Хребты Тлена

Они называли это Вторжением Тлена. Не войной — война предполагает хоть какую-то общность логики, цели, понимания противника. Здесь не было ничего общего.

Сначала пришли «Ангелы» — так их окрестили новостные каналы в первые часы. Сияющие, многогранные структуры, тихо вспарывающие небо над столицами. Они не стреляли. Они **распылялись**. Облака нано-пыли, «милости», как иронизировали учёные, оседали на города, растворяя бетон, металл, пластик, оставляя после себя лишь гелеобразную массу и голые каркасы. Они не завоевывали. Они очищали площадку.

Человечество ответило тем, что у него оставалось. Тем, что всегда остаётся в финальной скобке. Ядерным арсеналом.

Мы думали, что знаем, что такое ядерная зима. Мы ошибались. Ядерная зима встретилась с климатическим оружием пришельцев, пытавшимся стабилизировать атмосферу для их биомеханических форм жизни. Результат назвали Климатический штопор. Над экватором бушевали вечные огненные бури, выжигающие всё до тла. У полюсов намерзали ледники из кристаллизовавшейся, отравленной атмосферы. А в средних широтах… там царил кошмар. День мог начаться тропическим ливнем из кислоты, к полудню смениться метелью из чёрного радиоактивного пепла, а к вечеру воздух становился густым и изумрудно-зелёным, налитым спорами чужеродных плесеней.

Само вторжение длилось сорок семь дней. Ксеносы не ожидали такой тотальной, иррациональной ярости. Их корабли, пораженные термоядерными зарядами, не взрывались, как в кино. Они **истекали**. Их суть – биологическая, технологическая, непостижимая – выливалась на Землю в виде светящихся рек, туманностей, меняющих законы физики, и стойких полей мутагенной радиации. Ксенобиом. Это был не труп захватчика. Это была открытая рана на теле планеты, непрерывно гноящаяся иной реальностью.

А потом проснулись мёртвые. Не все. Только те, чьи тела накрыли споры инопланетной **Спорыньи**, просочившиеся из разлагающихся артефактов. Это не было воскрешение. Это был захват. Грибница оплетала нервы, сращивала кости хитином, заставляла трупы подниматься и двигаться в жуткой, слаженной пляске единого разума-роя. **Спороносы**. Они не хотели плоти. Они хотели распространяться.

Теперь мир делится на три цвета:

Красный — Выжженные земли. Радиоактивная пустошь, где ветер гудит в ржавых остовах, а выжившие прячутся в бункерах, медленно превращаясь в уродливых мутантов.

Изумрудный — Ксенозоны. Места падения кораблей. Там гравитация капризна, там растут кристаллические леса, поют металлические цветы, а воздух мерцает ядовитой красотой. Там правят мутанты нового типа и текут реки чистой, смертельной энергии Тлена.

Чёрный — Земля Спорыньи. Там, где пульсируют гигантские зомби-ульи, а почва шевелится под ногами, и одно неверное движение привлекает рой.

Цивилизация не пала. Она сжалась, окаменела, ощетинилась стволами орудий. Люди выживают в герметичных городах-крепостях, воюя друг с другом за чистую воду, старые технологии и клочки незараженной земли. Они называют себя наследниками Земли.

Но истинные наследники — это те, кто ходит по Хребтам Тлена. По пограничью между красным, изумрудным и чёрным. Искатели. Сталкеры. Мутанты. Безумцы. Они не цепляются за прошлое. Они охотятся в новом мире. Они ищут артефакты падших богов, лекарства в ядовитых цветах, спасение в самом сердце заразы.

Среди них ходит один человек. Его имя — Максим. Он не ищет спасения. Он ищет девочку. И чтобы найти её, ему придётся пройти через все три цвета Ада и заглянуть в самое лицо Тлену.

Земля умерла. Да здравствует Земля.