Хейзел

Вечер на планете Эль-Наар наступал быстро и мягко, будто кто-то приглушал свет. Роща, выбранная для церемонии, светилась тысячами огоньков: тонкие нити фонариков были вплетены в ветви деревьев с яркой и прозрачной, как витражи в церквях, листвой. Их листья тихо звенели на ветру, и этот звон напоминал далёкий хор.

Между деревьями стояли длинные столы с горячими мясными блюдами — тут были и земные, и местные кушанья. Хрустальные бокалы с шампанским соседствовали с чашами из нефритового камня, в которых медленно переливались сверкающие плавленым серебром опьяняющие напитки аборигенов. Гости разговаривали вполголоса: люди в форме Звёздного Флота, учёные, дипломаты — и жители Эль-Наара, высокие, стройные гуманоиды с мерцающими узорами на коже.

Антон стоял чуть в стороне. Форменная куртка сидела безупречно, но он всё равно чувствовал себя неловко, как кадет на первом построении. Сегодня он был не офицером Звёздного Флота, не представителем Земли, а просто человеком, который любит.

— Готов? — тихо спросил кадет Илья, друг и свидетель.
— Нет, — честно ответил Антон и улыбнулся. — Но пойдём.

По обычаю Эль-Наара жениха к балдахину вели двое друзей. Второй, младший кадет Сергей Фельдман, положил ладонь Антону на плечо. Музыка — странное сочетание струнных и вибрирующих кристаллов — смолкла, и в роще стало удивительно тихо.

Под балдахином стояла она.

Невеста была скрыта серебристой вуалью, тонкой, словно туман над озером. Сквозь неё угадывались очертания лица, мягкое свечение кожи, едва заметное движение дыхания. Для Антона мир сузился до этого мерцающего силуэта.

Старейшина племени шагнул вперёд. Его голос звучал спокойно и глубоко, словно сама планета говорила через него:

— Настал миг, когда прошлые имена должны быть оставлены. Детские имена, имена одиночества. С этого мгновения вы назовёте друг друга взрослыми именами и станете теми, кем будете до конца пути.

Антон почувствовал, как сердце стучит в висках. Он знал традицию: имя нельзя было придумать заранее. Оно приходило само — если приходило.

Он посмотрел на вуаль. Вспомнил первую встречу, её осторожную улыбку, цвет её глаз, напоминавший лесные орехи в земном сентябре. Вспомнил, как впервые понял, что больше не один во Вселенной.

И имя возникло — простое, тёплое, земное, правда почему-то английское, а не русское.

— Хейзел, — сказал он вслух.

Звук этого имени словно прошёл волной по роще. Листья тихо зазвенели, огоньки мигнули. Среди аборигенов прошёл едва заметный одобрительный шёпот: имя было чужим, но красивым, наполненным смыслом.

Настала её очередь.

Под вуалью невеста слегка наклонила голову. Антон увидел, как серебристая ткань дрогнула, и услышал мягкий, певучий голос, в котором было больше оттенков, чем человеческое ухо могло различить:

— Квимтттфадддах.

Имя прозвучало странно, почти невозможно для земной речи, но Антон почувствовал, как оно отзывается внутри — глубоко, точно и навсегда. Он не знал его значения, но тут рядом всезнайка Сергей хрипло шепнул: звезда что запуталась в ветвях орешника.

Старейшина поднял руки.

— Имена приняты. Пусть они хранят вас, когда свет будет гаснуть и когда он будет рождаться вновь.

Вуаль была снята.

Антон увидел её лицо полностью — и улыбка, обращённая к нему, стоила всех световых лет, всех приказов и миссий, всех звёздных карт. Он протянул руку, и она вложила в неё свою — тёплую, уверенную.

В роще снова зазвучала музыка. Гости подняли бокалы. Вечер на планете Эль-Наар наступал быстро и мягко, и роща, выбранная для церемонии, светилась тысячами огоньков.