Грогли и чёрная пемза

Предисловие

Конечно, там нет стульев в нашем понимании. Нет и слова такого. Нет стула и нет задницы. И кухни там тоже нет. Но в месте, которое мы назвали бы домом или жилищем, есть место, где знакомые особи могут, хм… скажем, «посидеть» и «поболтать», что-то «выпивая» и «закусывая». Поэтому, вместо какого-нибудь непроизносимого «грахлвг», мы будем говорить «кухня». А вместо «*@#×», прости, Господи, будем говорить привычное нам «задница».

Рук в нашем понимании у них тоже нет. Но есть чудесная особенность свободно изменять форму своей внешней оболочки, которую мы бы назвали, например, кожей. Образуя ловкие щупальца с присосками или с несколькими более мелкими и тонкими щупальцами на конце. Такими гибкими сосисочками, отдалённо напоминающими пальцы. Так что для простоты повествования и восприятия назовём это руками.

Больше всего цанги походили на знакомых нам амёб, хоть и очень условно и отдалённо. Ну и уж точно не размером.

***

— А я тебе в сотый раз заявляю! Не может быть разумной жизни без воды и света! — безапелляционно заявил уже изрядно нализавшийся цанг.

Его глаза приобрели глубокий тёмно-синий цвет, как бывает у неба перед грозой. А кожа вокруг встопорщилась лиловой бахромой, беспорядочно торчащей в разные стороны, что свидетельствовало о чрезмерном уровне токсина в его организме. Игнорируя все очевидные признаки передозировки, он не выпускал из руки обслюнявленную квизу, лупающую на мир растерянными ложноглазками.

— Да повторяй хоть в двухсотый, — улыбаясь своему внутреннему миру, раздражающе спокойно и дружелюбно проговорил его оппонент. — Какой закон запрещает этому быть?

В его руке тоже поблёскивала глянцем чуть более бодрая квиза. Она лениво перебирала лапками пластинки на своём брюшке, что стимулировало её железы вырабатывать больше токсина.

— Оооо! Как же ты меня бесишь сегодня! — прокричал более осоловевший товарищ, нещадно размахивая пурпурной квизой, отчего с неё сорвалось несколько капелек слизи и плеснуло на стену.

Гелеобразный сгусток прозрачной жидкости медленно пополз по стене, беспрекословно повинуясь неумолимой гравитации. Все восемь пар глаз двух приятелей проследили за её неторопливым падением. На стене остался влажный след. Лишайник под ним быстро темнел и отмирал.

— Ну вот, расплескал. И стену мне попортил. Кто кого ещё бесит — вопрос.

— Ну извини. Но ты сам виноват! Втираешь мне какую-то дичь! Я на пятидесяти семи планетах побывал. И это только обитаемые. И везде. Слышишь, везде! Есть жидкая вода и свет! Бляt! ВЕЗДЕ!

Он продышался и, чуть успокоившись, добавил: — А квиз у меня ещё полно с собой. Полные, отдохнувшие, сытые.

И с этими словами он облизал спинку своей потрёпанной квизы слегка заплетающимся языком, после чего довольно поморщился и опустил зверька на пол. Не испытывая судьбу, зализанная квиза рванула в тёмный угол, где её ожидало заслуженное лакомство в виде свисающих желтоватых нитей.

Более уравновешенный товарищ тоже смачно обсосал свою квизу и, перетряхнувшись всем телом, довольно крякнул. После чего отпустил своего, ещё вполне бодрого зверька на пол.

— Там ещё почти половина квизы было, — с неодобрением проворчал его пьяный товарищ.

— Забей! Я тебе сейчас покажу, откуда на нас готовилось нападение!

— Чего покажешь?

— Да это мем такой, из одного развивающегося мира. Впрочем, развиться он, похоже, не успеет, — отмахнулся хозяин кухни с лишайниковыми стенами. — Отрывай задницу от стула, пора проветриться. Я тебе покажу кое-что интересное.

С этими словами он энергично покинул каменное ложе, выточенное в форме гигантской устричной раковины. В центр углубления скатилась парочка небольших жемчужин. Они не были идеальной круглой формы. Слегка вытянутые, утончались к одному концу. Их перламутровая поверхность отливала бирюзой. Яйцевидная форма выдавала сильное волнение хозяина. Вокруг ложа, на полу, было разбросано немало более идеальных, совершенно белых сфер.

