Гримёрка

Сколько себя могут помнить самые древние жители Кислопёрска, ДК имени Дрейка всегда был закрыт на ремонт. Его стены регулярно штукатурились очередной бригадой строителей, периодически менялась кровля, подкрашивались урны возле входа и деревянный штакетник… Что бы происходило в мире, какие бы катаклизмы не происходили в стране, вечный ремонт не заканчивался и не прерывался.

Внутри этот «дворец», если его кто-то ещё так мог назвать, больше походил на общественный туалет с какой-нибудь окраины портового города. Летом в нём стоял тяжёлый дух, летали миллионы мух. На стенах красовались совершенно определённые надписи, не имеющие ничего общего ни с дворцами, ни с культурой, ни даже со знаменитым английским корсаром.

Зимой же, через разбитые, наверное, ещё в позапрошлом веке окна, залетал снег, из-за чего на полу вырастали длинные сугробы, красноречиво протопленные до пола жёлтыми струями.

Сегодня, во втором часу дня приехал старенький оранжевый «КАМАЗ», привёз три десятка мешков цемента и какой-то гадости без названия, скорее всего – шпаклёвки. Было похоже, что скоро начнётся, обычный для апреля, мелкий и противный дождь, временами усиливающийся до вполне серьёзного ливня, но это не давало облегчения. Цемент и шпаклёвка не любят сырости, пришлось их занести в помещение. Наши труженики изрядно измазались об эти мешки, от чего их и без того не отличающаяся стерильностью роба была покрыта грязно-белым налётом и теперь, сидя на этих мешках, устроили перекур.

Кто бы мог подумать, что в этом вечно ремонтируемом здании есть одно помещение, которое давно облюбовали и активно используют! Это – гримёрка.

В давние времена, когда Ремонт ещё не начался, а Дворец ещё не носил гордое имя корсара её величества, на сцене проходили замечательные спектакли, а в том помещении, о котором едёт речь, артисты готовились к выступлениям. Они надевали костюмы и парики, а специальные люди наносили на их лица краски и грим. После спектаклей, в зависимости от результатов, актёры и вся многочисленная театральная братия собирались в этой гримёрке и устраивали свои пирушки, то «на радостях», то «с горя»…

Увы, те времена, когда тут собирались служители Мельпомены, давно прошли. Теперь сюда приходят строители различных специальностей, несколько раз влезали бездельники-подростки, а ещё реже – бомжи. Впрочем, и бомжи, и подростки это место старательно избегают – строители – люди серьёзные, им посторонние не нужны.

И вот, что интересно, хотя «личный состав» тут и сменился, а занятия не поменяли ни своей периодичности, ни характера.

Занявшие место служителей сцены строители каждый день собирались в конце дня, когда все их начальники любого калибра отбывали по домам, скидывали в общий котёл свои кровно заработанные, назначали «ответственных», «гонцов» и «котловых». Потом, а иногда их приготовления занимали довольно заметное время, собирались за большим круглым столом и начинали очередную пирушку.

В этот раз поводом для заседания этих «Рыцарей Круглого стола» был день рождения Вильяма Нашего Шекспира.

Не буду перечислять блюд, приготовленных отчаянными малярами и отважными штукатурами. Скажу лишь, что среди напитков были и вина, и три разновидности водки, и несколько двухлитровых бутылок пива «Эль весёлых троллей» и даже газированный напиток «Колокольчик»…

В этот раз всё начиналось как обычно, но что-то пошло не так.

По старой традиции, выпили за именинника, почившего чуть не лет пятьсот назад, за его родителей. Третий тост – за женщин…

Неизвестно откуда взявшаяся дама в старинном платье попыталась как-то возразить, но была никем не понята. Ну, появилась и появилась! Зачем же перебивать тамаду?

А тамадой сегодня был всеми уважаемый Василич, ещё не старый, но уже успевший поседеть, штукатур. Рассказывали, что когда-то он был школьным учителем английского языка, но по воле судьбы бросил эту стезю. Он знал тысячи анекдотов, которые не пользовались особой популярностью у коллег, и, наверное, десятки тысяч тостов, которые всегда находили отзыв в сердцах этого «ордена».

– Василич! Ты ведь не закончил… Как же так?

Тамада тяжело вздохнул, крякнул и сказал свой короткий, как отпуск, тост:

– Ну, за женщин… и этих… как его… Прекрасных дам!

Все дружно выпили.

– Извините, господа, мы без приглашения… – Рядом с Василичем неизвестно откуда возникли два мужичка в каких-то старинных одеяниях.

На одном из них был забавный костюм, с узкими шерстяными штанами серого цвета, странными шортами, натянутыми прямо поверх этих штанов. Отмечу, что шорты у него были сшиты из каких-то лент, соединённых лишь на поясе и в самом низу. Ленты были длинноваты, от чего шорты имели шарообразную форму. Такая же серая куртка также была украшена подобными лентами, образуя тканевые щелевые «шары» на плечах.

