Хейтер из рода Стужевых, том 4

Глеб сидел за столом, старательно запихивая в себя еду. При этом пялился в контейнер, будто на нем сошёлся весь его мир, а также периодически всхлипывал. Я же молча разглядывал его. Васе надоело стоять в проёме, и он переместился на диван.

М-да, выглядел Небесный совсем неважно. Исхудал, кожа сероватая, синяки под глазами. Кроме того, он явно пренебрегал гигиеной — волосы сальные, рубашка мятая, будто он и спал в ней. Хотя, наверное, так оно и было. Ну и запах от него шёл тоже так себе, так что я попросил Васю открыть окно. Глеб на это никак не отреагировал.

Наконец, он закончил с едой.

— Рассказывай, — мягко произнёс я. — Про Рожинову. Начни с самого начала.

Он вздрогнул, словно от удара, глаза забегали. Я даже испугался, что опять в истерику впадёт, но нет. Быстро успокоился и заговорил, глядя в пустую тару перед собой. Его голос был глухим и прерывистым.

— Она... графиня Татьяна... Нашла студентов-простолюдинов, которые барыжили синей пыльцой. Так, по мелочи, больше для себя использовали. Время от времени знакомым продавали. Стимулятор, может, и дешёвый, но это в сравнении. Они не думали, что кто-то будет много брать в принципе. Но у Тани тогда, похоже, план и созрел. Она вышла на самих создателей за пределами академии. Предложила им сотрудничество.

Он замолчал, сглотнув ком в горле, и настороженно посмотрел на меня.

— Она гений, Разлом её перемолоти!.. За первый же месяц создала сеть. Стабильную, разветвлённую. Отлаженную как часы. Она получала свой процент, химики радовались и только успевали бодяжить свою химозную дрянь.

— Подожди, — не понял я. — Бодяжить? Химики?

Глеб горько усмехнулся.

— Я тоже раньше не знал… Ходит слух, что не растёт на Земле синяя роза. А там — кто её знает… В любом случае то, что продаётся в академии… Это химическая бурда, искусственно насыщенная маной. Не более.

Я поразился. Мне неведомо, сколько стоило сырьё, но маржа наверняка больше ста процентов.

— А как в схему включился Огнев? — я с прищуром посмотрел на парня, так как уже знал его роль. Небесный ненавидел Михаила.

Глеб кивнул, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на отчаяние.

— Она... Она хотела его сломать, подчинить. Но пыльца на него не так действовала, даже несмотря на передоз. Михаил был слишком силён, не какой-то там простолюдин. И тогда... Тогда Рожинова решила добавить настоящие наркотики. Те, что туманят сознание и вызывают привыкание. Не для продажи, разумеется! Только для него, лично для Михаила.

— А ты что? — хмыкнул я.

Глеб жалобно смотрел на меня, ища поддержки. Но когда я задал вопрос, то отвернулся.

— А что я, — совсем тихо сказал он. — Откуда мне было знать, что это не согласовано со Светой?! Я ведь и сам не сразу понял, что к чему. А когда понял, то было уже поздно.

Он снова посмотрел на меня, надеясь хоть на какое-то сочувствие. Но я не собирался давать ему эту соломинку.

— Что дальше? — мой голос прозвучал с явным безразличием.

Глеб снова опустил взгляд, понимая, что никто с ним возиться не собирается.

— Через тех же химиков-магов… она нашла поставщиков. Но уже других. И малых объёмов. Таня по собственной инициативе решила подсадить его на тяжёлые вещества. Сделать зависимым. Чтобы он стал внушаем и… им проще было манипулировать.

Я слушал, и картина складывалась идеальная. Рожинова не просто барыга. Она расчетливый манипулятор, который ради власти над одним человеком пересёк все мыслимые границы. Самонадеянность, достойная высшей меры в мире. В любом из миров.

