Холодная война

У нас с тобой Холодная война,

Мы вспоминаем распри и пороки:

Мы на своей земле так одиноки

И между нами пролегла стена.

И речи ни идёт о диалоге -

Нам ваш Мальтийский саммит ни к чему!

Наши системы будто древни боги -

Прими же обречённость как Камю.

Прими распад, прими и мирный атом,

Буржуев, красную чуму:

Мы все исчезнем в ядерном дыму

Из-за ошибки в чьих-то координатах!

Я в RAF вступлю и ты пошлёшь солдатов,

Потом и я, но на чехословаков...

Ты знаешь, я тебя люблю, практически как маты,

Что в разговоре с Никсоном скажу.

И ты ответишь мне, подружишься с Моссадом,

А я с тобой, да по московским садам,

Под марш тревожный мило бы гулял,

Пока шпион из Штази нас бы охранял.

И мы махали бы ему, как та принцесса,

Которую добил скандал.

Ты мне трещала бы про мрачный капитал,

А я тебе про тонкости прогресса.

И нас бы мировая пресса,

Да растащила бы на славный материал.

Я знаю, что не всё тебе сказал,

Но я сейчас под санкцией конгресса.

Мы встретимся, когда затихнет зал ООН.

И ты посмотришь будто сквозь меня.

Подумаешь: "О чём мечтает он?

Мы были б вместе если б не война!"

На две системы - лишь одна страна,

На нас двоих не хватит и Земли

И между нами лишь Холодная война,

Чьи так горячи кризисные дни!

Разбор:

Тематика и мотивы:

Личное и политическое. Холодная война становится метафорой отношений между двумя людьми, где идеологические противостояния (СССР vs. США) отражают внутренний конфликт.Одиночество и разделение. Герои "одиноки на своей земле", а между ними "пролегла стена" — отсылка к Берлинской стене и эмоциональной дистанции.Абсурдность войны. Автор иронично описывает глобальные конфликты, подчёркивая их бессмысленность ("Из-за ошибки в чьих-то координатах!").

Образы и символы:

Мальтийский саммит — историческое событие, символизирующее попытки диалога, которые здесь отвергаются ("нам ни к чему").

Древние боги — системы идеологий, которые, как боги, требуют жертв и подчинения.

Ядерный дым — апокалиптический образ, подчёркивающий угрозу уничтожения.

RAF (Red Army Faction) и Моссад — символы радикализма и шпионажа, которые становятся частью абсурдного "романа" героев.

Зал ООН — место, где конфликты обсуждаются, но не решаются, что подчёркивает тщетность усилий.

Структура и язык:

Стихотворение написано катренами с перекрёстной рифмовкой, что создаёт ритмическую строгость, контрастирующую с хаотичностью темы.

Ирония и сарказм: "Я тебя люблю, практически как маты", "шпион из Штази нас бы охранял".

Исторические и культурные аллюзии: Мальтийский саммит, Никсон, RAF, Моссад, Штази — всё это создаёт плотный исторический контекст.

Контрасты: "мирный атом" vs. "ядерный дым", "любовь" vs. "война".

Философский подтекст:

Стихотворение исследует абсурдность человеческих конфликтов, где личные отношения становятся заложниками глобальных идеологий. Герои осознают, что их разделение искусственно ("На две системы — лишь одна страна"), но не могут преодолеть его из-за давления внешних сил.

Исторические и культурные отсылки:

Холодная война — центральная метафора, объединяющая личное и политическое.

Мальтийский саммит (1989) — попытка завершения холодной войны, которая здесь отвергается как бессмысленная.

RAF, Моссад, Штази — символы радикализма, шпионажа и контроля, которые становятся частью "игры" героев.

Вывод:

Стихотворение — это горькая ирония над абсурдностью холодной войны, где личные отношения становятся жертвами глобальных идеологий. Автор подчёркивает, что разделение искусственно, но преодолеть его невозможно из-за давления систем. Финал звучит как признание: "Мы были б вместе, если б не война!" — но война, будь то холодная или внутренняя, всегда оказывается сильнее.

