Грибы Среднерусской полосы

Грибы Среднерусской полосы

Пролог

Валерий Семенович Поланкин с полным основанием мог считать себя выдающимся ученым. Да, он высокими степенями не удостоен, об индексе цитируемости не может быть и речи, но ему в одиночку удалось создать такое, над чем безуспешно бьются институты с их огромным штатом сотрудников и многомиллионными бюджетами. То, что заставит весь мир вздрогнуть. Нет, не вздрогнуть – перевернуться с ног на голову!

«Поганкин! – зло ощерился Валерий Семенович, вспомнив, как называет его бывшая супруга. – Как будто сама принцесса! Какая ты Маргарита - Матрена! Мнишь себя принцессой, но забываешь мыть руки после туалета. Или просто ленишься. Ну ничего, Мотя, будут тебе поганки, обязательно будут!»

Приняв уродливую гримасу Поланкина на свой счет, симпатичная стюардесса в ловко сидящей на стройной фигурке униформе вздрогнула, но все-таки смогла удержать на лице приветливую улыбку. Международный рейс был для нее первым, и она изо всех сил пыталась произвести благоприятное впечатление сразу на всех. На всякий случай взяв Поланкина на заметку: вдруг в дальнейшем что-то пойдет не так?

Во время полета он вел себя как обычный пассажир, не выделяясь ничем – ни внешностью, ни поведением. Не смотрел на нее похотливым взглядом, как будто пытаясь раздеть. Не требовал к себе повышенного внимания и, тем более, не распускал руки. И если бы не его гримаса, быть ему таким же, как и другие клиенты авиакомпании, которые посреди зимней поры летят в одно из благословенных мест на планете, где море всегда теплое, а солнце жарит с небес круглый год.

Мысли о Маргарите заставили Поланкина вспомнить об СМСке, которую он получил уже в аэропорту: она в очередной раз требовала с него деньги. Долю с продажи квартиры, которую он получил в наследство после смерти родителей, и Маргарита никакого отношения к ним не имела.

«Перебьешься! – удерживая себя от гнева, что могло закончится приступом высокого давления, Валерий Семенович любовался разноцветьем огней в иллюминаторе: самолет заходил на посадку. – К тому же нет у меня их, закончились. Оказывается, гениальность - удовольствие не из бюджетных! Красивый!». - Поланкин проводил взглядом небоскреб. – В нем целый мир. Где влюбляются, ссорятся, отмечают юбилеи, и страдают от неразделенной любви. Воспитывают детей, грустят, смеются, едят что-то вкусное, знакомятся и занимаются сексом. Пытаются познать что-то новое или наоборот, с удовольствием берутся за воспоминания. А возможно из его окон кто-то наблюдает за авиалайнером, и мечтает оказаться в стране, где снег – не картинка, не видео, а реальность, которую можно потрогать, и даже попробовать на вкус, и все это так экзотично! Но никому и в голову не приходит, что в нем летит человек, от которого зависит судьба мира, как бы пафосно это не звучало. Да и зачем тебе они? – вернулся Поланкин к мыслям о бывшей жене. - Ты давно уже нашла себе хахаля при деньгах: оказывается, скандальные бабы пользуются неплохим спросом. Барыгу из захолустья, сумевшего удачно пристроить себя в столице. У которого кофе всегда среднего рода, кетчуп он называет кепчуком, и может напялить на себя оранжевую футболку с зелеными шортами.

Поганкин! Как можно не понимать: микология — это же безумно интересно! Есть ли в мире что-то еще настолько таинственное, и в конце концов, многообещающее, как грибы?! Если речь идет не о плодовых телах, в простонародье и называемых грибами. Хотя и они хороши. Жаренные с картошечкой и лучком, да под стопочку-другую водочки со слезой».

Поланкин сглотнул слюну. В полете он не ел никогда: почему-то на любую пищу желудок реагировал громким бурчанием, и ему было неудобно перед соседями.

«Грибы – это отдельный мир, и они - такое же равноправное царство наряду с растительным и животным. Да что там говорить, если у человека с грибами семьдесят процентов одинаковых генов? Количество разновидностей сравнимо с насекомыми – их миллионы и столько же еще не открыто. Одни грибницы могут занимать площади в тысячу гектаров, а другие способны расти по сантиметру в секунду. Грибы заняли все экологические ниши планеты - от темных океанских глубин до верхних слоев атмосферы, и даже вышли за ее пределы, отправив свои споры на орбиту, где их с огромным удивлением обнаружили астронавты на МКС, когда брали пробы за бортом станции.

Грибы, опередив человечество, начали осваивать новые планеты: споры не может убить и космический холод, а сами они начнут размножаться при малейших благоприятных условиях.

Они способны жить где угодно – в средах с высокой кислотностью, температурой, давлением, и так можно продолжить до бесконечности. Случалось, плесень начинала плодиться в заполненных керосином топливных баках реактивных лайнеров так интенсивно, что становилась причиной авиакатастроф».

Валерий Семенович отвлекся, прислушиваясь к ровному гулу двигателей: умирать в планы Поланкина, после того, что ему удалось, не входило никоим образом.

«Благодаря грибам возникла биосфера Земли, и большая часть растений до сих пор живет с ними в симбиозе. А кто помог первым растениям выйти из моря на сушу и обзавестись корнями? А кому своим появлением обязана почва? И кто еще умеет переваривать лигнин, благодаря чему леса не заваливают себя мертвыми стволами, ветвями и листвой до самой макушки? Исчезни грибы, и достаточно десятилетия, чтобы «зеленые легкие планеты» погибли. Грибы не обратили внимания на человека только потому, что он для них слишком эволюционно молод; самим-то им миллиарды. А если и обратили, то пока всего лишь прощупывают на прочность – ногтевые грибки, кожные лишаи, глазная плесень…Мы живем в мире грибов, и даже не подозреваем, как много их вокруг нас: спорынья, мхи, лишайники, те же пивные дрожи… Когда грибы посчитают, что человек представляет для них опасность, они его уничтожат. По недоразумению человек сам затеял с ними войну, распахивая поля под пашни, и уничтожая леса».

