Холод древнее звезд

Тревожные сны в последнее время всё больше окутывали тягучим туманом. Крепкой хваткой утягивали туда, где оживали смутные воспоминания и бессознательные кошмары. Вставать по утрам становилось тяжелее с каждым днём. Но сегодня разбудил настойчивый звонок.

– Алло, Стас! – голос Матвея звучал странно, видимо, он снова напился. Но помимо этого, в его интонациях чувствовался страх. – Короче, в городе творятся странные дела. Помнишь, я говорил, что на районе у матушки будут строить больницу? Так вот, эти дебилы не провели анализ грунта, стали рыть котлован, а внизу оказались пустоты. Два экскаватора провалились туда вниз. Сейчас там гигантская яма, работы свернули. Это ещё ладно, на том же районе, похоже завёлся маньяк, и возможно, не один. Люди пропадают. Кстати, мама тоже потихоньку с катушек съезжает, несёт какой-то мистический бред про голоса. Вот такая дичь творится, в общем. Навалилось всё разом, прикинь!

– Ну, слушай, Матвей, я то сейчас чем могу помочь? У меня на носу многомиллионная сделка, приедут партнёры, куча дел. Ну, хорошо, понял, маньяк! Полиция ведь работает? Я деньги вам шлю? Отвези маму на обследование в областную больницу. От меня то, что требуется сейчас?

– Ничего, я тебе просто новости хотел рассказать, как брату. Всё, пока! – Матвей отключился, не дожидаясь ответа.

Анна лежала рядом и слышала их недолгий диалог. По её осуждающему и строгому взгляду стало ясно – ожидается долгий разговор о том, как важно помнить о своих близких.

– Да, всё понял! Я повёл себя как мудак, так нельзя! Ты мне уже давно говорила навестить брата и маму! Завершу сделку и съезжу! – Опередил её Стас, дабы избежать нервотрепок с утра пораньше. Аня молча кивнула, и, накинув шёлковый халат, отправилась на кухню готовить завтрак. Её в последнее время пугало его безразличие к близким людям.

… … … …

Усаживаясь за руль, Стас вспомнил об отсутствии зимней куртки, пригодной для севера. За годы жизни у Чёрного моря забылись морозы родного города. Решив купить всё необходимое по пути, он вдавил на газ. Дорожные хлопоты окончательно испортили настроение. Ехать на сервер за несколько тысяч километров, после удачно проведённой сделки никоим образом не входило в планы. Заслуженный и долгожданный отдых летел к чертям!

Крайний Север встретил обветшалыми серыми панельками, мрачным темным небом, окутанными низкими тучами. Чёрно-белая теснота окружающего мира давила, с каждой проведённой здесь минутой росло желание скорее вернуться к морю. Станислав с трудом осознавал, что ему пришлось прожить здесь больше двадцати лет. Неудивительно, что с детства мечты о далёких тёплых краях не давали ему покоя. Хтонь умирающего города разбавлял мороз. Он окутал инеем деревья и кусты, укрыл белоснежными сугробами грязь разбитых дорог, разрисовал стёкла причудливыми узорами. В воздухе витала атмосфера приближающегося праздника. Гирлянды на окнах редких пекарен и убогих магазинов, ёлка, украшенная в центре города у администрации – всё это вновь напомнило ему о приближении Нового года. А перед Новым годом пятнадцатого декабря предстоял день рождения Анны. Надолго задерживаться он не планировал.

Спустя пятнадцать минут Станислав доехал до другого конца города. Его встретили улицы с потрёпанными трёхэтажками. Там, где заканчивались дома, начиналась бескрайняя тундра с редкими островками низкорослых берёз, ивы и багульника. Местные именовали их коротко ëрником. Скоротечный день подходил к концу. Солнце, спрятанное за низкими тучами, плавно опускалось к холодному горизонту. Пушистый иней окутал ветви кустарников, создавая сказочную картину. Стояла редкая для тундры безветренная погода. Станислав отвёл взгляд от ледяных равнин, которые всегда вызывали лишь необъяснимую тревогу и отторжение. В до боли знакомом и забытом окне зажегся уютный жёлтый свет. В сердце что-то колыхнуло и отдало щемящей тоской. Поднялся лёгкий ветер, словно призывая не задерживаться на улице. В лицо ударило снежным крошевом от веток. Не теряя времени, он нырнул в полумрак незапертого подъезда. Обдало плесенью, сыростью и едким запахом бомжатины. Двое маргиналов, выпивающих на лестничной площадке, вопреки ожиданиям оказались пугливы и отвернулись при виде незнакомца. Спустя пару мгновений Станислав уже стоял около квартиры, квартиры из далёкого детства. Сглотнув накативший к горлу ком, он нажал на звонок. За обветшалой дверью послышались шоркающие шаги матери.

