снять можно?

- Да забирайте этот, давайте только подпишу. Вдруг стану знаменитостью, продадите за дикие деньги, - пошутил я несколько натужно. – Хотите, могу подписать лично вам на обороте.

- Будьте добры! – он улыбнулся. –Дмитрий Михайлович Поволяев.

Я расписался в углу, перевернул рисунок и написал имя, отчество и фамилию, мне не жалко.

Поволяев полюбовался рисунком, достал из портфеля файлик и аккуратно убрал в него своё сокровище. Потом взял список, пробежал глазами, кивнул.

- Ну что же, Алексей Николаевич, опрашивать вас всех будет Долгов, оперативник, а со мной вы теперь встретитесь дня через два уже в Суздале. Будем беседовать под протокол.

- Да ради бога! Что под протокол, что без него, рассказать мне особо нечего. Ночью я спал, лёг довольно рано, из комнаты не выходил до утра, пока не услышал крик Ирины.

- «Рано» - это во сколько?

- Полуночи ещё не было.

- Понятно… А скажите, Алексей Николаевич… Вопрос личный, конечно, но всё же… Вы ведь хороший художник. И вам не обидно себя тратить вот так, на эту, в общем, ерунду?

Ответ на это у меня был готов давным-давно, он же не первый, кто пытается таким образом меня поддеть. Я и выложил давнюю заготовку, мол, пишу втихаря шедевр, а во время работы над ерундой (в смысле, оформлением праздников) этот шедевр обдумываю.

- Ага, ага… Понимаю… - господин следователь потёр нос. – А вы вообще осматривали территорию этой… заимки?

- Конечно. Сразу как приехали. Мало ли, понадобится что-то, или найдётся особо живописное место, чтобы порисовать.

- Тогда, может быть, нарисуете мне схему, где что на территории, и ещё схему самого дома. Это бы мне очень помогло.

Пожав плечами, я подвинул поближе лист бумаги и спросил:

- А карандаш есть? Простой?

- Конечно! – обрадовался Поволяев, и карандаш мне немедленно предоставил.

На первом листе появились очертания территории, окружающей охотничий домик. Я рисовал и комментировал:

- Вот въездные ворота, от них прямая дорожка ведёт к дому, к главному входу. Если вдоль дома пройти налево, то здесь беседка, мангал и что-то ещё в том же роде. Дальше дорожка выводит к дровнику и сараю. Что в сарае – не знаю, на нём замок, - добавил я, подняв взгляд на следователя. – Если от главного входа свернуть направо, здесь баня. За неё уходит дорожка к дому смотрителя, там огород и несколько плодовых деревьев. Яблоню я точно видел, остальное не рассматривал. Предполагаю, что где-то вот здесь, возле дома смотрителя, должна быть калитка с выходом в лес, но это вы сами проверите.

- Проверили, есть калитка, рисуйте смело.

- Хорошо, теперь переходим к дому, - я взял чистый лист и начертил несколько линий, образовавших неправильный пятиугольник. – Вот как-то так. Это главный вход, вот здесь наверх идут две лестницы…

- Изгибающиеся, я такие видел в старинных особняках, - кивнул Поволяев.

- Да, вон хоть в доме Пашкова так сделано. Вот здесь возле входных дверей справа – гардероб для верхней одежды и обувной шкаф. Дальше проход куда-то в кладовые, там я не был. Слева столовая и кухня. Холл, вы сами видели, практически пустой. Иван Павлович, смотритель, говорил, что некоторые гости там устраивают танцы. За лестницами – гостиная, она от холла не отделена, вот это бильярдная, - я обвёл пальцем вокруг. – И ещё здесь две небольших комнаты, они сейчас закрыты. Второй этаж рисовать?

- Конечно!

- Там только жилые комнаты.

- Да, пожалуйста, рисуйте!

- Ладно… Собственно, всё просто… - я взял ещё листок и снова изобразил тот же неправильный пятиугольник. – Вот балюстрада, вот первая ступенька каждой из лестниц. Между ними расстояние примерно пять метров. Коридор вправо и влево, в каждом по семь комнат. Вот за этой дверью, посередине между лестницами, как нам сказали, апартаменты хозяина всей этой красоты, но там я не был. Всё!

Поволяев взял рисунки, разложил все три перед собой, потом аккуратно надписал возле последней комнаты в правом коридоре мою фамилию и посмотрел на меня.

- Правильно?

Я кивнул.

