ХАМЕЛИОР. Истинная для Триады

Нейтральная плавающая территория

Альтернативный мир

Крейсер «Парсер»

Воды Атлантического океана

Анакостия Аль Джохар

Очнулась в аду…

Помнила только ужасную камеру два на два метра. С полностью прозрачными стенами, по которым зеленоватым перламутром мерцая разливались энергетические всполохи.

Помню боль… удары энергохлыста по спине… помню мужчину… Страшного, похожего на зверя монстра… Со сногсшибательной животной энергетикой…

Помню свой ужас… Как забилась в угол, подальше от него… Как скулила и выла от отчаяния… Помню его безумные полыхающие золотом глаза… Звериный оскал…

Помню то, как он кинулся на меня… Как подмял под себя… Уже в который раз… Помню дикую разрывающую на части боль… Помню, как скулила и умоляла его трахнуть меня… Как выла и каталась по полу, от дикой похоти, охватившей все тело, и отключившей разум…

Словно в тумане слышу равнодушные голоса…

— Вы уверены, что получится?

— Уверен. Она же непонятно что. Ни омега. Ни любой другой вид. Похоже, она так и не мутировала. Вирус в ней не прижился. А значит, она человек. Последний оставшийся на Земле не мутировавший человек. Обычная женщина. А значит, способна понести от любого вирозверя.

— Если от любого, то почему вы выбрали именно этого? Зачем так рисковать?

— Потому что он истинный альфа. Больше шансов, что именно он ее оплодотворит. – Недовольно проворчал мужской голос. – Кроме того, он единственный истинный альфа в нашем распоряжении.

— Доктор, вы уверены, что проблем не возникнет? Вы хоть знаете кого похитили? – послышался другой, полный ужаса и сомнений женский голос.

— Знаю. У нас не было выбора. Он следил за девчонкой. И Адмирал отдал приказ забрать его тоже. И провести этот эксперимент. Кроме того, мы накачаем его транквилизаторами. Он потом ничего не вспомнит.

— А она?

— А она навечно останется в нашей клинике. Она наш Клондайк. Если, конечно, эксперимент удастся. К нам тогда потянутся со всех шести секторов. Лишь бы заполучить от нее ребенка. Да не просто ребенка. А именно девочку. Каждой Верховной Триаде захочется заполучить для своего клана подобный золотой инкубатор. Наш Адмирал не дурак. Понимает выгоду для клана. Почему вы думаете, доктор Семенова, его люди следили за ней и ее опекуном все это время. Главное, как время подгадал. Дождался, когда ее старик помрет. И девочка останется одна. – Довольные излияния прекратились. – А теперь за работу. Адмирал ждать не любит, ему нужны результаты…

* * * * *

В следующий раз очнулась уже в другом месте. На какой-то жесткой поверхности, скованная по рукам и ногам. Распятая за руки и за ноги, обедвиженная, беспомощная. Полностью обнаженная.

Ощущала лишь как легкий ветерок скользит по разгоряченному телу. Задевая затвердевшие камушки сосков.

Лаская прохладой покрытое испариной тело. Разгоняя табуны мурашек по коже.

Где я?

Что происходит?

— Ммм, какая сладкая, — проурчал хриплый пробирающий до самой души голос. От которого мурашки табунами разбегались по всему телу.

А это еще кто такой?

Откуда взялся?

И почему он голый?

Уставилась на незнакомца, что склонился надо мной. Жадно водил носом по всему моему телу. Вдыхал и выдыхал, словно насыщал легкие моим запахом.

Словно зверь, почуявший свою добычу, жадно облизывался, пожирая голодным взглядом мое обнаженное тело.

Заставляя беспомощно дергаться в путах, выть и скулить от ужаса и страха, замешанных на чем-то странном.

Девственница, ранее ни разу не видевшая мужчин. Да я даже ни разу не целовалась. Не испытывала ничего подобного.

А тут мои тело словно рехнулось…

Казалось, все гормоны разом сошли с ума. Организм взбунтовался, и выплеснул все накопившееся за двадцать один год…

Кровь забурлила, вскипела под действием адреналина и гормонов, заструилась бешенным потоком по сосудам, пробуждая все клеточки в теле. Воспламеняя все нервные окончания. Сводя с ума от странных незнакомых желаний.

Я не понимала реакции собственного тела на незнакомца. Ведь должна испытывать ужас и отвращение. А никак не умопомрачительное возбуждение.

Разве нормально возбуждаться от его доминирования? От того что лежу абсолютно голая, привязанная к кровати за руки и за ноги. С бархатной повязкой на глазах.

Да не просто лежу, а метаюсь по постели, насколько позволяют путы.

Не простые, кстати, а мягкие наручники, сковывающие руки над головой. Удерживающие ноги широко расставленными.

