Гюнтер

Гюнтер вошел в зал, не потревожив воздух. Он был осторожен, как и большинство беглецов. Любой непонятный шум будил в нем инстинкт выживания, обращая в невидимку.

Звуки, доносившиеся из домашнего спортзала, и правда, не предназначались для чужих ушей. Парочка предавалась страстному, и как любила говорить его жена, «растянутому», соитию. Единственное заклинание, которое Рапунцель смогла освоить, относилось именно к замедлению времени. Вот и сейчас, над любовниками переливался мыльной пленкой пузырь, ограничивающий сферу пространства.

– Наслаждения… ты всегда любила наслаждения.

Маг, выдворенный из Страны Легенд, изогнул запястье, освобождая искру заклинания.

– Паралич!

Пара застыла в фривольной позе. Гюнтер отодвинул великолепные золотые кудри Рапунцель. Мужской орган почти целиком оказался погружен в рот женщины.

– Даже и не думал, что ты так умеешь, Рапи! – маг скривился от обиды, – Зачем ты так со мной, а? Я же освободил тебя из Башни. И пожертвовал всем, оказавшись исторгнутым в этот мир.

На лице его спутницы отразился неподдельный ужас. Ее партнер буквально окаменел. И лишь в глазах плескалось паническое: «Это инсульт?»

– Ну, а ты? – продолжил Гюнтер вслух. – Инструктор йоги? Расширенный курс? Тантрическая техника, поза шестьдесят девять?

Открытая роза Рапи перед носом одеревеневшего парня даже сейчас манила его влажным перламутром.

– Безукоризненно великолепна. От аромата до линий. От пальчиков ног до завитков волос, – прошипел он сквозь зубы.

Теплая нить возбуждения, мягким клубком свернувшаяся в груди, переплелась с горечью осознания измены. Переплелась, совокупилась, впуская в себя яд, сливаясь, и взорвалась острыми шипами изнутри, превращаясь в моток колючей проволоки.

– Как же больно, – признался себе седой маг.

Ярость поднялась вулканической магмой, требуя выхода. Из ладони вырвался ревущий поток. Разделился на две половины. Нижняя осела, как водяная пыль бушующего моря, на жалкую сферу, сотворенную его похотливой женой. Тонкая скорлупа треснула и осыпалась, словно тонкая карамель. Взвесь и осколки покрыли прогнутую спину Рапунцель. Распадаясь, просачиваясь сквозь поры кожи, добрались до костей. Череда щелчков, и, некогда совершенное тело, лишенное естественной опоры скелета, растеклось бесформенной лужей. Через минуту «Проклятие медузы» настигло и партнера Рапи. Теперь уже было не разобрать, где заканчивается женское тело и начинается мужское.

Вторая часть извергнутой Гюнтером магии отвердела, трансформируясь в подобие циклопического пресс-папье. Она прошлась по тестообразной кляксе, раскатывая ее в почти правильный прямоугольник. Ему лишь пришлось чуть подправить края. И наречь, не без злой иронии, сконструированное им самим заклятье, «Кухарским валиком».

– Ну вот. Теперь вы будете друг с другом вечно, – проронил он, попутно размышляя над рисунком декора.

Плоскость на полу изменила структуру. Прямоугольник теперь почти не отличался от персидского ковра, с его плавными очертаниями рисунка, с нежным приятным ворсом и плотной прочной основой.

Гюнтер сбросил туфли и ступил на ковер. Ступни ощутили приятное покалывание истончившихся жизненных эманаций существ, послуживших основой артефакта. В некотором смысле, они продолжали жить, подчиненные всецело воле и настроениям мага.

– Вот так, дорогие мои, – Гюнтер прилег. Провел ладонью, ощущая ласковую щекотку ворсинок. Совсем как пушок на руках Рапунцель… Очертания орнамента, если присмотреться, складывались в соблазнительную женскую фигуру, застывшую в томлении и неге. Жаль, что мир, практически лишенный магии, не сможет оценить его шедевр.

Разве что почувствовать на интуитивном уровне. Желание, давно не посещавшее колдуна, неожиданно проявило себя. Он вытянулся на ковре, хрустнув спиной. Седина ничего не значила. Маги живут долго. И обладают неизменной притягательностью для женщин. Особенно темные маги. Он сходу смог набросать список из дюжины дам.

– Слышишь, Рапи? Скоро ты узнаешь их ближе, – прошелестел Гюнтер, приникнув губами к ковру.