- Что ж, тогда мы почти закончили. Мне сказали, что вы были внизу одним из первых, это так?

- Да, так, - кивнул я. – Хотел до завтрака устроить пробежку, хоть небольшую, на полчаса.

- По лесу?

- Да.

- Заблудиться не опасались? Или вы здесь бывали раньше?

- Нет, не бывал. Я даже по Золотому кольцу не ездил никогда, как-то не случилось. А в лесу я неплохо ориентируюсь, да и дорога сюда ведёт приличная, можно по ней бежать.

- Понятно. И что вы увидели, спустившись?

Ответить на этот вопрос было и просто, и сложно разом: с одной стороны, взгляд мой был прикован к телу и скорчившейся рядом хрупкой фигурке в розовой пижаме; с другой – внизу уже кто-то был, кроме Ирины, и я никак не мог вспомнить, кто именно. Впрочем, от меня этого и не требовалось. Следователь записал мои ответы и отправил меня к остальным, попросив передать, что минут через пятнадцать-двадцать они будут отвечать на вопросы оперуполномоченного Кирилла Александровича Долгова.

В бильярдной было довольно шумно. Народ разбился на группки: трое или четверо азартно орудовали киями, несколько женщин явно перемывали чьи-то косточки, остальные сидели поодиночке и молча. Ирина сидела в кресле, поджав ноги, укрытая пледом, и, по-моему, спала. Катя Черникова, вопреки моим ожиданиям, не болтала с подружкой – Тамара отрывалась, отправив в лузу четвёртый шар подряд, - а сидела у окна и смотрела туда, на жёлтые ветки деревьев. Джамиля трепалась со свободными от бильярда мужчинами – впрочем, я давно заметил, что она практически всегда окружена представителями противоположного пола, а вот с женщинами, похоже, не ладит.

Казалось, все забыли, выкинули из головы, что за тонкой перегородкой лежит труп хорошо знакомого им человека, и патологоанатом что-то с этим трупом делает. «Ну и правильно, - сказал я сам себе. – Невозможно всё время находиться в состоянии горестного изумления, это неестественно. Вон, даже Ира задремала…». Тут Ирина открыла глаза и посмотрела на меня. Глаза были сухие и какие-то болезненные. Из-за того, что обведены красной каёмкой? Может быть… Я сделал движение, чтобы к ней подойти, но она качнула головой.

Не надо.

Ладно, не буду.

Я поискал место подальше от разговорчивых коллег. Ага, вот напротив Кати кресло свободно, туда и сяду.

- Не возражаешь? – спросил для приличия.

Катерина лишь пожала плечами и снова отвернулась к окну, а я выложил на стол чистую бумагу и карандаши, бессовестно мною конфискованные у следователя Поволяева, и стал рисовать.

Екатерина Черникова, флорист

Серебряков вошёл в бильярдную и громко сообщил всем, что уже вот-вот, и нас начнут опрашивать. Народ невнятно пошумел и вернулся к своим занятиям: Тома с приятелями – к бильярду, бухгалтерские дамы – к негромким разговорам, Джамиля – к кокетству с любым, попадавшим в поле её зрения… Новоиспечённая вдова забилась в глубину кресла и так укуталась пледами, что видно было только макушку. Вообще говоря, она ещё хорошо держится, меня бы, наверное, та-ак трясло… Алексей потоптался возле неё, осмотрел зал и решительно направился ко мне. Сел в кресло напротив, поинтересовавшись, не возражаю ли я. Я пожала плечами и отвернулась.

Наш драгоценный художник провёл с полицией столько времени, что за него можно было не только список из четырнадцати имён написать, а и портрет на каждого нарисовать, графический и словесный. Да хоть психологическую карту составить! «Выслуживается! – подумала я довольно злобно. – Мы тут сидим, как белые мыши в клетке, а он там себе очки зарабатывает!». Конечно, это было несправедливо и довольно глупо, но отчего-то у меня было ощущение, что всё плохо и будет ещё хуже. Как говорила моя бабушка «Все нервы дыбом».

Попробовать, что ли, ещё подслушать? Нет, не смогу, устала. Да и вряд ли там что-то действительно интересное происходит. Вот когда оперативник будет опрашивать моих коллег, надо будет попробовать, это может оказаться… познавательно.

За окном дул усилившийся ветер, яблони в саду стряхивали жёлтые листья. Ворона, сидя на каменных плитах дорожки, трудолюбиво расправлялась с чем-то условно съедобным.

