Хороший муж

День был чудесный: тепло, солнечно, все вокруг усыпано золотыми листьями, шуршащими под ногами. Последнее осеннее тепло посетило Хисшир. Скоро станет зябко, хмуро и слякотно, а потом – пронзительно холодно от ветров, гуляющих по вересковым пустошам. Но пока что погода отражала настроение Джеральда: оно было безоблачным, как небо над его головой. Он сгребал листья в кучи, подальше от вереска, цветущего вокруг дома и сада Беаты.

Нет. Их с Беатой дома. Они теперь – семья. Джеральд ждал своей судьбы тридцать лет, и ожидание закончилось. Беата приехала и впустила его в свою жизнь, как и было предсказано Калунной.

Хоть для этого пришлось изрядно потрудиться.

Страшнее всего было в начале, когда пришлось пугать Беату из-за отказа оставить подношение Калунне. Он не мог исполнять долг призрачного пса вполсилы, но частой реакцией на его ночные приходы становился утренний побег наказанных из Хисшира. Джеральд, всю ночь терзавший сад и входную дверь, с рассветом засел напротив дома Беаты, чтобы остановить ее, и подобрал множество аргументов, но жутко боялся, что напуганная Беата не станет его слушать. И что тогда? Тридцать лет ждал женщину своей мечты – и сам же прогнал ее прочь. Однако ни утром, ни днем Беата на пороге своего дома не показалась. Выждав приличное время, он постучал в дверь, но ему никто не ответил. Он сделал это несколько раз и заподозрил, что Беата догадалась о личности призрачного пса и при следующей встрече плюнет ему в лицо или, что еще хуже, обойдет, как столб, полностью игнорируя. Этого Джеральд не терпел еще в детстве и страшно бесился на такое поведение, после чего вел себя как малолетний идиот, пытаясь привлечь ее внимание. Так что же, она снова игнорировала его? И как с этим справиться, не рассердив Беату еще сильнее? Не швыряться же снова грязью и не дразнить, что ее сожгут на костре?

Сын трактирщика принес еду, но и ему Беата не открыла. И тогда Джеральда прошибла страшная мысль: она могла получить инфаркт от страха. Он напугал ее до смерти. Эта мысль едва не свела его с ума, и он помчался на вересковые пустоши за помощью. Калунна, выслушав его сбивчивые объяснения, покачала головой.

– Она спит. Выпила снотворное, вот и не слышит тебя. Дай ей прийти в себя и не беспокой до завтра.

– Но что, если она сбежит, пока меня нет?

Калунна усмехнулась.

– Тогда поезд из Хисшира не сдвинется с места, а все дороги приведут ее на вересковые пустоши. Где я поговорю с моей перепуганной жрицей, забывшей счастье служения своей богине. Иди, отдохни. Тебе тоже нужен сон, мой охотник. И следи внимательно, чтобы она не ушла в лес, прямо в лапы проклятого демона.

– Да, о Калунна.

Джеральд вынырнул из неприятных воспоминаний и потряс головой. И зачем испортил такой чудесный день? У него ведь на него были особые планы.

Он вернулся в дом, убрал садовые инструменты в кладовку и прислушался к шуму воды. Отлично, Беата уже проснулась, значит, время для завтрака. Свежий хлеб он купил еще с утра, надо достать к нему джем, масло и ветчину. Тост с джемом Беата будет обязательно, как и чай, так что чайник отправился на плиту, а Джеральд принялся жарить хлеб и мазать его маслом. Накрыл на стол и огляделся: ничего не забыл? Свежий чай с травами заварил, завтрак сделал, кошек покормил. Сегодня все должно быть идеально.

Впрочем, как и всегда, чтобы Беата перестала дуться на его настойчивость в вопросе заключения их брака, полностью одобренного и благословленного Калунной. А значит – верного и правильного решения.

Шум воды стих.

– Доброе утро, – зевнула Беата, выплывая из ванной в клубах ароматного пара.

Она всегда приятно пахла: то духами, то кремами, то собственноручно сваренными бальзамами для волос. Сегодня на ней были короткий шелковый халатик с непрактично широкими и длинными рукавами и изящные тапочки с пушистыми помпонами на небольшой платформе. Сразу видно: городская модница. Райская птица, случайно залетевшая в деревню и объятия Джеральда. В его дом она переезжать отказалась, заявив, что здесь ей удобно и комфортно, а все, что неудобно, отныне будет делать Джеральд, чтобы сделать ее жизнь еще приятнее.

Мужчины в жизни ослепительной Беаты Хоффман должны были приносить пользу и удовольствие, быть расторопными и сговорчивыми. В противном случае она указывала им на дверь. Эти условия она озвучила еще перед его переездом, насмешливо поглядывая на Джеральда, будто вопрошая: “Будешь бузить? Оскорбляться за свою мужскую гордость и требовать главенства в семье? Ну давай, попробуй!”.

Беата была ведьмой во всех смыслах этого слова. И командовать собой никогда бы не позволила.

Джеральд почти тридцать лет служил вересковой богине, и такой ерундой его было не смутить. К тому же, он твердо знал, что самоутверждаться нужно вне дома, иначе семьи не выйдет.

Так что он спокойно на все согласился, перевез свои вещи к ней, а мелкие уколы Беаты игнорировал: она всего лишь проверяла его, с каждой пройденной проверкой допуская к себе все ближе.

– Доброе. Только уже полдень, – ответил он.

– Я и говорю, доброе утро, – она шаловливо улыбнулась и подошла к нему. Обвила руками за шею и прижалась всем телом. – Кто-то, я смотрю, и завтрак уже сделал. Умница. С дверью закончил?

– Да. Все отшлифовал и покрыл лаком. Следов от когтей не осталось, – довольный Джеральд обнял ее за талию.

– Молодец, – Беата чмокнула его в губы и остановилась. – Нет, погоди, а за что я тебя хвалю? Это же ты ее испортил. И меня напугал. Тебя за это наказать надо, а не хвалить.

– Меня нельзя за это наказывать. Такова была воля Калунны, и я ее исполнил, – Джеральд подавил улыбку.

– Точно?

– Точно.

Ночью они занимались любовью, и настроение у обоих было игривым.

– Выкрутился, – объявила Беата, и они вновь поцеловались.

К завтраку приступили нескоро: поцелуи оказались желаннее пищи. Джеральд мог целовать Беату часами, ведь годы и десятки лет ждал ее. Такую рыжую, слегка насмешливую, но мягкую, с добрыми карими глазами, завораживающими своей бархатной темнотой.

Во снах, наведенных хисширским демоном, Беата была другой: дерзкой, раскованной, порочной и страстной. Джеральд был пленен ею, но и боялся: Беата, которую он любил, была теплым рыжим огоньком, доброй ведьмой, но не стала ли она такой же бессердечной гадиной, как ее погибшие подруги? Ведь ее доброта могла истаять с годами, сменившись пустой стервозностью, присущей многим ведьмам. Но нет, ее капризы были лишь пеной на поверхности волны, а внутри горел все тот же ровный огонь доброты и человечности. Спокойная, ленивая, немного высокомерная и домашняя – такой была настоящая Беата, и Джеральд любил ее сильнее всех мороков вместе взятых.

За завтраком они обсуждали теплую погоду и чудесный день, а потом Джеральд предложил:

– Не хочешь прогуляться пешком в Морланд? Лес теперь безопасен, а погода скоро испортится. Нужно насладиться осенью пока это возможно.

– Почему бы и нет? Пойдем после завтрака, – безмятежно согласилась Беата.

Он возликовал.

– И день сегодня благоприятный. Я узнал у Калунны.

– Благоприятный для чего?

– Для нашей свадьбы. Все равно же в Морланд идем.

Документы на регистрацию он отправил уже пару недель как, но Беата увиливала от прохождения официальной процедуры: то день неудачный, то ей было лень идти в Морланд (в маленьком Хисшире браки не заключали), то месячные случились, то луна в Козероге спорила с Овном… Калунна уже провела над ними ритуал и нарекла мужем и женой, но Джеральд хотел иметь этому письменное подтверждение, а Беата вообще не хотела замуж. Не за него, а в принципе. Так что приходилось проявлять настойчивость, но мягко и аккуратно: ему до сих пор прилетало за сделку, заключенную с Калунной, и отказ ее отменить.

За убийство проклятого хисширского демона Джеральд попросил у вересковой богини отдать Беату ему в жены и не позволить бросить его или выгнать. Ее любовь была его наградой, счастьем, судьбой. И упускать ее Джеральд не собирался. Скорее готов был завоевать любой ценой, даже ценой неимоверного риска.

Он победил. Убил демона и получил в жены любимую женщину. И, честно говоря, надеялся, что Беата оценит его подвиг и признает, что Джеральд – лучший мужчина в ее жизни. Самый достойный и самый любящий. Кто же еще должен стать ее мужем, как не он?

Беата назвала его чувства одержимостью. И отойдя от пережитых опасностей и посулов вересковой богини, принялась отговаривать от исполнения сделки. Толковала о свободе, самоуважении, о принятии выбора другого человека, и что современные мужчины не принуждают женщин к браку, ведь это породит только ненависть, а не любовь, не говоря уж о том, что совершенно противозаконно. В теории Джеральд был с ней полностью согласен, но на практике Беата его все-таки любила, а он любил ее, значит, им следовало пожениться. Почему она так упорно сопротивлялась? Неужели глупая гордость была ей важнее их счастья?