Не обращая внимания на оставленный жемчуг, цангх плавно, перетекая, двинулся в сторону прихожей. Складывалось ощущение, будто катился огромный бурдюк, наполненный густой жидкостью. Но удивительным образом все глаза, рты и руки оставались неизменно стабилизированы в пространстве. На самом деле, он не катился, как какой-нибудь вульгарный колобок или богомерзкая недоразвитая крага, которая так и не смогла развиться во что-то более вразумительное. Нет, у благородных цангов был более совершенный и уникальный механизм передвижения. Они выпускали множество гибких пальчиков по всей плоскости своего основания и синхронно сгибали их в едином порыве, после чего молниеносно распускали их, тут же выпуская новые. Повторяя так снова и снова, они создавали колеблющуюся волну внутренней жидкости, направляемую в нужную сторону, и плавно гася её, амортизируя распускаемыми ножко-пальчиками. Благодаря такому элегантному и, на удивление, малозатратному с энергетической точки зрения способу они могли двигаться в произвольном направлении.

Конечно, цангх мог при желании сформировать пару полноценных, на наш взгляд, ног. А мог и три, или даже шесть. Но к такому прибегали только при необходимости: на пересечённой местности или когда нужно было добавить скорости. В целом такой способ передвижения не приветствовался. Как бег в приличном обществе.

Не замедляя слегка неточных движений, цангх втёк в транспортный ранец. Ухватился за стабилизирующие кольца и, слегка напрягшись, выдавил через технологические отверстия жилета дополнительные руки. Стал похож на актинию, проросшую щупальцами через металлический цилиндр с отверстиями. После чего поднялся на трёх толстых столбиках ложноног и подхватил с полки три энергоблока. Пристегнул их к транспортному жилету и активировал первый.

— Ну чего развалился? Метнёмся на полспирали и вернёмся к твоим квизам, — выжидательно уставился он в лиловое лицо собутыльника.

— А чего прерываться, возьмём с собой. — Тот запустил руку в горлышко пузатого кувшина и ухватил за бока сонную квизу.

— Ну ты чего. А если сбежит? Не, мне не нужны проблемы. Забыл, что с Дразгом было?

Оба передёрнулись от омерзительных воспоминаний. Дразга разделили на семь частей, оставив по одному глазу. По сути, откатили его в младенчество! И теперь ему придётся прожить минимум пятьдесят циклов, пока у него сформируется хотя бы три глаза и он сможет подать на пересдачу лицензии. А потом годы практики под бдительным присмотром наставника.

Брр. А всего-то обронил несколько принесённых семян при исследовании Мира-Сада.

Пустая рука выскочила из кувшина. А потенциально инвазивная квиза осталась дремать в окружении своих товарок.

— Ладно. Мне и правда стоит немного проветриться.

Он тяжело поднялся и неуверенной походкой потёк за товарищем в прихожую.

— Вот, возьми. — Облачённый в транспортный жилет цанг отстегнул от ранца предмет неправильной формы, более всего похожий на тор, вырастивший на внешней стороне трёхсторонние низкие пирамидки.

— Зачем нам Невидимка? Нас кто-то может увидеть? — со смесью удивления и поддёвки поинтересовался покачивающийся от токсина товарищ.

— Бери. Не хочу портить сюрприз. Сам всё увидишь.

— Ха-ха! Значит, увижу всё-таки! Не нащупаю или услышу, а именно увижу, — несмотря на издёвку в голосе, он принял предмет и продел в него одну из своих рук.

— Бережёного инквизиторы не пытают. — ответил ничуть не смутившийся цанг известной присказкой и что-то проделал с манипуляторами ранца.

Прямо в стене напротив пространство стало растворяться. В этот момент, несмотря на кажущуюся плавность происходящего, в стене осуществлялся бешеный распад квантовых флуктуаций. Выделяемая при этом энергия частично тратилась на поддержание цепной реакции распада, а частично — на постройку и удержание туннеля между двумя точками пространства.

Когда отверстие с расплывающимися краями достигло размеров, сопоставимых с размером двух цангов, Грогли смело шагнул в непроглядную тьму.

— Ну и где мы?

— Погоди, — что-то щёлкнуло, и по стенам туннеля, а они явно были в огромном туннеле, пробежала полоска света. Убегая вдаль, она постепенно затухала. Но, пробегая по стене, выхватывала из темноты небольшую область пространства.

За первой неслась вторая порция света. За ней следующая. Отлетая на расстояние нескольких десятков метров, свет полностью рассеивался и исчезал. Частота испускаемых импульсов всё увеличивалась и увеличивалась, пока свет не отвоевал приличную часть пространства у кромешной тьмы.

Глаза улавливали пробегающие по стенам частые, до десяти раз в секунду, росчерки света. Этакий стробоскоп на дискотеке, только без музыки. Небольшая плата за то, чтобы пользоваться таким удобным инструментом, как глаза.