Серебряков уселся напротив меня, положил на стол кожаную папку, с которой не расстаётся практически никогда, вытащил из неё несколько листов бумаги и карандаш и стал рисовать. Я подсматривала сквозь ресницы, мне любопытно было, кого он рисует? Меня? Сидит же напротив… Или, может быть, Ирину? Не зря ж он хотел к ней подойти, когда вернулся от следователя. Или… Тут я рассмотрела рисунок, и от возмущения даже хрюкнула, тихо, к счастью.

Он рисовал ворону!

Тьфу! Я решила попробовать подремать. Ничего не вышло, конечно. Нервы и в самом деле были «дыбом», не получалось не то что заснуть, а даже держать глаза закрытыми…

Безо всякого «чуткого уха» слышно было, как в гостиной ходили – по-мужски, тяжело, аж бокалы в баре позванивали, - как переговаривались. О чём-то поспорили, несколько раз хлопнула входная дверь… Приехал кто-то ещё? Нет, не похоже, голоса все знакомые. Тут скрежетнуло что-то по полу, и я поняла: тележка. Металлическая тележка, на которой увозят в чёрном пластиковом мешке того, кто был живым человеком совсем недавно, меньше двенадцати часов назад.

Скрип был совсем негромким, но Ирина, видимо, что-то почувствовала: пледы полетели в разные стороны, а она бросилась к выходу. Невозможным прыжком её поймал возле двери один из курьеров, Серёжа: я вспомнила, что он занимается каким-то экстремальным видом спорта. Ирина забилась в его руках, подбежала Галина Петровна, главбух, обняла, что-то начала ворковать утешительное, и женщина обмякла, позволила себя увести снова в то же самое гнездо из подушек и пледов.

Тем временем там, снаружи, снова хлопнула дверь и слышно стало, как заводится машина. Нет, пожалуй, две машины: явная «Газель», судя по натужному фырканью, и легковая. «Газели» во дворе не было, видимо, это «скорая» для перевозки тела. И следователь, наверное, уезжает? Или криминалисты?

Если это так, значит, скоро возьмутся за нас…

Это самое «скоро» уложилось в двадцать минут, но по моим ощущениям растянулось на сутки. Хотелось размять ноги, есть, пить, в туалет, а больше всего – узнать хоть что-нибудь. Хоть что-то!

Всё в этом мире конечно, закончилось и ожидание. Двери распахнулись, высокий хмурый мужчина, одетый в джинсы и джинсовую куртку, обвёл нас взглядом и сказал:

- Прошу всех перейти в соседнюю комнату.

Один за другим мы покинули насиженные места и потянулись в гостиную. Хмурый подозвал двоих в форме и что-то им негромко сказал. Мне удалось услышать обрывок, но и этого было достаточно: «Осмотреть всё!». То есть, им интересно, не припрятал ли кто орудие убийства или что-то компрометирующее, так получается? Надо полагать, гостиную они уже осмотрели, и заныканный мною пузырёк с дигиталином нашли. Как хорошо, что мне хватило ума не хватать его голыми руками!

Джинсовый повернулся к нам и хотел что-то сказать, но в этот момент Галина Петровна громким начальственным голосом сказала:

- Молодой человек, мы уже больше четырёх часов сидим сиднем! Было бы неплохо хотя бы кофе всех напоить, да и в уборную сходить очень не помешало бы!

- А что, бильярдная не оборудована?

- Нет, представьте себе! Если встречу когда-нибудь архитектора, который этот теремок проектировал, непременно ему укажу на такой крупный недостаток!

В разговор вступил участковый, к стыду своему, я забыла его имя. А ведь симпатичный дядька, и разумный!

- Кирилл Александрович, я думаю, что мы попросим Лидию Дмитриевну приготовить кофе и бутерброды какие-нибудь, не возражаете? – Закованный в джинсовые латы Кирилл Александрович кивнул. – А туалет здесь есть вон там и там, - участковый ткнул пальцем в сторону кухни и куда-то в дальний угол. – По двое вполне могут сходить.

- Хорошо, так и решим. Попросите Лидию Дмитриевну и мне чаю сделать. Я сяду в бильярдной, мы с вами, Валентин Осипович, будем свидетелей по одному вызывать и опрашивать. Господа и дамы, комнаты ваши мы уже осмотрели, поэтому после беседы все могут возвращаться к себе. Вопросы есть?