– Стас, родненький! – старуха не сумела сдержать слëз. Встреча оказалась приятной неожиданностью.

– Мама! – он прижал её к груди и сам едва сдержал слëзы. За годы его неоправданного отсутствия она заметно постарела.

Палочка в её руке, покрытой морщинами, сгорбленное под тяжестью прожитых лет тело, старость, что отражалась тоской в глазах – всё это служило горьким укором за его отсутствие. Но материнское сердце всегда прощало детей. Вскоре на старенькой газовой плите закипел чайник, времён вождей и другой эпохи. В доме не поменялось ничего. Лишь советские бумажные обои, отслужившие своё, отклеились местами и, словно пытались уйти на покой куда-нибудь на свалку.

– Я же отправлял Матвею деньги на ремонт! – внезапно осенило Стаса. Он вспомнил его пьяный голос в трубке, стала закипать злость на брата.

– Ты не злись на него! Он хотел сделать ремонт, я не дала! – успокоила мать. – Мне важно сохранить память о вашем отце.

Вечер быстро и незаметно перетек в ночь. Стасу не спалось. Он курил на балконе и вглядывался в тундру сквозь ночную мглу. Усилившийся ветер окончательно стряхнул с деревьев весь иней. Волшебство длилось недолго, оно сменилось зловещей атмосферой севера.

– Ты бы поспал лучше! – бесшумное появление мамы за спиной в полумраке напугало его. – Не вглядывайся в ночную даль, не слушай звуки ветра, он приносит собой голоса, и это не голоса людей!

– Мама, ты чего! – Стас понял, что Матвей не преувеличивал, когда говорил по телефону о том, что она сходит с ума. Ему стало страшно и больно за неё.

Он постарался успокоить матушку, и, дождавшись пока она уснёт, отправился в спальню. Старая металлическая кровать, сохранившаяся с детства, казалась непривычно крошечной и изводила теснотой. Рядом пустовала вторая такая же, на которой когда-то спал его старший брат Матвей. С мыслями о том, что завтра нужно его навестить, он стал проваливаться в тяжёлый сон, под завывание разбушевавшихся ледяных ветров.

Дорога до центра мелкого вымирающего городка не заняла много времени. В одном из приличных по местным меркам домов жил его брат. О своём визите Стас не сообщил родным, решив устроить сюрприз. Предвкушая встречу с братом, он стоял у подъезда, ожидая пока кто-то откроет дверь. Наконец, из дома вышли подростки, которые в отличие от типичных пенсионерок не обратили внимания на незнакомца.

Станислав нажал на звонок. Внутри послышалось недовольное и сонное бурчание.

– Стас! Какими судьбами? Почему не позвонил даже? – Матвей выглядел растерянным, от него разило перегаром. В доме царил бардак.

– Что ты здесь устроил? – воодушевление от встречи моментально исчезло при виде пьяного брата и засранного коридора. – Я нанял риелторов, купил тебе двушку с ремонтом в центре, а ты превратил её в притон? Почему не сделал ремонт маме? Я и на это скидывал тебе деньги!

– Стас, не ори! – стал оправдаться Матвей. – У меня отпуск, я расслабился, а мать не дала сделать ремонт! Ты же знаешь её, она всё хранит память об отце, даже мебель не даёт поменять!

– Ты старше меня на пять лет! – не унимался брат. – И я должен учить тебя уму-разуму? Посмотри на себя! В кого ты превратился? Я купил тебе квартиру, ежемесячно отправляю деньги! Живи в свое удовольствие, развивайся. Можно человека вытащить из нищеты, а нищету из человека нет!