Второй мужичёк выглядел просто шикарно! На нём накинута ярко-красная шуба, украшенная мехом белого кролика, по которому кто-то ловко нарисовал штрихи, что сделало её похожей на «королевскую». Дополняла его образ корона, которая, кажется, мужичку изрядно надоела, но снять её он никак не решался и сейчас сдвинул на затылок.

– Господа! – Обратился ко всем первый, который в сером костюме с «шариками». – Попрошу минуту внимания…

Строители положили свои ложки, а некоторые даже перестали жевать.

– Господа! Я так понял, что сегодня вы собрались отметить День рождения великого Шекспира…

Мы с моим товарищем заглянули к вам «на огонёк», прошу прощения, без приглашения. Раз уж вам ничего не скажут наши настоящие имена, то представимся по образам… Мой товарищ – Король Лир, я – Гамлет…. Принц Датский!

– Очень приятно! А ваши барышни?

– Точно! И как я запамятовал… Офелия!

Та барышня, что пыталась перебить тост Василича, попыталась изобразить реверанс, но при этом едва не упала.

– А вот эта почтенная барышня… Анна! – Офелия смачно икнула. ­ – Каренина!

Только тут все обратили внимание на ещё одну женщину, которая стояла в глубине гримёрки. На ней было какое-то серо-фиолетовое платье, зелёная кофта и смешная шляпка со свисающей перед лицом черной сеткой. Наверное, это то, что называется «вуаль».

– Господа! – Чуть не выкрикнула Офелия. – Предлагаю выпить за… за… – Дама с трудом подбирала слово. – За…

– Ирригацию и просвещение Узбекистана! – Предложил Василич.

Его предложение строители дружно поддержали.

Обиженная Офелия, держа в руке пластиковый стаканчик с какой-то «дикой мурцовкой», которую принёс из дома Егор, облизнула свои накрашенные чуть ли не гуталином губы, и залпом выпила.

– Господа, не забывайте закусывать! – Изрёк своим писклявым голосом Максим Егорович, пожилой маляр.

– Вот! Первый мудрый совет за весь вечер!

Несколько минут я посветил поглощению атлантической скумбрии из консервной банки. Я ещё дожёвывал рыбёху, но тут наши гости напомнили о себе:

– Господа… – Заплетающимся языком начала Офелия. – Известно ли вам, что давным-давно… Кажется…

– В прошлую пятницу! – Не переставая жевать, вставил Егор.

Послышалось несколько реплик из мультика про Вини Пуха.

– Нет, гораздо раньше! Когда наш театр ещё не закрылся на ремонт…

Все перестали жевать и с любопытством посмотрели на Офелию.

– Да-да! Когда наш театр ещё не закрылся на ремонт, у нас была традиция… Мы собирались в этой гримёрке, за этим самым столом.

– Отличная традиция! За неё нужно выпить! – Егор привычным движением выдернул пробку из очередной бутылки с мурцовкой.

– Сударь… я бы вас попросила… Так вот… Была такая традиция: завязывать кому-нибудь глаза, и пять минут сидеть в тишине. Потом, этот человек рассказывал, что ему привиделось.

– И что тут такого? Мало ли, что кому-то приглючит…

– Любезная, как там вас… Офелия! Вы уж договаривайте! А то, действительно…

– Так вот… Как-то раз, во время такого «сеанса», я увидела всё, что происходит сегодня. Больше того, я могу уверенно сказать, кто сейчас зайдёт в эту гримёрку… Это будет… высокий красивый мужчина, лет сорока. Его Александром зовут!

В помещении все затихли. То, что этот молчун Саня побежал домой, знали все, но что б он вернулся – никто и не мог и подумать.

– Простите, а чем вы докажете?

В этот момент дверь открылась, и весь промокший Саня ввалился в помещение.

– Ну и ливень! Я думал, что...

О чём он думал, никто не слушал. Все затихли.

Офелия продолжила. Чтобы никто не сомневался, я напишу на бумажке, кто выйдет вторым! Можно, конечно и первым и пятым… Хоть всех сразу. Только я не слишком запомнила своё видение столетней давности!

Она оторвала от газеты уголок, бесцеремонно вытащила из кармана у Егора толстенный красный карандаш, что-то написала на оторванном клочке, и, повернув надписью вниз, придавила его своим пластиковым стаканчиком.

– Да ну вас! – Саня развернулся и вышел.

Через минуту все вновь оживлённо беседовали, никто не собирался выходить. Одна Офелия задумчиво крутила в руках непонятно откуда появившуюся тонкую сигаретку.