- У меня есть вопрос, - шагнула вперёд повариха. – Обед готовить или как?

Подумав, джинсовый кивнул.

- Готовить. Вряд ли всё вместе займёт больше пары часов, как раз будет самое обеденное время!

Я чуть было не закричала, что время это самое, обеденное, давно уже прошло, но прикусила язык, посмотрев на часы: с момента, когда мы услышали крик Ирины и спустились на первый этаж нашего теремка, прошло чуть больше четырёх часов. Высокие напольные часы в гостиной показывали двадцать две минуты первого.

Почему-то Ирину не вызвали сразу, первой пошла Джамиля. Вышла, пожала плечами и сказала:

- Ничего почти и не спросили. Сказали идти пока в свою комнату.

- А ты вообще слышала ночью что-нибудь? – поинтересовалась Галина Петровна.

- Не-а… - Джамиля зевнула, показав молодую розовую пасть. – У меня комната от лестницы самая дальняя. Да и всё равно, я крепко сплю, меня даже будильник не всякий может разбудить.

Неторопливо она стала подниматься по лестнице, и мы все почему-то смотрели, не отрываясь, на каждый её шаг. Когда скрипнула предпоследняя ступенька, я сообразила, что именно этот звук слышала ночью. Скрип предпоследней ступеньки, потом шаги по коридору мимо моей двери. И сколько было шагов?

Закрыв глаза, попыталась вспомнить… Я лежу в кровати, считаю овец, вот скрипнула ступенька, побежали по коридору шаги… восемнадцать или двадцать, где-то так. Если считать среднюю длину шага в семьдесят сантиметров… нет, много, человек в коридоре именно бежал, значит, шаги были короче… берём шестьдесят… Двадцать пять метров? Тридцать? То есть, одна из последних комнат. А кто там живёт?

- Кать, ты спишь, что ли? – толчок в бок вырвал меня из размышлений.

- Нет, думаю.

- Иди, тебя зовут! – не унималась Тамара.

Я тряхнула головой и отправилась в бильярдную. Ну в самом деле, раз зовут, нужно идти.

Ясное дело, все мы представляем себе процесс расследования по детективам. Наверное, есть люди, не прочитавшие хоть одну книгу Агаты Кристи, не посмотревшие ни одного фильма или сериала, но я таких не встречала. Ну и я, само собой, ожидала допроса, как в кино.

Ну и зря.

Джинсовый, оказавшийся капитаном полиции Кириллом Александровичем Долговым, главным образом смотрел в свой ноутбук, быстро и ловко печатая мои ответы на обыкновенные, вполне логичные вопросы: какие были взаимоотношения в фирме, да чем вчера закончился вечер, да не слышала ли я чего ночью…

Вот тут он оторвался от ноута и посмотрел на меня, потому что я честно ответила:

- Слышала. Шаги.

- Та-ак… - Долгов шевельнул бровью, посмотрел на участкового и перевёл взгляд на меня. – Шаги, значит. В какое примерно время это было?

- Вскоре после половины второго. Я проснулась, потому что пить захотелось. Попила, а потом никак не могла заснуть, и вот… услышала.

- Шаги были мужские или женские?

- Не знаю… - я зажмурилась, вспоминая услышанное ночью. – Мне показалось, что пробежали на цыпочках, очень быстро и так, знаете… умело. Очень легко. Ну, например, Галина Петровна, наш главный бухгалтер, так не смогла бы, она дама немолодая и крупная. Или Михалыч, водитель – у него походка тяжёлая, и он чуть косолапит, это слышно.

- А откуда куда пробежали?

- От лестницы в конец коридора. Того коридора, в котором моя комната, - уточнила я зачем-то.

- Очень интересно… Значит, около половины второго ночи?

- Да.

- Что-то ещё, может быть, слышали или видели? Я смотрю, вы человек внимательный, - спросил участковый.

«Про таблетки рассказывать не буду! – снова повторила себе я. - Если они обыскивали гостиную, то наверняка их нашли, а я слышала, шебуршали там долго. А может, они уже знают причину смерти? Спрошу, за спрос денег не берут!».

- Скажите, пожалуйста, Кирилл Александрович, а известно уже, почему Андрей умер?

- Пока нет, - ответил тот, глядя на меня внимательно. – Вот будут результаты вскрытия, тогда и узнаем.

- Понятно…

- А что, у вас есть какие-то предположения?

