Ходячая катастрофа и Свирепая Ориэль

Ориэль и Ходячая Катастрофа

Приглашение от правителя морских эльфов было столь же пышным и прохладным, как глубины океана. Арканиэль, предвкушая дипломатический вояж и новые открытия, с радостью собрал своих жён. Обсуждение было недолгим: все одиннадцать эльфиек, включая саму Мариэль, горели желанием увидеть её родные коралловые чертоги.

Все, кроме одной.

Ориэль, чьё гибкое тело было испещрено шрамами-историями, лишь презрительно фыркнула, развалившись на троне из шкуры пещерного медведя, когда Арканиэль с улыбкой предложил ей присоединиться.

—Я не морской работник, — заявила она, перебирая коготь очередного поверженного тролля. — И рыбу не люблю. Не в обиду тебе, сестра. — Она кивнула Мариэль, и та ответила ей понимающей улыбкой. Воздух и вода были ей чужды; её стихия — земля, кровь и пыль сражений.

Итак, она осталась. Хозяйка огромного, почти пустого дворца и десятка перепуганных министров. Пока её супруг и сёстры наслаждались красотой подводных чертогов, жизнь в княжестве Солнечного Шёпота приобрела новый, яростный ритм.

Дни Ориэль текли в сладостном однообразии охоты, драк и обучения. Она не «тренировала» местных утончённых поваров — она терроризировала их, врываясь на кухню с тушей только что добытого лесного оборотня или огрского вожака и требуя приготовить её «с честью и кровью». Основным условием было одно: зверь должен был быть забит ею лично. Чаще всего это происходило прямо на пороге кухни, после короткой, но впечатляющей схватки.

С её появлением экосистема княжества пережила настоящий шок. Окрестные леса и горы содрогнулись от ее неистового нрава. Как правило, по-утру, когда округу оглашал её дикий, яростный клич, тролли забивались под мостами, драконы в пещерах затаивали дыхание, а горгульи, обычно свирепые и стремительные, днями стояли недвижимо, терпя унизительные посягательства голубей, — лишь бы не привлекать внимание Свирепой Ориэль. Жизнь для всех, от крестьянина до чудовища, стала одновременно опасной и невероятно оживлённой.

---

Вернувшись во дворец, Ориэль отдыхала в своей личной зале, переделанной под северную пещеру. Пол был устелен грубыми шкурами чудовищ, а стены увешаны их головами — молчаливыми трофеями её неукротимой ярости. Она лежала, размышляя, с кем бы ещё устроить достойную драку, когда её отвлёк отчаянный крик.

В залу, не помня себя от ужаса, ворвался министр двора, его лицо было бледнее полотна.

—ОНИ приближаются! — выдохнул министр, едва не падая.

Ориэль мгновенно вскочила на ноги, и глаза ее загорелись азартным огнём.

—Монстры?! — радостно выкрикнула Ориэль, уже мысленно примеряя очередной череп к стене.

— Нет... — министр покачал головой, и в его глазах читался подлинный, животный ужас. — Хуже... Близнецы...

Ориэль выскочила в коридор и обомлела. Дворец, обычно столь упорядоченный, превратился в муравейник, охваченный паникой. Слуги и стража метались, словно тараканы, запирая и забаррикадировывая двери. Кто-то проверял запасы провизии, снося их в подвалы, другие смазывали механизмы осадных орудий на стенах. Дворец готовился к осаде, но враг был невидим и, судя по всему, страшнее любой армии.

Ориэль схватила за рукав пролетавшего мимо министра финансов, того самого, что когда-то «нашёл» древний закон о многоженстве.

—Кто такие эти «Близнецы»? И что они натворили, что их боятся пуще высших драконов? — потребовала она ответа.

Министр остановился, пытаясь перевести дух. Его обычно хитрые глаза были полны отчаяния.

—Близнецы... — он сглотнул. — Племянницы самого Императора и двоюродные сёстры нашего лорда.

— Ну, и что тут такого? — недоумевала Ориэль. Аристократические родственники казались ей куда менее опасными, чем голодный гоблин.