Момент касания шасси авиалайнера с взлетно-посадочной полосой был всегда для Валерия Семеновича Поланкина самым тревожным за все время полета, и внутренне он сжимался, прикрывая глаза. Наконец, где-то внизу стукнуло, в иллюминаторах замелькали огни фонарей вдоль полосы, и Поланкин расслабился, предвкушая прелести отдыха на море в тропическом раю посреди зимы.

Мысль создать Это, пришла в голову Валерия Семеновича Поланкина после очередной ссоры с Маргаритой. Как и обычно, закончившегося скандалом с битьем посуды, истерикой и прочими сомнительными прелестями. Но на этот раз супруга заявила - она не желает тратить лучшие годы своей жизни на неудачника, и уходит к другому, который действительно ее достоин. Глядя на одухотворенное лицо Маргариты, Поланкину так и хотелось бросить ей в лицо фразу, отшлифованную в голове тысячами повторений;

- Мотя, несмотря на то что ты родилась в Москве, во всем остальном ты - обычная деревенская баба с посредственной фигурой и скверными привычками. Так откуда же у тебя столько апломба? Объясни мне пожалуйста, не сочти за труд, ведь это выходит за пределы моего понимания!

«Маргарите наверняка нужен мужик, который квасил бы ей морду по любому достойному поводу, указывая на место самки за спиной у самца, - проходя паспортный контроль, размышлял Поланкин. – А достался по ее словам - слизняк бесхарактерный».

Маргариту Валерий Семенович давно уже ненавидел. Особенно после ее слов, что она избавилась от ребенка, потому что не хочет иметь ничего общего с ничтожеством. Это было крайне обидно, не говоря уже о том, что Поланкин о нем мечтал. Он вообще хотел иметь много детей.

Окончательно идея сформировалась после того, как Поланкин прочел небольшую заметку на каком-то околонаучном сайте. В ней говорилось, что японским ученым удалось вывести культуру плесени, способную питаться пластиком. Крайне неохотно, как люди едят лебеду, и тут же забывают о ней, едва появляется другая пища. Создали ее японцы и якобы ужаснулись содеянному, немедленно прекратив дальнейшие исследования, осознав: пластик настолько прочно вошел в нашу жизнь, что невозможно представить последствия если их детище распространится повсюду.

- Скоро вы все у меня назубок выучите, что такое «аspergillus fumigatus»! – Поланкин раскладывал вещи в гостиничном номере. – А когда мир будет на краю гибели, придет его спаситель с готовым рецептом, надежным, как молоток против комара на стене. Главное, точно рассчитать момент.

Сравнение Валерию Семеновича понравилось настолько, что он улыбнулся своей обычной кривоватой улыбкой, которая мало кому нравилась, а Маргарита терпеть ее не могла.

А еще ему повезло. Как нельзя к спеху в молекулярной биологии случилась настоящая революция, прошедшая для обывателя тихо и незаметно. Компьютерные алгоритмы с элементами искусственного интеллекта с девяносто процентной гарантией позволяли предсказывать внутренние структуры белков, для чего прежде необходимы были годы упорного труда, бесчисленные эксперименты, современные лаборатории и огромные деньги. Не так давно за подобные достижения ученые становились нобелевскими лауреатами, и что это, если не революция?! Программа находилась в свободном доступе, и пользоваться ею мог любой желающий, при условии, что способен правильно сформировать задачи.

Для Поланкина молекулярная биология была делом всей его жизни, и через какое-то время он точно знал – в каком направлении ему следует двигаться. Из-за недостатка времени Валерию Семеновичу пришлось уволиться из института, но через полгода напряженной работы, когда он превратил квартиру в лабораторию, к нему пришел успех. Созданная им культура на основе черной плесени, которая возникает на хлебе, вела по отношению ко всему, что получено из нефти, угля или природного газа настолько агрессивно, что он только головой крутил, ахая от восхищения. Любой полимер искусственного происхождения словно сжигал невидимый огонь, оставляя после себя нечто, похожее на черную минеральную вату. Горючую настолько, что вспыхивало оно как порох, достаточно одной искры.

Это была только половина решения поставленной им перед собой задачи, и Поланкину предстояло создать панацею: он ведь желает не погубить мир, а стать его спасителем?

Средство для спасения мира было создано им с помощью все той же программы. Слегка изменив структуру белков, Поланкину удалось сделать так, что достаточно запустить цепную реакцию, как культура через несколько поколений переставала размножаться. Держа в руках колбы – гибель мира и его спасение, Валерий Семенович долго и мучительно размышлял – а стоит ли так рисковать, ведь ситуация может выйти из-под контроля? Отчетливо понимая – ему не удастся преодолеть соблазн, ведь так приятно осознавать себя человеком, который способен решать судьбу целой планеты.

- Валерий Семенович, не желаете прогуляться? Рано еще ложиться спать! Да и затем ли мы сюда приехали? – окликнул его женский голос, едва он спустился в гостиничный холл.

Тон был игривым. Впрочем, как и взгляд. «Как же ее зовут?» – лихорадочно копался в памяти Поланкин: они успели познакомиться еще в Москве. Знакомство было ему навязанным, да и сам женщина неинтересна. Нет, не такой он представлял себе мимолетную интрижку. Выше на голову, старше лет на десять, с валиком жира поверх пояса шорт, и его не смогла спрятать свободная блузка. «Возможно лет пятнадцать назад она и выглядела привлекательно. Но в том возрасте девушки симпатичны практически все.Ну и какой смысл? Это как в Тулу со своим самоваром. Особенно здесь, где секс такой же обычный товар, как фрукты и сувениры. Хочу маленькую, хрупкую азиаточку, с тем сюда и ехал».