- Да как раз никаких нет! Был бы он болен, ну, или в возрасте, можно было бы предположить, что голова закружилась, вот и не удержался на лестнице. Но по сегодняшним понятиям он вполне молодой человек, - я сглотнула и добавила. – Был.

- Был, - зачем-то повторил оперативник. - Значит, вы говорите, с женой у него были хорошие отношения?

Тут я слегка разозлилась, хотя и постаралась этого не показать.

- Вообще-то я ничего об этом не говорила! Мы не были друзьями, я не бывала у них в доме, просто работала в «Садах Эдема», и всё. Когда Ирина приезжала к нам, все выглядело нормально. Не показательно хорошо, понимаете, а нормально.

- Понимаю, - ответил он. – Нормально… Хорошо, Екатерина Викторовна, спасибо. Если хотите, можете вернуться в свою комнату, а к нам попросите зайти… да вот хотя бы госпожу Карташеву.

Вдову решил пока не допрашивать, на сладкое оставляет. Понятно…

- Да, конечно.

Я вышла из бильярдной и нашла взглядом Ольгу, ещё одного нашего флориста. Она пришла в «Сады Эдема» всего полгода назад, и начальство пока не слишком было ей довольно. А теперь уже и не будет…

- Оля, тебя зовут!

Она оторвалась от болтовни с курьерами, смерила меня недовольным взглядом и протянула томно:

- Да что я там им сказать смогу-у…

Пожав плечами, я пошла к лестнице.

В своей комнате поняла вдруг, что ужасно устала. Вот как это – ничего ж не делала, сидела сперва в одном кресле, потом в другом. А ощущение, словно одна выполняла заказ на большую свадьбу! Ну и ладно, никто ж не запрещает пока поваляться. Спать не буду, буду читать, вот. Где там мой ноут?

Решимости моей хватило ненадолго.

Поймав себя на том, что в пятый раз читаю одну и ту же фразу, я отставила ноутбук, улеглась поудобнее и попробовала дотянуться до бильярдной и послушать, что скажут мои дорогие коллеги.

С Ольгой господа полицейские уже покончили, и сейчас разговаривали с той самой Галиной Петровной. Потом позвали курьеров, потом долго и уважительно беседовали с водителем… Наконец настала очередь вдовы.

Беседу эту я слушала очень внимательно, и вплоть до последней фразы она была совершенно стандартной. Вот не знала бы я голоса моих коллег, так и не смогла бы отличить, говорят полицейские с женщиной, из постели которой Андрей Таманцев ушёл к смерти, или с едва знавшей его флористкой.

- Ну что же, - завершил беседу капитан Долгов. – Спасибо вам, Ирина Васильевна, сейчас идите отдохните. Через пару дней мы попросим всех вас приехать в Суздаль, чтобы подписать уже официальные показания у следователя.

- В Суздаль… - задумчиво сказала Ирина. – Скажите, а я могу туда съездить по своим личным делам?

- Личным? – капитан явно удивился. – Да, можете. На экскурсию хотите?

- Вовсе нет. Не знаю, в курсе ли вы, что завтра в вашем городе начинается большой шахматный турнир? Так вот, я планирую в нём участвовать.

***

Когда я поняла, что проголодалась, было уже довольно поздно. Во всяком случае, за окном начинало темнеть. Или это дождь собирается? Я посмотрела на часы: ну да, почти семь. Обед я пропустила, неудивительно, что организм так активно намекает на срочную подзаправку! И никто не намекнул, даже Тамарка не заглянула. Хотя, конечно, сегодняшний день всем дался тяжело…

Обулась, накинула джемпер потеплее – к вечеру явно стало тянуть холодом из окон, - и вышла из комнаты. Потом вернулась и заперла дверь на ключ. Да, мы тут все свои, но, похоже, некоторые всё-таки чужие. Сами ешьте свои таблетки…

На кухне Лидия Дмитриевна, раскрасневшаяся, пекла блины на четырёх сковородах, я даже засмотрелась.

- Здорово, - сказала прочувствованно. - У меня никогда не получалось больше, чем на трёх. Помочь надо чем?

- А и помоги! – кухарка утёрла пот со лба бумажной салфеткой. – Сметану вон в мисочки переложи, селёдку порежь… Красную рыбу нарезать сумеешь?

- Если ножик есть хороший, сумею.