Легкий ветерок овевал обнаженное тело. Остужая разгоряченное тело. И лишь усугубляя ситуацию.

Возбуждение усиливалось с каждым мгновением. Стало почти невыносимым. Дурман страсти и похоти путал мысли.

По венам словно струилась обжигающе горячая лава. Разносящая тягучее словно патока наслаждение, по всему телу.

Окуная в омут удовольствия. Затуманивая рассудок.

Ветерок ласковой бархатной перчаткой скользил по натянутым словно тетива изгибам. Лаская грудь с жесткими бусинками сосков. И истекающие влагой припухшие складочки. Половые губки чуть раздвинулись в стороны, обнажая тугой бугорок клитора.

Столь незначительная стимуляция лишь усиливало струящуюся по всему телу похоть. Но не приносило долгожданного облегчения.

Я тоскливо заскулила от непереносимого возбуждения. От желания ощутить долгожданную наполненность. Стеночки киски сжимались и разжимались. Клитор припух, увеличился, выглядывая из половых губок, и пульсировал в едином ритме бешено колотящегося от прилива эндорфинов сердца.

Я, задыхаясь, крутилась из стороны в сторону, сходя с ума от непереносимого возбуждения.

Уже не осознавая кто я, где я. Все мое существо охватили непонятные ошеломляющие желания.

Запретные. Безумные. Дикие. Грязные. Незнакомые.

Не сдерживаясь, стонала и выла в голос, умоляла незнакомца.

— Пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста! – Проскулила я жалобно.

И тут же услышала утробное урчание:

— Повтори! Скажи мне чего ты хочешь! – Раздалось совсем рядом, обдавая ухо и шею теплым свежим дыханием. – Ну же, девочка! Скажи кому ты принадлежишь?

— Тебе! Я принадлежу тебе! – Выдохнула охрипшим от стонов голосом. – Только тебе!

— Моя сладкая малышка! – Он накрыл рукой грудь, провел ладонью по жесткому соску, и меня словно прострелило молнией от тугой вершинки до самого клитора. Стеночки влагалища сжались от бархатистого утробного рыка. – Вот так! Видишь? Неужели так трудно было с самого начала признать мою власть. То, что ты моя! Вся без остатка! Телом! Душой! Сердцем! Это тело мое! – Едва ощутимое скольжение по изгибам. – Эта грудь моя! – Чуть сильнее сжал сначала одно, потом другое полушарие. Сдавил между пальцами соски. До легкой боли. И тут же растер их между пальцами. Словно успокаивая ноющую плоть. – И эта киска моя! – Накрыл ладонью истекающую соками пульсирующую промежность. Коснулся восхитительно шершавой подушечкой большого пальца бугорка клитора. Поглаживая, лаская круговыми движениями. Высекая искры из пульсирующего бугорочка. Погружая указательный палец в хлюпающий канал. – Эта девственность моя! – Громкий властный рык, почти отправивший меня за грань.

Но он, играя на моем теле словно виртуозный музыкант, ощущающий малейший отклик, тут же убрал руку.

И я протестующе заскулила. Подалась к нему. Готовая на все, лишь бы вернуть прикосновения.

Охваченная обжигающей страстью, не заметила, как мужчина расположился сверху, удобно устроившись между широки разведенных бедер.

Сорвал с моих глаз повязку.

Я зажмурилась, не желая смотреть в лицо своего похитителя. Даже одурманенным сознанием понимая, что тогда он меня точно не отпустит.

— Открой глаза! – Хриплый приказ. Которому невозможно было не подчиниться.

Распахиваю глаза. И замираю.

Его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от моего лица. Так что, я могла хорошо его рассмотреть.

— Я хочу видеть твои глаза! Когда буду трахать! – Утробный глухой рык по-прежнему будоражил. Хоть и не должен был.

Ассимитричное лицо совсем не портил кривой шрам, спускающийся от виска по щеке вниз к подбородку. Прямой, с едва заметной горбинкой нос. Широкие скулы. Выпуклый лоб. Коротко и модно подстриженные волосы. От напряжения, жилы на его мощной шее вздулись. Ощутила, как он напрягся всем телом. Подался вперед, впечатываясь в меня. Придавливая к постели. Сжимая в стальной хватке.

И глаза. Эти глаза я не забуду никогда. Большие, опушенные роскошными черными ресницами. Золотистые, с темным, словно сама бездна, вертикальным зрачком. Золотая, с огненными всполохами радужка.

Они одновременно завораживали и ужасали. Затягивали в мрачный омут. Из которого я никогда бы не смогла выбраться.

И тем не менее, не отвела взгляда. Продолжала тонуть в нем. Осознавая затуманенным рассудком, что все, мне конец.