Вот и сейчас она вздохнула и укоризненно взглянула на него:

– Никак не успокоишься? И что тебе так неймется?

– Я люблю тебя и хочу это доказать.

– Кому? Мне таких доказательств не требуется.

– А мне они нужны. Беата, нет смысла увиливать от своей судьбы. Она определена и неизменна. Мы любим друг друга и разделим жизнь на двоих.

– Ты через год сбежишь, дуралей. Жену-ведьму можно терпеть только в любовном угаре, а он не продлится вечно, – спокойно ответила она. – Нам обоим по сорок лет. Брак убежденных холостяка и холостячки – абсурд.

– Судьба не дала нам связаться с ненужными людьми, вот и все. И никуда я от тебя не сбегу и тебя не отпущу. – упрямо возразил он. – Чего ты боишься? Что я буду плохим мужем? Но ведь Калунна не дала бы своей главной жрице дурного супруга. Ты не веришь мне, но как можно сомневаться в решении нашей богини?

Беата нахмурилась.

– Не заводи привычку все оправдывать ее волей.

– Все, что происходит в Хисшире и наших жизнях – воля Калунны, – уверенно сказал Джеральд.

Уж он-то знал это наверняка.

Беата закатила глаза. Затем махнула рукой.

– Ладно. Через год это будет твоей проблемой, а не моей. Пойдем и поженимся сегодня. Но фамилию я менять не буду. Мне моя нравится.

– Идет, – оживился Джеральд.

Получилось! Наконец-то он добился своего!

– Друзей твоих позовем на церемонию? Родных у тебя в Хисшире ведь нет? – спросила Беата.

– Нет. Друзей у меня тоже нет.

– Что совсем?

– Совсем.

Джеральд прожил в Хисшире всю свою жизнь, не имея возможности покинуть его из-за угрозы демона. Среди одних и тех же лиц трудно было найти единомышленника.

– Ты же бегал с какими-то мальчишками в детстве? – удивилась Беата.

– Они все разъехались, и связь за двадцать лет потерялась.

Помнится его даже звали с собой в большие города. В семнадцать лет у него еще были приятели, с которыми он рос, и они любили поболтать о своих мечтах. Джеральд хотел стать летчиком, как погибший отец. Глупая мысль: его судьбой оказалась служба вересковой богине, а работу пришлось найти ту, что была в деревне. Его приняли в маленький полицейский участок на три человека, где он и служил по сей день. Работа была как работа, не хуже других. А мечты не имели значения, если Калунна не подтверждала, что они сбудутся.

Друзья же были нужны далеко не всем: Джеральд нормально прожил жизнь без них. Гарри Ли советовал ему завести питомца, чтобы не спятить в одиночестве после смерти матери, но Джеральд не хотел этого. В итоге питомцев завела Беата, и теперь он наполнял их миски и чистил лотки. Не много потерял.

Будто подслушав его мысли, к нему на колени прыгнула Пламя и замурчала, потираясь рыжей мордочкой о его руки. Джеральд невольно смягчился и погладил ее: было приятно ощущать себя объектом ее любви. Они с Пламя поладили с первой встречи, еще когда вместе дрались с хисширским демоном, спасая Беату. Активная и боевитая кошка часто следовала за Джеральдом, прекрасно понимала его команды и даже исполняла их не хуже дрессированной собаки. Иногда она спала у него на груди, когда с другой стороны дремала в его объятиях Беата. Люди говорили, что фамильяры – отражение души ведьмы, и Джеральд надеялся, что такая дружная любовь кошки и ее хозяйки что-то да значит. Может, что Беата любит его куда сильнее, чем хочет показать? Хотя она была больше похожа не на Пламя, а на белую и пушистую Пуховку, требующую королевского обращения и сейчас скептически поглядывающую на Джеральда. Беата гладила ее и смотрела на него примерно с тем же выражением лица.

– Говорят, кошки любят хороших людей и не пойдут на руки к плохим, – намекнул Джеральд, обнимая Пламя.

– Она вообще не должна идти к тебе на руки. И чем ты ей приглянулся?

– Тем же, чем и тебе?

Беата рассмеялась.

– Вполне возможно. Ты большой, сильный, приносишь еду, ласкаешь, и об тебя приятно греться. А что еще, в сущности, от мужчины надо? В этом мы с Пламя совпадаем.

Она встала.

Джеральд тут же оказался на ногах.

– Ну что, пошли в Морланд?

– Подожди. Я поищу красивое платье: не каждый день замуж выхожу. Надень приличный костюм: сделаем фотографию на память. По дороге купим букет. И да поможет тебе Калунна вынести жену-ведьму, Джеральд, – она усмехнулась.

– Калунна мне уже помогла, – заулыбался он.

День действительно оказался благоприятным для брака. Ведь они наконец его заключили.

***

Телефонный звонок раздался ранним утром. Джеральд снял трубку, готовясь представляться мужем Беаты: звонили, наверняка, ей. В Хисшире телефонами пользовались редко: проще было дойти и лично обговорить любой вопрос. Но мужской голос безошибочно узнал его:

– Джеральд, старик, это ты?

– Я. Кто это?

– Дуглас Макконел. Сколько лет, сколько зим! Слушай, старик, я сегодня приеду в Хисшир в шесть вечера. Будь другом, встреть меня! Мэйси беременна, а у нас куча вещей с собой. Все не утащить.

– Стоп. Что еще за Дуглас Макконел? Вы не ошиблись номером? – нахмурился Джеральд.

Этого человека он не помнил.

В трубке раздался взрыв смеха, будто он очень удачно пошутил.

– Эй, ты забыл меня, что ли? А как мы забор мистера Хейза яйцами забрасывали вместе, помнишь? Теми, что утащили с мусорки! Я потом неделю не мог сидеть, а ты ходил с малиновыми ушами!

Джеральд растерялся.

Ситуацию он помнил, Дугласа – нет. Но не один же он этими яйцами швырялся? Нет, точно с кем-то из мальчишек куролесили вместе. Да и узнал же как-то Дуглас Макконел телефон Беаты? Значит, поддерживает связь с кем-то из Хисшира, и ему сообщили, где Джеральда теперь можно найти.

Ему стало неловко. Память отказывалась вспоминать Дугласа, а тот Джеральда и не забывал.

Он откашлялся.

– Да, помню. Значит, ты хочешь со мной встретиться в шесть вечера на станции?

– Именно! Поможешь дотащить вещи? У Мэйси восьмой месяц, рожать скоро, ну не таскать же ей тяжести?

– Понял. Я помогу.

– Спасибо, дружище! Не в службу, а в дружбу, сгоняй к моему дому, проверь, стоит он там вообще или как? Я после смерти деда так его и забросил, а теперь вот решил вернуться к корням. Опять же ребенку лучше расти на свежем воздухе, а не в загазованном городе.

– Ладно. А где твой дом находится?

Дуглас расхохотался.

– Шутник! Все детство на моем заборе провел, а теперь позабыл? Даю подсказку: забор зеленый. Удачи в поисках, дружище! Пока!

Он повесил трубку.

Из спальни выглянула сонная Беата.

– Кто звонил?

– Мой друг.

– У тебя же нет друзей.

– Это из детства. Дуглас Макконел. Помнишь его?

Беата зевнула.

– Нет. Я же уехала тридцать лет назад. Я и тебя-то не вспомнила, пока дело о нападении хисширского демона не прочла. И чего он хочет?

– Чтобы я помог ему с переездом. У него жена беременна и много вещей.

– Поможешь?

– Конечно. Вечером пойду его встречать.

Но до вечера следовало найти дом Дугласа и хоть что-то о нем узнать, чтобы не попасть впросак. Джеральд отправился к давно овдовевшей миссис Хейз, выпил с ней чаю, расспросил о жизни и вспомнил историю с яйцами. Миссис Хейз посмеялась и (вот удача!) вспомнила Дугласа Макконела и его семью. Дуглас, как и большинство молодых людей, покинул Хисшир в юности и больше не возвращался. Документы о вступлении в права наследования на дом прислал почтой. Джеральд сходил к дому и узнал его: на этом зеленом (а ныне сизом и облупившемся) заборе он оборудовал себе пункт наблюдения за девчонками, собиравшимися неподалеку. Любовался рыжими волосами Беаты и придумывал, как с ней подружиться. Так ничего толкового и не выдумал, к слову. Вроде бы кто-то иногда составлял ему компанию, и был это, скорее всего, Дуглас, живущий здесь.

Память даже подкинула ему образ вихрастого мальчишки, но его лица Джеральд так и не вспомнил.

Вечером он ждал Дугласа на станции и легко узнал его: вместе с проводником тот вытаскивал множество вещей на перрон. В вагоне, возле высокой ступеньки, стояла длинноволосая брюнетка с усталым, бледным лицом и большим животом.

Джеральд протянул ей руку.

– Давайте я помогу вам спуститься.

Она бросила на него настороженный взгляд, а потом посмотрела на мужа, суетящегося возле вещей. Кажется, незнакомый мужчина напугал ее.

– Я – Джеральд Харт, друг Дугласа, – представился тот, – он рассказывал обо мне?

– Да. И о Хисшире, – она успокоилась и с его помощью вылезла на платформу. – Спасибо, что согласились нам помочь.

– Не за что.

Дуглас обернулся и наконец заметил его. Просиял и бросился с объятиями.