- Вон, выбирай! – она кивнула в сторону рабочего стола, где стояли две подставки с ножами на любой вкус, от небольшого кривого для чистки овощей до обвалочного. Я выбрала тонкий и узкий филейный, отметила, что заточен он отлично, получила от хозяйки упаковку красной рыбы и специальную доску, и взялась за дело.

Когда на кухню заглянул кто-то из проголодавшихся, с неркой уже практически было покончено.

- Лидия Дмитриевна, на ужин можно надеяться? – ага, это Ринат, ведущий флорист, большой эстет.

- Бери тарелки и иди сервируй!

Алексей, пришедший с тем же вопросом был отправлен раскладывать приборы, Тамаре досталась ветчина, которую нужно было нарезать и разложить… В общем, дело нашлось каждому, кто заглядывал на кухню. Не знаю уж, работали мы споро, или организация процесса была на высоте, а за стол сели примерно через полчаса после того, как я спустилась вниз.

Голодной оказалась не только я, первые минут пятнадцать ужина проходили в молчании, народ торопился закинуть в топку хоть что-нибудь. Лидия Дмитриевна принесла глубокое большое блюдо, в котором лежало запечённое мясо, окружённое картошкой, и сказала:

- Чай сами возьмёте, где что есть вон, Алексей Николаевич знает, что где. А у меня сегодня две внеплановых подачи вышли, я рабочий день закончила! – она демонстративно сняла и сложила фартук и вышла.

- Мясо порезать надо, - сказал Михал Михалыч, водитель. – Этим ножом не выйдет.

- Сейчас принесу, - ответила я автоматически. – Я знаю, где ножи.

«Зря я это сказала, - думала я, идя на кухню. – Если начались неприятности, жди продолжения. Вот не дай бог что, и тут же все вспомнят, что я знала, где на кухне подставки для ножей!». Впрочем, сказанного не вернёшь. Взяв большой разделочный нож, я вернулась в столовую и молча передала его Михалычу.

Мясо прямо таяло во рту, но мне всё отчего-то казалось картоном. Осторожно, не глядя в упор, я посматривала на сотрапезников, и прямо всем организмом чувствовала: не удержатся. Не пройдут по узкой тропочке, непременно свалятся в сторону скандала.

Начала Джамиля.

Небрежно отодвинув тарелку, она откинулась на спинку стула и поинтересовалась ленивым голосом:

- Так что, мы завтра будем здесь сидеть и киснуть? Я бы тогда лучше в Москву вернулась!

- В Москву нас всех попросили пока не возвращаться, - ответил Алексей. – Хотя бы до того момента, когда нас опросит следователь, и мы подпишем показания.

- А чем тебе плохо? – улыбнулся белозубо Ринат. – Воздух свежий, кровать удобная, утром вскакивать не надо. Если скучно, так давай я тебя развлеку!

- Ой, да пошёл ты…

- Можем завтра погулять. Пойти всё же за грибами. Если Ирина не будет возражать… - предложил Серебряков.

Надо написать письмо мэру, пусть дадут нашему художнику вторую фамилию. Был у царицы-матушки Румянцев-Задунайский, а у нас будет Серебряков-Примиритель.

Вдова, до этого момента не проронившая ни слова, подняла глаза. Если можно назвать взгляд жёстким, то этот именно таким и был.

- С какой стати меня это касается? – поинтересовалась она чуть хриплым голосом. – Идите.

- Вот и отлично! Дождя не обещали, корзины в кладовке, обувь у всех есть?

- У меня нет, - откликнулся Михалыч. – Я ж не собирался по лесу рыскать.

- Вам и не понадобится, - уронила Ирина. – Вы, Михаил Михайлович, завтра меня повезёте в Суздаль. У меня дела. Мы выезжаем в четверть десятого.

Повисшую в столовой тишину можно было резать, такой она была осязаемой. Наконец Галина Петровна шевельнулась, стул под ней скрипнул, и она спросила басом:

- Если по делам, так может, я понадоблюсь?

- Нет, благодарю. Это личные дела, - холодно ответила вдова.

Я вспомнила, какие личные дела ждали её в Суздале, и чуть не засмеялась. Ну да, действительно, зачем ей главный бухгалтер на шахматном турнире?

Галина Петровна не сдавалась.

- Если по фирме, так вы без меня не разберётесь!

- Я же сказала, я еду по личному делу, - Ирина холодно посмотрела на настырную тётку. – И вообще, не уверена, что стану сохранять «Сады Эдема». Подумаю. Так что пока можете поволноваться в своё удовольствие.

