Гвоздик

Болтик

23 марта 2025, воскресенье, вечер

Где-то на границе Европы и Азии

Present Simple

Иди ты в баню, мерзкий гад!

А после бани? Ждать наград?

Нет! Самолет - и в Ленинград!

- Вера! Да как же так? Как же жаль! До слез! Да что ж такое! – Сергей отбросил планшет в сторону. Ни в жизни, ни в книгах не осталось веры, любви и надежды. Третья книга подряд, где аффтор «убивает» главную героиню, да еще так ярко описывает смерть и похороны, для немолодого читательского сердца оказалась перебором. В последние годы Сергей пристрастился к чтению фантастики. Это отвлекало от грустных реалий жизни. Особенно интересны ему были книги в жанре альтернативной истории и про попаданцев в шестидесятые-семидесятые годы двадцатого века. Чтение пробуждало приятные воспоминания о детстве и юности. В восьмидесятых приятного стало меньше. А уж тут… Смерть, смерть, смерть… Пытаешься уйти от нее в придуманный книжный мир… В героев книг вживаешься, начинаешь сопереживать. Особенно когда действие длится уже седьмую книгу. И героиня – первая девушка главного героя. И вообще – спортсменка, комсомолка, красавица. Да еще и певица. А аффтор её - бац! Об стенку тоннеля. Как принцессу Диану. Бррр… В надежде на добрую сказку уходишь к другому маститому писателю. Так он одну героиню подкладывает под Элвиса Пресли, а другую опять «убивает» и долго таскает за собой труп. Правда потом возрождает, но нервные клетки-то у бедного читателя уже сгорели! Ладно, думаешь, пошли они… Эти маститые. Или я уйду куда подальше. На 127-ю страницу книги мироздания. Так нет же! Опять Вера и опять смерть. Ладно, думаю, почитаю про войну. Там всё просто. Есть свои и враги. Так нет. Едва сапер вывел свою Веру и её медсанбат из окружения, как её арестовывают свои особисты. Нет, не так. «Свои». И ни Любви и ни Надежды… И в реале кругом смерть. Что раньше от коронованных особ ничего хорошего не ожидалось, что сейчас. Корона несет смерть. Грустный каламбур. Сергей выжил, но здоровье короновирус подкосил. И в книжной виртуальности вот тоже что-то смерти много. Ладно, хоть Варченко свою Веру не убил…

- В дом ко мне пришла без стука – скука. Налетела грусть, что ж, пойду, пройдусь, мне её делить не с кем, - миксуя и напевая себе под нос старые песенки Асмолова и Розенбаума, Сергей Гринев, потрепанный одинокий мужичок за шестьдесят, начал собираться в баню. Смешивал он песни вовсе не от того, что хотел составить конкуренцию модной группе ФиК и написать очередную «Просто остаться с тобой». Нет, ему просто хотелось остаться собой. Поговорить, увы, было не с кем, память осыпалась, как старая магнитная плёнка, ну, или как жёсткий диск компьютера. Вот Сергей и пытался освежить - взбодрить таким образом свой старый винчестер. А так как оный был изрядно фрагментирован, то и получались порой странные танцы и дикие миксы из разных времен и от разных авторов. Да, «взболтать, но не смешивать», это не к нему. Вот и опять память отказала. Откуда это? Джеймс Бонд? Из каких далеких времен? Ладно, нужно собираться.

Давно прошли времена, когда в баню он ходил с друзьями попариться и поговорить за жизнь. Были периоды, когда этот процесс был поставлен на поток, и в баню они ходили гораздо чаще, чем Женя Лукашин, а именно каждый четверг они занимали уголок в общем зале старого банного комплекса. Друзьям, «приподнявшимся» над толпой в бурном потоке 90-х, нравилось ощутить свою «крутость» и потешить свое самолюбие, обсуждая в предбаннике общественной бани покупку трехкомнатной квартиры на главной улице города, гордо посматривая на окружающих, не добившихся таких «высот». Сергею же просто нравилось попариться и поболтать с друзьями в неформальной обстановке, без пьянки - гулянки и девушек, как модно стало говорить, с пониженной социальной ответственностью. Да и баня была недалеко от дома. Но те времена встреч без забот и разговоров ни о чем и обо всем давно прошли.