– Вот как? Про нищету заговорил? Нотацию приехал читать? Да, ты, конечно, рванул на большую землю, добился успехов! Откупаешься от нас деньгами и нос задрал? Ладно, я, нищий алкаш, а про маму ты подумал? Ты её пять лет не видел, Стас! Ей не нужны твои деньги, однажды её не станет! И всё, что она хочет – это хотя бы раз в год видеть сына! Она часто плачет от тоски. Но ты скинул подачки и решил, что откупился! Да, у тебя бизнес, сделки, встречи! Понимаю, времени нет! Зато два-три раза в год летать по Дубаям и Мальдивам со своей девкой всегда, пожалуйста! Знаешь, что, Стас? Может, я тоже мечтал уехать из этой дыры! Устроится на нормальную работу, купаться в море! Но я тут, ухаживаю за нашей мамой, которая с каждым днём всё больше и больше сходит с ума, становится капризной. Да, и мой единственный досуг в этой дыре – пиво. Оно помогает мне забыться, не вспоминать о разбитых мечтах.

Глаза Матвея действительно выглядели потухшими, безжизненными. Он шаткой пьяной походкой удалился в комнату, но вскоре вернулся.

– Держи! Это деньги, которые ты отправил на ремонт маме. Как я уже сказал, она отказалась. Поэтому на них покупал лекарство и продукты для неё. Но можешь забирать свои подачки, я работаю на двух работах, справимся и без тебя!

– Матвей, прости, был не прав! – Стас протянул брату руку, тот немного замешкался, но пожал её в ответ.

Стасу удалось уладить конфликт с братом. За длительным разговором Матвей успел поведать новости об общих знакомых. О том, как кто-то уехал, кто-то спился, а кто-то и вовсе уже умер. Подробная история с котлованом и пропажей людей вызвала тревогу. Матвей подкреплял свой рассказ сводками местных новостей, а мрачные декорации города за окном лишь усиливали её. Планы успеть на день рождения Анны, которой он планировал сделать предложение, стали отходить на второй план. По рассказам брата, стало понятно, что мать не собирается съезжать в центр к сыну. Она категорически отказывалась покидать свою квартиру, игнорируя все странности, происходящие в районе. При этом она медленно сходила с ума от панических атак и всё чаще несла бред о голосах, что приносят с собой порывы ветра.

– Слушай, прости ещё раз за всё! – извинился Стас. – Дело дрянь, и вправду! Я засиделся, поеду к маме, побуду с ней и обдумаю, как можно поступить.

Вернулся он уже ближе к вечеру. Мать успела приготовить нехитрый ужин. Пока она возилась на кухне с кашей и чаем, Стас с мерзким чувством тревоги наблюдал за ней. Он всё ещё не верил в чертовщину, но боялся маньяка, жертвы которого исчезали бесследно. Да и безнадёга сводила с ума маму. Чувствовалось, что ей в присутствии сына стало спокойнее, однако она стала молчаливой. Лишь изредка прерывая свое молчание обрывистыми бормотаниями о прошлом или пугающим бредом о голосах, о необходимости закрывать на ночь окна шторкой.

Солнце висело близко к горизонту. Ледяной ветер задувал за воротник оранжевого пуховика. Яркий наряд смотрелся нелепо на фоне вечной серости. Она окутывала с головы до ног всех редких прохожих, а не только дома. Однако никто толком не обращал внимания на приезжего. Люди торопились домой. Холод и страх перед неуловимым маньяком загоняли их по квартирам. Стас затянул потуже воротник, в очередной раз нащупал в кармане травмат и двинулся дальше, изучать окраины. Скорее всего, он действовал для очистки совести. Приехал, проверил всё, проведал мать, убедился, что Матвей не оставит её и, стало быть, можно и обратно. Прежде чем вернуться домой, он решил поближе оглядеть гигантский провал, который виднелся из окна. К нему вела тропинка, протоптанная любопытными горожанами. Лучи уходящего солнца ещё разливались по поверхности и немного охватывали края ямы. Дальше царил мрак. Оценить масштабы провала не удалось. Кажущаяся бездонной тьма вызывала чувства не уюта. Затем понемногу стали накатывать волны панических атак. С каждой секундой таяла былая бравада. Реальный мир, словно стал искажаться, едва уловимо. Будто нечто из глубин своими холодными щупальцами изучало тонкую грань между действительностью и бездной. Бездна притягивала взгляд, и в то же время хотелось бежать от неё прочь. Слабый голос разума умолял покинуть это жуткое место, но другая неведомая сила сковала тело, с каждой секундой утягивая в омут.