— Светлана Водянова узнала об этом постфактум, — продолжал Глеб, и в его голосе послышались слезы. — Я не мог молчать! Я попытался ей намекнуть... Что одно дело — стимуляторы перед экзаменами, и совсем другое — наркотики. Если о таком узнает отец Огнева... По шапке получат все. Абсолютно все.

Он сжал кулаки.

— Света была в ярости. Высказала Тане, что это неприемлемо. Но та... Та лишь заявила, что у неё всё под контролем. План исполнялся, и Света не могла отказаться от услуг Тани, хоть и считала их отвратительными. Но она настояла, чтобы наркотиков больше не было. Никаких.

Глеб замолчал, пришлось его подтолкнуть:

— Но Таня не послушала. И ты промолчал, — хмыкнул я.

— Ты не понимаешь! — он посмотрел на меня с искренним отчаянием. — Ты не знаешь эту графиню! Она совсем поехавшая! Она начала мне угрожать. Сказала... что разоблачит перед отцом, если я не буду ей помогать. Перед Мишей… И... и…

Глеб начал заикаться и покраснел. Но я лишь вяло улыбался. Я — и не знаю эту графиню? Прекрасно знаю!

Он опустил голову так низко, что почти упёрся лбом в стол, и пробубнил:

— ...и то, что я подворовывал нижнее бельё девушек из общежития через свой дар... Левитируя у открытых окон и дверей… Не заходя в комнату... А потом продавал влюблённым в них парням.

А вот это была для меня новая информация. То ли Света постеснялась рассказать, то ли не знала сама. Но тогда с чего бы он мне вдруг это раскрыл?

Я не стал сдерживаться и рассмеялся. Он ведь ещё и говорил это с таким стыдом, будто совсем школьник.

— Мне было что терять! — заныл он, оправдываясь. — Отец вышвырнул бы меня на улицу! Лишил титула и родовой фамилии. А за кражу белья... Меня бы избили девчонки в лучшем случае! А потом исключили из академии. Мне ничего не оставалось, как подчиниться! — он уже рыдал, уткнувшись лицом в ладони. — Я не виноват! Меня заставили! Я уже тысячу раз пожалел! Я каждый день живу как в аду!

«Идеально», — пронеслось у меня в голове. Он знал абсолютно всё, так как Татьяна считала, что он полностью в её власти и ничего не сможет сделать. Это мне было известно со слов Светланы, но сейчас я уже убедился, что всё так и есть. Глеб знал химиков и место, где находилась лаборатория, так как забирал товар оттуда пару раз.

Но главное — Небесный морально сломлен. Он не в состоянии бороться и просто тянется к тому, кто сможет спасти его никчёмную жизнь. Водяновы обещали сделать своим вассалом и не дать отцу лишить его титула. Так он бы стал независимым от деспотичного отца, который считал его ни на что не способным отбросом. А так же приобрёл бы озёрскую поддержку, что для Тамбова значит немало. И при этом он был искренне уверен, что о его участии в гонке за ректорское место никому не станет известно.

Что ж, этот несчастный воришка нижнего белья станет тем самым ангелом-мстителем, который обрушит на Рожинову праведный гнев Огнева-старшего и общественное порицание. Не важно, что в итоге станет с Татьяной. Понятно лишь одно — она не оправится от этого удара так просто. И моя месть осуществится в лучшем виде.

Я дождался, когда рыдания Глеба стихнут, затем достал из сумки тетрадь и ручку. Положил перед ним.

— Пиши, — сказал я безразлично. — Все имена простолюдинов. Ты ведь знаешь всех, кому сбывалась синяя пыльца, верно?

Он закивал и, придвинув к себе лист, поднял ручку. Но писать так и не начал, словно о чём-то задумавшись.

— Только простолюдинов? — неуверенно пробормотал он.

— На первой странице — да. Потом дворян. Потом аристократов. Потом адреса, где забирали товар. Имена, внешность химиков-магов. Всё-всё, что ты знаешь. И кто ещё участвовал в схеме.