– Кто-нибудь, угостите даму спичкой! – Чуть не с мольбой обратилась сразу ко всем незадачливая провидица.

– Извольте, сударыня! – Гамлет протянул ей деревянный, оклеенный тонкой синей бумагой, спичечный коробок, каких не делают, наверное, лет пятьдесят-шестьдесят.

Офелия с напускным удовольствием выпустила дым.

– Господа пилигримы… Вы знаете, что многие из вас, если захотят, конечно, могли бы отправиться с нами?

– С вами, сударыня… – Максим широко улыбнулся, сверкнув стальным зубом. – Хоть на край света!

– Сударь! Не разбрасывайтесь подобными заявлениями… Ик! – Офелия, надо полагать, и раньше держалась с трудом, а теперь – и вовсе…

– А сейчас, – Офелия говорила очень тихо, её мог услышать лишь я и Василич. – этот молодой человек… – Она указала на Егора мундштуком. – Пойдёт поговорить с нашим Королём, но по пути… Ик!

В этот момент Василич успел сделать шага четыре, но споткнулся и упал.

– Мадам! – Говорю я. – То, что вы знаете всё наперёд, я уже понял. А можете ли вы мне поведать, что происходит в Мире?

– Увы, мой друг… Ик! Я знаю лишь то, что происходило или произойдёт в этой гримёрке… Да и то…

– Ясно… Жаль!

– А что б вы хотели узнать?

– Много чего! Будет ли война с Китаем, например, выиграет ли «Зенит» у московского «Спартака», подорожает ли бензин, уродит ли картошка…

– Однако, аппетит у вас, юноша! – Ткнул меня локтём Максим.

– Ну, а что она тогда в Кассандру играет?

Гамлет помог подняться на ноги Василичу.

– Вы, молодой человек, не обращайте внимания на её бредни! – Встряла в разговор Каренина. – Она это каждому новому пилигриму говорит!

– Ах, каждому… новому!

Офелия вскочила, вцепилась в шляпку с откинутой наверх вуалью.

Не знаю, было так задумано или получилось случайно, но Офелия, нелепо взмахнув руками, начала падать. В последний момент она ухватилась за широкие поля каренинской шляпки. Послышался характерный треск разрываемой ткани.

Поля шляпки оторвались и повисли у Анны на шее, оставив на голове некое подобие то ли кипы, то ли тюбетейки. Офелия не удержалась и всё-таки растянулась на полу.

– Ах, так! – Закричала Каренина. – Мою шляпку…

– Извини, Диана! – Офелия начала извиняться раньше, чем вставать.

– Ни-за-что! – Анна схватила Офелию за рыжие волосы, начала её таскать за них, но оказалось, что это парик. Под ним – короткая, как у солдата, стрижка. Анна выпрямилась, держа парик двумя руками.

– Что ты делаешь? – Как-то устало и без эмоций спросил Гамлет Анну.

– А что она… – Анна хотела было что-то ответить, но Офелия уже справилась с громоздким платьем и повалила её с ног.

Пока на полу длился женский бой, Гамлет и король Лир, кажется, не замечали его, а вели какую-то неторопливую беседу. Василич пытался разнять дерущихся женщин, но король и принц его остановили.

– Уважаемый… Не нужно встревать в эти дамские выяснения отношений. При любом исходе – окажетесь виноватым! Поверьте, это у них происходит по несколько раз на дню!

– В таком случае, господа, я бы просил растолковать мне…

– С несомненным удовольствием! – Принц решил взять это на себя. – Что вас интересует?

– Многое! Господа… Мне интересно, откуда вы здесь взялись, да ещё в столь странных одеяниях? Почему …

– Ну, сударь, давайте, я буду отвечать на ваши вопросы, не дожидаясь, пока вы меня в них и похороните…

Итак, мы, актёры! В давние времена, когда на престоле был ещё Его Величество Александр Третий, в нашем почтенном Кислопёрске был построен театр. Конечно, не самый большой в нашей губернии, но по местным меркам, прошу прощения, – Он отодвинул ногу от катающихся по полу барышень. – Просто роскошный. Местные помещики, такие, как Кузякин и купец Громозадов, активно участвовали в строительстве, естественно деньгами. Ну, а где деньги, там обязательно будут и хищения. Что там было на самом деле, вам, естественно, не расскажет никто! Однако, обе стороны были в обиде…

– Любезный! Я тоже не первый год в строительстве, можете мне не рассказывать, как это бывает.

– Ну да, конечно! Итак, господа Кузякин и Громозадов разругались в дым! Теперь уже не установить точно, но кто-то из них занимался древней магией, не к ночи будь упомянуто, но театр наш был проклят. В нём постоянно что-то ломалось, пару раз в год были несчастные случаи…

– И что же?

