Гвардии майор 2

…Время до коронации прошло в неимоверной суете и спешке. Весь двор как с цепи сорвался. Обсуждали и пытались спланировать каждую мелочь. Вплоть до того, кто, на чём будет сидеть и в какую сторону смотреть. Всё должно было пройти абсолютно безупречно, поэтому императора рвали на куски. Кроме государя в Москву приехал Священный Синод в полном составе. Из губерний прибывали предводители дворянства и генерал-губернаторы. Привлечённые дармовой едой, в Москву толпами стекались нищие. Старая столица бурлила, как кипящий котёл. Наконец, наступило двадцать шестое августа…

…Торжественная процессия, проехав через центр Москвы, приблизилась к Успенскому собору. Всё блистало и сияло. Золота и драгоценных камней не жалели. К собору его величество сопровождали пажи, камер-пажи и генерал-адъютанты, которые несли над императором великолепный балдахин. Перед государем чинно шествовал верховный маршал – тоже Голицын, только Александр Фёдорович, и, не вампир. Я невольно задумался, сколько же на Руси Голицыных. Мне, лично, казалось, что слишком много.

Церемония в соборе была торжественна, пышна и невероятно скучна. Все было расписано до секунды. Я и так уважал Александра Николаевича, но сейчас, стал уважать еще больше. Я просто не представлял, каким же надо обладать терпением, выносливостью и достоинством, чтобы выдержать эту коронацию. Но, государь был невозмутим и сосредоточен, а посему, всё двигалось без сбоев и накладок.

Среди роскошной обстановки особенно выделялись три престола, установленные в соборе. От них веяло величием и историей. Император восседал на престоле Ивана III*, императрица – царя Михаила Фёдоровича*, а вдовствующая императрица, сидела на троне Алексея Михайловича* – это было по настоящему с размахом.

Дипломаты ошеломленно переглядывались. Такого они не ожидали. Блеск и роскошь церемонии явно ошеломила их. Я знал, что Горчаков беседовал с государем на счёт сокращения расходов на двор. Император согласился с ним, но отказался урезать суммы, выделенные на коронацию. Россия не могла экономить на таком важном государственном акте, чтобы иностранные послы не сделали вывод о её слабости. И данное решение оказалось полностью оправданным. Иноземный дипломатический корпус выглядел жалко и растерянно. К тому же, они были смущены полученными от господина Горчакова письмами, в которых он, отвечая на некоторые выпады в сторону России в связи с Крымской войной, написал: «Россия не обижается, Россия сосредотачивается». Я бы на их месте тоже задумался. Я невольно прислушался и уловил, как посол Англии зло шипит что-то о бесполезно прошедшей войне.

Сразу после коронации государь с семьёй посетили могилы предков и святых покровителей, а затем начались праздники и гуляния, которые продолжались около двух недель. Новый самодержец немедленно объявил о помиловании и возвращении прав декабристам и польским мятежникам. Были объявлены и другие указы, в число которых входили прощение недоимок и освобождение народа от рекрутских наборов на три года…

…Я отодвинулся от компьютера и потер лицо руками. М-да, жизнь у отца достойна романа. Жаль, только, нельзя напечатать.

Вот интересно, все вампиры ведут дневники или это только мы этим болеем. В комнату, отрывая меня от раздумий, вошла Катька. Настроение у неё было не из лучших. За окном шёл дождь, серые стены домов и голые деревья навевали тоску.

– А не поехать ли нам, куда-нибудь? – поинтересовалась она.

Предложение было весьма заманчивым, только вот интересно, что скажут старшие. А по её голосу я прекрасно понял, что слово поехать, выходило далеко за рамки не только Крыма, но и Украины, и СНГ.

– Уточните, пожалуйста, – попросил я.

Неожиданно Катька озверела:

– Ты со своими мемуарами совсем отупел! Всё тебе благородные манеры подавай! Императоры! Гвардейцы! А я хочу туда, где тепло и светит солнце!

– На Мальдивы, например, – съязвил я, наша предыдущая поездка туда окончилось почти кругосветкой, меня несколько передернуло.

А Катька, как ни в чём не бывало, заявила:

– Хотя бы и на Мальдивы!

И я понял, что отвертеться не получиться:

– А как же работа? – сделал я последнюю попытку.

– С собой возьмёшь!

– Я вообще-то о тебе говорил.

– А я с собой возьму отпуск!

– А что скажут старшие?