Он смотрел на лист, как на смертный приговор. И думал наверняка о себе.

— Но… это долго… — неуверенно пробормотал он.

— А мы разве куда-то спешим? — хмыкнул я.

Медленно, с дрожью в руке, он начал писать. Я наблюдал, как на чистой бумаге проступают имена, даты, суммы. Это был некролог целой империи, построенной на самомнении и грязи одной титулованной аристократки. Размах действительно впечатляющий. Такой энтузиазм и работоспособность, да в мирное бы русло… Но имеем что имеем. Она сама себе яму вырыла.

— Это всё, что я помню… — вяло сказал Небесный спустя где-то час.

Я это время листал местный ГИС. Когда поднял голову, то увидел глаза Глеба, пустые, лишённые жизни. Похоже, он совсем себя похоронил.

— И что теперь? Что вы… — он покосился на Василия, — будете со мной делать? Убьёте?

— Зачем? — не понял я.

— Я ведь… Я ведь уже всё написал. И бесполезен.

— Ты не бесполезен, Глеб, — улыбнулся я, забирая тетрадь. — Ты мне очень нужен, и желательно — живым. Тебе ещё показания в суде давать.

Кажется ему совсем поплохело, он так вцепился в стол, будто упадёт на пол, если разожмёт пальцы.

— Глеб, не нервничай, — я похлопал его по плечу, от чего парень вздрогнул и ещё больше съёжился. — Ты, похоже, не улавливаешь сути. Это не ты подсадил Мишу Огнева на наркотики, а Татьяна Рожинова. Именно её Виктор Огнев будет пытаться достать. Организатора, а не мелкую пешку. Понимаешь?

Похоже, мои слова приободрили похитителя трусов, и он слабо улыбнулся, кивнув.

— Хорошо, — я поднялся со стула и потянулся. — Теперь собирай вещи. Самое необходимое. И поживее.

Он уставился на меня в ужасе.

— Вещи? Куда? Что вы собираетесь со мной делать?

Не пряча довольной улыбки, я покосился на него. Ты ж мой драгоценный билет на право мести! Ты весь мой, как и твоя жизнь.

— Я спрячу тебя там, где тебя точно никто не найдёт, и даже искать не подумает. Пока вся эта история не закончится. Если, конечно, ты хочешь жить.

Он сидел неподвижно, парализованный страхом. Потом, медленно, словно каждое движение причиняло ему боль, поднялся и направился к дивану, из-за которого достал сумку. Закинув её на плечо, посмотрел на меня выжидающе.

— Я всегда готов, — сказал он.

«Мы спускаемся», — отправил я сообщение.

«Жду», — ответил Холодов. Он находился в арендованном автомобиле под окнами многоэтажки, в которой мы находились.

Усадив парня в машину, я лишь кивнул своему старику и помахал рукой на прощанье. После чего отправился в общежитие вместе с молчаливым Васей. Моим другом и партнёром, который сам пожелал помогать мне и поклялся в неразглашении.

Рожинова, ты сама себе яму вырыла. Мне осталось лишь бросить первый ком земли на крышку твоего гроба. Остальные подтянутся.

* * *

Интерлюдия

Валентин сидел за своим письменным столом, склонившись над сложной механической шкатулкой — своим текущим заданием по артефакторике. Его пальцы, вооружённые тончайшими инструментами, с ювелирной точностью подводили самоцвет к хитроумной системе шестерёнок и рычагов, но движения выдавали внутреннее напряжение — они были чуть более резкими, чем того требовала работа.

Татьяна восседала на кровати брата, словно кошка, забравшаяся на чужое место. Она закинула ногу на ногу и издала короткий, колкий смешок.

— Не могу поверить в твою поспешность, Валентин, — протянула она, и в её голосе звенела ядовитая нежность. — Позволить эмоциям взять верх над расчётом. Побежать признаваться в чувствах этой… Земской, не успев как следует влюбить её в себя. Это, по-твоему, стратегия, достойная наследника нашего рода? На что ты надеялся вообще?