– И то же, сударь! После того, как балерина Смердяева упала в оркестровую яму, сломав себе руку, а скрипачу Пупину – шею, было решено, что нужно что-то делать… Обращались и к попам, и к местным медиумам… Толку не было! Наконец, один странник из Саратова посоветовал нам провести ремонт.

К тому времени и Громозадов, и Кузякин, уже успели преставиться… Несколько лет наш директор театра и городничий собирали средства на проведение ремонта.

Наша труппа продолжала работу. Естественно, мы собирались после спектаклей здесь, в этой гримёрке. Всё было как обычно. А потом…

– И что же было потом?

– Потом мы стали замечать, что временами, кто-нибудь из нас на несколько минут забывался. Ну, с кем не бывает? Но потом, каждый, кто впадал в такое состояние, стал замечать, что он видел каких-то посторонних людей! Причём, явственно, как сейчас мы видим вас… Мы слышали разговоры… Правда, разговоры были, в основном, далёкие от театрального искусства!

Из этих разговоров мы узнали, что в Российской империи случилось много бед… Тут и война с японцами, и с германцами, и череда революций, и гражданская война…. Потом – нэпманы, троцкисты, «враги народа», ещё война. Да и мало ли каких бед было в нашей многострадальной стране. На фоне всех этих невзгод, непрекращающийся ремонт нашего театра – такая мелочь, что и говорить-то про него – неловко!

– Простите, Гамлет, не хотите ли вы сказать, что этот ремонт и мы не закончим?

– Как знать… Дай-то Бог, конечно!

– Скажите, а кто-нибудь видел, что будет потом, после этого проклятого ремонта?

– Конечно! Всё ещё будет! И театр… то есть, дворец культуры, как вы его теперь называете, будет работать, и люди в него пойдут! И пилигримы будут собираться в гримёрке! И будут беседы об искусстве вести!

– А что нужно, что бы всё наладилось? Я так понимаю, что ремонт никогда не закончится, пока действует то самое проклятье. Значит, чтобы снять это проклятье, нужно что-то предпринять! Только, что?

– Сложно сказать… Раньше, для снятия проклятий применялось принесение человеческой жертвы… Но, понятное дело, что это – не наш метод.

– Постойте! Это ведь выход! – Внимательно слушавший, хотя и не принимавший ранее участия в разговоре, Митрич вскочил с ящика, который служил ему табуретом. – Я недавно слушал одного язычника… Так вот, он говорил, что человеческая жертва, это вовсе не убийство человека, а принесение в дар чего-то, сделанного человеком! Ну, там, пирожка какого-нибудь, или булочки…

– Простите, а что ж мы можем в жертву принести? Тут все харчи – из гастронома!

– Есть! Закричал Егор! Вот! – Егор наклонился под стол и достал оттуда большую бутыль с мутной жидкостью. – Самогоночка! Из акации! Сам гнал! Это считается?

– Ну что ж, давай, попробуем! В конце-то концов, чем мы рискуем? Если древние Духи примут ваш дар, то театр, наконец, откроется, а если нет… Что ж, значит, придётся искать другой вариант «жертвы»…

Тем же летом Дворец Культуры имени Френсиса Дрейка был открыт.

Что этому способствовало, я не знаю. Может, наконец, собрались нормальные строители, может, помогла самогонка, выгнанная Егором и принесённая нами в жертву… Не знаю.

Зато, на открытии ДК, куда мы были приглашены в качестве почётных гостей, мы встретили и весь «квартет пилигримов». На этот раз, они были одеты не как шекспировские герои, а вполне современно. Оказалось, что и Диана, как на самом деле звали «Каренину», и Екатерина, которая когда-то играла Офелию, – действительно когда-то играли в театре, но исчезли, как и Гамлет и Лир, которые своих подлинных имён так и не назвали. Теперь они вновь работают на той же сцене. Конечно, им пришлось сделать новые документы, привыкать к новой жизни.

Но это – уже совсем другая история.

Как-то, мне довелось встретить Гамлета в нашем гастрономе. Я занял за ним очередь в кассу. Обратил внимание, что у солидного мужчины в дорогом костюме, в корзине лежит одинокая пачка плавленого сыра.

Разговорились. Он пригласил меня забежать вечером в гримёрку.

– Заходите, уважаемый! Сегодня у нас собираются, наверное, все пилигримы…

– Простите, а почему вы упоминаете пилигримов? Насколько я помню, это такие путешественники, странники…

– Коне-е-е-чно! – Гамлет чуть не захохотал. – Сударь! Вам, наверное, знакомо такое явление, как применение слов не по назначению?

– Это как? – Я, конечно, догадывался, что тут какая-то неточность, может, шутка.

– Когда слова используются с некой забавной ошибкой…

– …

– Ну, так и пилигримы! Те, кто пили в гримёрке!