– Джеральд, старик! Вот это ты вымахал! Как дела на нашей малой родине? Мэйси, знакомься, это – мой лучший друг! Все детство вместе провели!

Джеральду стало мучительно стыдно. Перед ним стоял совершенно незнакомый здоровяк со смазливым лицом, волосами, собранными в конский хвост, залысинами и белозубой улыбкой. Ему было лет сорок, а модная одежда, дорогие часы и серьга в ухе выдавали в нем городского щеголя. Он даже пахнул каким-то одеколоном, и это с дороги! Рядом с ним Джеральд смотрелся просто и невзрачно. Прямо-таки карикатура “успешный горожанин против унылого деревенщины”.

Но тут перед глазами Джеральда всплыла обнаженная Беата, оседлавшая его бедра и азартно предлагающая проверить, кто упадет первым, и он расслабился. Его любила самая красивая женщина на свете. Было чем гордиться.

Он пожал Дугласу руку.

– Рад встрече. У меня все замечательно, а у тебя?

– И у меня все отлично! А теперь давай, колись, старик: женился на Беате? – Дуглас подмигнул ему.

Джеральд заулыбался.

– Женился. Она тоже теперь живет в Хисшире.

– Серьезно? Тогда ждем вас на новоселье! Давай, веди, а то я двадцать лет в Хисшире не был. Как там мой дом?

Джеральд подхватил несколько объемных чемоданов и повел Дугласа и Мэйси за собой.

– С домом проблемы. Внутри я не был, но все стекла побиты и дверь висит на одной петле. Сад зарос сорняками, надо приводить в порядок. Крыша тоже выглядит довольно ветхой.

– Ничего, поправим-исправим! Руки-то есть, – безмятежно отозвался Дуглас.

Но возле дома он мигом “сдулся”. Внутри все было еще хуже, чем снаружи: залежи многолетней пыли, грязная мебель, неисправная проводка и проржавевшие трубы.

– Старик, это плохо. Моя жена не может жить в таких условиях, – растерянно сказал он.

Мэйси безрадостно оглядела дом.

– Надо пойти в отель.

– В Хисшире нет отелей, а поезд до Морланда будет только завтра утром, – сообщил Джеральд, – но вы можете остановиться в моем доме.

Дуглас оживился и хлопнул его по спине.

– Друг детства – друг навсегда! Я уж думал ты меня и не узнаешь, а ты вон как для нас стараешься! Спасибо, дружище!

– Не за что.

Возможно, он был неплохим человеком, этот Дуглас. Они вряд ли снова станут друзьями, но Джеральд умел выстраивать ровные отношения со всеми. В Хисшире о нем никто дурного не говорил: хороший полицейский, неплохой сосед, ответственный коллега.

О его второй ипостаси призрачного пса не знал никто. Иначе возненавидели бы за свой страх, испорченные когтями двери и затоптанные сады.

Джеральд донес вещи до своего дома, показал Дугласу и Мэйси, что где находится, разрешил пользоваться всем, что найдут, и выдал ключи. А потом привычно сказал:

– Хисшир находится под покровительством вересковой богини. Не забудь оставить ей подношение. Хлеб, орехи, цветы… ну, ты знаешь.

– Конечно, старик! Я наши традиции помню, – отмахнулся Дуглас. – Слушай, мы так тебе благодарны! Давай, что ли, хорошим ужином тебя угостим? Приходите с Беатой завтра, моя Мэйси готовит так, что просто пальчики оближешь! Отведаем пирог с патокой, пирог с почками, ростбиф с пюре, овощную запеканку и домашнее мороженое. Идет?

Мэйси коротко вздохнула.

– Милый, я устала. Давай что-нибудь попроще.

– Как это? Ты что не хочешь отблагодарить Джеральда? – поразился тот. – Он же нас буквально спас! На улице пришлось бы ночевать, если бы не он!

– Конечно хочу, но…

– Для мороженого не сезон. И так холодно, – вмешался Джеральд, – одного блюда будет достаточно. Мы с Беатой тоже что-нибудь принесем. Не приходить же с пустыми руками в гости?

Мэйси взглянула на него с благодарностью. Дуглас пожал плечами.

– Как скажешь. Ждем вас к семи вечера. Еще раз спасибо, дружище.

Они пожали друг другу руки, и Джеральд пошел домой. Уже стемнело и похолодало. В домах зажигали огни, включали радио, а кое-где принялись готовить еду. Возле дома Беаты и Джеральда слабо пахло вереском: цветущими даже глубокой осенью цветами Калунна демонстрировала, что живущие здесь находятся под ее особым покровительством. Главная жрица и единственный охотник. Те, кому суждено нести ее волю в мир.

В саду раздался едва различимый шорох. Джеральд напрягся и оглянулся. Использовал ночное зрение, дарованное Калунной, но все равно не смог ничего заметить. Кто-то был рядом. Но кто?

– Мяу.

Джеральд вздрогнул, а потом усмехнулся и открыл входную дверь. Черная кошка Мгла, неразличимая в темноте, проскользнула внутрь, даже не обернувшись на него. Для нее он почти не существовал: так, какой-то двуногий, поселившийся вместе с хозяйкой. Она не шла к нему на руки, не позволяла гладить и замечала лишь когда хотела есть.

Игнорировала.

Беата говорила, что черные кошки помогают в определенном колдовстве и вовсе не означают, что их владелица – злая ведьма. Но Джеральду казалось, что Мгла воплощала в себе ее пороки и недостатки: высокомерие, презрение, эгоизм и дурное поведение, нашептанное подругами, которые старались оболгать Джеральда перед ней еще в детстве. Трудно не поддаться дурному влиянию, когда оно исходит от друзей. Подруги Беаты были безжалостными, подлыми стервами, способными предать ее в любой момент. Но она прощала их и злилась, когда Джеральд озвучивал вслух неприятную правду о них.

Скоро Калунна вернет этих ведьм к жизни, и Джеральду придется смотреть в оба, чтобы защитить Беату от их козней.

– Мяу!

А вот это уже было другое “мяу”. Не требовательно-высокомерное, а приветственное. Пламя потерлась о его ноги и замурчала, будто рассказывая, что дома все в порядке и по нему здесь скучали. Джеральд почесал ее за ухом, взял на руки и вошел в гостиную.

Там было светло, тепло и уютно. Радио тихо играло приятную музыку. Беата сидела в кресле и вычесывала длинную шерсть Пуховки, лежащей у нее на коленях.

– Привет. Если хочешь поцелуй, молодожен, то иди сюда: мы тут надолго, – улыбнулась она, и Джеральд поспешил к ней.

Наклонился и поцеловал. Распрямившись, увидел Мглу, вылизывающуюся на подлокотнике кресла. Черная кошка выглядела так, словно никуда и не уходила, хотя только что гуляла непонятно где. Джеральд ощутил смутное беспокойство: а что делала Беата, пока его не было? Она ведь тоже могла ускользнуть незамеченной: помнится, он долго караулил ее возле дома, когда Беата собиралась, вопреки его предупреждениям, сунуться в лес, а в итоге нашел уже там и то по воткнутому в тропу ножу. Способности призрачного пса помогли ее выследить, но не остановить.

Джеральд вдруг понял, чем ему не нравилась Мгла: независимостью, равнодушием и хитростью. И тем, что Беата вполне могла быть такой же, когда хотела. Если она заведет любовника, то будет сбегать к нему без малейшего труда. А он об этом даже не узнает.

Нет, чушь! Какой любовник, Беата же любит его!

Только вот замуж ее пришлось тащить буквально силой. А так любит, да. Особенно, когда он приносит еду и решает ее проблемы.

Джеральд помрачнел.

– Этот тип тебя достал? Что-то ты недовольный, – заметила Беата, – или замерз? Я заварила чай. Простой, без трав. Вроде чайник еще не остыл. Наливай и садись рядом. Поболтаем.

Дурное настроение Джеральда мгновенно испарилось: Беата парой фраз показала свою любовь и заботу о нем. Он терпеть не мог чай с добавками, но заваривал тот, который любила она. Она же сделала это для него. Еще и заметила, что он не в духе.

– Нет, Дуглас Макконел неплохой человек. Мы приглашены завтра на ужин к ним с женой. Только она беременна и не может много готовить. Придется принести пару блюд самим.

Он пересказал встречу с ними, и Беата кивнула.

– Ладно, приготовим. Ты умеешь готовить?

– Что-нибудь простое смогу сделать. А ты?

– То же самое. Тогда лучше организовать закуски, салат и бобы с томатной пастой. Их трудно испортить.

У Джеральда потеплело на душе. Беата не готовила принципиально, но и его не заставляла: обычно они ужинали в трактире или брали еду из него с собой. Трактирщик шутил, что обрел парочку постоянных клиентов, которые не дадут ему разориться. Посуду мыл Джеральд, но уборку делала Беата колдовством. Все можно было решить, если двое заботились друг о друге. Пожалуй, ему стоило больше смотреть на поступки Беаты, а не на ее слова. Она ведь вышла за него замуж, хоть и поупрямилась сперва. Может, это была очередная проверка на твердость его намерений?

И не стоило забывать, что Пламя и Мгла были подарены Калунной. А фамильяр, выбранной самой Беатой, был белым как первый снег.

Чистым и светлым, как ее душа.