Она улыбнулась, не разжимая губ, отставила чашку и вышла.

- К-как это, не сохранять? – ошарашенная Галина Петровна покраснела, потом побледнела, потом снова покраснела.

Могу понять её волнение: через полгода стукнет шестьдесят, пенсия – сами знаете, какая ожидается, а в анамнезе двое детей и трое внуков, и всем надо помогать. Покойный Таманцев, надо отдать ему должное, платил хорошо, Галина чувствовала себя на месте, как и остальные. Кто ж мог предположить, что Андрея не станет, а его вдова начнёт правление с такого неожиданного поворота?

- Пойдём-ка, дорогая, - озабоченно сказала Екатерина Григорьевна, заместительница Галины. – Надо нам с тобой таблеточки выпить, да и полежать…

За ними захлопнулась дверь столовой, потом скрипнула ступенька лестницы, прозвучали по коридору второго этажа тяжёлые шаги Галины Петровны. Звякнула ложечка, которую Джамиля бросила в блюдце от варенья.

- Пойду и я, - обронила наша звезда. – Ринатик, так уж и быть, можешь составить мне компанию!

- Так ты завтра пойдёшь за грибами? – спросил вслед ей Серебряков.

- Да ну-у, по лесу шататься… Не хочу!

Снова захлопнулась дверь, снова скрипнула лестница.

- Один из них утоп, и их осталось восемь… - пробормотал курьер Олег.

- Типун тебе на язык! – воскликнула Тамара. – Короче, дорогие мои: кто идёт, тот идёт. Лично я – да, и с большим удовольствием. Во сколько?

- Думаю, нет смысла бежать ранним утром, как грибники любят, - ответил Алексей. – Конкурентов тут не будет, места довольно глухие. В восемь? В полдевятого? В девять?

- В девять, - согласились оставшиеся один за другим.

***

Почему-то после ужина никто не остался в гостиной, а ведь пока мы ели, кто-то разжёг здесь камин.

То есть, почему «кто-то»? Местный смотритель, Иван Павлович. Я на него посмотрела внимательно, как и на Лидию Дмитриевну, повариху, его жену – они зачем-то накручивают себе возраст. По первому впечатлению обоим за пятьдесят, а если присмотреться – прислушаться, так ведь ему лет сорок пять, ей и того меньше. Впрочем… кто знает, какие компании сюда заезжают? И чего они захотят от обслуживающего персонала? А так что ж, взятки гладки, люди немолодые, лишнего не потребуешь…

Я села в кресло возле камина, пока никто его не занял, откинулась на спинку и стала думать. Для начала – о действующих лицах. Зацепила моё подсознание цитата из считалочки про негритят, помянутая Олегом. А ну как и ещё кого-то из коллег не досчитаемся наутро?

Ну ладно, ладно, это у меня воображение разыгралось чрезмерно. Но ведь отвернуться от реальности невозможно, если смерть Таманцева не была случайной, значит, это убийство. А убийцей может быть только кто-то из нас, из тех, кто сейчас допивает чай на кухне или валяется в своей комнате. Смотритель с женой подали ужин и ушли в свой отдельный дом, а со стороны кто-то прийти не мог. Через лес, ночью, сквозь запертые ворота и дверь? Да и зачем было бы преодолевать такое количество препятствий, если завтра Таманцев повёл бы всех в лес? Нет, убийцей может быть только кто-то свой.

Четырнадцать человек приехали вчера в этот уютный, красивый, с любовью построенный деревянный дом. Сели вместе за ужин, пили за здоровье Андрея Таманцева, веселились. А наутро нас осталось тринадцать, и один из нас убийца.

Бр-р-р…

Что же, рассмотрим каждого. Себя я исключаю из скорбного списка, поскольку точно знаю, что не убивала Андрея, и даже мысленно ни разу не пожелала ему скорого конца. Может, он и не был идеальным, но мне никогда ничего плохого не сделал.

Новоиспечённая вдова, Ирина. Женаты они довольно давно, лет пять точно. Я её знала мало, домами мы не дружили, а в «Садах Эдема» Ирина появлялась редко, только на праздновании дня рождения Таманцева и на новогоднем корпоративе. Кажется, ещё несколько раз заезжала за ним, когда он почему-то был без машины. Почему-то мне кажется, что большой любви в этом браке не было. Как-то пару лет назад я была вечером в ресторане, и в зале заметила Андрея с дамой. Вовсе не с Ириной, как можно догадаться. Наверняка и другие звоночки были, просто никого не интересовало чужое грязное бельё.