— Это безопасный спектр. Местными он не воспринимается.

— Местными? Аборигенами?

— Пошли, Зег, — проигнорировал вопрос Грогли, уверенно и быстро направившись в глубину туннеля.

Зегу ничего не оставалось, как последовать за товарищем.

Спустя непродолжительное время туннель начал заметно расширяться. Через какое-то время импульсы света успевали полностью рассеяться, так и не достигнув потолка. Пробегая только по стенам и полу.

Странно, но это как будто бы не уменьшило общее качество видимости.

Спустя пару минут Зег спросил: — Потолок излучает свет?

— Ага, заметил? Значит, можно отключить дискретор.

Они остановились, и по мановению руки стробоскопический эффект прекратился. Сначала товарищей окутала тьма. Но постепенно глаза начали привыкать. Сначала они различили друг друга, а потом и пол пещеры. Будто тёмной, безлунной ночью. Идти при таком освещении было вполне возможно.

Друзья продолжили движение. И чем дальше они шли, тем светлей становилось. Будто двигаясь навстречу рассвету.

Уже некоторое время они видели вдалеке ярко освещённую стену. Где-то впереди туннель резко изгибался. И суд по всему за поворотом был гораздо более мощный источник света. Который и подсвечивал видимый, исследователями, изгиб стены туннеля.

Гигантская карстовая пещера предстала перед цангами неожиданно, как только они повернули.

Это было невообразимо огромное пространство. Где-то далеко в низине поблёскивали спокойные воды подземного озера. На его берегах были отчётливо различимы невысокие постройки, которые не могли быть ничем иным, кроме как рукотворными жилищами.

На берегу была целая деревня, или небольшой городок. А в стороне от поселения паслись какие-то животные. Их головы были склонены к земле, с которой они явно что-то подъедали.

Потолок пещеры излучал голубовато-лиловое свечение.

То тут, то там с него свисали титанические… наверное, это можно назвать растениями. С этих растений опускались длинные светящиеся лианы. Будто волшебный лес, перевёрнутый вверх ногами.

Приятели стояли на высоком уступе, которым заканчивался туннель, что позволяло им обозревать огромную территорию. Вниз от уступа уходил достаточно пологий спуск, растянувшийся на несколько сотен метров и плавно перетекающий в равнину. Которая простиралась на десятки километров.

— Что могло сформировать такую огромную полость?

— Полости.

— Ты хочешь сказать, их две? — удивился Зег.

Грогли забулькал, а кожа вокруг глаз стала оранжевой.

— Что смешного? Их три? — глаза Зега слегка расширились от удивления.

Цанг продолжал хохотать. Отсмеявшись, он сказал: — Вся планета состоит из таких пещер. Они соединены между собой множеством туннелей, — он кивнул в сторону, вдоль стены.

Присмотревшись, Зег заметил, что чуть ниже и выше их уступа есть входы в другие туннели.

— Вся планета, будто чёрная пемза, состоит из пустот. И она поистине огромна!

— Но тут вполне привычная гравитация, — пытался возражать Зег, скорее по инерции, чем из реального сопротивления. — Если она пустотелая, то плотность мала, и она была бы легче, а если огромная, то тяжелей.

— А если и то и другое одновременно? То как раз то, что мы и имеем, — топорща от удовольствия руки во все стороны, проговорил Грогли.

— Но если вся планета испещрена такими пещерами… — он явно что-то подсчитывал в уме. — В один слой? — прервавшись, уточнил он.

— Нет, — довольно ответил товарищ. — Во множество слоёв. В десятки, а местами — в сотни. И это минимум. По предварительным расчётам.

— О Великий Разделитель! Да она тогда поистине должна быть колоссальных размеров!

— Так и есть, дружище. Так и есть. — Он выдержал театральную паузу и добавил: — С такой-то теплоизоляцией представляешь, на сколько хватит тепла её ядра?

— Это ты к чему? — подозрительно поинтересовался Зег.

— А это я к тому, что у неё нет солнца!

— Как? — только и смог спросить разом протрезвевший цанг.

По полу застучали скатывающиеся жемчужины неправильной, яйцевидной формы. Ударялись о плотный камень пещеры и, повинуясь изгибу пола, начинали хаотичный бег под уклон.

— Это ещё предстоит выяснить. Но у меня есть рабочая гипотеза.

— Выкладывай! — нетерпеливо потребовал Зег.

— Я думаю, нет, я практически уверен, что эта планета пережила два взрыва своих солнц.