***

Ужин у четы Макконел прошел довольно неплохо, хоть и начался с неловкой сцены. Дуглас при виде гостей просиял и бросился пожимать им руки:

– Джеральд, дружище, проходи! А эти рыжие волосы невозможно забыть: Беата, главная красавица Хисшира! Все детство мы с Джеральдом пялились на тебя с моего забора, – он поспешил поцеловать ей руку и подмигнул, – был бы я холост, немедленно бы тебя соблазнил.

Она рассмеялась.

– Хорошо, что ты женат, Дуглас.

– Конечно, хорошо, моя Мэйси – лучшая кулинарка во всей Альбе! – согласился тот. – Хей, Джеральд, что за суровый взгляд? Я же просто шучу!

– Иногда лучше думать, прежде чем говорить, – холодно ответил задетый Джеральд, – твоей жене подобные шутки неприятны.

– Разве? Мэйси, детка, ты на меня обиделась? – искренне удивился тот.

Та выглядела заметно огорченной, но покачала головой:

– Нет, милый, я знаю, что ты просто шутишь. Но воздержись от такого с новыми людьми, ладно?

– Конечно-конечно, дорогая! Желание жены – закон!

Ситуация разрядилась, и вечер потек своим чередом. Они поужинали и поболтали. Мэйси искренне обрадовалась принесенным закускам и подаркам Беаты.

– Это – общеукрепляющее зелье, помогает справиться с утомляемостью и осенней хандрой. А это – отвар для волос. Вам пригодится, – сказала та.

– Что вы, не стоило, – заулыбалась Мэйси, – вы очень добры. Но я воспользуюсь, конечно.

– Если вам понравится, то можете обращаться ко мне за другими зельями.

– Вы ими торгуете? А кто ваш поставщик?

– Я сама. Я – ведьма и оказываю колдовские услуги жителям Хисшира, – сообщила Беата.

Мэйси внезапно побледнела и схватилась за живот.

– В-в-ведьма? Мне не говорили, что здесь живет ведьма!

Беата приподняла брови. Затем хмыкнула.

– Я колдую только за деньги и не похищаю младенцев. Порчи тоже не навожу.

Дуглас взял жену за руку и легонько сжал ее.

– Милая, что ты? Это же жена моего лучшего друга. Конечно, она – хороший человек. Джеральд, помнишь, ты уже в семнадцать был готов на ней жениться? Я еще не знал, в какой колледж поступить, а ты клялся, что свяжешь с ней свою судьбу.

Тот кивнул.

И в семнадцать, и раньше он это знал. Странно, что болтал об этом, но если Дуглас торчал с ним рядом на заборе, то должен был заметить, на кого он все время смотрит.

Мэйси нервно вздохнула.

– Извините. Я просто очень волнуюсь из-за беременности.

– Ничего страшного, – спокойно ответила Беата, – если что, я – не врач, роды принять не смогу. Вам понадобится больница в Морланде.

– Понимаю.

– Кем ты работаешь, Дуглас? – спросил Джеральд, меняя тему.

Тот приосанился и встал из-за стола.

– Я – успешный писатель. Мою последнюю книгу напечатали огромным тиражом, а по предпоследней собираются снять фильм. Вот, держите: авторский экземпляр с автографом. Лет через десять перепродадите за огромные деньги.

Беата взяла книгу с надписью: “Мистика и я. Биография Дугласа Макконела, автора “Чудовища в тумане” и “Зверя из плоти, пыток и слез””.

– Ты – автор ужастиков? – уточнил Джеральд.

– Да. Люди обожают побояться всласть всяких духов, бесов и прочих барабашек, – усмехнулся Дуглас, – и я даю им эти яркие эмоции, которые они получают сидя в теплом, безопасном доме. Это отлично окупается.

– А кем вы служите, Джеральд? – робко улыбнулась Мэйси.

– Я полицейский.

Она испуганно охнула и уронила бокал. Тот разбился вдребезги. Беата одним движением руки сделала его целым и пролевитировала на стол.

– Не поранились?

– Н-н-нет…

– Неуклюжая ты моя малышка, – ласково заулыбался Дуглас и обнял ее за плечи, – ну, ничего, это на счастье. Ты же хотел стать летчиком, Джеральд. Не срослось?

– Нет.

– Ну, бывает. Кстати, посоветуешь толковых рабочих для ремонта, чтобы мы не злоупотребляли твоим гостеприимством? Или что-то можно своими руками сделать? Ты трубы менять умеешь?

– Да что там уметь? Сделаю, – пожал плечами тот, – в деревне полно рукастых мужчин, тебе без проблем починят дом, если не поскупишься на оплату.

– С земляка, небось, много не возьмут? Нехорошо ведь наживаться на своих.

Разговор углубился в тему ремонта, потом свернул на воспоминания о Хисшире, погоде и политике. Домой Беата и Джеральд вернулись к одиннадцати вечера под легким морозцем, сковавшим лужи первым льдом.

Пока Беата гладила и целовала соскучившихся по ней фамильяров, Джеральд пролистал биографию Дугласа. Тот пафосно заявлял, что прославил родной Хисшир по всей стране, не забыв упомянуть важных для него людей. А потом шутливо просил не обижаться на правду, когда друг увидит в книге себя. Джеральда, впрочем, мало волновало, каким его описал Дуглас.

Его больше интересовало, почему беременная Мэйси Макконел боялась полицейских.

***

На следующий день Джеральд заскочил к Дугласу и Мэйси и отдал плетеную чашу подношений богине. Дуглас недоуменно повертел ее в руках.

– И что это? Птиц подкармливать, что ли?

– Это для подношений Калунне.

– Кому?

Джеральд удивленно взглянул на него.

– Калунне. Вересковой богине. Ты же сказал, что помнишь насчет этого.

– А? Да-да, конечно же. Мэйси, унеси это в дом, – велел он.

– Стоп, – остановил его Джеральд, – чаша должна располагаться снаружи, перед домом.

– Но зачем? – спросила Мэйси.

– Дуглас не объяснил вам?

– Мне было некогда, – отмахнулся тот, – объясни ты.

Джеральд пожал плечами.

– Хисшир поклоняется Калунне, она бережет нас от зла. Раз в неделю, в воскресенье, каждый дом должен пожертвовать ей что-то стоящее. Обычно оставляют еду, но можно цветы или всякие симпатичные штучки. Беата иногда жертвует духи, саше и зелья.

– А если я атеистка? – спросила Мэйси.

– На ее землях Калунне поклоняются все. Иначе это оскорбит богиню, и она пошлет вам кару.

Мэйси побледнела. Дуглас фыркнул.

– Какие забавные верования.

Джеральд нахмурился.

– Тебе перестанет быть весело, когда в ваш дом придет призрачный пес. Он – слуга Калунны и очень опасен.

– Я не боюсь собак, тем более призрачных. Пусть лает сколько хочет.

– Ты его не помнишь?

– Кого? Призрака? Джеральд, дружище, то, что я пишу ужасы, не значит, что я в них верю. Это же просто сказочки для развлечения читателей.

Тот немного растерялся. Как мог Дуглас забыть о Калунне и ее слуге? Минутку, а сколько Джеральду было лет, когда тот уехал из Хисшира? Он уже приступил к своей службе или нет? Если нет, то Дуглас мог избежать кары и благополучно забыть о культе вересковой богини. И все бы ничего, одного появления ему хватило бы за глаза, но как бы Мэйси не потеряла ребенка от страха из-за ночного нападения.

Пугать людей Джеральд умел превосходно. Можно сказать, это и было его основной работой. Но ребенок же… а вдруг родится недоношенным или с патологиями? Сегодня уже была суббота, Джеральд не успеет переубедить упрямцев. Нужно было получить отсрочку.

Он отправился на вересковые пустоши.

Калунна покровительствовала не только ведьмам, но и матерям, даря бесплодным женщинам возможность родить. Она могла проявить милосердие к беременной. Так и вышло: богиня дала отсрочку в неделю. И раз Дуглас упрямился, то действовать стоило через Мэйси. Ее можно было напугать и в человеческом облике, не повредив ей.

За выходные Дуглас обошел многих жителей Хисшира, подарил им свои книги и уговорил начать ремонт в его доме. Джеральд потратил оба дня на разбор завалов, замену труб и прочую работу, между делом узнав, что все остальные трудятся так же бесплатно, как и он. Сам Дуглас суетился, отдавал распоряжения, но пальцем о палец не ударил. Зато Мэйси принесла всем горячей вкусной еды, и Джеральд при ней завел разговор о призрачном псе. Деревенские мрачнели и делились впечатлениями от встречи, которую очень не хотели повторять. Джеральд повторил совет насчет чаши и настоятельно посоветовал не призывать призрачного пса на свои головы. Вроде бы Мэйси вняла его предупреждениям.

Вечером в воскресенье он вернулся домой не в духе: сообразил, наконец, что под соусом “дружбы” его припахали трудиться, пока Дуглас ленился в тепле. А ведь Джеральд мог бы провести это время с Беатой. Погода была отвратительная: холодно, темно, начал накрапывать мелкий дождь, а он не прихватил с собой зонт. Джеральд рысью сбегал на вересковые пустоши и с облегчением направился домой: в Хисшире глупцов, не оставляющих подношения, не осталось, и ему давно не приходилось карать знакомых. А если Мэйси начнет оставлять подношения, то и не придется.

У Джеральда в памяти что-то шевельнулось, но тут же сгинуло. Какое-то смутное, старое воспоминание, которое он не смог поднять на поверхность. Ладно, потом вспомнит, если потребуется.

