Гройсхен. Аколит

Стук в дверь. Этот проклятый звук, за последний месяц буквально въевшийся в подкорку мозга, будил его практически каждую ночь. С трудом вырвавшись из тяжелой пелены бессвязных хаотично сменяющих друг друга сновидений Меркулис сел на кровати. Мужчина на ощупь засунул ноги в тапочки и бросил быстрый взгляд на ламповые часы, стоявшие на прикроватной тумбе – половина пятого утра. Сегодня за ним пришли позже, чем в прошлые ночи, кажется, что-то изменилось. Меркулис взял с тумбы протез левой рук, лежавший рядом с часами, и проверит в нем уровень топлива. Индикатор рядом с контейнером для лигеритовой капсулы горел зеленым – значит на ближайшие двенадцать часов топлива хватит. Он пристегнул механическую руку к ответной части, заменяющей предплечье, кожа вокруг которой была еще светло-розовой, а в месте соприкосновения металла с телом иногда проступала кровь.

Мужчина пошевелил металлическими пальцами, проверяя устойчивость передачи синапсов к искусственной конечности. Движения были слегка дерганными, а тихий шелест работающих поршней и шестеренок раздражал до зубовного скрежета. Осязание же до сих пор отсутствовало напрочь, от чего порой страдала мебель, посуда и одежда Меркулиса. Прошла уже пара месяцев с того момента, как он обзавелся этим модным, по нынешним временам, аксессуаром. Право сказать обретя его вынужденно, а не по своей прихоти, в отличии от столичных идиотов, вживляющих себе что попало и куда попало, лишь бы не отставать от таких же недалеких, как они сами, модников. В последнее время тенденция на механизацию населения устойчиво внедрилась в умы граждан. По большей части этому способствовало недавно разботанное топливо – лигерит, обладающее огромной энергетической емкостью при минимальном объеме. Это позволило создавать двигатели, протезы, механизмы более компактные и при этом более мощные чем раньше.

Стук в дверь повторился более настойчиво. Стоявший за дверью явно не собирался ждать пока старший коадъюктор приведет себя в порядок. Видимо дело было срочным, впрочем, как и всегда, так как по пустякам Меркулиса Герета – начальника третьего отделения Республиканской Инквизиции, не стали бы беспокоить.

– Да иду я, иду! – прорычал, будто разбуженный в самой середине зимней спячки доисторический медведь, мужчина. Подошел к стоящему рядом с дверью зеркалу, попытался расправить смятое после сна лицо и растрепанные седеющие волосы, плюнул на бесполезную затею и открыл дверь, не забыв при этом приложить, удерживаемый механической рукой, тяжелый игольчатый револьвер к дверному полотну. Такое оружие не отличалось высокой скорострельностью, но выпускало иглы длиной в три дюйма, сделанные из особо прочного металла, на прицельное расстояние до ста ярдов и с десяти шагов способно было пробить лист стали толщиной в четверть дюйма, что уж говорить о тонком дверном полотне.

– Господин старший коадъюктор, срочное послание от дежурного клирика! – отрапортовал молодой парень в чине капеллана, ударив себя кулаков в левую половину грудной части форменной кирасы. Его движение повторили еще двое бойцов, расположившихся около служебного паромобиля, остановившегося на грязной обочине напротив дома Герета.

– Что стряслось? – разряжая револьвер с раздражением спросил инквизитор. – И не ори как потерпевший, а то всех соседей поднимешь, а они мне потом дверь изгадят или подожгут.

– Не могу знать. Было велено доставить письмо и ждать ваших указаний! – за сплошной маской и ее темными смотровыми стеклышками невозможно было увидеть лица молодого служителя, но по голосу было слышно, что тот сильно волнуется, напрямую общаясь с высоким начальство.

– Ждите! И скажи этим двум миньонам, чтобы погасили фары, пока какая-нибудь добрая душа не всадила в них пару игл, – Меркулис закрыл дверь, оставляя подчиненных мокнуть под дождем, после которого на всех мыслимых и немыслимых поверхностях оставались грязные сажевые разводы. Пятна эти уже невозможно было чем-либо отчистить и был простой выбор либо выбросить вещь, либо смириться. Меркулис прибавил фитиль в настенном газовом ночнике у двери, делая свет ярче. Герет надломил сургучную печать, скрепленную вензелем, прекрасно знакомом ему.