Станислав вспомнил о фонаре, который предусмотрительно взял с собой из машины. В следующий миг яркий луч выхватил дно провала, разогнав странные наваждения. Легче не стало. Глубина на глаз составляла около семи метров. Внизу валялись провалившиеся экскаваторы. Их засыпало землёй и снегом. Мысль о судьбе рабочих заставила съежиться, по коже побежали мурашки.

Стоять у пропасти без особой цели и всякого смысла расхотелось так же внезапно, как и возникло само желание сюда явиться. Плюс ко всему стал усиливаться и ветер. Меховые угги, утепленные лыжные штаны и толстый пуховик уже не спасали от холода.

– Черт! – выругался от неожиданности Стас. В метрах трёх от него появилась стая диких собак, облезлых и худых. Они возникли бесшумно и внезапно. В их серых глазах не читалось ничего, ни голода, ни злобы. Руки судорожно выхватили травмат. Выстрел в воздух не произвел никакого впечатления на стаю. Собаки по-прежнему не отводили бессмысленные взгляды, от которых бросало в дрожь. Следующая пуля угодила в пустую бутылку. Собаки ничуть не испугались, они синхронно двинулись вперёд, копируя движения вожака стаи.

Шаг назад и падение в пропасть, что длилось пару секунд – к счастью на дне оказались достаточно глубокие сугробы. Однако боль по ногам и позвоночнику всё же прошлась, словно током. Раздался отчаянный крик, вызванный больше страхом, чем болью. Внизу царил мрак. К счастью травмат и пистолет лежали рядом. Обошлось без переломов, лишь растяжением. Собаки постояли несколько минут у края, а затем растворились в сумерках, что потихоньку окутывали город. Выбравшись с трудом на менее заснеженный участок дна, Станислав стал изучать яму. Снизу она оказалась более объемной. К счастью, луч со всех сторон упирался об стену. Первобытный страх перед подземными пещерами тянулся из самого детства, не позволяя даже в компании наслаждаться фильмами ужасов.

С заходом солнца холод усилился, он сковал пальцы сначала на руках, потом на ногах. Станислав растирал лицо и активными движениями пытался разогнать кровь по организму, попутно пытаясь связаться с братом. Кое-как засветилась одна палочка, но затем исчезла и она. Вскоре телефон внезапно разрядился. «Из-за мороза» – пронеслись неутешительные мысли. Фонарь тоже постепенно тускнел. Попытки подать сигнал бедствия с помощью мерцающих лучей не привели к успеху.

Настигло отчаяние. Слезы бессилия обожгли побледневшую от холода кожу. Стали одолевать озноб и сонливость. Тянуло прилечь, сквозь запутанное сознание отчаянно проносилась смутная мысль о том, что нельзя засыпать на морозе.

– Я только отдохну немного! – заплетающимся языком произнёс в пустоту Стас и присел, прижавшись к стенке.

Потерялся счёт времени. Туман окутал разум. Мозг уже с трудом воспринимал реальность. Отогнать сонливость становилось тяжелее. Чтобы не уснуть, он начал растирать руки. Движения давались с трудом. Пальцы уже синели. Озноб постепенно прошёл, бросило в жар. В памяти всплыли наставления из далёкого детства, он понял, что смерть близка, что настаёт последняя стадия переохлаждения организма. Осознание надвигающейся гибели разбудило силу воли. Отгоняя навязчивое желание раздеться, он стал оглядывать яму в поисках спасения. Взгляд упал на пару заброшенных и забытых экскаваторов. Они стояли примерно посередине. Сугробы накрыли их практически полностью. Зажигалка в кармане, солярка в бензобаке и горящие покрышки должны были послужить спасением, согреть и привлечь внимание чёрным дымом. Решив сначала сжечь сиденья, а к утру резину, он стал активно рыть снег руками.