Дома было тихо и полутемно: Беата уже легла, и свет пробивался только из спальни. Джеральд погладил Пламя, встретившую его в коридоре, прошел мимо спящей на подоконнике Мглы и получил хвостом от чем-то недовольной Пуховки.

Она преградила ему дорогу.

– Мрррмяу!

Джеральд прошел на кухню, но ее миска была полна. Затем заглянул к чистому лотку.

– И что тебе нужно? У тебя все есть.

– Мяу!

Пуховка возмущенно уставилась на него. Наверное, так смотрели женщины на самых недогадливых в мире мужчин.

– Мяу. Мяу. Мяу!

Он попытался погладить ее, но она стукнула его лапой и увернулась. Подошла к открытой спальне и принялась громко жаловаться по-кошачьи.

– Нет, моя хорошая, тебе сюда нельзя. Поспи сегодня в кресле. Ты же его любишь, – негромко ответила Беата.

– Мяу! Мяу!

– Не капризничай.

– Мяу! Мяу! Мяу!

– Мне кажется она ругается, – сообщил Джеральд, входя в спальню, – знать бы, на что?

И замер.

Беата соблазнительно улыбнулась. На ней были белые чулки и такого же цвета кружевное белье. Она лежала на постели и явно ждала его.

– Пуховка не любит, когда я прошу меня не беспокоить. Закрытых дверей быть не должно, равно как и запертых комнат. И она знает, из-за кого ей сегодня сюда нельзя, – улыбка Беаты стала шаловливой, – так что ругается она на тебя. И на общую несправедливость жизни.

Джеральд сглотнул.

Он видел такой сон про нее и мечтал в нем оказаться. И вот Беата – его. Дразнит и соблазняет. Нереальное видение. Словно шелки, у которой он украл и спрятал тюленью шкуру, сделав своей навсегда. Все как в мифах: волшебная красавица, кареглазая, добрая, грациозная, стала его женой. И плевать на все невзгоды, на мерзкую погоду, когда здесь, как в таинственном гроте, его ждет и любит лучшая женщина на свете.

– А по-моему, жизнь прекрасна, – улыбнулся Джеральд, закрывая дверь.

Возмущенные вопли Пуховки смолкли.

Беата усмехнулась и поманила его к себе.

Засыпая, Джеральд подумал, что ему повезло: она никогда не покинет его и не унесет их счастье с собой. Ведь вместо спрятанной шкуры у него было обещание Калунны не позволить им разлучиться. Нарушить волю богини не выйдет ни у кого.

Но никто и не захочет ее нарушать, ведь так?

***

Неделя пролетела незаметно. Подходя к своему бывшему дому, Джеральд заметил чашу подношений и успокоился: Мэйси решила не рисковать зря. Жены часто были разумнее мужей в таких вопросах. Но однажды он увидел чашу втоптанной в грязь, вместе со скромным подношением в ней.

Его охватил гнев. Кто посмел такое совершить? Чужаков в деревне не было, значит, это было дело рук одного-единственного человека.

Он принялся громко стучать в дверь своего дома.

– Дуглас, выходи! Ты что натворил, идиот? Нельзя так обращаться с подношениями богине!

Тот вышел на порог.

– Джеральд, дружище, отстань ты от нас с этой ерундой, – утомленно вздохнул он, – мы с Мэйси – материалисты и не верим в подобную чушь. Верь в свою богиню сам, только не навязывай ее нам.

Джеральд вспыхнул.

– Ты на ее землях! Не смей оскорблять Калунну!

– А не то что?

– Не то горько пожалеешь об этом, – жестко и зло сказал Джеральд.

Дуглас подобрался, будто готовясь к драке.

Сзади подошла Мэйси и обняла мужа за плечи.

– Милый, давай оставим подношение. Зачем ссориться с местными? Мне несложно это делать.

– Рот закрой! Моя жена должна быть на моей стороне, а не стелиться под других мужиков! – неожиданно вызверился Дуглас.

Та вздрогнула и опустила голову. На глазах ее выступили слезы.

Гнев Джеральда исчез.

– Ты не на того орешь, Дуглас. Конфликт у тебя со мной, а не с ней.

– У меня ни с кем нет конфликтов, – возразил тот, – я подумаю над твоими словами. Но лучше бы тебе не лезть в нашу семью.

– Не лучше. Напоминаю, что я – полицейский. И вполне могу посадить тебя, если начнешь распускать руки на жену. У нас здесь такое не принято, – холодно ответил Джеральд. – Мэйси, у тебя есть наш с Беатой номер и телефон полицейского участка. Если что, звони, я приду.

– Спасибо. Но у нас все хорошо, – она отвела глаза.

– Я оставлю чашу подношений снаружи. Больше не срывай и не топчи ее, Дуглас, – предупредил он и ушел.

Да уж, вот так “друг”! Мерзкий тип. Пустобрех и паршивый муж. Может, глядя на таких убогих, Беата и разочаровалась в идее замужества?

Жену он обнаружил дома, за чтением биографии Дугласа. Разобравшись с хисширским демоном, она редко куда-либо ходила, ворча на плохую погоду и отказываясь мерзнуть под пронизывающим осенним ветром. Да и в целом предпочитала проводить время в тепле, с кошками, книгами и чем-нибудь вкусным. Джеральд повеселел: в лени Беаты была своя выгода для него. Дома Джеральда всегда ждали, он знал, где она, и был спокоен. И никаких любовников!

– Интересно пишет?

– Вполне. Особенно на том моменте, где вы с Дугласом кидаетесь яйцами в ворота мистера Хейза. Он тебя тут несколько раз упоминает в книге, – Беата потянулась и отложила ее, – слушай, а что у него за травма произошла в сентябре 3064 года? Он пишет, что она сильно повлияла на него и сделала тем, кто он есть. Он что, встретил Калунну на вересковых пустошах?

Джеральд удивленно взглянул на нее.

– В 3064 нам было по восемнадцать лет. С ним, вроде, ничего не происходило. Но встреча с Калунной для любого стала бы радостью, а не травмой. С чего ты взяла, что Дуглас ее встречал?

Беата хмыкнула.

– Для демона эта “радость” закончилось смертью. А человека она могла и напугать. В биографии Дугласа несколько раз всплывает тема неких потусторонних сил, способных уничтожить человека и свести его с ума, превратив в скулящий от страха комок плоти. Или он просто мистик и так мыслит?

Память Джеральда пошла волнами. Что-то такое ведь случилось, разве нет? Когда им было по восемнадцать лет.

Но потом он вспомнил Дугласа и покачал головой:

– Этот тип – материалист и не верит ни во что необычное. И отрицает существование Калунны.

– Да ладно? Судя по биографии, очень даже верит. И боится, – Беата встала, – почитай сам, если не веришь мне.

– Ты же еще не прочла.

– Я пошла варить зелье на продажу. Это займет часа четыре.

Они переместились на кухню: Джеральд с книгой и чашкой чая, Беата с котлом и фамильярами. Пламя, впрочем, быстро улизнула, помурчав у Джеральда на плечах и поручив ему защищать Беату. Забавно, но ему начало казаться: он понимает, что рыжая кошка имеет в виду и в каком настроении находится. Ни с Мглой, ни с Пуховкой такого не получалось. Первая развалилась на столе, тихонько трогая лапкой горки ингредиентов, а вторая села возле котла с сосредоточенным выражением мордочки. Зелья они обычно варили вместе: Беата часто гладила ее, иногда вытаскивала и добавляла в котел белые шерстинки и тихонько бормотала под нос какие-то заговоры. Вскоре кухню наполнил аромат трав и стук ножа и пестика, которым Беата толкла разные корешки.

За окном начался дождь. Он стучал по стеклу и по крыше, стекал на землю, превращая ее в грязь. Был вечер субботы, и Джеральд живо представил, как завтра придется месить лапами влажную землю, оставляя четкие следы перед домом Дугласа и Мэйси. Но сегодня ему было хорошо: уютная, светлая кухня, красавица-жена рядом, кошки и аромат трав. Раньше он не любил выходные: если нечего было почитать, то впору было лезть на стены от тоски и одиночества. Тогда он шел помогать соседке или деревенским старикам, прикрываясь службой в полиции. За это они его всегда любили. Шеф полиции Трэвис Джонсон говорил, что он мается от безделья и пора бы ему жениться: женщина всегда найдет, что затеять и к чему привлечь мужа. В чем-то он оказался прав: от жены уходить никуда не хотелось, и выходные Джеральд теперь проводил дома, только с удовольствием, а не скучая.

Вернулась Пламя, потерлась о ноги Беаты и полезла на Джеральда: играть и баловаться. Он развлек ее играми и тормошением, после чего та, зевнув, легла дрыхнуть ему на колени.

Джеральд покосился на пустую чашку и чайник. Потом на спящую кошку. До чая было не добраться. И как с этим справлялись другие владельцы животных?

– Беата, помоги, а?

– Ммм?

Она оторвалась от зелья, усмехнулась и налила ему еще чашку чая.

– Держи.

– Спасибо.

– Не за что. И это на тебе еще одна кошка спит, а не три.

Джеральд расслабился и погрузился в чтение биографии.

Дуглас действительно немало написал о Хисшире и его жителях: вначале вспоминал детские проказы, подробно описав сцену с яйцами и наказание за нее, затем упомянул о подростковых метаниях: вся молодежь уезжала из Хисшира, а он не знал, куда и зачем ему ехать. Но и оставаться не было его решением: тут он приводил в пример Джеральда, который уже в восемнадцать лет казался ему цельной и зрелой личностью.