– Срочно приезжай ко мне, – одна короткая строка написанная витиеватым почерком и подпись. – Святейший визиатор Клюфар Додгер.

Вызов к начальству посреди ночи не сулил ничего хорошего, отчего тяжело вздохнув, Меркулис направился обратно в комнату, чтобы одеться для неожиданной ночной прогулки. Хорошо, что хотя бы транспорт выделили, а то пришлось бы пять кварталов идти по грязным серо-черным улица, освещенным редкими фонарями, дающими тусклый зеленоватый свет.

Быстро выбрав из кучи одежды, сваленной в углу, более или менее чистую сорочку Герет надел поверх нее жилет, по неосторожности, чуть не порвав его механическим протезом. Выругавшись, мужчина подошел к небольшому столику, на котором стояла початая бутылка бренди, плеснул янтарной жидкости в стакан на пару пальцев и резким движением опрокинул порцию жидкого огня в рот, даже не поморщившись. Напиток был дрянной, самого низкого качества, от чего голова после него на утро раскалывалась, но и покупал его инквизитор не для того, чтобы смаковать, а для того чтобы забыться тяжелым сном после изнуряющего дня.

Сверив время на прикроватных и карманных часах Меркулис вышел в прихожую, где накинул старый видавший виды кожаный плащ, полы которого были черны от сажи и потрепаны на столько, что в паре мест зияли небольшими дырами. Проверив револьвер вложил его в кобуру, прикрепленную к широкому поясу, на котором также были закреплены ножны с рапирой и небольшая сумка, в которой лежал запас игл для револьвера и две запасных лигеритовых батареи. По нынешним временам они представляли собой настоящее сокровище. На черном рынке за каждый такой контейнер давали по сто полновесных марок, что приравнивалось к оплате труда рабочего на заводе за пять месяцев. Благо инквизитору их выдавали на службе, в противном случае он остался бы простым калекой без левой руки.

Остановившись у двери Герет хотел надеть маску, подобную той, что была на капеллане, закрывавшей лицо полностью, но в последний момент передумал, решив ограничиться простой балаклавой на нижнюю часть лица и широкополой шляпой с высокой тульей и кокардой в виде перекрещенных молота и меча на фоне щита – эмблемы Святой Императорской Инквизиции.

Мелкий холодный дождь тут же прыснул ему в лицо, стоило лишь переступить через порог. Меркулис вновь выругался, поднял воротник, натянул балаклаву на нос и надвинул пониже шляпу.

– Поехали, – кивнул он подчиненному и не дожидаясь того, направился к автомобилю. Бойцы споро заняли свои места, и машина пару раз пыхнув белесым паром плавно тронулась в сторону центра города.

В это время суток улицы были пустынны, лишь редкие патрули, провожавшие их заинтересованными взглядами, попадались им по пути. Дождь, ливший третий день подряд отбил у горожан всю охоту к ночным променадам. Даже тот факт, что воздух стал заметно чище и дышалось намного свободнее не отменял того, что публичные заведения закрывались после полуночи, а бродить по сырым грязным осенним улицам было сомнительным удовольствием.

Сидя на заднем сиденье Меркулис провожал взглядом капли, падающие на боковое стекло и оставлявшие за собой мутные ломанные дорожки. Его удивляло, как такие затяжные осадки не могут очистить воздух от смога, накрывавшего город. Неужели все те здания, мимо которых они проезжали выбрасывают в небо столько копоти и гари, что дождь не способен его очистить, в это было сложно поверить, но факт был на лицо.

Свернув на паре перекрестков и подскочив на нескольких ухабах, которые не заметил водитель, паромобиль плавно затормозил у небольшого особняка. Часовые на воротах попросили у шофера документы, сверили номера и заглянули в салон, осветив расположившихся внутри фонарями. Убедившись, что все в порядке охрана пропустила транспорт на территорию резиденции Святой Императорской Инквизиции, коей и являлось вышеуказанное здание.

