Хроники Алиртаса: Ржавеющая Роза

Воздух Аэтриса всегда пах озоном и маслом. Сладковатый, едкий, проникающий в легкие и въедающийся в одежду запах прогресса. Он был дыханием летающей столицы, симфонией работы тысяч парогенераторов и хитросплетений шестерен, что вращались где-то в самом сердце великого города-корабля. Но сегодня, в этот хмурый вечер, когда свинцовые тучи клубились под самым брюхом Аэтриса, к привычным ароматам примешался другой. Запах горячего металла, копоти и чего-то кислого, болезненного – запах страха и скверны.

Сирена Вихря, установленная на шпиле Центрального терминала, выла на всю округу, разрывая привычную мелодию шипящих паровых клапанов и гудков дирижаблей. Ее звук был ледяным шилом, вонзающимся в мозг, безошибочным предзнаменованием беды. Оскверненные. Они прорвались сквозь нижние эшелоны, сквозь дымовые завесы и частоколы аэростатов. Они были здесь.

Элиана мчалась по мостовой из полированного медного листа, ее сапоги с металлическими набойками отбивали нервную, торопливую дробь. Ее темно-синий мундир гвардейской сержантши был расстегнут, из-под него виднелась простая серая рубаха. В правой руке, сжимавшей рукоять стандартного гвардейского палаша, играли неестественные, слишком четкие судороги. Механическая рука от локтя, блестящий шедевр инженерной мысли из латуни и полированной стали, издавала тихое, тревожное жужжание. Сенсоры на кончиках пальцев щекотали нервы, передавая нечеткие данные: повышение температуры окружающей среды, вибрации от бегущей толпы, резкие скачки эфирного фона.

— На восточный пандус! Блокировать подход к Верхнему городу! — ее голос, хриплый от напряжения, резал хаос, стараясь быть услышанным под вой сирены и крики горожан.

Мимо нее проносились такие же гвардейцы, их лица были бледны, но решительны. Они видели это раньше. Видели, во что превращается Чума. Но видеть это здесь, в сердце Империи, на сверкающих улицах Аэтриса, было сродни кошмару наяву.

И тогда она их увидела.

Они вывалились из люка вентиляционной шахты, словно рвота самого города. Трое. Их тела были чудовищным сплавом плоти и машинерии. У одного вместо ног были скрюченные, дымящиеся поршни, волочившие за собой по мостовой искрящуюся смазку. Другой издавал пронзительный, скрежещущий визг – его рот был намертво заварен стальной пластиной, а из глазниц торчали вращающиеся с большой скоростью сверла. Но хуже всего была женщина в лохмотьях некогда дорогого платья. Ее кожа была покрыта чешуйками ржавчины, а из спины вырастал огромный, неуклюжий манипулятор, с лязгом разбивавший витрины магазина.

Ржавая Чума. Болезнь, которая не убивала, а оскверняла. Она пожирала всё – живое, механическое, стирая грань, превращая всё в уродливую пародию на себя же. И эти твари, эти Оскверненные, несли свою скверну дальше, заражая всё, к чему прикасались.

— Клинком по конечностям! Огнестрел — только по моей команде! Не дайте им прорваться! — скомандовала Элиана, занимая позицию за углом массивной паровой колонны.

Первый Оскверненный с поршнями вместо ног ринулся на них. Движения его были резкими, рваными, лишенными всякой логики. Гвардеец слева от Элианы метнул в него гранату с сетевым зарядом. Сеть из токопроводящих нитей опутала тварь, синие молнии затрепетали по его телу. Он замер на секунду, издавая гортанное бульканье, а затем… поршни с оглушительным ревом заработали снова, разрывая сети. Чума давала им чудовищную живучесть.

Элиана сжала пальцы на рукояти палаша. Ее механическая рука жужжала громче, предупреждая о критическом уровне эфирных помех. Она знала, что делать. Нужно было обездвижить, изолировать, ждать подкрепления с тяжелым вооружением. Но каждый выигранный миг стоил крови.

Визжащая тварь со сверлами в глазах рванула к ней. Элиана отскочила, пропуская чудовищный таран, и нанесла точный удар палашом по спине. Сталь скользнула по скрюченному металлу, высекая сноп искр. Бесполезно. Манипулятор женщины-Оскверненной обрушился на нее сверху. Элиана едва успела подставить клинок. Удар был чудовищной силы. Медная мостовая под ее ногами треснула. Боль, острая и жгучая, пронзила правое плечо – протез, всегда идеально подогнанный, вдруг отозвался мучительным спазмом, будто в него впились тысячи игл. Нет. Только не сейчас. Только не здесь.