Дойти до бензобака удалось быстрее, чем казалось вначале. Снежный покров оказался достаточно тонким. Дверь кабины была не заперта. Внутри валялись куски ветоши, засаленная рабочая куртка, перчатки и прочий хлам. Экскаватор лежал на боку, к счастью, бензобак оказался с нужной стороны. Крышка поддалась с трудом. Макнув тряпку в горючее, Стас убрал её подальше и поджог. Жар коснулся рук, ложная теплота вызванная приливом крови, уступила теплу внешнему. В кабине нашелся термос. Растопленный снег утолил жажду. Рассудок, что расходился по швам и уже воспроизводил мутные галлюцинации, начал вновь воспринимать реальность. После утоления жажды настигло чувство голода, заурчал желудок. Возле огня разморило, снова потянуло ко сну, однако тряпки догорали быстро. В ход пошли сиденья экскаватора. Однако вскоре догорело и это. Ободрав до металла всё, что горит, он отправился отрывать от снега следующий транспорт. За одно удалось разогнать сонливость.

Свет от костра плясал на стенах, разгоняя мрак, отражая причудливые тени. Внезапно впереди на большом участке возник сгусток тьмы. По крайней мере, так казалось, свет, словно проваливался в чёрную дыру. Но всё же луч фонаря разрезал мрак и пропал где-то внутри туннеля. Станислав, ведомый то ли неизвестной силой, то ли помутненным от страха рассудком, медленно шагнул вперед, крепко сжимая фонарь. Влажные каменные стены отдавали блеском, имитируя звездное небо. Слабый голос здравого смысла старался бить тревогу, однако ноги сами уносили всё дальше и дальше вглубь пещеры.

«Здесь просто прямая дорога, заблудиться невозможно!» – пронеслись мысли. – «А может смогу выбраться наверх». Вокруг всё казалось настоящим. Однако то и дело приходилось доказывать это самому себе, хватаясь за стены, пиная валяющиеся под ногами камешки. Они ударялись друг об друга, и звук разносился эхом по подземелью, которое по-прежнему уводило в неведомые глубины.

Индикатор на фонаре заморгал красным цветом – требовал зарядки. Тусклый белый свет вскоре и вовсе погас. Но глаза довольно быстро стали привыкать к темноте. Перед взором раскинулась гигантская пещера. Не покидало назойливое ощущение нереальности происходящего. Стены казались призрачными, сквозь них виднелась поверхность, вдали различались силуэты домов, в окнах которых горели уютные желтые огни. Происходящее все больше походило на сон, на игру-бродилку, где случился баг и провал под текстуру. От попыток понять, где реальный мир, а где его изнанка, мозг будто превратился в бесполезное серое месиво, будто отключился полностью. Ноги рванули обратно на исходную локацию – в яму, там догорал огонь, там вновь начинался привычный мир. Однако, как случается в кошмарах, движения давались с трудом, тело, словно увязло в прозрачной, но вязкой массе. Станислав с ужасом стал осознавать, куда исчезли все люди, пропавшие за последние дни. Надежда на то, что жуткое закулисье является наваждением, галлюцинациями, вызванными переохлаждением, растаяли окончательно. Чьи-то ледяные руки коснулись плеч, парализовав от страха.

– Стас, это ты? Я так рада тебя видеть! – до боли знакомый голос из прошлого вывел из оцепенения, он звучал очень тихо.

– Света! Как ты здесь оказалась? – удивился он.

Перед ним стояла одноклассница. Первая красавица школы, королева выпускного бала, его первая и невзаимная любовь. Любовь ещё целой дюжины мальчишек. Ей завидовали и шептались за спиной девчонки, за неё дрались пацаны, учителя восхищались и пророчили ей большое будущее. Но теперь она стояла перед ним в потрепанной бежевой куртке, явно купленной на местном рынке, вязаных перчатках и черной шапке. Но всё же её былая красота сохранилась даже спустя годы, хоть она и выглядела потрепанной от нищеты и беспросветности. Бледно-серое лицо Светы выглядело неестественным. Её движения казались слишком скованными, голос звучал медленно и тихо. Возможно, кажущиеся странности были вызваны скудным освещением, играми разума, света или полумрака. Мозг по-прежнему отчаянно стремился оставаться в рамках рациональной действительности, он старался находить всему разумное объяснение.