Зег фыркнул.

— Ну, если быть точным, то пережила она один взрыв. Второй. Первый она, конечно, не пережила. Но переродилась в нём.

Он помолчал, собираясь с мыслями, и, собравшись, выпалил: — Структура планеты, её базальты полны редкоземельных элементов. Значит, эта планета сформировалась из остатков после взрыва солнца. Должна была сформироваться новая система. Какой-то газовый гигант смог натянуть на себя достаточно остатков массы, чтобы зажглось новое солнце. А может, это была двойная система. И в какой-то момент они так прожарили нашу планету, что в ней, как в запекающейся сдобной булочке, образовалось множество пустот.

Грогли активно жестикулировал и пару раз чуть не заехал руками по физиономии Зега. Тот, в свою очередь, даже не заметил этого, внимательно слушая товарища. Лишь время от времени с него скатывалась очередная порция небольших, бирюзовых жемчужин.

— Ты же знаешь, как печётся сдоба? — с подозрением взглянул на товарища Грогли и, не дожидаясь ответа, пояснил: — Там соду добавляют в тесто, и при нагреве выделяется много газа, который формирует пустоты, делающие тесто таким мягким и вкусным!

Зег кивнул.

— Хорошо, — немного успокоился Грогли. — Так вот, наша "малышка" хорошенько пропеклась. И значительно увеличилась в объёме! Процесс должен был быть относительно быстрым. Несколько столетий, я думаю. Иначе наша булочка подгорела бы. Точнее, расплавилась. Вот тут-то она и пережила второй взрыв солнца. Думаю, это её спасло.

Цанг глубоко вдохнул и продолжил: — Наверное, это была двойная система. И одно солнце каннибалило второе, пожирая его, перетягивало на себя массу. А когда массы на обглодыше стало недостаточно, чтобы противостоять внутренней энергии, — оно взорвалось. И выкинуло наш пирожок, в состоянии идеальной готовности, в открытый космос.

Очередной вдох.

— Сейчас планета летит в межгалактическом пространстве. Наверное, её родительская система была на окраине рукава галактики. Вот уже десятки миллионов лет она странствует в пространстве без прикрытия гелиосферы. И будет лететь так долгие миллиарды лет.

— Это удивительно, — только и смог благоговенным шёпотом выдавить из себя Зег.

— Да, мой друг! Ты чертовски прав! Удивительный состав планеты позволил сформировать удивительную структуру. Лёгкую и невероятно прочную. Как керамика. А благодаря пористости она имеет в разы бо́льшую поверхность, чем всё её пространство снаружи сферы. Только вообрази! Одна планета имеет площадь поверхностей в сотни планет! И это при массе, которая позволяет существовать и циркулировать воде во всех её состояниях.

Грогли уронил несколько жемчужин. Оставшись незамеченными, они смешались с жемчугом Зега где-то далеко внизу по склону.

— Слои пещер, расположенные ближе к поверхности, более холодные. Там голубые ледники. А залегающие глубоко — жаркие. Там настаящий бульён из мининиралов и аминокислот. Думаю там зараждаеться жизнь. Средние слои умеренные. Вода под действием гравитации стремится стекать вниз, к горячим слоям. Там она испаряется и снова поднимается вверх, где конденсируется на стенах холодных внешних пещер и, пролившись, устремляется снова к центру планеты. Замыкая цикл. По пути вымывая минералы и разнося их по руслам. Великолепная экосистема. И невероятно разнообразная.

Наконец-то Грогли выговорился. Всё тайное знание, что распирало его изнутри, выплеснулось из его ртов и влилось в уши Зега, затопив его быстро трезвеющее сознание.

— Грогли, кто ещё знает?

— Только я и теперь ты.

— Я хочу изучать это вместе с тобой! — взмолился товарищ.

— Для того ты и здесь, — ободряюще сказал Грогли. — Вспомни, это огромная территория. Тут работы на сотни циклов. Как бы ещё добровольно на разделение не пошёл, чтобы охватить побольше территорий.

Грогли засмеялся. Забулькал всем телом, радуясь такой остроумной шутке.

Зег благодарно улыбнулся и одновременно поёжился, видимо, вспомнив недавнее решение инквизиции по делу Дразга.

На ранце загорелась аварийная лампочка, и механический голос произнёс: «Обнаружение».

— Кажется, нас заметили, — констатировал Зег.

— Но это невозможно! — ответил удивлённый Грогли. — Они развились только до феодального строя. Наша защита… Ты активировал Невидимку?!

Получить ответ он не успел. Сверху на них обрушилась тяжёлая сеть.

Конец?