“Джеральд будто шел по ярко освещенной дороге, пока я блуждал впотьмах. Он категорически отказывался покидать Хисшир и твердо знал, что женится на Беате, рыжей и симпатичной девочке из нашей деревни. А я даже колледж не мог себе выбрать. Я думал, что моя пассивность приведет к тому, что я тоже останусь в Хисшире навсегда, но потом со мной случилось то, что невозможно было забыть. Сентябрь 3064 года уничтожил мои сомнения, внушив чувство, что следует теперь со мной по жизни. Страх перед силами, способными сломать человека и свести его с ума, превратив в скулящий от страха комок плоти”.

Джеральд вчитывался в эти строки и медленно вспоминал. Его накрыл стыд, душный, липкий, мучительный. “Разрушительной силой” для Дугласа стал он сам. Именно в восемнадцать лет Джеральд окончил обучение, и Калунна отправила его карать отступников, которыми стала семья Макконел. Дуглас писал об этом намеками, без уточнений, а Джеральд вспоминал подробности: тогда он напугал Дугласа до полусмерти. Тот оказался воскресной ночью вне дома, и Джеральд, крушивший сад, загнал его в пустую собачью будку. Дуглас сидел в ней до рассвета, а потом спешно покинул Хисшир, хотя никогда не был амбициозным и не знал, кем ему быть. Тогда многие уехали, страшась его нападений. Можно сказать, всех своих друзей Джеральд распугал сам. И ему придется повторить это, ведь такова воля Калунны.

Но как Дуглас мог забыть об этом? Быть материалистом? Ему что, память отшибло от страха? Приход призрачного пса запоминался людьми навсегда!

– Все, зелье готово, – довольно сказала Беата, – Джеральд, что случилось? У тебя такое лицо, словно ты привидение увидел.

– Можно сказать и так.

Он пересказал ей, о чем вспомнил, и Беата помрачнела.

– Жить в постоянном страхе очень тяжело. Дуглас мог убедить себя, что призрачный пес – всего лишь его кошмар или галлюцинация. Особенно за двадцать лет. Но тогда твое нападение может сломать ему психику, даже если ты не причинишь физического вреда. Еще и Мэйси рискует потерять ребенка. А нельзя не трогать дом с беременной?

– Калунна дала им отсрочку в неделю, но они ее потратили.

– Так попроси еще.

Джеральд покачал головой.

За тридцать лет службы он хорошо изучил характер вересковой богини. Она давала отступникам один шанс, но не более того. Упрямых еретиков ждало наказание.

Но, быть может, Беате удастся ее упросить?

– Пойдем вместе? Ты ее главная жрица, она тебе благоволит.

Беата тоскливо посмотрела на темноту и дождь за окном. Поправила легкое домашнее платье. Вздохнула.

– Ладно. Найди широкий и большой зонт, чтобы мы оба под ним поместились. И пошли на вересковые пустоши.

Но жертва комфортом оказалась напрасна: Калунна им отказала. Кажется, являться им в дождь ей тоже не понравилось, хоть он и расступился над ее головой, не намочив даже каплей.

– Завтра я зайду к Мэйси с парочкой зелий, поболтать по-женски, и расскажу о твоем нападении на меня, – решила Беата, когда они пошли назад, – уговорю не рисковать ребенком. Но если она не решится оставить подношение из-за гнева Дугласа… Что ж, мы сделали, что могли. Спасти людей, которые противятся этому, практически невозможно.

***

На следующую ночь мрачный Джеральд обернулся призрачным псом и помчался к своему старому дому. Мэйси и Дуглас так и не оставили подношение и должны были быть наказаны. Погода была под стать его настроению: отвратительно сырая и холодная. Грязь летела во все стороны из-под его лап.

В окнах дома горел свет.

Джеральд завыл и бросился на дверь.

Крррак! Бам! Гррр!

Он зарычал и бросился к окну, в котором мелькнула и тут же спряталась перепуганная Мэйси. Джеральд мрачно подумал, что до рассвета еще далеко, и домой он вернется мокрым и грязным, как болотная нечисть. Еще испорченную дверь потом в порядок приводить. Чертов Дуглас, ну зачем было так упрямиться? Сейчас небось прячутся вдвоем с женой в кладовке, дрожа от ужаса.

Призрачный пес не должен был проявлять жалость. Его задача – карать. А от попыток делать это вполсилы Калунна отучила его еще в юности, жестко и эффективно.

Но тут темноту прорезал слабо светящийся оранжевый огонек. Он мерцал под дождем и освещал фигуру Беаты, прячущейся под зонтом. Джеральд опешил. Затем рванул к ней и за забором превратился в человека.

– Ты что здесь делаешь?

– Мне позвонила Мэйси. Она там одна, в истерике. Дуглас сбежал на ночь в Морланд, а ее бросил.

Джеральд выругался.

Чертов придурок! Все он помнил! Но как можно было оставить беременную жену на растерзание призрачному псу?

– Подношение растоптал Дуглас, Мэйси же хотела его оставить, – сказала Беата, – будь добр, сбегай к Калунне и спроси, есть ли смысл продолжать наказание, если виновника в доме нет.

Джеральд обернулся призрачным псом и помчался на вересковые пустоши. Калунна долго не являлась ему, а когда наконец дождь расступился, выпуская ее, он понял, что богиня рассержена. Ее лиловые глаза горели недобрым огнем.

– Вы – два жалостливых идиота. Любое милосердие конечно, а поступки должны иметь последствия. Я дала еретикам время передумать, но они приняли мою доброту за слабость! – яростно сказала она. – Ты – мой охотник и должен выполнять свой долг! Покарай их!

– Да, о Калунна, – Джеральд склонил голову.

Он уже был насквозь мокрым, но до утра тепла и сухой одежды ему не видать. Нужно было продолжать пугать Мэйси. Джеральд подвел Калунну и вызвал ее гнев. Его начала бить крупная дрожь, то ли от холода, то ли от страха. Накажут ли его за бестолковые попытки защитить еретиков? Доброта и человечность не должны были идти против воли вересковой богини. Ей было решать, кого карать, а кого миловать. Он лишь исполнял ее приказы и не имел права сомневаться в них.

Калунна положила ладонь ему на макушку, и он мгновенно согрелся. Одежда на нем высохла.

– Возвращайся домой и передай Беате, чтобы не смела повторять подобного, иначе я разгневаюсь. Пусть завтра явится ко мне, – куда спокойнее приказала Калунна, – а ты следующей ночью повтори кару. Отступник вернется домой и получит то, что заслужил.

– А сегодня?

– Сегодня продолжать наказание бессмысленно. Иди домой.

Озадаченный Джеральд последовал ее приказу.

Неужели богиня пожалела Мэйси и решила ее пощадить?

Но ответ оказался иным. Когда Джеральд вошел в дом, то услышал рваные всхлипы, а на кухне обнаружил Мэйси Макконел, которую Беата поила чаем. Его охватил гнев. Беата взялась укрывать отступницу в их доме! Еще и провернула все за его спиной, отправив мужа к Калунне, чтобы отвлечь! Да как так-то?!

– Выйдем в комнату, поговорим, – сжав зубы попросил он.

Беата бросила на него короткий взгляд и улыбнулась Мэйси.

– Мы скоро. Не бойся, здесь ты в полной безопасности. Мы оставили подношение, и призрачный пес сюда не придет.

– С-с-спасибо…

Терпения Джеральда хватило ровно до того, как они вышли и закрыли за собой дверь.

– Беата, ты с ума сошла! Ты хоть понимаешь, что натворила? Из-за твоей выходки Калунна сердится на нас обоих!

– Зато Мэйси не потеряла ребенка. И не смотри на меня так. Долг долгом, но муж-садист мне точно не нужен. Ты что, любишь свою работу?

– Нет. Но твои действия бесполезны: мне велели завтра ночью повторить нападение.

Беата оживилась.

– Отлично. Отправим Мэйси на сутки в больницу Морланда, а Дуглас пусть на своей шкуре испытает страх перед призрачным псом. Что-то я перестала ему сочувствовать после того, как он бросил беременную жену в такой ситуации. Сам же пережил нападение, как можно было так подставить ее? Мэйси переночует у нас. И не спорь, я не выгоню ее в дождь, холод и темноту, сходить с ума от страха в одиночестве.

Джеральд сделал несколько глубоких вдохов и выдохов.

Успокоился.

Доброта Беаты нередко выходила ей боком, но за нее он и любил жену. Капризная, эгоистичная и ленивая, она была способна на альтруизм даже в ущерб себе. Беременная женщина не должна была пострадать, и они оба это понимали. Значит, ее следовало уберечь и прикрыть от гнева Калунны, если это было возможно.

– Хорошо. Так и сделаем. И я не садист: страх Мэйси не доставил мне удовольствия.

– Вот и замечательно, – Беата поцеловала его в щеку, – пошли к ней.

Мэйси уже почти успокоилась.

– Простите за беспокойство. Джеральд, я бы ни за что не стала вам докучать, но это чудовище… господи, Дуглас же писал о нем в своих книгах! А я-то думала, у него просто богатая фантазия! Он жутко боялся больших собак, до обморока и истерики! А я не понимала и раздражалась, дура! – она высморкалась. – Ох, да как вы оба вообще решились куда-то выйти ночью? Вы… а где Джеральд был?