Он отчаянно отгонял воспоминания о недавнем разговоре с Матвеем. Брат рассказывал, что среди пропавших числилась и Света. Он думал о чем угодно, стараясь хотя бы мысленно сбежать от ожившего абсурда. Вспоминал прошедшие годы, как будучи подростком, ведомый гормонами грезил и бегал за Светкой. А та всё нос воротила, да, выбирала себе парней под свои завышенным запросы. «Где теперь я, и где ты» – принеслись мысли. «В жопе, оба в полной жопе» – пришло отрезвляющее осознание, которое вернуло в реальность.

– Света, как долго ты здесь находишься? – осторожно спросил он, словно боясь услышать в ответ что-то иррациональное и безумное.

– Я не знаю! – ответила она, её голос звучал всë так же тихо, будто с трудом пробиваясь сквозь незримый барьер, напоминал шелест листьев на ветру.

– А, как ты сюда попала? – не унимался Стас, стараясь восстановить череду событий и понять, как покинуть чёртову яму.

– Я плохо помню. Стоял вечер, захотелось погулять. Не заметила, как оказалась у ямы. Но это не яма!

– Хорошо, а что это, Света? Где мы? – Стас уже проклинал себя за начатый диалог, но всё ещё надеялся услышать что-нибудь разумное.

– Ты думал, что все эти годы находился дома? Но наш дом здесь! Правда, в нём очень холодно! Оглянись вокруг, твоя жизнь была лишь сном, твой мир тает у тебя на глазах. Смотри! Смотри на это, ты видишь его призрачные очертания? Скоро исчезнут и они!

– Света, пожалуйста, прекрати! Что ты несёшь? Ты разве не хочешь обратно? Тебя разве не ждут дома? – Стас уже не пытался сдерживать слез, вызванных отчаянием и страхом.

– Я могу проводить тебя до Николая Ивановича! Он тоже здесь! – ответила она. Стас не мог толком вспомнить о каком Николае идёт речь, возможно, она говорила об общем знакомом. – Правда он молчалив и неподвижен в последнее время! Может, сумеешь его разбудить.

Света коснулась его ладони и замерла. Затем она расстегнула на нём куртку, её ледяные руки скользнули дальше, коснулись голого торса.

– О, боже, от тебя исходит невероятное тепло! – она продолжала гладить его тело, прижиматься к нему, страстно извиваясь в экстазе, подобного желания никто и никогда к нему в жизни не испытывал. Однако же её желание было совершено иным, чем могло показаться вначале. Она наслаждалась забытым теплом. Тепло периодически возвращало её разбитый на осколки рассудок. Стас прижимал и гладил её в ответ, стараясь согреть холодное тело.

– Веди нас тогда к Николаю, и давай выбираться отсюда! – напомнил он. Света нехотя и с трудом оторвалась от его объятий, но продолжая сжимать его ладонь, повела вдоль призрачных стен.

Стены с каждым мгновением становились тоньше, открывая взору изнанку привычного мира. За спиной оставался город, исчезая плавно, будто мираж. Разум бился в панике, и требовал вернуться обратно, туда, где ещё виднелся город, туда, где оставался вход, отделяющий мир от ледяной бездны. Однако стальная хватка холодных рук тащила его к концу коридора, который исчезал окончательно. За ним начиналась студëная бесконечность. Там, на белоснежной равнине, усыпанной то ли столбами, то ли застывшими навсегда силуэтами, бушевали ветры. Ветры приносили с собой голоса. Они уносились куда-то на поверхность того мира, что остался за спиной. Тем временем хрупкая Светлана, медлительными и слабыми на первый взгляд движениями, уверенно тащила его за собой, как безвольную куклу.

– Света! Куда мы идём? – попытался он произнести, однако слова прозвучали только лишь в мыслях. Произвести вслух фразу не удалось, возможно, онемевшие от холода губы проглотили звук, то ли проглотил его застывший от мороза воздух. Ноги стали неметь. Каждый шаг давался сложнее, словно цепи сковали тело.

– Света! – вновь изо всех сил закричал Стас, но наружу вырвался лишь шёпот.

– Пришли! Вот Николай Иванович! – ответила она.