— Что тут такого?! — сорвался министр, его голос взвизгнул. — Они — ходячая катастрофа! Вы думаете, наш повелитель эксцентричный? Ха! Вы считаете нашего господина непредсказуемым? Хаос — основная черта их рода! Если в нашем лорде он проявляется в идеях и выходках, к которым мы все привыкли и которые считаем некоторым шармом нашего княжества, то близнецы... Они — воплощение чистого хаоса! Никто не знает, что они выкинут в следующий момент! А главное — им всё сходит с рук! Они — любимые племянницы Императора!

— Ну, пошалили, подурили, — пожала плечами Ориэль. — Что такого?

— Что такого? Хотите узнать, что они сотворили в прошлый раз, навещая нашего господина? — тяжело вздохнув, с горькой усмешкой спросил министр. Ориэль кивнула, и он, жестикулируя на всех тонах, начал свой рассказ.

—В прошлый приезд они с господином устроили знатный кутеж. Для начала они открыли портал в мир фей, откуда к нам повалили фейри и превратили всех домашних животных в городе в радужные цвета! Потом, для пущего веселья, они стащили у верховного мага свиток с заклинанием и обратили на сутки всю городскую стражу в гусей! Да так, что некоторые до сих пор иногда гагакают! Но это были цветочки... Вишенкой на торте стало то, что, основательно напившись, они все вместе решили, что для компании в кутеже им срочно не хватает... древнего Фьорна, нашего боевого имперского дракона! Они стащили из сокровищницы зелье помутнения рассудка и свитки телепортации, прорвались в его логово и... основательно, почти до беспамятства, опоили его! Но и этого им показалось мало! Близнецы телепортировали с помощью свитков часть сокровищ... внутрь нашего дракона! Бедный Фьорн весь день носился над городом, испражняясь сокровищами и поджаривая горожан! Он умудрился спалить треть города, пока верховные маги наконец смогли его успокоить!

Ориэль слушала, и её лицо, обычно выражавшее лишь ярость, презрение или скуку, постепенно менялось. Она многое видела: кровавые ритуалы дикарей, зверства троллей, коварство тёмных эльфов. Но этот рассказ о бесшабашном, бесцельном и тотальном разрушении, облечённом в форму шутки, поверг её в настоящий шок. Это был не злой умысел, не жажда власти. Это был бесграничный, извращённо-гениальный цинизм, против которого её меч и когти были бессильны.

Ориэль молча поднялась на парапет, к стоявшим в напряжённой готовности стражникам. Впервые за долгое время в её душе поселилась не ярость охотника, а тревожная, холодная неуверенность. Она смотрела на дорогу, ведущую ко дворцу, и ждала. Ждала появления этого Воплощения Чистого Хаоса, не зная, сможет ли её дикая натура противостоять тому, что нельзя просто убить.

И они появились.

На пороге главного зала, в обрамлении вывороченной с корнем двери, стояли они. Две фигуры, стоящие спина к спине, словно две половинки одного цельного безумия.

Две молодые эльфийки. Изящные, худые. Их кожа была безупречно бела, как фарфор, оттенённая призрачной бледностью полного макияжа: белила, будто маска смерти, из-под которой проступали лишь алыми штрихами безжалостно очерченные губы и тонкие, как лезвия, брови. Прямые, длинные волосы, белые, словно снег, плотным водопадом ниспадали на их плечи, почти сливаясь с одеждами — столь же свободными, сколь и роскошными, шитыми призрачным шёлком, в котором играли отсветы забытых кошмаров.

Головы близнецов были гротескно наклонены набок, под одним и тем же неестественным углом, будто шеи их были сломаны в порыве нечеловеческого веселья. А их улыбки... Это были не улыбки радости. Это были хищные, страстные оскалы. Они улыбались так, словно видели перед собой не дворец, не перепуганных слуг и не свирепую Ориэль, а игрушки, с которыми вот-вот начнётся игра.

Они замерли, спина к спине, и их взгляд выискивал, с чего начать сегодняшнее безумное веселье, что позволит развеять вечную скуку.

Ориэль широко улыбнулась. Её пальцы сжали рукоять меча, а в голове, отринув холодную неуверенность, уже зрела новая, безумная мысль...

Москва

2025г.