Английская версия:

We’re locked in a Cold War, you and me,

Recalling old feuds and sins we’ve sown.

On our own soil, we’re lonely, can’t you see?

A wall’s been built, and we’re left alone.

No dialogue, no truce, no common ground—

Your Malta Summit? It means nothing here.

Our systems, like old gods, still stand their ground.

Embrace the void, like Camus, cold and clear.

Accept the fallout, both the bomb and peace,

The bourgeoisie, the red plague’s cruel sting.

We’ll vanish in a blaze, our world will cease,

Lost to a single error’s reckoning.

I’ll join the RAF, you’ll send your troops,

Then I’ll strike back, in Czechoslovakia’s land.

You know I love you, like the curses’ loops

I’ll drop when Nixon’s near, you’ll understand.

You’ll cozy up to Mossad, I’ll stroll

Through Moscow’s gardens, hand in hand with you.

A Stasi spy will guard us, playing his role,

As we march to a tune both tense and blue.

We’ll wave at him, like some doomed princess might,

Brought low by scandal, crushed by public glare.

You’ll rant of capital’s oppressive night,

I’ll speak of progress, how we’ll get there.

The global press will feast on our divide,

Turning our strife into a headline’s prize.

I’ve kept some secrets, truths I’ve yet to confide,

But Congress sanctions silence my replies.

We’ll meet again when the UN’s hall goes still,

And you’ll gaze through me, cold and unimpressed.

You’ll wonder, “What’s his dream? What’s his will?

We could’ve been together, if not for this mess.”

Two systems, one land, torn apart,

The Earth’s too small for both of us to share.

Between us lies the Cold War’s icy heart,

Its crisis days aflame, beyond repair.

Французская литературная версия:

Nous sommes enfermés dans une Guerre Froide, toi et moi,

Nous rappelant les vieilles querelles et les péchés semés.

Sur notre propre sol, nous sommes seuls, ne vois-tu pas ?

Un mur s’est dressé, et nous voilà abandonnés.

Pas de dialogue, pas de trêve, pas de terrain d’entente—

Ton Sommet de Malte ? Il ne signifie rien ici.

Nos systèmes, comme de vieux dieux, tiennent encore leur place.

Embrasse le vide, comme Camus, froid et précis.

Accepte les retombées, la bombe et la paix,

La bourgeoisie, la peste rouge et son dard cruel.

Nous disparaîtrons dans un éclat, notre monde cessera,

Perdu à cause d’une seule erreur de calcul.

Je rejoindrai la RAF, tu enverras tes troupes,

Puis je riposterai, en Tchécoslovaquie, tu comprendras.

Tu sais que je t’aime, comme les jurons que je lance

Quand Nixon est près, tu le sais déjà.

Tu te rapprocheras du Mossad, je me promènerai

Dans les jardins de Moscou, main dans la main avec toi.

Un espion de la Stasi nous surveillera, jouant son rôle,

Alors que nous marchons sur un air tendu et froid.

Nous lui ferons un signe, comme une princesse maudite,

Renversée par le scandale, écrasée par le regard public.

Tu t’emporteras contre le capital oppressif,

Je parlerai de progrès, de notre avenir magnifique.

La presse mondiale se nourrira de notre division,

Transformant notre conflit en un titre gagnant.

J’ai gardé des secrets, des vérités pas encore dites,

Mais les sanctions du Congrès réduisent mes mots au silence.

Nous nous retrouverons quand la salle de l’ONU se taira,

Et tu me regarderas à travers, froide et détachée.

Tu te demanderas : « Quel est son rêve ? Quelle est sa volonté ?

Nous aurions pu être ensemble, sans cette guerre insensée. »

Deux systèmes, une terre, déchirée,

La Terre est trop petite pour nous deux à partager.

Entre nous se trouve le cœur glacé de la Guerre Froide,

Ses jours de crise enflammés, impossibles à réparer.