Она откатилась, с трудом поднялась на ноги. Ее дыхание стало прерывистым. Гвардейцы отступали под натиском трех монстров. Еще минута – и коридор будет прорван. За ее спиной были жилые кварталы, полные людей, которые не успели эвакуироваться.

Именно в этот момент мир словно сделал паузу.

Вой сирены, лязг металла, крики – всё это смешалось в единый гул, а потом из этого гула родилась новая нота. Мелодичная, чистая, абсолютно чуждая этому хаосу. Звук колокольчика.

Все, включая Оскверненных, на мгновение замерли.

На остроконечной крыше часовой башни, что возвышалась над площадью, стояла фигура. Высокая, худая, закутанная в длинный плащ цвета пыльной ночи, с высоким воротником, скрывавшим нижнюю часть лица. Ветер трепал полы его одеяния и светлые, почти белые волосы. В одной руке он держал изящный, сияющий серебром колокольчик. В другой – массивный фолиант в кожаном переплете, с запутанными бронзовыми застежками и вставками из полированных шестеренок, которые тихо пощелкивали, вращаясь сами по себе.

— Эй, ты! Спускайся! Это опасно! — крикнула ему Элиана, но незнакомец будто не услышал.

Он поднес колокольчик к губам и подул на него. Звука не последовало, но Оскверненные, словно получив команду, разом повернули головы в его сторону. Их лишенные разума формы замерли в неестественном ожидании.

Незнакомец спрыгнул с крыши. Плащ его взметнулся, как крылья летучей мыши, и он плавно опустился на площадь, словно невесомость была его слугой. Теперь Элиана разглядела его лучше. Юноша. Очень молодой. Лицо бледное, аристократичных черт, с насмешливым, холодным выражением. А глаза… глаза были самого неожиданного цвета – ярко-алые, как свежая кровь, и в них светилась ледяная, нечеловеческая любознательность.

— Прекрасный вечер для небольшой коррекции, не находите? — его голос был бархатным, вежливым и до безумия спокойным среди окружающего ада.

Он неторопливо прошел мимо ошеломленных гвардейцев, прямо навстречу Оскверненным. Тварь с поршнями вместо ног рванула к нему. Юноша даже не взглянул на нее. Он щелкнул пальцами. Бронзовые застежки на книге отщелкнулись сами собой, и страницы, испещренные странными светящимися символами, перелистнулись со скоростью, недоступной человеческому глазу.

— Initiating Record Sequence. Designation: Gearsprocket Dreadnought. Original Blueprint: Human, Male, Dockworker. Error detected. Commencing rewrite.

Книга вспыхнула мягким голубоватым светом. Свет сконцентрировался в воздухе перед юношей, складываясь в сложные геометрические фигуры, схемы, чертежи. Он прошептал что-то на непонятном языке, и свет ударил в Оскверненного.

Тварь застыла. Ее тело начало convulse. Металл скрипел и плавился, не выделяя жара, плоть перетекала, меняя форму. Это было одновременно и ужасающе, и гипнотически красиво. Через несколько секунд на мостовой, среди обломков и дыма, стоял человек. Пожилой мужчина в робе докера, с изможденным, но абсолютно нормальным, человеческим лицом. Он выглядел растерянным, испуганным. Он посмотрел на свои руки, чистые от ржавчины, и облегченно вздохнул.

— Я… я жив? — его голос был хриплым, но sane.

— Нет, — холодно констатировал юноша. — Вы мертвы. Это просто краткое возвращение к исходному коду. Ваш финал.

И прежде чем мужчина успел что-то понять, его тело начало рассыпаться. Не в пепел и не в прах, а в мириады сверкающих частиц света, которые подхватил ветер и унес в темное небо Аэтриса. Он умер. Но умер собой, а не чудовищем.

Элиана застыла с открытым ртом, ее разум отказывался верить в увиденное. Это было не убийство. Это было… что-то другое. Нечто гораздо более пугающее и величественное.

Визжащий Оскверненный бросился на юношу. Тот с легкой, почти танцующей грацией уклонился, его пальцы скользнули по страницам Книги.

