Хранитель Альтего. Том 2: Лезвие у горла.

В стенах древнего Храма Ингрид воцарилась тишина, которая была куда более гнетущей, чем любой пережитый хаос. Это было не мирное безмолвие молитвы, не пауза, а вакуум, оставшийся после чудовищного взрыва. Воздух, пропитанный запахом свежей извести, озона и тлеющего ужаса, казалось, давил на легкие. Это была дисциплина, рожденная не уважением или преданностью, а животным, липким страхом, который въелся в кости. Вергилий одержал победу, но цена ее оказалась настолько велика, что даже спасенные теперь не знали, что страшнее: монстры, которых он уничтожил, или спаситель, которым он стал, — Инструмент абсолютного контроля.

Он стоял на центральной площади, там, где еще неделю назад горели тела и звенела сталь, а каменные плиты были испещрены оплавленными следами магии. Он осматривал свой новый гарнизон — «новобранцев». Оставшиеся в живых стражники, несколько жрецов и дюжина гражданских, которых он принудил к несению службы, двигались как марионетки на оборванных нитях. Их глаза были пустыми, а движения — механическими, прерываемыми лишь судорожными попытками вдохнуть. Они не смели поднять взгляд выше его кованых сапог, предпочитая смотреть на отполированный металл, чем на его лицо.

Сам Вергилий был воплощением этой новой, ледяной тишины. Его тело, мгновенно восстановленное и неестественно усиленное силой поглощенного Хаоса, было безупречно, его кожа имела текстуру, сравнимую с отшлифованной чешуей виверны. Черты лица — острые, холодные, глаза — ониксовые линзы, идеальный инструмент, преломляющий реальность в чистые, математические данные, не пропускающий ни единой эмоции. Он больше не опирался на Ямато. Клинок покоился на его спине, словно продолжение позвоночника, черный заточенный якорь, но истинное оружие сидело глубоко внутри, обжигающим, постоянно пульсирующим ядром — сила, которой он теперь владел, а не она им.

— Скорость реакции на севере, — его голос был тихим, ровным, лишенным вокальной окраски, словно запись бездушного механизма. — Ошибка на 1,7 секунды. Следующий раз будет караться публично.

Никаких угроз. Никакой ярости. Чистая, математическая констатация неэффективности. Именно эта расчетливая, безэмоциональная жестокость держала людей в оцепенении, заставляя их работать с точностью, которую они никогда не знали.

«Ты слишком мягок, Хозяин. 1,7 секунды — это не ошибка, это шанс для врага нанести удар. Мы должны быть идеальны. Страх — временный мотиватор. Позволь мне скорректировать их неврологические сигналы, это займет мгновение и исключит неэффективность, гарантируя субмиллисекундную реакцию».

Голос. Глубокий, низкий, бархатный, он скользил по периферии его сознания. Это был Теневой Демон, паразит, присосавшийся к мощному эху Фрагмента Хаоса. Он не требовал, не угрожал. Он предлагал, словно безупречный менеджер, одержимый оптимизацией, давая советы, которые были логичны, но ужасающе бесчеловечны. Вергилий игнорировал его, но регистрировал каждое слово — как расчетливый инвестор, оценивающий потенциальную выгоду.

— Нет необходимости, — Вергилий ответил вслух, не двигая губами, но его ответ касался не новобранцев. — Пока их страх работает эффективнее твоей «коррекции». Максимальный результат при минимальных затратах.

Единственной тенью в этой ледяной машинерии был Аргис. Он стоял на три шага позади Вергилия, у стены разрушенного здания. Не как телохранитель, а как исполинский памятник абсолютной лояльности. Аргис не боялся ни Демона, ни Хаоса, ни нового «Я» Вергилия. Он просто ждал. Его огромные, темные глаза были единственной парой глаз в Храме, которые смотрели не на Вергилия, а в него.

Аргис видел то, что никто не замечал: микроскопический, едва заметный тремор пальцев Вергилия. Это был не страх, а физическая борьба. Две силы, сцепленные внутри, тянули его в разные стороны, как прикованные цепью драконы, и только его абсолютная, выкованная в аду воля удерживала их в идеальном, статичном балансе.

Вергилий завершил смотр без единого лишнего слова. Он поднял руку, и Аргис, без команды, без взгляда, мгновенно отошел в сторону, открывая проход. В их общении не осталось ни слов, ни эмоций — только идеальное, животное взаимопонимание, основанное на крови и общих шрамах.

Когда они оказались в относительном уединении его новой, временной резиденции (бывшем, захламленном кабинете Алдрика, где пахло плесенью и старым пергаментом), Демон заговорил с новой силой.

«Ты должен быть готов, Хозяин. Ты не просто победил — ты узурпировал силу, которая не принадлежит этому миру. Она ждет, когда ты ослабеешь, чтобы поглотить тебя. Тебе нужен учитель. Мне нужна твоя сила. Давай сотрудничать. Я дам тебе информацию, я дам тебе методы контроля. Только позволь мне помочь. Я — твой самый эффективный союзник, а твой контроль — его же слабость».

Вергилий остановился у окна. Он смотрел на горизонт. Он знал, что Теневой Демон говорит правду. Он был неэффективен, и он был опасен. Но именно здесь, в тишине, он почувствовал и кое-что еще.

Новая, инородная сила внутри него была не просто разрушением. Это было абсолютное знание о контроле, о возможностях, которые мир Света никогда бы ему не предложил. Он не хотел быть тираном. Он хотел быть Инструментом, который спасет мир, даже если мир будет проклинать этот инструмент за его безжалостность.

— Я найду того, кто знает этот Хаос лучше, чем я, — прошептал Вергилий, глядя на свое отражение в стекле — отражение, в котором на долю секунды мелькнула вспышка черного, управляемого света. — А ты, паразит, будешь моим источником информации. Но если ты потянешься к телу, я уничтожу тебя так, что ты не найдешь себе места даже в небытии. Я разберу твою сущность на небывшие атомы, лишив даже права на память.

Вергилий, как всегда, не играл по правилам. Он использовал даже собственное проклятие в своих целях, прагматично готовясь к появлению настоящего ментора.