– У него ночная смена в полиции, – спокойно солгала Беата, – мы тут уже привыкли к такому. На самом деле все просто: оставляй подношение, и призрачный пес не придет.

– Нет, нет, мы должны уехать! Куда угодно, но здесь нам оставаться нельзя! – Мэйси сжалась в комок и вновь заплакала. – Как он мог меня оставить одну дома! Я такое для него сделала, а он… почему он так изменился? Мы же любили друг друга! Почему?!

– Мужчины иногда оказываются теми еще волками в овечьих шкурах, – сочувственно сказала Беата.

– Не все. Я поговорю с Дугласом, – хмуро пообещал Джеральд, – вправлю ему мозги. Нормальные мужья так себя не ведут.

Но от его слов Мэйси зарыдала еще горше. Она долго не могла успокоиться, и Джеральд ощущал, что за ее слезами кроется что-то еще. Интуиция и опыт полицейского подсказывали, что Мэйси Макконел скрывала то, о чем ни в коем случае не хотела говорить.

Ведь правда могла уничтожить жизнь человека, скрывавшего ее любой ценой.

***

Дуглас объявился дома только ближе к следующей ночи. За это время Беата и Джеральд убедили Мэйси лечь на сохранение в больницу Морланда на несколько дней, пообещав сообщить об этом ее мужу. Джеральд долго прикидывал, что скажет насчет его поступка, но в итоге плюнул и решил просто как следует напугать. Пусть вспомнит, засранец, каково это: вызвать гнев Калунны! Обделается, небось, но ему полезно будет.

Только вот реакция Дугласа оказалась далекой от ожидаемой.

Увидев жуткого рычащего ирландского волкодава с горящими глазами, он не бросился наутек, а выхватил пистолет и начал стрелять. Джеральд ловко уворачивался от пуль, недоуменно прикидывая, откуда Дуглас достал оружие. Он, что, подготовился ко встрече? Приехал в Хисшир, чтобы встретиться со своим страхом лицом к лицу и одолеть его? Но зачем тогда притащил с собой Мэйси?

Когда пули кончились, Джеральд атаковал. В ответ получил яростное сопротивление: Дуглас подставил под укусы куртку с металлическими заклепками и попытался ударить его ножом. Джеральд прокусил ему руку, заставляя уронить оружие, и разодрал ему одежду в клочья. Оттеснил к двери и позволил скрыться в доме, после чего продолжил сеанс пугания. Дуглас сидел тихо, но пару раз выглядывал из окна второго этажа и материл его, а еще один раз попытался облить кипятком из кастрюли. Не попал, но Джеральд вновь поразился его боевому настрою. Ничего себе наглость! Что-то маловато он испугался.

Ломать дверь в собственный дом было глупо, но засранца требовалось хорошенько наказать, так что Джеральд сделал это. Пусть забьется куда-нибудь, вспомнит о собачьей будке и своем побеге из Хисшира! Но Дуглас забаррикадировался на чердаке, и попасть туда Джеральд так и не смог. Порычал, повыл, оставил везде следы от когтей и с рассветом умчался прочь.

Это был рабочий день, так что лечь спать Джеральду было не суждено. Он заглянул в спальню, полюбовался сладко спящей Беатой в окружении всех трех кошек, потом переоделся, побрился и заварил себе кофе. И даже начал его пить, когда в дверь начали громко стучать.

Пришлось открывать.

– Джеральд, старик, просто жесть, что случилось этой ночью! – в дом ворвался возбужденный Дуглас. – Меня какая-то сумасшедшая псина чуть не сожрала! Выломала дверь и прорвалась внутрь! Я еле спасся!

– А ты ничего не забыл сделать?

– А? Ты о чем?

– Ты не оставил подношение Калунне и оскорбил ее. За это тебя наказал призрачный пес.

– Это был не призрак, а реальная собака! Она меня искусала! Чья она, черт побери? Я на ее владельца в суд подам! Слушай, у тебя есть отрава? Раскидаю мясо по двору, а если не поможет, пристрелю ее из дробовика!

Джеральд опешил.

– Дуглас, ты же знаешь, что есть силы, способные уничтожить человека. Ни яд, ни дробовик тебе не помогут.

– С чего это? Я же не пробовал! Слушай, друг, помоги мне избавиться от чертового пса! Нельзя такую тварь оставлять в деревне! Вдруг она и на тебя нападет?

– Да что с тобой не так-то?! – не выдержал Джеральд. – Ты ведь уже видел призрачного пса раньше!

– Я? Ничего подобного!

– А из-за чего же ты уехал из Хисшира?

Дуглас отмахнулся.

– Да какая разница? Джеральд, ты мой друг, ты должен помочь! У меня жена беременна!

– И где сейчас твоя беременная жена? – тихо спросил его Джеральд.

– Не знаю. Куда-то делась. Может, этот пес ее загрыз?

Для безутешного вдовца, потерявшего жену с ребенком, Дуглас говорил как-то слишком небрежно и равнодушно. Похоже, он и не вспоминал о Мэйси, а беременность жены привычно использовал, как повод добиться чего-то от людей.

– Она в больнице Морланда, – сухо сообщил Джеральд.

– Так пес ее искусал? Сильно? – заинтересовался Дуглас.

– Нет, просто напугал. Ты боишься собак?

Тот нервно фыркнул.

– Я ничего не боюсь! Но эта тварь любого напугает! Так ты мне поможешь?

– Я подумаю над этим. А сейчас мне пора на службу.

– Старик, лучшим друзьям нужно помогать, а не отворачиваться от них в трудный час.

– Интересно, где был ты, когда у меня были трудности? – процедил Джеральд. – Все, проваливай отсюда. Я ухожу на работу.

Он выпроводил Дугласа и вернулся допивать остывший кофе.

Джеральд был в смятении. Как можно забыть сидение в собачьей будке до утра? Да он же в биографии несколько раз завуалированно вспоминал этот ужасный опыт! Но не отреагировал, когда Джеральд спросил его об отъезде из Хисшира. И куда делись истерики и обмороки при виде больших собак, о которых упоминала Мэйси? По ее словам, Дуглас писал ужасы, опираясь на свой страх перед призрачным псом. Она увидела кошмар Дугласа во плоти и тут же узнала, но вот сам Дуглас повел себя совершенно иначе. Он все еще твердил, что пес был обычным, а не призрачным.

Интуиция Джеральда дала ему пинка, указывая на странное несоответствие.

Дуглас не понимал, что призрачный пес – не призрак собаки, а слуга Калунны. Но почему? Ведь в деревне ей поклонялись еще до рождения Джеральда, пусть и немногие. Но знали-то все. Детей отпускали играть в лес, но не на вересковые пустоши, чтобы они не столкнулись с бродящей там богиней. Одна из девочек нарушила этот запрет, а потом рассказывала всем, что к ней приближалась огромная женщина, явно чтобы украсть и съесть. Дети обсуждали это как страшилку, но когда мать отвела Джеральда к Калунне впервые, он понял ту девочку: вересковая богиня и сейчас-то подавляла его, взрослого, сильного мужчину своим ростом, а в детстве казалась еще больше и страшнее. Ведьма-великанша из сказок. Он жутко ее боялся.

Так что же, у Дугласа была амнезия? Он все забыл? Но Джеральда-то он помнил, вместе с Беатой, зеленым забором и яйцами, которыми они швырялись в дом мистера Хейза.

Опыт полицейского подтолкнул Джеральда к биографии, лежащей на столе. Кажется, все тайны скрывались в ней: Дуглас ведь писал в ней о себе. Он не постеснялся раскрыть свою неуверенность и страхи и намеками, но все же описал столкновение с призрачным псом.

Джеральд пролистал книгу и зацепился взглядом за абзацы про свою любовь к Беате и сцену с яйцами. И вдруг понял, что Дуглас цитировал свою биографию почти дословно, но не сказал ничего, чего в ней бы не было. Будто бы сам только читал ее, а не писал.

Вот оно. Он поймал нужную мысль.

Джеральд набрал номер полицейского участка и попросил о выходном. Прочел адрес издательства биографии Дугласа Макконела. Написал Беате записку о том, куда поедет, а потом направился на вокзал, прикидывая, как лучше вести расследование.

Ему требовалось собрать информацию о жизни своего “лучшего друга” до приезда в Хисшир.

***

Мэйси и Дуглас сидели у них в гостях. Последний обнимал жену за плечи и разглагольствовал:

– Главное, что все обошлось! Полежала в больничке, отдохнула, а с псиной этой мы справимся! Верно, дружище? Так что, отлов собак ею займется?

– Да, – уверенно солгал Джеральд, – но прежде надо договориться со стариком Финли. Помнишь его? Вы тогда сильно повздорили, и он ломит нереальную цену за свои услуги.

– Серьезно? Вот злопамятная скотина! – искренне возмутился Дуглас. – Но ты же его уговоришь, дружище?

– Он требует твоих извинений за тот случай. Говорит, двадцать лет их ждал.

– Обойдется! Сам был виноват!

– Ну, ты испортил ему праздник своей выходкой. Не проще ли извиниться? Пусть и формально, – предложил Джеральд.

– Напитки, – объявила Беата, – коктейль с джином для Дугласа и минеральная вода для Мэйси.

– Спасибо, – рассеянно ответил тот, отпивая свой коктейль, – так думаешь, вежливой отмазки ему хватит?