— Designation: Drillseeker. Original Blueprint: Human, Female, Street Sweeper. Error detected. Commencing rewrite.

Повторилось то же самое. Вспышка света, мучительная трансформация, краткий миг просветления – и тихое, безболезненное исчезновение.

Осталась последняя – женщина с манипулятором. Она, казалось, испугалась. Отступила на шаг, ее механическая конечность беспомощно задрожала.

Юноша с алыми глазами подошел к ней почти с нежностью.

— Не бойтесь, — сказал он, и в его голосе впервые прозвучала какая-то странная, неискренняя жалость. — Вам не должно быть больно. Вам не положено быть этим. Это ошибка. И я здесь, чтобы их исправлять.

Он положил ладонь на покрытое ржавчиной плечо женщины. Книга засветилась снова.

— Designation: Rustmaiden. Original Blueprint: Human, Female, Socialite. Error—

Он не закончил. Его взгляд упал на манипулятор, а затем перевелся на Элиану, на ее механическую руку. На его бесстрастном лице промелькнуло что-то вроде любопытства.

— Интересно… — прошептал он. — Поздняя стадия, но полное подавление скверны воли? Или иной феномен?

В этот миг он потерял бдительность. Манипулятор женщины, все еще находящейся во власти Чумы, рванулся вверх, чтобы раздавить его.

Элиана среагировала на инстинкте. Ее протез снова взвыл от боли, но она проигнорировала его. Она рванулась вперед, и ее палаш описал сверкающую дугу, отсекая стальную конечность ровно в том месте, где она крепилась к спине. Искривленный металл с грохотом рухнул на мостовую.

Юноша отступил на шаг, не выразив ни удивления, ни благодарности. Он лишь внимательно посмотрел на Элиану своими алыми глазами, будто изучая редкий экспонат.

— Зачем? — спросил он просто. — Она все равно должна была исчезнуть.

— Я… я не могла просто стоять и смотреть! — выдохнула Элиана, дрожа от адреналина и непонятной обиды на этого странного спасителя.

— Смотреть – это именно то, что положено делать, — парировал он. — Вы вмешались в процесс. Это некорректно.

Он снова повернулся к женщине, которая уже начала меняться под воздействием света Книги. Ее черты смягчились, ржавчина исчезла, осталась лишь испуганная, изможденная дама в разорванном платье. Она посмотрела на юношу с немым вопросом.

— Кто вы? — прошептала она.

Он склонился в насмешливом, театральном поклоне.

— Я — Алиртас. А это, — он погладил переплет Книги, — мои Хроники. Я пришел, чтобы вернуть миру его истинное лицо. Или, по крайней мере, дать ему возможность увидеть его перед концом. Прощайте.

Свет поглотил ее, и через мгновение не осталось ничего.

Тишина повисла над площадью. Вой сирены смолк. Было слышно только шипение пара из поврежденных труб и тяжелое дыхание гвардейцев. Алиртас закрыл Книгу. Застежки щелкнули с финальным, безразличным звуком.

Элиана, все еще не в силах прийти в себя, подошла к нему. Ее механическая рука наконец затихла, но в памяти стоял тот леденящий душу процесс – не лечение, не спасение, а какое-то… исправление. Стирание.

— Что ты сделал? — голос ее сорвался на шепот. — Кто ты такой?

Алиртас повернул к ней свое бледное лицо. В его алых глазах играли отсветы далеких пожаров.

— Я уже представился. Что же до того, что я сделал… — он сделал паузу, и на его губах появилась тонкая, холодная улыбка. — Я просто перелистнул несколько испорченных страниц. Не более того. Этот город полон ими. Мне предстоит много работы.

Он посмотрел на ее механическую руку, и его взгляд стал тяжелым, изучающим.

— А вам, фрау сержант, судя по всему, тоже требуется небольшая коррекция. Ваша музыка звучит… фальшиво.

Прежде чем она успела что-то ответить, он повернулся и направился прочь, его плащ развевался за ним, как знамя. Он растворялся в клубах пара, уходя вглубь летающего города, оставляя за собой лишь тишину, опустение и десятки вопросов, на которые у Элианы не было ответов.

Но один был ясен. Мир только что изменился. И этот перемену принес с собой странный юноша с алыми глазами и Книгой, что дарила не жизнь, а забвение.