- Мне нужно сделать срочное дело, - начал мямлить он.

- Ну смотрите. Но как только освободитесь, найдете нас в «Ройал клубе». Знаете, где он находится?

- Да, - солгал Поланкин, лишь бы от нее отделаться.

- Я вас жду!

- Непременно, как только освобожусь, - загнал себя в ловушку Валерий Семенович: понятно же, что теперь она не даст ему проходу.

Помойка был шикарна. Хотя бы по той причине, что переполнена пластиковыми пакетами, упаковками, бутылками и прочими лакомствами. Неплохая стартовая позиция для его детища. Ночью приедет грузовик, увезет мусор на городскую свалку, и тогда Оно действительно разгуляется. Поланкину так и не удалось придумать культуре название, да и к чему? Едва только плесень начнет победное шествие по миру, журналисты тут же его придумают. Громкое, звучное, возможно даже страшное, и это они умеют.

«В каком-то смысле я патриот, - размышлял Валерий Семенович. - У нас только середина зимы, и когда на юге будет твориться форменный катаклизм, к нашим границам он только начнет подступаться.Главное, не перестраховаться, чтобы все зашло достаточно далеко, и не в меньшей степени – не опоздать с появлением на сцене».

Опасений у Поланкина было два: а если культура, не успев как следует расплодиться, вместе с мусором отправится в переработку? Второе тоже портило ему настроение – вдруг, все пойдет куда быстрее, чем показывают его расчеты, и он не успеет вернутьсятдомой?

-Кушайте, кушайте! – высыпав культуру из стеклянного тюбика вместе с таблетками, под которыми она и хранилась, Поланкин огляделся по сторонам. Хотя чего ему было бояться: он выкинул мусор в контейнер.

Все, теперь у него есть неделя для отдыха. Миниатюрная девушка азиатской внешности, солнце, пальмы и теплое море в декабре – что может быть прекрасней?

Поланкин шел, беззаботно улыбаясь и мурлыча мелодию шлягера, который доносился с главной улицы курортного города, заполненной людьми со всего света. Таким, улыбающимся, едва он вынырнул из зарослей иксоры на проезжую часть, его и сбил изукрашенный рекламными логотипами пикап.А когда бледный, несмотря на смуглый от рождения цвет кожи водитель подбежал к нему, улыбка все еще оставалось на лице уже мертвого Валерия Семеновича Поланкина. Но выглядела она теперь иначе – какой-то зловещей, что ли…

Глава первая.

- Входим! - Игнат дернул плечом, указывая на дверь, откуда сквозь щели в неплотно пригнанных досках пробивался свет от керосиновой лампы: откройте кто-нибудь.

Обе руки у него были заняты - сильно укороченной двустволкой, когда стволы заканчивались сразу за цевьем, а приклада не было вовсе. И пистолетом с красивым названием «Марго» - на случай, если что-то пойдет не так. Он понятия не имел о степени подготовки людей, которых ему предстояло убить. Игнат даже толком не знал сколько их - трое или все-таки четверо. Но то, что они начнут стрелять не раздумывая, как только увидят незнакомого человека с оружием, сомнению не подвергалось.

Заказчик заявил – все должны умереть от картечи в живот. Таким было его пожелание, и как он выразился: этот момент не обсуждается. И все-таки Игнат, чтобы уменьшить риск до минимума, принял решение – первый выстрел из обреза, а там как пойдет. Куда проще нашпиговать картечью уже мертвые тела: судебно-медицинской экспертизы не будет.

- Кого там черти принесли?! – отреагировал на скрип двери мужик, чтобы тут же рухнуть на пол, зажимая руками живот и тоненько воя от нестерпимой боли.

Все верно: когда после дуплета двенадцатого калибра твои внутренности разворочены горстью порубленных на куски ржавых гвоздей, не поможет и заранее принятый внутрь «Василек». Следом внутри оказались Салим с Печалькой, и единственная комната бревенчатой избушки наполнились грохотом выстрелов. К тому времени, когда Игнат неторопливо перезарядил обрез, стрелять уже было не в кого.

В доме воняло грязными портянками, чем-то подгоревшим тянуло от печи, а после внезапного визита гостей добавились и далеко не ароматы крови, сгоревшего пороха, и дерьма из развороченной требухи сдохшего первым.

- Как будто бы с ними все, - бегло осмотрев тела, резюмировал Салим.

У Салима в такие моменты всегда задирается вверх правый уголок рта, и в образовавшуюся щель видны коренные зубы. Отчего голос у него становится не слишком внятным. Нервы, у всех есть нервы, даже у тех, когда уверен полностью – от них давно ничего не осталось.

- Посмотрите, возможно, что-нибудь ценное найдется, я снаружи покараулю, - перед тем как выйти сказал Игнат. – Только недолго: ровно три минуты вам на все.

Поселок близко, и звуки выстрелов в нем услышат наверняка. То, что сюда прибегут далеко не факт, но подстраховаться всегда стоит.

За последние несколько лет Игнату довелось увидеть множество мертвых человеческих тел. Синюшных раздувшихся утопленников. Покрытых инеем замерзших, и они, казалось, стоит только к ним прикоснуться, тут же рассыплются на части. Обугленные трупы в пожарищах. С головами, когда после выстрела в упор от черепной коробки остаются только нижние челюсти да часть теменной кости. Доводилось встречать ему и объеденных хищниками, падальщиками или даже другими людьми. Ему пора бы привыкнуть, но на старика Игнат старался не смотреть, хотя тот не был покойником, напротив - суетясь, излишне оживлен. Особенно в те моменты, когда тот пытался улыбаться не тронутой «черной плесенью» стороной лица: слишком ужасное зрелище представляла собой пострадавшая от нее левая. Сморщенная кожа, густо покрытая тем, что так похоже на лишайник цвета хорошего качества антрацита. В довершение, из провала на месте левого глаза тонкой струйкой стекала зеленовато-белая слизь.