Валентин не поднимал глаз, продолжая ворошить тонкие механизмы. Но сухожилия на его сжатой челюсти выступили резкими белыми полосками.

— Она согласилась стать моей официальной парой, — проговорил он ровно. — Цель достигнута. Более того, Стужев даже не против был, не стал ставить палки в колёса. Взамен на повторную нашу дуэль в конце года. Без ограничений. С артефактами. С чего ты взяла, что этот результат плох? Против меня без артефактов он ничего не мог и ранее, а с ними — подавно. Тем более это будет где-то на нашей территории, скорее всего. Не в академии, а в городе. Самоуверенности этого кретина можно только радоваться.

Татьяна медленно похлопала в ладоши.

— О, братец! Поздравляю! — воскликнула она с притворным восторгом. — Ты не только поставил себя в зависимость от прихотей провинциального бастарда-выскочки, но и договорился о том, чтобы он тебя публично унизил. Блестяще!

— Тань, ты говори, да не заговаривайся. У Стужева нет никаких шансов, учитывая обстоятельства. И в смысле публично? Или ты предполагаешь, что он более гениален, чем я?

— Люди обычно не просят что-то, не будучи уверенными в победе. Ты не подумал?

— Подумал, и гораздо лучше, чем он. Как и в прошлый раз. Я не пойму, чего ты хочешь от меня? Моя часть плана идёт как надо, — голос Валентина оставался спокойным.

В душе парня клокотала усталая ярость. Сестра захотела поговорить и заявилась к нему, отвлекая от тонкой работы. И начала нести всю эту чушь.

Конечно, ему и самому не нравилось то, как прошла эта вынужденная сделка. Но признаться в подобном сестре — значило проиграть ещё до начала битвы. Их родовая гордость не позволяла показывать слабость.

— Ты в этом так уверен? — парировала Татьяна, её холодные глаза сверлили его. — Кто же ещё тебе правду-матку скажет, кроме меня?

Валентин с силой вставил на место одну из шестерёнок, механизм жалобно дзинькнул и развалился. Парень тяжело вздохнул и отодвинул поднос, чтобы всё своё внимание уделить девушке.

— Не слишком ли ты усердствуешь, сестра, пытаясь указать на мои промахи? — спросил он тихо. — Может, стоит сначала разобраться в своих? Стужев, если ты не заметила, давно сорвался с твоего крючка. И, судя по слухам, вовсю общается с Водяновыми. Которым ты уже стала не нужна.

Таня лишь недовольно фыркнула на такое замечание и отвернулась.

— На Водяновых свет клином не сошёлся. У меня много других дел и начинаний. Но даже так, у меня всё под полным контролем. Водяновы ещё пожалеют, что столь беспечно отказались от моих услуг.

— Разумеется, — Валентин снова опустил глаза к шкатулке, демонстративно заканчивая разговор. — Как всегда. У тебя всё под контролем.

Он произнёс это безо всякой интонации, но прозвучавшие слова повисли в воздухе тяжёлым, зловещим эхом. То ли он действительно уверен в сестре, то это был тонкий сарказм. Не поняв этого, Татьяна резко поднялась с кровати.

— Увидим, брат, — бросила она уже от двери. — Увидим, кто из нас к концу учебного года будет смеяться последним.

Дверь закрылась за ней с тихим, но решительным щелчком. Валентин остался один.

«И что это на тебя нашло», — нахмурился он, так и не поняв цели визита сестры. Она будто пыталась выместить на нём неудовлетворённость состоянием дел, отзеркалить неудачи. И это было совершенно на неё не похоже. Начало закрадываться подозрение в том, что Татьяна сдала позиции.

* * *

Кабинет следователя Чёрного был таким же, как и прежде — тесным, унылым, серым. Борис Сергеевич сидел напротив, его лицо выражало лишь едва заметное раздражение. На контрасте в меня впивался его острый взгляд. Будто в душу пытался заглянуть.