На снегу стоял мужчина. Черты его лица казались смутно знакомыми. Однако не имело никакого значения, кем он являлся. Какая уже разница, когда ноги вросли в снега, а сквозь прозрачную одежду и кожу, виднелись вены? В венах застыла жизнь. В них вместо алой крови вселился вечный холод. Он замедлялся с каждым мгновением. Веки не успели сомкнуться до того, как тело навсегда сковал холод. Глаза, лишённые жизни, смысла, эмоций, тепла и движения, устремились в долину. Куда-то вдаль за горизонт, горизонт, который не имел рубежей.

Внезапно воцарилась тишина. Абсолютная тишина. Она сводила с ума. Из-за отсутствия звуков звенело в ушах. Едва различимо слышался тихий стук сердца. В венах ещё медленно пульсировала кровь, плавно уступая место чему-то иному, чему-то вечному. Каждое движение тела давалось с огромным трудом. Станислав осознал причину внезапно прекратившего ветра – он бушевал там, за спиной. В призрачном коридоре, что служил проходом между бесконечным холодом и привычным миром. Между неподвижностью и динамикой, между вечностью и короткой вспышкой, которую люди именовали реальностью, бытием, вселенной.

Замедлялись даже мысли, застывая в промозглом тумане. Воспоминания, та жизнь, что осталась за спиной, лица некогда родных людей – все образы таяли в этом тумане, стирались, превращаясь в бессознательный пепел. Они казались сном. Станислав терял и осознание своего «я». Имя казалось глупым, чужим и нелепым. Исчезала личность. Теперь он вернулся домой – в вечность. Теперь он часть чего-то бескрайнего и грандиозного, безликий кирпичик в системе, лишь дуновение неподвижного и холодного ветра. Тот мир был сном, рождённый багом в системе. Рождённый случайным движением, что взорвало сингулярность и запустило череду событий, создавших вселенную. Однако спустя миг, ей предстояло схлопнуться обратно. Обитатели вселенной ещё долго будут исчислять этот миг ионами веков по своей системе, однако тихий дом терпеливо ждал их в свои объятия.

Станислав взглянул на Свету. Она неподвижным взглядом, точно, как у Николая смотрела вдаль. Безмятежным выражением лица готовилась встретить свою неизбежность. Тем временем на морозно-голубом небе возникла бесчисленная россыпь синих глаз. Холодная бездна наблюдала за возвращением заблудших к своим истокам. Внезапно взбунтовалась умирающая душа, а, возможно, ожил инстинкт самосохранения умирающего организма. «Ещё успеется» – пронеслась простейшая мысль, оживившая волю к жизни. Вероятно, тихий предсмертный ужас испытывали и они – обездвиженные истуканы, застывшие в долине. Ноги успели онеметь. Руки судорожно зашарили по карманам и нащупали зажигалку и кусок ветоши, пропитанный соляркой. Крошечный спасительный огонёк коснулся тряпки. Пламя одарило теплом, возвращая к жизни. Призрачный коридор стал чуть более плотным, обретая очертания. А синее свечение небесных глаз потускнело, скрываясь за пеленой тонкой грани между разными мирами.

Стас растормошил застывшую Свету. Жизнь вернулась и в еë тело, однако она упала без сил. Взвалив её на плечо, он рванул обратно к яме. С каждым шагом привычная реальность обретала свои очертания, оставляя там позади тот безмолвный ужас. В промежуточном коридоре зазвучали голоса. Заблудшие голоса ушедших в вечность. Ветер уносил их на поверхность. Они разносились дальше и сводили с ума одиноких старух.

Дыхание учащалось, сердце билось всё сильнее, разгоняя кровь по телу. Выбившись из сил, он рухнул около экскаваторов, провалившихся в яму. Вскоре и Света стала приходить в себя. Она испуганно оглядываясь по сторонам, не сразу признала Станислава. Очевидно, недавние события не сохранились в её памяти. Осознав, что находится в яме с давним знакомым, которого не видела много лет, она стала кричать и звать на помощь. Не обращая никакого внимания на истерики, он стал поджигать колесо. Капризное пламя не с первого раза охватило резину. Но вскоре забушевал огонь, агрессивно поедая огромные колёса. Клубы чёрного дыма уносило далеко на поверхность. Жар заставил обоих прижаться к стене.