«Удивительно, что он вообще еще жив, - старательно избегая встречаться с ним взглядом размышлял Игнат. – Обычно «плесень» лезет внутрь, и очень редко, когда наружу. Хотя и в его случае вопрос недолгого времени».

- Они перед смертью мучились?

- Мучились.

Не добавляя, что только один, да и тот недолго. Старик удовлетворенно кивнул.

- Ты убил их в упор, рубленными гвоздями в живот?

Голос у него был скрипучим и булькающим одновременно.

«Наверняка из-за плесени». - Игнату до ужаса хотелось закончить дело как можно скорей.

- Да. Извини, забыл принести отрезанные уши.

Это была шутка, но старик принял ее всерьез.

- Я и без того тебе верю: такие как ты лгать не умеют.

«Плохо ты разбираешься в людях, - мысленно усмехнулся Игнат. – Я тебе только что соврал».

- Хочешь чаю? – предложил старик. - У меня есть, настоящий. Немного, но на заварник хватит точно. И целая горсть карамели. Посидим, почаевничаем, а ты мне подробно расскажешь, как они дохли.

- Нет, - торопливей чем следовало бы, ответил Игнат.

Чего он хотел точно, так это как можно скорее закончить разговор, и уйти, чтобы никогда больше сюда не возвращаться. В унылую обстановку убогого жилища человека, который ждет смерть как избавление.

- Понимаю, - кивнул старик. – Может, с собой возьмешь?

«Чтобы выкинуть сразу за порогом? Не получится у меня его выпить, потому что все время будет вспоминаться твое лицо, ты уж извини».

- Дед, я свои условия сделки выполнил, дело за тобой.

Перед тем как ответить, старик какое-то время молчал, устремив одноглазый взгляд куда-то в темный угол хибары, и по нетронутой части его лица все также блуждала уродливая улыбка.

- Дед! – напомнил о себе Игнат.

- Здесь я, здесь. Значит так, о судьбе твоей сестры я знаю не больше, чем все остальные.

- Что?! – взлетел на ноги Игнат, осознав, что его попросту использовали.

Старик не выглядел испуганным, хотя следовало бы: за такие фокусы словить пулю в башку проще чем снять фантик с карамельки, чем дед в тот момент и занимался.Сдерживая эмоции, Игнат лишь вздохнул. Зубами он все-таки скрипнул, но не сильно и получилось почти беззвучно. Ему с Печалькой и Салимом пришлось добираться до нужного места несколько дней, до крови стереть ладони веслами лодки, а заодно нарваться на какую-то банду, когда пришлось изрядно пострелять. Не говоря уже о своре одичавших собак, исхудавших за долгую зиму настолько, что ребра на их боках можно пересчитать взглядом. В довершении, напарникам придется платить из собственного кармана, поскольку наградой была информация о Кире, которая им не нужна даром. И все это для того, чтобы услышать то, что озвучил скрипуче булькающим голосом этот дед, при взгляде на которого к горлу подкатывала тошнота.

- То, что слышал: твою сестру увезли куда-то на юг. Или на север. Вот и все, что мне известно. Теперь можешь меня убить. Ты сделал то, о чем я мечтал: ржавыми гвоздями в живот, чтобы они перед смертью до-о-лго мучились! Стреляй, Игнат, стреляй, даже не задумывайся! Это и будет второй частью моего плана: что меня здесь держит? А там, - старик посмотрел вверх, на закопченный щелястый потолок, - есть надежда встретиться с Иринкой и Павликом. Только вначале скажи еще раз – они выли от боли, катаясь на полу в лужах собственного дерьма?

Старик впился в Игната требовательным взглядом.

- Клянусь, чем угодно дед – все так и было, - совсем другим голосом сказал Игнат.

Возможно, когда-нибудь и он окажется в его ситуации. Старый, немощный, больной, но с такой испепеляющей жаждой мести, что только она и будет держать его на этом свете.

- Все-таки уходишь искать Киру? – спросил Печалька, наливая в стаканы водку.

Настоящую, чудом сохранившуюся с тех времен, когда весь мир еще не придавила гигантских размеров задница. Звали его Андрей Саватеев, а свою кличку он получил за привычку реагировать на любое неприятное событие словами: да уж, печалька! Таким у него было все – промокшая обувь, поймавший в неподходящий момент клин автомат, закончившиеся во время рейда продукты, свои или чужие раны… да что угодно. Высоченный тридцатилетний мужик, с бандитской рожей и зверским взглядом, а вот Печалька и все тут.

- Ухожу, Андрюха.

- Назад планируешь вернуться?

- Зачем?

Ксения? Нет между ними особых чувств. Так, живут вместе последние пару месяцев, толком даже не вникая в дела друг друга. Если разобраться, только постель их и объединяет.

Уйдет Игнат, и вскоре появится у нее другой: Ксения - девица видная.

- Ты же понимаешь, что мне с тобой никак? - выражение лица и голос у Печальки был извиняющим.

- Даже если набиваться начнешь, все равно не возьму, - улыбнулся Игнат, намеренно уставившись в стакан, чтобы не видеть на лице Печальки облегчение.

У каждого человека должен быть в жизни смысл. Иначе, зачем она нужна вообще? Печалька нашел его в Ольге - восемнадцатилетней девчонке. Худенькой, фигурой похожей на подростка, и настолько оживленной, что усидеть для нее несколько минут – целая проблема. Печалька души в Оле не чаял, и баловал чем только мог.

– Ну так что, пацаны, вздрогнули? – поднимая на треть заполненный водкой стакан предложил Игнат.