Что до самой Ирины… Я же слышала её разговор с оперативником. Холодный, без капли эмоций, завершившийся сообщением о том, что мадам желает участвовать в шахматном турнире.

С другой стороны, разбудил нас всех её крик и плач. И если это было представление, то я готова съесть завтра первый найденный мухомор!

Нет, пока что, как бы ни была вдова для меня малосимпатична, в списке подозреваемых она отодвигается с первой строки. Пока.

Поехали дальше.

Алексей Серебряков, художник. Давнишний приятель Андрея, чуть ли не со школы. На мой вкус, художник неплохой, краски его любят. Кстати, помнится, когда Таманцев решил взять его в штат, главбух наш, Галина Петровна, резко выступала против. Даже расчёты приносила, что расходы будут большими, а отдачи никакой, и вообще можно обойтись. На мой взгляд, наша Галина Петровна тогда была неправа. Серебряков полезен, особенно при больших заказах, когда надо всё сделать в едином стиле, и при этом не свалиться ни в купеческий «шик», ни в холодный минимализм.

Однако дьявол прячется в деталях, и два старинных приятеля могли знать друг о друге столько всякого!..

Вот именно: могли и наверняка знали. Но все это не было срочным, не было вопросом жизни и смерти, требующим немедленного решения.

Так что же, убираем с первого места и Серебрякова?

Нет, я неправильно подошла. Пока неизвестно, как именно умер Андрей Таманцев, глупо гадать, кто мог его убить. В него же не кинжал воткнули и не выстрелили, что требует непосредственного присутствия. Он упал с верхней ступеньки крутой лестницы, и это единственное, что я знаю точно. Следующий вопрос – почему упал, и тут уже начинаются вариации.

Закружилась голова. Бывает – выпил за ужином, ночью резко поднялся с кровати, падение давления, и как следствие - обморок.

Другой вариант – закружилась голова не сама по себе, а от того, что кто-то добрый добавил в еду волшебный препарат. Тот самый, пузырёк от которого так мило подбросили мне в сумку.

В английских детективах то и дело кто-нибудь падает с лестницы оттого, что верхняя ступенька была намазана чем-то скользким, как вариант – доброжелатель натянул леску. Что-то в этом роде криминалисты обсуждали, зря я, что ли, подслушивала?

Но ведь можно было и попросту толкнуть в спину… Кто-то ведь пробежал по коридору! А это было до того, как я вышла и увидела тело, или после? Я пыталась заснуть, услышала скрип ступеньки, потом лёгкие шаги. Потом захотела пить, вышла и…

Точно. Могли столкнуть.

Я представила себе, как подкрадываюсь на цыпочках к мужчине весом под центнер, регулярно посещающему тренажёрку, толкаю его в спину и… Н-да, не с моим цыплячьим весом такие штуки проделывать!

И тут я вспомнила одну несообразность, которую ночью полусонный мозг отметил, но не осознал: на площадке между двумя крыльями лестницы стояла швабра. Самая обыкновенная – деревянная палка с поперечиной. А утром её там уже не было. И вот этой самой шваброй можно было толкнуть уже сильно…

- О чём ты так глубоко задумалась?

Голос Тамары над моим ухом прозвучал столь неожиданно, что я аж подпрыгнула. Посмотрела на подругу хмуро, чего она не заметила. Придвинула к камину ещё одно кресло, уселась и протянула к огню ладони.

- Как ты тут классно устроилась! А все расползлись по комнатам и носа не высовывают.

- Да?

- Ага! – она хихикнула. – Ну, не все! Ринат у Джамили, а не у себя…

«Вот интересно, откуда тебе это известно? – подумала я с неожиданной злостью. – У тебя комната совсем в другом коридоре!».

Тамара же продолжала болтать – что Галина Петровна уже спит, и так храпит во сне, словно она медведь; что флористка Леночка собирается завтра в лес идти в кроссовках, потому что уродуют походку; что Олег всё это время треплется по телефону, и всё время с разными девушками…

Я отключилась от потока информации, и снова вспомнила про швабру. А потом подумала нечаянно, что у Тамары, несмотря на солидный вес, очень лёгкая походка…

[1] Дигоксин — кардиотоническое и антиаритмическое лекарственное средство, сердечный гликозид.