Тем временем Света замолкла. Возможно, она получше разглядела Стаса, и поняла, что он так же измучен холодом, обессилен ловушкой и пребывает в отчаянии, что он не является тем неуловимым маньяком, который утащил жертв в своё логово. А, возможно, к ней обрывками возвращались воспоминания, заставляя тихо переживать заново тот ужас, но уже в мыслях.

Матвею спалось плохо. Всю ночь донимала липкая холодная тревога, обретая формы в осязаемых кошмарах. Электронные часы у изголовья показывали 5:49. «Просто нужно меньше бухать» – старался он успокоить себя, хотя никогда не страдал он ночных кошмаров. За окном царила темень. Умывшись, он оделся и отправился курить на балкон. Ни окончательное пробуждение, ни чашка кофе с сигаретой не избавили от панических атак. Вспомнились пожилая мама и младший брат. Заныло в груди. Несмотря на раннее утро, он стал вызывать такси.

Не имея желания оставаться в душной квартире, он вышел на улицу. Оператор долго не мог назначить машину. В крошечном городе, спящем крепким сном, в столь раннее время, водителей желающих поработать оказалось мало. Спустя минут сорок машина всё же приехала. Водитель выглядел сонно, скорее всего, он спал в салоне, не рассчитывая на клиентов. Чем ближе становился родной дом на окраине, тем сильнее сгущались страхи. Казалось, он распахнет знакомые двери, а за ними увидит то, что навсегда исказит его душу, увидит, как случилось нечто непоправимое.

Обшарпанный коридор встретил мраком и тишиной. В спальне никого не оказалось. Он бросился в зал к матери. Она сидела у окна и вглядывалась вдаль. Торшер с тусклой лампочкой накаливания в углу не спасал от темноты, а лишь подчёркивал безысходность.

– Стас до сих пор не вернулся! – тихо произнесла мать. – А голоса всё громче.

Матвей старался думать о том, что его брат ушёл к старым друзьям, сидит где-то с ними в ночном баре или в квартире, отдыхает и придаётся воспоминаниям. Но ему не верилось в подобную версию, тревога внутри продолжала лишь разрастаться. Он взглянул в окно, за которым раскинулась тундра. Вдали почудился слабый огонёк. Но вскоре, стало ясно, что он исходит из того самого карстового провала. Внутренний голос настойчиво звал туда. Матвей бежал со всех ног, не обращая внимания на одышку и порывы ледяных ветров. В нос ударил запах палёной резины. Вокруг разносился чёрный дым.

– Жди! Я приведу помощь! – наконец тревога исчезла, брат оказался жив, даже нашёл силы для шуток, стоя там, на дне заснеженной ямы.

…… … …

Станислав успел вернуться к Анне до наступления новогодних праздников. Он так же увёз из угрюмого севера близких. Хотя убедить маму отпустить прошлое оказалось сложно. Обустроил им жизнь в теплом южном городе. Себя он сумел убедить, что вся история с ледяной бездной являлась лишь предсмертной галлюцинацией. Воспоминания о пережитом кошмаре потихоньку теряли свои очертания, становясь призраками прошлого.

Но что-то в нём поменялось навсегда, что-то сломалось внутри. Внезапные чувства холода посещали его даже в объятиях страстной Анны, которой он сделал предложение. Ледяные ветры настигали и у моря. Ни раскалённый пляжный песок, ни тепло летнего вечера не могли избавить его от той холодной пустоты внутри, что зародила в нём сама вечность. Посещения дорогостоящих психологов дарили только временное спасение.

Станислав сидел на веранде своего дома у Чёрного моря. Летний бриз гладил лицо и руки. Окраина южного города радовала небом, усеянным россыпью Млечного пути и различными созвездиями. Световой шум неоновых высоток оставался где-то там, позволяя любоваться величием Вселенной. Сквозь хрупкую ткань Космоса пробивалось нечто синее. Оно возникло на Востоке, в области восходящего созвездия Ориона. Нечто холоднее и древнее звёзд. Их становилось всё больше и больше. Вскоре счёт перевалил за сотни и сбился. Холодная вечность смотрела бесчисленными мириадами синих неподвижных глаз. Глаз, не запачканных материей и теплом. Бездна в терпеливом ожидании смотрела на того, кто сумел сбежать, сбежать лишь на короткое мгновение.