– А ты их, в последнее время, много спрашивал?

…Старших, в последнее время, я ни о чём не спрашивал, но, как ни странно, они согласились. Пару дней погостив у Бати, мы отправились покупать билеты.

– Ну, что, Мальдивы? – спросил я.

– Дурак! – обиделась она, – Я же пошутила!

– Я тоже. Поэтому заказал в Египет. Уж очень хочется пирамиды посмотреть.

Проблем с билетами не возникло. В последнее время автобусы с туристами, в Египте, разбивались так часто, что совершенно распугали отдыхающих. Нас это не волновало: ну, не на автобусе же кататься бедному вампиру…

…Долетели мы хорошо. Настроение нам не испортило даже то, что из Украины в Каир нет прямых рейсов, и пришлось лететь через Москву. Шесть часов в самолёте и почти сутки по аэропортам. За это время можно было сойти с ума. Но мы избежали этой участи и очень даже неплохо выспались. И в самолёте, и в московской гостинице. А прибытие в отель «Мариотт» поставило красивую точку в нашем путешествии.

Войдя в номер, я посмотрел в окно. Яркое солнце, высокое прозрачное небо – навевали тоску. Выйти на улицу было можно, но совершенно не нужно, особенно, такому альбиносу, как я. Горестно вздохнув, я повернулся к Катьке и спросил:

– Мы жрать сегодня будем или нет?

Она с издевкой протянула мне пачку гематогена, взяла за ухо и повела в кровать. Когда жара спала, мы перешли к активному отдыху. Сперва заказали ужин в номер и наверстали упущенное, затем Катька поинтересовалась:

– Как ты думаешь, может быть нам надо купить машину? А то я не доверяю местным водилам.

Я пожал плечами и набрал номер Ганса. Судя по тому, как во время разговора менялось моё лицо, Катерина поняла, что машину мы не покупаем. А я, чтобы продлить интригу закрылся от неё.

Как только разговор закончился, она тут же вцепилась в меня с вопросом:

– Ну, что, что он сказал?

– Он сказал, что машину нам не продаст…, – произнес я, и сделал многозначительную паузу.

Катька даже успела скорчить обиженную физиономию.

–…Он даёт нам напрокат…, – я опять замолчал, и, не выдержав, почти заорал, – полноприводную «Феррари»!

На лице Катьки нарисовалось изумление:

– А разве такие бывают?

– Ну, как выяснилось, бывают. Очень ограниченная серия, но у Ганса есть. Правда, он просил ни во что не врезаться. Всё-таки, почти миллион стоит…

Катька задохнулась от восторга и выпалила:

– Тогда за рулем я!

И мне стало ясно, что возражать бессмысленно.

Окрылённые отпуском и предвкушением мы всю ночь бродили по Каиру. Город сверкал огнями, привлекая внимание огромными неоновыми вывесками, а ночной Нил, казалось, был небом под ногами. В его тёмной глади отражались ночные светила и рукотворные огни. Казалось, огромный блестящий змей струится через город. Голова уже погрузилась в море, а хвост терялся в бесконечности ночного континента. Его воронёная чешуя переливалась всеми огнями радуги.

Утром мы вернулись в отель. На рецепшине нас ждал посыльный. И, как только мы подошли, протянул нам квитанцию, в которой мы расписались. Он и так был неимоверно вежлив, но после этого, стал просто приторен, а услужливость перешла возможные и невозможные границы. После окончания всех формальностей, он, с глубоким поклоном, пригласил нас на улицу. Когда мы вышли на порог отеля, к крыльцу подъехала самая лучшая из всех машин, какие я до сих пор видел. Несомненно, это была «Феррари», но отличалась от своих сородичей тем, что стояла на широченных колесах высокой проходимости, специально предназначенных для пустыни. Все, кто был вокруг, просто остолбенели.

Перед их глазами, в материальном воплощении, стоял миллион долларов. Ещё больший эффект произвела Катерина, взявшая у парковщика ключи. Она небрежно открыла дверку, и, с таким видом, словно у неё, как минимум десяток таких машин, томно опустилась в водительское кресло. Мне ничего не оставалось, как занять место пассажира.

– А ты чего в машину полез? – сварливо спросила она, – Я её в гараж хочу загнать.

– Для этого парковщик есть! – огрызнулся я, кивая на парня с отвисшей челюстью.

– Ты думаешь, я доверю этому олуху такое чудо?