– О, Герет, проходи и присаживайся, – визиатор Додгер сидел в кресле у небольшого камина в своем кабинете вполоборота к двери и сделал приглашающий жест в сторону кресла, стоящего напротив.

– При всем почтении, ваше святейшество, но я предпочел бы столь удобному креслу собственную жесткую кровать, – мрачно отозвался Меркулис стряхивая капли с плаща и шляпы, перед тем как водрузить их на вычурную вешалку, имитировавшую засохшее дерево, а может им и являющуюся.

– И даже бокал хорошего бренди не изменит твоего мнения? – Клюфар продемонстрировал на четверть наполненный стакан.

– С каждым вашим словом, происходящее нравится мне все меньше и меньше, – заметил коадъюктор, принимая напиток и располагаясь в предложенном ранее кресле. – Неужели снова произошла какая-то срань господня? Что-то на подобии бунта еретиков, что был на прошлой неделе или же «черные» вновь недовольны Императором?

– Меркулис! Следите за словами, вы все-таки священнослужитель, хоть и не носите сутаны и не читаете проповедей, но дела инквизиции – это дела Господа! – Визиатор ударил кулаком по подлокотнику кресла, но тот был задрапирован мягкой тканью, так что должного эффекта произвести не получилось. – Еще одно такое высказывание и я отлучу вас от церкви, Господь тому свидетель!

– Бросьте, Клюфар, – тихий голос раздался с рабочего кресла Додгера, стоявшего подле стола и отвернутого к окну. Оно плавно повернулось, издав тихий мелодичный скрип и явило Герету говорившего. Впрочем, инквизитор не удивился, увидев перед собой кардинала Глена Хагра, непосредственного начальника Клюфара и главу столичной инквизиции. Мужчина лишь почтительно склонил голову, приветствуя высокое начальство. Харту было много за шестьдесят, потому волосы его были седые, словно из серебра, а лицо изрезали морщины. Сам он был сухощав и при ходьбе подволакивал левую ногу, пострадавшую еще во времена его полевой службы. В целом Меркулис глубоко уважал кардинала, и прислушивался к его советам, если выдавалась такая возможность, учитывая на сколько редко происходили их встречи. Именно кардинал настоял на том, чтобы Герета не уволили после ранения, а выделили средства из казны инкцизиции на протез и дали время на реабилитацию. Правда уже после недели пребывания в госпитале его выдернули на службу по какому-то совершенно пустяковому делу, буквально на пару часов, опять же по приказу Преподобного Глена. Правда эта пара часов растянулась на неделю, после которой Герет так и не вернулся на больничную койку, восстанавливаясь буквально на ходу и переключаясь с одного происшествия на другое.

– На мой взгляд, господин Герет очень точно описал произошедшее вчера в Гнасни, – кардинал поднялся с кресла и самостоятельно подкатил его поближе к камину, после чего протянул открытый конверт Меркулису и забрал его бренди, лукаво усмехнувшись. – Позже ознакомьтесь с донесением, а сейчас мы сами вам все поведаем в двух словах, так сказать. А это, пожалуй, мне понадобится больше, чем вам, да и, судя по всему, вы уже успели, так сказать, поправить свое здоровье.

На это Герет лишь пожал плечами и продолжил внимательно слушать, что ему преподнесет начальство, хотя предчувствие буквально вопило, что ничего хорошего ему ожидать по итогам этой встречи не стоит.

– Скажите, Меркулис, что вы слышали о Гнасни? – поинтересовался кардинал, сделав небольшой глоток бренди и поудобнее устроившись в своем кресле.

– Занюханная деревенька к северу от Селенлоса, милях в ста, по-моему, – Герет наморщил лоб, пытаясь вспомнить что-нибудь еще. – Ах да, кажется, там добывают какие-то редкие карбоновые отложения.

– Ну практически все верно, – подтвердил его слова Хагр. – Только есть небольшие уточнения. От нашего города туда не сто, а двести миль. И там находятся не простые карбоновые залежи, там добывают антрацит, который в свою очередь служит сырьем для изготовления лигерита.