— Ну что, барон Стужев, — его голос был ровным, без интонаций, как диктор, зачитывающий прогноз погоды. — Что-то новое вспомнили? Важное для следствия.

Я знал, что он связан с Огневыми, так как уже выступал посредником от них. Он был их человеком в системе, их псом. И сейчас он жаждал мяса, чтобы порадовать своего хозяина.

Что ж, я не стал тянуть дальше. Медленно, чтобы подчеркнуть значимость жеста, достал из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо листок и положил на стол, отодвинув в сторону следователя.

Чёрный скосил на него глаза, даже не двигаясь.

— И это что?

— Список, — ответил я просто. — Второкурсников и не только. Всех, кто покупал пыльцу за последние три месяца.

Его пальцы, лежавшие на столе, дрогнули. Черный потянулся и тут же развернул листок. Глаза его быстро пробежались по списку, после чего мужчина цокнул языком и отложил мой «подарок» в сторону.

— Мне нужны имена аристократов, Алексей Платонович, — он разочарованно покачал головой. — А вы мне предлагаете мелочёвку какую-то. Никому не нужных, ни на что не влияющих простолюдинов.

Я усмехнулся, показывая, что знал цену даваемой информации и держал ситуацию под контролем.

— Это не мелочь, это проба. Если вы хотите сотрудничать, то при следующей нашей встрече я дам вам список всех дворян, замешанных в этом. А потом… Потом и аристократов.

Он нахмурился, его брови поползли друг к другу.

— Откуда вы всё это знаете, Стужев? Вы ведь уверяли, что никогда не принимали, как и ваш круг общения.

— Верно. Но на меня вышел информатор, — парировал я. — Тайный. И эта, как вы выразились, «мелочь» — ваша возможность проверить его достоверность. Сверьте.

Я видел, как в его голове крутятся шестерёнки. Он оценивал риски. Стоит ли верить выскочке-барону? Но жажда продвинуться, выслужиться перед всемогущим Виктором Огневым, найдя того, кто подсадил его сына на дрянь, оказалась сильнее.

— И что же вы хотите взамен, если это окажется достоверная информация? — спросил он прямо.

— Месть, — ответил я, смотря ему в глаза. — Человек, который стоит во главе этой ячейки… Тот, кого я хочу… проучить. Назовём это так.

— Озвучь имя, — его голос прозвучал требовательно.

— Нет, — я покачал головой. — Слишком рано. Вы ведь сразу доложите Виктору Огневу, верно? Вот только к этому человеку не выйдет так легко подступиться. Как только он поймёт, что на его след вышли — затрёт следы. Никто ничего не докажет. А он сам сбежит. Мне это не нужно, как и Виктору. Потому моя цель состоит в том, чтобы крепко спеленать этого человека, как муху в клейкую ленту. Чтобы не было ни единого шанса вырваться. Для этого вам, Борис Сергеевич, и нужны железобетонные доказательства. И я буду давать наводки, по крупицам, будто вы сами дело распутываете. Никто и не догадается. Пока картина не сложится в идеальную, неопровержимую мозаику.

Он молчал, глядя на меня, а в глазах читалась внутренняя борьба. С одной стороны — риск, непроверенная информация. С другой — головокружительная перспектива раскрыть громкое дело и заслужить личную благодарность Огнева.

Наконец, он медленно, как бы нехотя, кивнул. Его рука вновь потянулась к листку.

— Хорошо, Стужев. Сотрудничаем. Но если ваш «источник» окажется пустышкой…

— Не окажется, — я поднялся, поправляя пиджак. — До следующей встречи, Борис Сергеевич.

Получив свой пропуск, я вышел из кабинета. Наживка была закинута. Оставалось лишь ждать, шаг за шагом смыкая круг вокруг Тани.


---
Из-за выхода 4 тома и близости конца года, я, Зигмунд, решил поделиться своими планами. Если интересно, можно посмотреть тут https://author.today/post/741917