Хозяин урочища

Сначала он услышал её запах.

Еле уловимый.

Пьяняще-елейный запах Незнакомки.

Мысли перепутались.

Дыхание тут же сбилось и пришлось остановиться.

— Чужая. — подумал Феликс. — Чужая? Как она могла?

Потом он услышал звуки, звуки проснувшегося посёлка. Обычно посёлок шумел не так тревожно, и обычно — на обратном пути, когда Феликс уже возвращался домой. Чем дальше он уходил от проснувшегося обывателя, тем тише становились звуки. В этот раз всё было не так. Шум нарастал, и, казалось, приближался. Впервые за многие-многие луны, он изменил планы и вернулся домой.

— Чужая! — мысли были навязчивыми и по-прежнему путанными. — Надо что-то с этим делать…

Встретились они через несколько дней на окраине того же посёлка. Ветерок надувал в сторону озера, и он банально не услышал её запах, а она не услышала его. Просто перешла дорогу чуть ниже по косогору и только тогода почувствовала его взгляд на себе — выпрямила спину и замедлила шаг.

— Стоять! — зашипел Феликс и замер в напряжённой позе.

Незнакомка совсем не испугалась угрожающего приказа, равнодушно остановилась и, повернув изящную головку, пронзила зарождающееся утро завораживающими огнями турмалиновых глаз.

Время стало совершенно густым и перестало течь. Так, они стояли друг напротив друга в немой неподвижности, и неизвестно, сколько бы ещё длился этот морок, пока со стороны посёлка не послышался неизбывный клич петуха. Незнакомка незамедлительно покинула позицию ожидания и молча удалилась в направлении, откуда пришла.

— И не приходи сюда больше! — свистящим фальцетом сопроводил отход Незнакомки возбуждённый Феликс — Это моё урочище.

Следующий раз Феликс нарвался на облаву. Два огромных волкодава оказались отвязанными, и пришлось бежать. Местные как будто ждали Феликса, ружья оказались заряженными, и две дробины прошили бедро на излёте. Ранило его на опушке и понадобилось не так много усилий, чтобы скрыться в утренней тени вековой дубравы. Однако, домой Феликс добрался только ближе к вечеру, обессиливший, и потерявший много крови. Тут же впал забытьё, и что было потом, он знать не мог…

Очнулся Феликс от странного ощущения, и сквозь бред ему показалась, что его кто-то усиленно грызёт. И только совершенно невыносимая боль в бедре — заставила его открыть глаза. Первое, что увидел раненный — турмалиновый глаза его неожиданной знакомицы, точнее — Незнакомки.

— Что ты делаешь? — простонал Феликс.

— Какой же ты болтун. — сладким, похожим на голос любимой матери, голосом ответила Незнакомка и продолжила зализывать раны покалеченного.

— Как ты меня нашла? — преодолевая боль, спросил пострадавший.

— Наследил. — ответила Незнакомка, слизывая с морды розовую пену. — Ты бы лучше не тратил силы на разговоры, а попробовал встать и дойти до ручья. И перебирайся ближе к муравейнику.

Следующий приступ боли накатывался постепенно, Феликс по-прежнему бредил, но в редкие мгновения, когда сознание возвращалось, становилось ясно, что муравьиные процедуры пора заканчивать. С невероятным трудом калека поднялся на три лапы и захромал в направлении ручья. Пил долго, так долго — сколько мог. До домашней лёжки Феликс не доковылял бы, на остатках сознания добрался до первой попавшейся, прогретой солнцем хвойной подстилки и провалился в бесконечный сон.

Запах свежей крови прервал бесконечное беспамятство и напомнил калеке, что он валяется на проходняке, а мало ли кто ходит на водопой. Феликс попытался вскочить, но раненая лапа тут же вернула его в положение лёжа, оглядываться пришлось украдкой, а принюхиваться с долей тревоги. Запах свежей крови указал на тушку вальдшнепа с аккуратно перекушенной шеей, а со стороны ручья пахнуло манящим елеем таинственной Незнакомки. Из-за поваленной сушины засияли до боли знакомые глаза, и уже совершенно знакомый голос определил дальнейший распорядок:

— Очнулся? Давай-ка подкрепляйся и будем уходить.

— Вальдшнеп? Откуда такой деликатес? — поинтересовался безгранично голодный зверь и вцепился зубами в ещё тёплую тушку пернатого.

— Не благодари. — ответила Незнакомка и присела неподалёку от жадно грызущего птицу подранка. — Теперь, когда ты заново сдружил двуногих жителей посёлка, придётся добывать редкие деликатесы вместо покладистых несушек.

— Я фвждвужил? — по-настоящему удивился Феликс, смачно похрустывающий косточками дикой птицы.

— Твоё же урочище?! — сияющие турмалином глаза вытянулись в миндаль.

— Ну, моё… — неблагодарный подранок смахнул языком мелкое перо с довольной морды.

— Думаю, до зимы там делать нечего, да и облавы участились. Третий день вожу охотников за нос, так что ты особенно не расслабляйся. — Незнакомка воспользовалась неспособностью оголодавшего, набившего пасть едой, и предупредила дальнейшие поступки. — Они таскают волкодавов с собой, и на трёх лапах можно только уйти незаметно, не убежишь.

— Пойдёшь со мной? — Феликс вытянул морду, насколько вообще может вытянуть морду истощённый самец синь-лисы.

— Это ты пойдёшь со мной, хромоножка! — безапелляционно заявила редкая для этих мест синь-лиса. — За болотом у меня есть лёжка побольше, нам пригодится…

— Конечно, я тебе многим обязан, ты спасла мне жизнь… — начал было извиняться Феликс.

— Это ты меня прости! — прервала расшаркивания упрямая самка. — Ты пострадал из-за моей самоуверенности, так что… это я тебе немножко должна.

Солнце уже цеплялось за вершины вековых сосен, когда парочка редких для этих мест синь-лисиц форсировала непроходимые для двуногих хищников зыбкие топи. Задыхаясь от длительного перехода, хромоногий самец рухнул в первый попавшийся на твёрдой земле сухой приямок, и попросил пощады.

— До лёжки совсем недалеко. — объявила самка. — Немного отдохни и вперёд.

— Меня, кстати, Феликс зовут. — пытался выиграть время болезный.

— Клара.

— Красивое имя… А что ты там говорила про лёжку? Большая нора?

— То что надо. Тебе понравится.

— А мне должно понравиться? Твоё урочище…

— Наше! — уверенно заявила Клара, и покачивая стройными лисьими бёдрами, направилась в сторону лёжки.

— Наше-наше… — ворчал себе под нос обессиленный самец синь-лисы, редкой для этих мест породы. Выбрался из приямка, и натужно прихрамывая, поковылял в направлении дурманящего запаха своей самки. — Курятники, надеюсь, есть в этом урочище…