- Вздрогнули, - охотно кивнул Салим. Он был непьющим, но ведь и повод незаурядный: когда расстаешься с человеком, которому обязан жизнью, нужно проводить его достойно.- Давай за то, чтобы у тебя все сложилось удачно?

- Давай, брат, - согласился Игнат. И, закусывая жареной картошкой, сказал. – Вот если по чему и буду скучать, так это по Ольгиной стряпне.

Картошка на вкус была самой обычной, но зная отношение Печальки к подруге, почему бы не сделать ему приятное? Тот незамедлительно расплылся в широченной улыбке.

- Готовить Олька у меня вообще мастерица! Порой удивляюсь – казалось бы, с чего? А тут тебе и первое, и второе, причем пальцы оближешь!

Кира тоже умеет замечательно готовить. Из мерзлой картошки, ложки ржаной муки и кости непонятного происхождения у нее получается вкуснейшая похлебка. Потом Киру украли. Как рассказал случайный свидетель - закинули в машину и увезли. Игната на тот момент в поселке не было, но даже находись он в нем, ничего бы он не смог сделать, поскольку валялся раненным, когда при малейшем вздохе левую часть груди будто обжигало огнем. Полгода Игнат пытался узнать о судьбе Киры хоть что-то, но сестра исчезла бесследно. И она, и увезший ее «Урал» под тентом с лебедками на носу и корме.

Ближе к весне, когда рана практически затянулась, а Игнат мог не только ходить, но даже бегать трусцой, к нему и обратился Коцаный, как называли старика. Чтобы в обмен на услугу предложить сведения о Кире, которые в итоге оказались пшиком.

- Игнат, ты чего вдруг помрачнел? – тревожно спросил Печалька.

Вдаваться в подробности Игнату совсем не хотелось.

- Ладно, парни, пошлепал я. Подготовиться нужно, завтра с утра и отправлюсь. Пятница, караван на Тарасов должен мимо пройти, следующей оказии можно неделю дожидаться.

- Да погоди ты! – заторопился Андрей. - Сейчас Олька придет, приготовит нам что-нибудь этакое, к тому же у меня в запасе и еще есть, - он щелкнул пальцем по горлышку бутылки. – Посидим нормально, проводим как следует.

- Вы уж без меня. – отказался Игнат. – Выспаться не мешало бы перед дорогой и еще в баню сходить.

- Маршрут-то какой? – подал голос молчавший все время Салим.

Он наверняка ожидал, что Игнат предложит составить ему компанию: Салиму-то что здесь терять? В крохотном поселке, возникшем на месте детского оздоровительного лагеря, где жителей не насчитывалось и трех сотен. В ответ Игнат неопределенно пожал плечами: не знаю. Единственное, на что хотелось надеяться – Кира еще жива. На положении рабыни, наложницы… кого угодно, но уцелела. Если с ней не случилось то, чего он опасался больше всего – попользовались все, кто находился в «Урале», убили и выкинули на ходу.

У каждого человека должен быть в жизни смысл. Печалька нашел его в Ольге. А для Игната пусть он будет заключаться в том, чтобы отрезать похитителям головы. Или поступить с ними, как с убийцами семьи Коцаного – в упор из обреза двенадцатого калибра дуплетом в живот. На крайний случай – проделать каждому аккуратную красную точку посередине лба пулей калибра семь шестьдесят два.

- Для начала хочу наведаться в Тарасов, а там уже будет видно.

- Рискованно! Ладно Тарасов, но по дороге к нему практически везде «сапоги» правят.

Отношения с военными у Игната по ряду причин действительно не сложились.

- Знаю, Салим. Но других вариантов не вижу. Надо же с чего-то начинать? Если есть дельные мысли, подскажи.

Конечно же, тот промолчал. Да и какие они у Салима могли быть, когда ничего неизвестно? Даже в какую именно сторону направлялся «Урал». В Тарасов же наведаться стоило, ведь там расположен крупнейший невольничий рынок во всем регионе. Пусть и с риском того, что можешь оказаться его товаром: когда за твоей спиной никто не стоит, стать рабом проще некуда. Чтобы батрачить за скудные харчи на бескрайних полях какого-нибудь из «царьков», коих развелось немеряно. Пока не придешь в непригодность и тогда все: нахлебники не нужны никому.

Ответ Салима Игната не разочаровал, потому что был предсказуем:

- Ну и что я тебе посоветую? И рад бы, да нечем. Может, чем-то другим смогу помочь?

Салим упорно набивался в напарники, но у Игната даже мысли не возникло взять его с собой. Он – отличный мужик, надежный, при навыках, и все-таки одному будет сподручней, взять ту же попутку. К тому же одиночка вызывает меньше подозрений.

- Сможешь, - охотно кивнул Игнат. – «Василька» не продашь? За золото.

Чтобы положить перед ним на стол золотую монету с изображением профиля последнего российского императора. Десятирублевка была новехонькой, к тому же Игнат предварительно ее натер войлоком, чтобы соблазн стал еще большим.

Раздумывал Салим недолго. Он провел ладонью по коротко стриженной крупной голове с восточным разрезом глаз, махнул рукой, и решительно заявил:

- Забирай, тебе нужнее. Только осторожнее с ним.

- Помню, Салим.

За все нужно платить. Так было, так есть и так будет. «Василек» - сильнейший стимулятор, который многое даст в ситуации, когда на кону собственная жизнь: неиссякаемую энергию, ясность мысли и при тяжелом ранении, и как обезболивающее равных ему нет. Но и последствия тяжелы. То, что испытывают при ломках героиновые наркоманы – это как ласковый шлепок против хорошо поставленного удара ногой в солнечное сплетение.

- А это вам Коцаный просил передать вместе со словами благодарности.

Столбик был невысоким, но все монеты изготовлены из того же металла, что и плата за «василек». Часть гонорара Игната, полученного им год назад: бумажные деньги все также в ходу, но золото – оно и есть золото.