– Конечно. Он же всегда любил тебя. Помнишь, прислал тебе пятьдесят фунтов на пятнадцатилетие? Мы всем двором на них гуляли.

– Помню. Ладно, извинюсь. Слушай, а что конкретно его задело в той ситуации? Он же знает, что я не специально.

Джеральд посмотрел, как тот допивает коктейль, и сказал:

– Ты ведь не знаешь никакого старика Финли, верно?

– Не знаю, но должен притвориться, что помню его, – ответил тот и замер.

– Никакого старика Финли не существует: я выдумал его, чтобы убедиться, что ты лжешь. А теперь время говорить правду. Чья это была идея: притвориться Дугласом Макконелом? Твоя или Мэйси? – холодно спросил Джеральд.

– Моя. Эта идиотка просто согласилась мне подыграть, – без колебаний ответил тот.

Мэйси побелела как полотно.

– Милый… Дуглас, что ты такое говоришь? Зачем ты им это рассказываешь?

– Забавно. Ты впервые назвала его по имени, а до того старательно избегала этого. Боялась сбиться и назвать настоящее? – хмуро уточнил Джеральд. – Вам обоим очень повезло, что Дуглас был затворником. Почти все дела он вел письменно или через жену. Его фотографий просто не осталось, но в издательстве были люди, которые смогли бы его узнать. И они описали его совсем не так, как я.

Лже-Дуглас натянуто улыбнулся:

– Дружище, тебе голову напекло? Как можно не узнать своего лучшего друга?

– А как можно знать о нем только то, что написано в книжке? Ты использовал информацию оттуда, чтобы подтвердить украденную личность. И понятия не имел о тех вещах, что Дуглас не описал. Так что ты с ним сделал?

– Убил, вывез тело в большом чемодане и утопил в реке, – равнодушно сказал тот.

– Мэйси тебе помогала?

– Да. Купила чемодан и врала всем о нашем переезде. И подтверждала мою личность перед вами, – лицо лже-Дугласа исказилось. – Да что за черт?! Почему я это говорю?!

– Потому что в твоем напитке было зелье правды, – сказала Беата, – солгать не выйдет. Так зачем ты его убил?

– Из-за денег, конечно! Дуглас здорово поднялся на своих книгах. Авторские отчисления большие, можно было ничего больше не писать, а просто пожизненно получать бабки. Дом в Ойденбурге, машина – все это стоило хороших денег. Оставалось только влюбить в себя эту дуру и забрать все себе. Я такое не в первый раз проворачивал: находил жертву, соблазнял его жену, сестру или дочь и устраивал поспешный переезд куда подальше. Деревенская глушь – отличное место для этого, а Мэйси мне во всем доверяла. Я убил ее мужа, а она поверила, что из любви к ней.

Та окаменела.

– Уолтер… как же так… ты ведь говорил, что любишь меня, что искал меня всю жизнь… сказал, что полюбишь моего малыша, как родного…

– Я всегда так говорю. И вы, дуры, на это ведетесь.

Мэйси завыла и вцепилась себе в волосы.

– Нет! Нет! Я ведь покрывала твое преступление! Ты клялся мне… господи, что же я натворила?! Надо было сразу идти в полицию! Дуглас, прости меня! Как я могла?!

Взгляд Беаты стал недобрым.

– Ты оставил Мэйси одну в ночь нападения призрачного пса, чтобы избавиться от нее?

Уолтер оскалился.

– А почему нет? Это же вы напускаете на людей ту псину, чтобы затащить в вашу секту? Пусть бы растерзала ее, а я бы остался безутешным вдовцом! И вам хорошо, и мне!

Мэйси горестно всхлипнула и схватилась за живот.

– Что ты собирался делать дальше? – Джеральд продолжил допрос.

– Пожил бы здесь год, подтвердил новую личность, перевел все деньги в драгоценности и свалил бы. А вы бы утешили эту дуру и забрали бы в свою секту. Мы все еще можем так и сделать. Хочешь долю, приятель? Я отпишу тебе здешний паршивый домишко, подкину деньжат, отдам эту идиотку, и разойдемся миром?

– Нет. Ты арестован, – жестко отрезал Джеральд, – Мэйси даст показания против тебя в суде. И на этом твоя “карьера” закончится.

– Значит, не выйдет по-хорошему, – вздохнул Уолтер и внезапно вскочил на ноги. Схватил Мэйси и приставил к ее горлу нож. – А ну стоять! Я в тюрьму не попаду! И если нужно ее заткнуть, то я это сделаю! И вас заодно прикопаю!

Глаза Мэйси наполнились ужасом. Беата застыла. Джеральд сжал зубы.

– Ты сейчас говоришь правду или просто угрожаешь?

– Я не хочу оставлять здесь три трупа, но арестовать себя не позволю! Меня казнят!

– Отпусти ее.

– Хрен тебе! Не дергайся!

– Поезда из Хисшира ходят всего два раза в день. Через десять минут уйдет последний, – сказала Беата, – беги, если хочешь успеть. А Мэйси оставь здесь.

Уолтер ухмыльнулся.

– За идиота меня держишь, цыпочка? Я уйду вместе с ней. А вас двоих запру вон в той кладовке. А ну пошли туда, или я ее прирежу!

Джеральда охватил гнев. Но что было делать? Превратиться в призрачного пса на глазах у свидетелей? Тогда его тайна будет раскрыта. А без этого он не сумел бы спасти заложнице жизнь.

– Хорошо. Джеральд, пойдем в кладовку, – Беата потянула его за собой.

– Нет.

– Да. Иначе он убьет Мэйси. Пусть уезжают. Пойдем.

Он стиснул кулаки, но подчинился.

“Калунна, ниспошли ему кару! – злобно подумал он. – Пусть этот ублюдок заплатит за все!”

Дверь кладовки захлопнулась, оставляя их в темноте.

– И долго нам здесь стоять?

– Минут пять. Он должен дойти до станции.

– А если он успеет уехать… подожди, утренний поезд уже ушел, а для вечернего еще рано! – вскинулся Джеральд.

Беата усмехнулась.

– Вот именно. Все, выходим.

Она щелкнула пальцами, и кладовка распахнулась.

Дом был пуст.

Аромат вереска мягко подтолкнул Джеральда в спину.

– Покарай преступника, мой охотник. Делай с ним что хочешь. А я заставлю его маску прирасти к лицу. Ненадолго он ощутит себя настоящим Дугласом Макконелом и вспомнит сидение в собачьей будке. Призрачный пес должен внушать страх.

Джеральд мрачно улыбнулся, обернулся зверем и помчался в погоню по улицам Хисшира.

В этот раз он заставит засранца обделаться посреди бела дня.

***

Осенний вечер был холодным и промозглым. Вновь лил дождь и дул сильный ветер. Джеральд с облегчением вошел в дом и сложил зонтик. Стряхнул с него воду.

Дома было светло, тепло и пахло едой.

Беата вышла его встречать.

– Ну, что?

– Мэйси Макконел отделалась условным сроком. Суд учел наши показания и ее беременность, а также обман Уолтера Скави. Взятие ее в заложники перевело ее в статус жертвы. Кстати, она благополучно родила мальчика. Мэйси разбита, но ребенок от настоящего мужа не даст ей сломаться. Она переедет куда подальше и начнет новую жизнь.

– А Уолтер Скави?

– Пожизненное. За несколько расчетливых убийств, мошенничество и попытку убийства беременной женщины ему светил электрический стул, но знаешь, чем адвокат спас ублюдка?

– Чем?

– Разжалобил их историей нападения на Уолтера огромного пса, который привел “беднягу” в клинику неврозов и пошатнул его психическое состояние вплоть до непроизвольных актов публичного мочеиспускания и дефекации при свидетелях. Теперь у него энурез, – усмехнулся Джеральд, – все это обсуждалось в присутствии подсудимого и толпы журналистов. Присяжные дружно сочли, что жить с этим в тюрьме – достаточное наказание.

Беата оглядела его довольное лицо и хмыкнула.

– Что ж, он это заслужил. И вот у тебя снова нет друзей.

– Очень смешно. Этот человек не был моим другом. Зачем мне друзья, если у меня есть ты?

– В этой фразе все настолько неправильно, что я даже не знаю, с чего начать. Может, тебе хобби завести? Рыбалка там или мужской клуб. Куда сбегают мужчины из дома? – спросила Беата.

– Ты меня выгоняешь?

– Тебя попробуй выгони. Ладно оставайся. Будут у меня три кошки и хороший муж. А вот у тебя – жена-ведьма. Не повезло тебе, бедняга. Есть будешь? Я купила нам еды в трактире. Знала, что ты поздно вернешься и устанешь.

Джеральд обнял ее.

– У меня жена – добрая ведьма. Любящая и заботливая.

– Опять влюбился в выдуманный образ? Нет никаких добрых ведьм. Это сказки.

– Есть. Слава Калунне, что чудеса все еще случаются, – он поцеловал ее.

Она ответила на поцелуй и отстранилась.

– Пойдем уже. Я голодная. А Пламя сильно соскучилась: весь день бегала, искала тебя, а сейчас грустно спит на твоей рубашке. Чистить ее от шерсти и гладить будешь сам.

Джеральд тихо рассмеялся. И подумал, что осень будет его любимым временем года. Ведь что, в сущности, нужно осенью для счастья? Теплый, уютный дом, красавица-жена и три кошки. И чтобы было кому скучать без него.