В последние годы Сергей, или как его звали друзья-товарищи – Гриня, посещал баню очень редко. Друзья… Кто-то уехал, а дружить по переписке, как Маргулис, обмениваясь письмами «из Австралии в Америку на великом русском языке», у Сергея не получалось. С кем-то разошлись пути-дороги, а кто-то ушел. Совсем. На три буквы. RIP. На которые не посылают, а люди все равно уходят и уходят. Покойтесь с миром… В баню с женщинами? Чаво уж теперь. Бывало. Если уж к шестидесяти вопрос по утрам остро стоит, что уж про юные года говорить. Страна у нас такая. С богатыми банными традициями. Как Ирина Хакамада говорила, пока все серьезные вопросы решаются в бане с девочками, женщины-президента у нас не будет. Да уж. Приходилось заключать международный контракт в бане на бильярдном столе… Впрочем, это было редко, давно и неправда. На самом деле Гриня любил попариться с любимыми. Но, одна дождалась, пока он потратил все деньги и силы на стройку её дома, и послала Сергея в баню. Сама же построила на участке баню, но Гриню почему-то ни разу не приглашала. Другая - дождалась, пока он отремонтировал и обставил её квартиру. И послала в баню. Серега тогда в очередной раз «не понял, что она имела ввиду», бросил всё и с горя улетел в любимый город детства и юности - Ленинград. Правда, оказалось, что того города имени жестокого вождя с мягким женским именем больше нет. Мягкого ничего не осталось. Даже в названии. Из пятнадцати символов – только четыре гласных. Остальное – рычаще-дрожащее, спотыкающееся снктптрбрг как-то не впечатляло. Отмытые скульптуры в Летнем, великий баснописец там же. Когда почитал басни Лафонтена, какое-то липкое чувство появилось. Ну, да, история. Нет, поначалу даже показалось, что он снова нашел дом и любовь, но… У мягкой, умной и любимой сын уже был, а второго она отказалась рожать, а что за семья без общих детей? А тут еще и очередной кризис. Потеря работы… Обузой быть не хотелось. Да и не звали как-то. А встречи раз в месяц… Не для него. Пришлось от милой КМН вернуться в ППД на ПМЖ к своей наказанной реке. Интересно, как Она приняла вскоре последовавший закон о материнском капитале? С её-то капитальной национальностью. Нет, нет! Только констатация ума, никаких отрицательных коннотаций. Сергей вовсе не был нациком. По определению. Сам был смешанных кровей. Других. Но, впрочем, сейчас не об этом. В общем, ходить в баню в последнее время было не с кем. Но в этот воскресный вечер что-то будто толкнуло его посетить сие богоугодное заведение. А то жил, как в анекдоте:

- А где ж вы тут моетесь?

- Да в речке!

- А зимой как же?

- Да скока её, той зимы!

Вспомнив старый анекдот, Сергей усмехнулся. Ну да, весна идет. Пора омыть душу и тело. Ванна – это все же не то. Неприятно поразившись на кассе «цене вопроса», Сергей прошел в предбанник. Да… Как же все обветшало… Нет, ремонты проводились, снаружи все выглядело чистенько, но внутри… Классика постсоветского жанра. Снаружи прилизать, а внутри… Ремонт «на отъе@ись». Впрочем, жанр был не только постсоветский. Вспомнились Потемкинские деревни. Ну, здесь не Потемкинские. Но фамилия очередного спасителя отечества похожа. Да и мода на такие «ремонты - освоение денег» пошла из того же города, что и в Потемкинские времена. Намывшись-напарившись, Сергей вышел в весеннюю темень. Он шел и наслаждался пробуждающейся природой, ручьями, уносящими зимнюю грязь в канализацию, свежим (ну, насколько это возможно в центре города) воздухом… Почти дойдя до дома, он увидел в свете фонарей хорошо знакомую, к сожалению, сцену. Какие-то отморозки тащили в машину девушку. Пока процесс был вялотекущий, Сергей спокойно подходил к остановке. Но когда он уже почти поравнялся с остановочным павильоном, парням надоело уговаривать девушку и один из них рявкнул:

- Чё те, овца, непонятно?! Села в машину, быстро! – И замахнулся. А вот это Сергей не любил. Насилие. К нему у Сергея была просто лютая ненависть. Тем более, по отношению к женщинам. Нет. Он сам был не ангел. Далеко не ангел. Бывало, срывался. Но, может быть, потому и ненавидел, что у самого было рыльце в пушку? Нет, не так. Одно дело сорваться в ответ на истерические вопли и получаемые плюхи. Да и даже тогда он сдерживался. А тут. Он ненавидел людей, пытающихся самореализоваться таким способом. Особенно тех, кто получал от этого удовольствие.

- Что-то вечер перестал быть томным! – Проговорил Сергей больше себе, чем оппонентам и, оторвав злыдня писюкастого от испуганной девчушки, отбросил его к машине, крикнув девчонке:

- Беги! – Увидев, что она метнулась по ходу движения к следующей остановке, остановил её:

- Да не туда! Туда! Здесь - одностороннее, туда за тобой не поедут! – Отвлекшись на девушку, Сергей упустил из виду бандита. Повернув к нему голову, он увидел летящий в лицо кулак. От удара Сергей отлетел назад, ударившись затылком о торчащий болтик крепления, а затем спиной об угол скамейки остановочного павильона. Сползая в весеннюю лужу, Гриня чувствовал холод, распространяющийся от ног вверх по телу. Подняться почему-то не получалось. Братки уехали, а больше никого рядом не было. Хотя, нет. Рядом оказался дрожащий от холода котенок. В поисках тепла и защиты он ткнулся в руку Сергея. Гриня поднял котенка. По привычке приподнял и заглянул под хвост.

- О! Да ты не он, а она, оказывается. Будешь сегодня моей девушкой? Мда. Подружка из лужки. Буду звать тебя Лушкой. Ложись вот на грудь под куртку, хоть погрею напоследок.

Последнее, что Сергей увидел в ночном небе - огоньки пролетающего самолета.

- Ну, что Луша, пора и мне лететь. Эх, сейчас бы улететь в «тот» Ленинград! Полетишь со мной?

В угасающем сознании почему-то вовсе не прокручивалась его жизнь, как принято считать, а крутились слова летней песенки. Да уж, усмехнулся Серега. Будем чиллить. В прохладной весенней луже. Тут тебе и море и песок. Ладно…

Нечего ждать, ведь время же не бесконечно.

Пора улетать в места, где - подумать о вечном.

Подальше от дома, чтоб силы набраться

И вернуться, и снова надолго остаться.

Всё. Отпускай, город. Забывай, холод.