- Все, парни, я пошел. Не поминайте лихом, как говорится, - вставая из-за стола и стараясь избегать взгляда Салима, сказал Игнат. И не удержался. – Обустроюсь где-нибудь, пришлю тебе весточку. Надумаешь, буду рад видеть.

Салим лишь кивнул в ответ.

- За домом твоим присмотреть? – Печалька поднялся на ноги вместе с ним.

- Присмотри, - пожал плечами Игнат. – А еще лучше забери себе все, что приглянется. Вернусь – отдашь. Не вернусь, не пропадать же добру?

Его обитель обнесут первой же ночью, как только узнают, что хозяина нет и долго не будет. Хотя и брать в ней особенно нечего: все ценное Игнат давно уже перенес Ксении.

- Ладно, пошел, обниматься не будем.

- Удачи тебе, Игнат! - донеслось ему в спину.

- И вам не хворать, - только и ответил он.

Сборы Игната были недолгими, ведь при желании все его вещи смогли бы поместиться в один рюкзак. Пара смен белья, флисовая куртка, мыльно-рыльные принадлежности, несколько пачек «семерки», пяток металлических запасных магазинов, кружка-ложка-котелок, да небольшой запас продуктов. Плащ-палатка, без которой ни один разумный человек двух шагов от поселка не отойдет. Разгрузка, в чьих карманах собрано то, что позволит опытному человеку автономно существовать неопределенное количество времени. Автомат Калашникова сто третьей модели, вся модернизация которого состояла в демпфере на возвратной пружине, и поменянными на дерево пистолетной рукоятки и цевья: плесень обожает все, что содержит хоть толику нефти. «Нищему обраться – только подпоясаться», - со вздохом взглянул он на свою немудренную амуницию.

Опасение вызывало количество сменных фильтров для противогаза. Пусть до осени, когда можно запросто угодить под выбросы спор еще целое лето, лучше иметь их запас. Слишком быстро они забиваются, но Игнат рассчитывал разжиться ими в пути. Затем было посещение бани и визит к Ксюше, от которой он вернулся уже под утро.

Видавший виды КамАЗ, шедший последним в колонне из пяти разномастных рыдванов, где посреди прочего имелась даже «Колхида», чувствительно потряхивало на ухабах. Сошлось все – разбитая в хлам дорога, когда сохранившиеся участки асфальта приносили больше проблем, чем толку, поскольку были покрыты воронками как после ковровой бомбардировки. Изношенный двигатель, коробка скрежетала после каждого переключения передач, водитель был явно неопытен, машина перегружена, а потому просевшие рессоры толком не отрабатывали. И еще в кузов то и дело наносило гарью из секущей выхлопной системы.

Игнат, пристроившись кузове поверх груза среди десятка таких же бедолаг, как и он, то и дело морщился, но стоически терпел: лучше плохо ехать, чем хорошо идти.Неумолимо клонило в сон: давала о себе знать практически бессонная ночь, когда Ксюша вдруг решила проявить чудеса страсти. Ночевка уже в пути, не задалась тоже. Отвык он от храпа, который стоял в кузове, и на особенно мощные рулады, то и дело просыпался, хватаясь за автомат.

К прочим неприятностям тент протекал, а ночка оказалась дождливой. Наконец, дорога пошла немного ровней, но едва Игнат умудрился ненадолго уйти в забытье, как пришла новая напасть: одному из его попутчиков захотелось развлечься.

- Мужик, ты кто вообще? – держась за дугу, на которой крепился тент, пнул тот носком давно просившегося на свалку берца в подошву новехонького ботинка Игната: для путешественника хорошая обувь всегда на первом месте.

- Человек, зовут Игнатом, - ответил он, досадуя, что его разбудили.

- Вижу, что не собака, - ухмыльнулся любопытный. – Из чьих будешь?

- Сам по себе.

- Так не бывает, - осклабился тот. – Сейчас все при ком-нибудь.

- Не бывает, значит, не бывает, - миролюбиво ответил Игнат. – Давай попозже поговорим, когда на ночевку встанем.

И, считая, что проблема решена, снова закрыл глаза. Чтобы тут же почувствовать еще один удар. На этот раз сильнее, и не в подошву – в голень, причем угодил он в кость.

- Ты все-таки обскажись – кто таков, куда направляешься, - продолжал гнуть свое незнакомец. - Подробненько так. Чтобы знать – чего от тебя ждать впоследствии.

Иногда Игнат досадовал на свою внешность – самую что ни на есть заурядную. Среднего роста, не задохлик, но и не здоровяк, и лицо обычное: никаких тебе мужественного подбородка, орлиного носа и стали в глазах. Словом, особого впечатления при знакомстве произвести он не мог. Оттого время от времени возникали у него трудности наподобие этой, чего он не любил. Казалось бы, кому какое дело? Едут вместе, что-то случится, чтобы спастись, придется действовать сообща.

Дно кузова было плотно заставлено старыми армейскими ящиками с плохо читаемой маркировкой. Что в них – оставалось только догадываться, но определенно тяжелое, если судить по рессорам КАМАЗа. Народ в нем подобрался случайный: компания из семерых человек, и еще двое, присоединившихся сегодняшним утром, один из которых и оказался большим любителем задавать тупые вопросы. Что отчасти успокаивало - не придется иметь дело сразу против девятерых. Но конфликта на втором дне пути не хотелось, и потому Игнат сделал еще одну попытку закончить миром.

- Вежливые люди вначале представляются сами.

И едва успел убрать ногу, спасаясь от очередного пинка.

- Ты что, хорек, оборзел?!

- Дядя. - Игнат по-прежнему себя сдерживал. - Последнее предупреждение, угомонись.

- А то что?!

- Выброшу.

