Гришин волк

Доброе утро, патрули. Патруль на связи, — нажав на тангенту, проговорил в микрофон Денис.

— Доброе утро, Денис, — отозвалась рация голосом Веры Гавриловны, наблюдателя первого патруля.

— Пишем? — уточнил Денис.

— Пишем, первый, — подтвердила она.

«Десять восемьсот пятьдесят шесть, двадцать ноль сорок два, тридцать восемьсот пятьдесят восемь...». Голос Веры Гавриловны, пробиваясь сквозь шипение и треск помех в тесной радиорубке, то звучал отчетливо и громко, словно она стояла рядом, то уплывал куда-то за горизонт, заставляя Дениса напрягать слух.

Он скрупулезно записывал группы цифр в журнал информации. Когда голос становился едва различим, Денис мысленно ворчал: «Двадцать первый век на дворе, а нормальную радиосвязь настроить не могут!»

Гидрологом он был недавно, всего полтора года на озерной станции, и вот уже месяц заменял ушедшую в отпуск радистку.

— Все записал? — поинтересовалась Вера Гавриловна, закончив диктовать.

— Четвертую группу повторите, — попросил Денис. — Не расслышал.

Она повторила, он дописал.

— Пишем патруль пятый, Юлэгиир, — продолжила диктовку Вера Гавриловна.

— Пишем, — подтвердил Денис.

Из-за плохой связи четырнадцать труднодоступных постов — патрулей — передавали закодированные гидрологические данные на ближайший к станции пост, Кусаган (Патруль Первый). А уже оттуда Вера Гавриловна дублировала радиограммы на озерную станцию (Патруль). Здесь техники проверяли информацию на арифметические ошибки и явные нестыковки, прежде чем отправить ее в УГМС.

Минут через тридцать после начала сеанса связь внезапно улучшилась. К этому времени все посты, кроме одного, передали данные. Денис сверился с журналом.

— Патруль тринадцатый, ответь патрулю, — вызвал он. В ответ — лишь шипение.

— Вера Гавриловна, тринадцатый сегодня выходил? — спросил Денис.

— Пока не было, — ответила она.

— Хорошо, подождем, — решил Денис.

Он отнес журнал на проверку и вернулся в рубку. Теперь в эфире слышались голоса наблюдателей: патрули, ожидая результатов, переговаривались. Денис впервые слышал их так ясно. «Вот бы всегда так было», — помечтал он.

Немного послушав болтовню, Денис решил снова вызвать тринадцатого. Рация словно ждала этого момента. Едва он взял микрофон, из динамика донесся запыхавшийся голос:

— Патруль первый, патрулю тринадцатому! — Это был Гриша, наблюдатель гидропоста Оржок.

— Патруль тринадцатый, патруль на связи! — опередив Веру Гавриловну, ответил Денис. — Слышу хорошо, диктуй.

Гриша на одном дыхании протараторил радиограмму. Денис едва успевал записывать.

— Тринадцатый, в следующий раз помедленнее, пожалуйста, — сделал он замечание.

— Хорошо, хорошо, — так же скороговоркой буркнул Гриша.

Денис отнес листок с сообщением техникам, чтобы заполнить пробел в журнале.

— Патрули, по воде вопросов и замечаний нет, — сообщил он, вернувшись. — Что-нибудь еще будет на патруль? — спросил в микрофон.

— Денис Петрович, а кому докладывать, если волка застрелишь? — неожиданно поинтересовался Гриша (Патруль Тринадцатый).

Денис опешил: — Не понял вопрос.

— Ну, если волка застрелить, без лицензии... Кому сообщать-то? В охотничий надзор? Может, они прилететь должны, акт составить, штраф выписать... Или премию? — настаивал Гриша. — Волков тьма развелась!

— Кто к тебе полетит? — встрял в разговор Константиныч, наблюдатель третьего патруля. — До тебя двести километров тайги, только вертолетом. Час лету — это, по нынешним временам, тысяч триста, не меньше стоит! — В отличие от Гриши, работавшего первую зиму, Константиныч в этом году отмечал сорокалетний юбилей службы на труднодоступных постах. Обстановку рубил на лету. — Ты что, волка застрелил? — уточнил он. — Шкуру сдери, тушу в тайгу оттащи — вороны спасибо скажут. Или хвост отрежь на шапку, а тушу брось. Главное — никому не болтай! Свяжешься с охотинспекторами — такую "премию" влепят, не расплатишься.

— Тринадцатый, объясните, что произошло, — строго перебил Константиныча раздраженный Денис.

Гриша, похоже, уже жалел, что начал. — Лида, жена, утром на срок, на метеоплощадку пошла, — вздохнул он в микрофон. — Я уровень воды померил раньше, сел телеграмму составлять. Жду ее данные... Вдруг Алик мой за дверью залаял, да как завизжит! Словно его бьют! Я к двери — и в чем был, на улицу. Смотрю — а мою собаку какой-то серо-рыжий пес под скамейку загнал, вытащить норовит!

Денис хорошо помнил Гришиного Алика: небольшого веселого кобеля, похожего на бернского зенненхунда, но мельче и пушистее, с красным ковбойским платком вместо ошейника.

— Меня так взбесило! — продолжал Гриша. — Я его — раз! — под зад ногой со всей дури! Даже тапочек слетел. Пес отпрыгнул на дорожку к бане, обернулся... Глаза круглые, ошалевшие. А я смотрю — и думаю: откуда в тайге собака? Да это ж волк! В дом я еще так быстро не заскакивал! Схватил ружье, патрон заряжаю — он перекосился! Вожусь... А Алик опять визжит! Выскочил — а наглец снова мою собаку жрет! Ну, я его и пристрелил.

В эфире повисла тишина. Потом кто-то выдал: — Ну ты и садист, Гриша! Волка босыми ногами запинал... Унизил! Ему после такого только голову под пулю и оставалось!

Эфир взорвался хохотом.

— Тише! — прервал веселье Денис. — С женой все в порядке? Где она?

— Я здесь, Денис Петрович, — отозвалась Лида. — Я с метеоплощадки шла, увидела волка раньше, чем он меня. Сразу в баню рванула. Он к бане задом стоял, меня не заметил. Я дверь за собой захлопнула, потом думаю, там же Гриша, дверь приоткрыла, кричу: "Гриша, стреляй, волк!" Да он не услышал...

— Вы в порядке? — уточнил Денис.

— В порядке, — ответила Лида. — Только испугалась.

— Хорошо, что все целы, — облегченно сказал Денис. — История... — добавил он. Смех смехом, а с волком надо что-то решать. Пойду доложу начальнику станции, пусть думает.

Попрощавшись с патрулями, Денис направился в кабинет к начальнику.