Кардинал постучал остро подпиленным ногтем по протезу Герета и наградил того многозначительным взглядом.

– Прости мне мое невежество ваше святейшество, но я не силен в химии, но позвольте полюбопытствовать, что же произошло в столь важной и столь же неизвестной никому деревне? – Меркулис оставаясь внешне все столь же равнодушным, внутренне был максимально собран, понимая, что разговор подходит к сути проблемы и уже пару сотен раз пожалел о выпитом стакане бренди, который мешал ему сейчас сосредоточиться.

– А вот этого мы не знаем, – Хагр развел руки в стороны, признавая свое бессилие.

– Сегодня, вернее уже вчера, утром в небольшой местной часовне обнаружили тело местного настоятеля, точнее то, что от него осталось, а осталось там не сказать, что уж очень много, – вновь вступил в разговор Клюфар. – в конверте, что тебе вручил господин кардинал, депеша от деревенского главы, там будет более подробно описано. Но большей ясности о причинах смерти оно не внесет, имей в виду.

– Посему вы, Герет, отправляетесь в небольшое, так сказать, путешествие, – вновь лукаво улыбнулся Хагр и подмигнул инквизитору.

– Ну вот и развязка всего этого фарса, – подумал Герет, стараясь не выдать лицом, всего того, что он думает о идее руководства. – Но почему мы должны этим заняться? Разве недостаточно того, что начальник окружной жандармерии уже должен был возбудить дело по факту смерти? Смею вам напомнить, что Третье отделение занимается делами, связанными с государственными изменами и инакомыслием.

– Тут замешано слишком много важных вещей, – глядя на пляску огня в камине ответил ему кардинал. – Во-первых, церковь, смею тебе напомнить, что инквизиция является ее неотъемлемой частью, хоть и занимается проблемами мирскими, а не духовными. Во-вторых, добыча антрацита, сам знаешь на сколько тяжело обстоят дела с поставками лигеритовых капсул. Мы никак не можем остаться в стороне и должны понять, что там произошло. Необходимо все тщательно изучить, не стоит ли за этим пустяковым делом, какая-то более весомая причина, чем сведение счетов между местным населением за мешок гнилой брюквы. Да и свои глаза в столько важном месте никогда не будут лишними. Так что к обеду ты должен выехать из Селенлоса.

Поняв, что решение окончательное Меркулис не стал приводить бессмысленных аргументов в пользу того, что ему следует остаться в столице, а послать в Гнасни следует кого-то другого. Он поднялся с кресла и кивнув начальству направился к выходу, – Тогда позвольте откланяться господа, до отъезда нужно многое сделать. Будет ли мне позволено вновь воспользоваться служебным транспортом, дабы не тратить лишнее время на пешие прогулки?

– Да, конечно, – утвердительно кивнул Клюфар. – Паромобиль в твоем полном распоряжении, он же доставит тебя на вокзал. Паровоз отправляется в два часа по полудню, не опоздай.

– Слушаюсь, ваше святейшество, – сквозь зубы процедил Герет, накинул плащ и вышел из комнаты. Прикрывая за собой дверь, он не смог разобрать, о чем еще продолжили общаться эти двое старых лисов, хотя интуиция подсказывала ему, что перед ним раскрыли не все карты.

Заезжать обратно в квартиру он не стал, велев шоферу везти его сразу в отделение. По пути в участок, в тусклом свете ламп в салоне паромобиля Герет с трудом смог прочитать полученное письмо. Почерк был столь корявым и угловатым, что больше времени потребовалось на расшифровку, чем на его суть. В целом, Клюфар и Хагр передали точно его суть – настоятель мертв, причины не установлены. Что ж, пожалуй, придется попотеть над этим странным делом. Герет погрузился в размышления закурив и прокручивая в мыслях перечень всего того, что нужно сделать перед отъездом.

Заспанный дежурный чуть не свалился со стула, когда слипшимися ото сна глазами смог все же рассмотреть кто вошел в главную дверь участка в столь ранний час.

– Премии за этот месяц не получишь, а в следующий раз уволю, – не здороваясь и не останавливаясь бросил ему Меркулис и прошел в свой кабинет.