Игнат уже сидел, скрестив ноги, чтобы мгновенно оказаться на них, если понадобится – удобней позы для этого и не придумать.

- Что ты там промямлил?! – голос у говорившего был полон угрозы.

Он метнул на компаньона взгляд, что побудило Игната к действию. Взмыв на ноги, он бросил тело вперед, целясь плечом в грудь своего противника. Миг, и тот, нелепо взмахнув руками, успев издать по пути утробный звук, исчез за бортом. Вовремя схватившись за дугу, и разворачиваясь в противоположную сторону, Игнат оказался у второго за спиной, роняя его на ящики, наваливаясь сверху, а заодно прижимая лезвие ножа к небритому горлу.

- Дергаться будешь? – зло прошипел Игнат, пытаясь обуздать бушующий в нем гнев, который, как известно, плохой советчик. – Не советую.

Он немного перестарался с усилием, и теперь чувствовал под пальцами кровь из порезанного горла человека под собой.

- Завязывай, я все понял! – пленник затих, опасливо скосив глаза на руку Игната с ножом.

- Хватай торбы и следом!

- Но…

Преодолевая затяжной подъем, машина почти ползла, и все-таки понять его сомнения было можно: чтобы десантироваться на ходу нужен определенный навык. К тому же наглядный пример не успел исчезнуть из виду: тот, которого Игнат выбросил, сидел на пятой точке, пытаясь сообразить, что с ним произошло, а по щеке из разбитой головы густо стекала кровь.

- Быстро, я сказал! - У Игната всегда плохо получалось вовремя успокоиться.

Человек, от которого за версту тянуло застаревшим потом заверил:

- Все-все, проникся, слезь с меня, сейчас выпрыгну.

Наверняка бы так и произошло, когда эвакуироваться из машины пришлось всем. Где-то в начале колонны загремели выстрелы сразу из нескольких стволов. КамАЗ, в котором они находились, резко притормозил, затем взревел двигателем, сполз с дороги, въезжая в подлесок, с хрустом ломая все н своем пути. Потом и вовсе остановился, упершись бампером в ствол дерева, сломать которое оказалось ему не по силам.

Стрельба на трассе продолжалась, мало того она становилась все ближе, и длинная автоматная очередь ударила по кабине, чтобы переместиться дальше, оставляя на тенте цепочку отверстий.

- Валим отсюда! – крикнул кто-то, и это был не истеричный призыв – приказ.

Подчиняясь ему, с борта КамАЗа посыпались люди: оставаться в машине, чьи борта шьются пулями так же легко как ткань иглой не хотелось никому.

Игнат, подхватив по пути автомат с рюкзаком, на земле оказался в числе первых. Трезво оценив ситуацию, он поступил бы так и без всякой команды: двигатель грузовика заглох и потому смысла оставаться в нем не были ни малейшего.

- Игнат, держись с нами! – скалясь от боли после неудачного приземления, крикнул тот, который по его предположениям был главным в компании из семи пассажиров.

Игнат бежал вслед за ними, слушая впереди шумное дыхание и треск сухих веток под ногами тех, кто был впереди него. Лес представлял собой густой березняк, невысокий, едва по макушку, и нетрудно было догадаться, что несколько лет назад здесь находились возделываемые поля. Стрельба на трассе продолжалась, она то утихала до одиночных выстрелов, то становилась частой.

- Стоп! – объявил старший. Рослый, с заросшим рыжей щетиной лицом мужик в видавшем виды камуфляже. – Пока ждем. Это не наша проблема.

Игнат согласился – точно не их. В подобной неразберихе легко примут за врагов и защитники, и бандиты.

- Артемий, давай перевяжу, - предложил тому один из его людей, такой же высокий, но намного старше: ему легко можно было дать и все пятьдесят.

- Действуй, Мангал! - не стал отказываться Артемий, чей правый рукав был заметно разодран и пропитался кровью: последствия неудачного пряжка из машины.

- Как будто бы все заканчивается, - прислушиваясь к происходящему на дороге, сказал самый молодой в компании чужаков Артемий, в низко надвинутом на лоб армейском кепи. На груди у него висел АКСУ с почему-то снятым прикладом, но ствол заканчивался длинной банкой ДТК, которую человеку неопытному легко принять за ПББС, что в совокупе смотрелось довольно нелепо.

- Сдается мне, все так и есть, - согласился с ним еще один.

Поначалу Игнат принял его за давнего знакомого, только изрядно похудевшего, но приглядевшись убедился, что ошибается.

– Хреновенькая у нас ситуация! - заявил Артемий. - Сдается мне, с колонной все. И наилучшим выходом теперь будет добраться до какого-нибудь поселка. Такой бандой на трассе нам попутку не остановить, еще и обстрелять могут. Дело к вечеру, а потому разумней всего будет какое-нибудь пристанище до утра найти. Игнат, ты эти места знаешь? Мы отсюда далеко проживали, пока не решили перебраться в Тарасов.

- Нет. - Артемий вызывал у Игната симпатию. Заметно, что человек с опытом, и горячку пороть не станет.

- Жаль. Кстати, куда он делся?

- Кто именно? – не понял Игнат.

- Крендель, которому ты горло ножом решил пощекотать.

- Понятия не имею. Выпрыгнул вместе со всеми. Кстати, где-то поблизости должна быть Саватеевка. Не знаю, что от нее осталось и живут ли в ней люди, но в любом случае безопасный ночлег мы там найдем.

- Говорил же, местность не знаешь?

- Карту запомнил. Прохвино мы проехали, следом она должна быть. Не возле трассы, но мимо отворота на нее пройдешь.

— Постараемся заметить! – кивнул Артемий. – Лапа. - Обратился он к худому как макаронина типу с близко посаженными глазами, заросшему так, что у Игната невольно мелькнула мысль: его вместо кисточки использовать можно. - Ты-то что молчишь? Мы же тебя как проводника брали.