Что уже никогда не освобожусь от этого властного тирана. Кто бы ни похитил меня несколько дней назад прямо с улицы. Кто бы ни запер в этой клетке с решетками вместо стен. Он решил мою судьбу. Приговорил навеки к пожизненному рабству, зависимости от этого вирозверя. Судя по подавляющей тяжелой энергетике, надо мной склонился альфа. Зверь которого рвался наружу, жаждал набросится на меня, захватить, подчинить. Присвоить.

Продолжала, словно загипнотизированная смотреть на него. И извиваться, не в силах унять пожар, сжигающий до тла.

— Прости, девочка. Но выбора нет. Ни у тебя, ни у меня. Хотелось бы мне, чтобы все вышло по-другому. – Ощущаю как раскаленная головка упирается во влажный вход. – Я все сделал, чтобы причинить тебе как можно меньше боли. Чтобы доставить тебе наслаждение. И если сейчас тебя не трахну, то мы оба покойники. Так что, наслаждайся, девочка. Не плачь. – Шептал он, сцеловывая слезы, стекающие по моим щекам. – Запомни, я сделаю все, чтобы ты выжила. Все чтобы вытащить тебя отсюда. Чтобы сегодня ни произошло, ты должна жить. Смотри мне в глаза! – Последовал внезапный толчок, и я закричала от жгучей раздирающей низ живота боли. Забилась в его объятиях словно птичка, попавшая в силки. Задергала руками и ногами. Пытаясь скинуть с себя захватчика.

Но на самом деле не смогла пошевелить даже пальцем. А Зверь, что навис надо мной, не сдвинулся ни на миллиметр.

Всем телом прижимая к постели. И через секунду, хрипло выдохнул:

— Прости. – Толкнулся вперед, затем назад, затем снова вперед. Постепенно наращивая ритм. Вколачивая меня в безумном ритме в жесткую железную кровать, застланную тонким матрасом.

Толкаясь членом во влагалище как можно глубже. Растягивая под своей очень большой размер. И… задевая во мне какую-то особенную точку. Растирая ее головкой и стволом. Вновь воспламеняя. Боль тут же сменилась наслаждением.

Оно закручивалось спиралью. От мощных сильных толчков спираль сжималась все туже и туже, и наконец, взорвалась. Сбрасывая меня за грань. Заставляя разлететься на миллионы маленьких звездочек. До взрыва сверхновой в моей личной безграничной вселенной.

Испытывая сильнейшую кульминацию, я закричала, и заскулила. Срываясь в сабспейс. Паря в облаках. И не замечая, как мужчина только, что лишивший меня невинности, продолжал толкаться, совершая ритмичные фрикции. Продлевая мое наслаждение.

Через мгновение изменился, наполовину трансформировался. Увеличился в размерах везде.

Теперь, в мало что осталось от человека.

Лицо изменилось, скулы заострились, нос слегка приплюснулся, рот приоткрылся и слегка вытянулся, больше напоминая звериную пасть.

Зверь открыл пасть, оскалился, с огромных острых клыков тонкими струйками стекала слюна.

Вертикальные черные зрачки разделили золотистую радужку пополам.

Наполовину человек, наполовину вирозверь, взревел, выгнулся, мощными толчками вторгаясь в мое истерзанное тело.

Проникая увеличившимся членом как можно глубже. Замер во мне, растягивая киску до мучительной невыносимой наполненности. Задрожал, зарычал и раскрыв пасть, мгновенно присосался к моему горлу.

Впился клыками в беззащитное местечко между шеей и плечом. Проткнул клыками разгоряченную кожу, жадно лакая брызнувшую из ранок прямо в его горло кровь. И впрыскивая в них какой-то яд.

Он заструился по сосудам, обжигая, заставляя гореть и плавиться, сходить с ума, и кричать от невыносимой боли, раздирающей на части все тело. Мне казалось, что все тело, каждая клеточка сгорает до тла.

Одновременно с укусом, член вирозверя увеличился в размерах, раздулся, причиняя невыносимую боль.

Из каменного стояка в беззащитную киску хлынул горячий поток спермы. Вирозверь разрядился, выплескивая собственный оргазм в мое незащищенное лоно. Буквально, впечатал меня в постель, рыча и бормоча нечто неясное. А потом, рухнул обессиленный. Зализывая языком ноющие ранки на горле.

В последний момент, оперся о локти по обе стороны от меня. Уперся лбом в мой лоб.

— Прости! – снова прошептал. И…

Почему-то стал лизать меня по щекам.

Я отвернулась сначала в одну сторону, потом в другую. Но так и не смогла избавиться от его странно шершавого языка…

Услышала его удовлетворенное урчание, и шепот в ночи:

— Скоро, скоро я тебя снова найду! Мы тебя снова найдем! Отныне, ты собственность Верховной Триады!