Тот вильнул взглядом.

- Этот участок практически не известен. Когда поближе к Тарасову окажемся, там вопросов не возникнет.

«Надо было выкупить у Салима карту, - пожалел Игнат. – Насколько сейчас было бы проще! Хотя сомнительно, чтобы он согласился: у него весь бизнес на ней построен».

Салим с Печалькой до того, как Игнат подтянул их к себе, занимались тем, что шакалили в заброшенных или вымерших деревнях. Неплохо наживаясь во времена, когда любая мелочь имеет ценность и практически все можно продать. После ухода Игната можно не сомневаться – они вновь возьмутся за прежнее ремесло.

- Давай уже быстрее что-то решать, скоро темнеть начнет, - закончил перевязку, поторопил Мангал. - На собак бы не нарваться, - он тревожно огляделся по сторонам.

Собаки в последние несколько лет стали настоящим бедствием. Что для Игната неожиданностью не явилось. Прежде на планете существовала популяция собак в полмиллиарда особей, и две трети из них вели бродячий образ жизни. Полноценные охотники, они имели перед волками неоспоримое преимущество. Если у тех рацион практически полностью состоит из свежего мяса, то собака может пропитаться на любой помойке. И выживаемость у них на высоте. Недаром же на собачьих упряжках покорили оба полюса.

Приходилось Игнату бывать и на Крайнем Севере. Коротким полярным летом человек собаке не нужен: настолько тундра богата пищей. Бегают они на свободе, плодятся, но затем приходит зима, когда лемминги оказываются под толстым слоем снегов. Лишенные навыков аборигенов-песцов, доведенные голодом до отчаяния, стаи начинают жаться к вахтовым поселкам и горе тому, кто окажется в неподходящем месте в неподходящее время: схарчат не задумываясь.

Чтобы решить эту проблему, организовывались целые экспедиции из местных охотников-чукчей. Которые, преследуя их на мотонартах, отстреливали, стараясь извести полностью.

Теперь подобное творилось повсеместно. Одичавшие, сбившиеся в стаи, отныне считающие человека своим кормом, они нападали на него при малейшей возможности. К тому же свое веское слово сказал естественный отбор, когда выживают лишь сильнейшие особи.

- Ладно, потопали, - поморщился от боли в руке Артемий. — Значит так, не растягиваемся, разговоры только по существу, не шуметь и по сторонам смотрим. Идем вдоль шоссе, покуда отворот не отыщется. Услышите звук машин - сразу в кусты от греха подальше.

- Повезло! – через час ходьбы заявил идущий впереди других Лапа, стволом автомата указывая на валяющийся на обочине указатель, где с трудом, но можно было прочесть: «Саватеевка».

- Далеко до нее от трассы? – Артемий смотрел на Игната вопросительно.

Он держался дружелюбно, но доверять случайным попутчикам причин у Игната не имелось. Хлопнут тут же, как только посчитают, что больше не нужен. Заберут все, что посчитаю ценным, и отправятся дальше.

На глазах темнело, наступили сумерки – время, которое Игнат откровенно не любил: почему-то в этот период он видел неважно, хотя на зрение не жаловался никогда.

- Как будто бы рядом. Кстати, вон и крыши видны. Если поторопимся, до темноты должны успеть.

- А мы так и сделаем, - твердо сказал Артемий.

И, подавая другим пример, значительно прибавил шаг.

«Саватеевка» открылась полностью за поворотом дороги. Наверняка прежде она хорошо была видна и с шоссе, но лес уверенно возвращал себе территории, когда-то отвоеванные у него человеком.

- Приличная когда-то деревня по размерам была, - разглядывая ее, резюмировал Мангал.

- Поселок, - поправил его Игнат.

- Один хрен – поселок, деревня, хутор. Главное, приют здесь найти. Интересно, люди в ней остались?

— Это вряд ли: ни дымка, ни огонька, - засомневался Лапа. - Да и не видно никого.

- Что совсем ничего не значит, - сказал Артемий. – Неплохо бы вначале выяснить. Иначе могут случиться казусы. Припрешься, а тебя свинцом встретят, бывали случаи. Или блоховозы ее себе облюбовали.

- Я могу проверить, - вызвался Игнат. - Где будете ждать?

Не то чтобы он горел желанием, но на себя он надеялся, а на незнакомых людей нет.

- Здесь и подождем, - не стал раздумывать Артемий. – Возле этой халупы, – указал Артемий на одинокий дом с провалившейся крышей, стоявший на полпути к Саватеевке. – Какое никакое, но укрытие на случай чего. Маякнешь, если все путем?

- Соловушкой пропою, - мрачно пошутил Игнат.

Настроение у него было не самым радужным: начало пути, а уже столько проблем.

- Чел, если на псов нарвешься, сюда их не приведи, - напутствовал его голос Мангала.

Игнат усмехнулся: у тех нюх такой, что найдут сами.

Он осторожно крался вдоль центральной улицы, проклиная себя, что не выбрал для путешествия в Тарасов другой день. Глядишь, тогда бы все иначе сложилось. И во всяком случае разумней было выбрать колонну покрупнее, на которую вряд ли бы кто решился напасть.

Саватеевка выглядела вымершей, и ничто не указывало, что здесь имеется хотя бы одна живая душа: сколько он в нее не углублялся, не было видно ни малейших признаков того, что в ней обитают люди. Они не умеют летать по воздуху, а земля вокруг того же колодца, например, сплошь заросла бурьяном. Огороды только угадывались, трава повсюду не примята, дымом не пахнет, помимо десятка других примет, мелких, но верных. Игнат уже принял решение возвращаться назад, когда где-то там, где оставались Артемий с людьми, началась стрельба. Были длинными очередями, до пустого магазина, и было в этом что-то истеричное, а так происходит, когда среди людей паника.