Хроники Камня Скверны. Глава 2. Грань.

Глава 2. Грань

Боль была его якорем. Но не тем якорем, что удерживает корабль в спасительной гавани, а тем, что цепляет за дно в бушующем море и тянет на глубину.

Она пылала в плече, тупая и навязчивая, каждый пульсирующий удар отзываясь эхом в висках тяжелым, знакомым эхом. Это была его боль, человеческая, понятная. Боль разорванной плоти, которую можно было перевязать и залечить. А рядом с ней, под кожей, вдоль вен, текла другая — жидкий огонь, сладкий и отравленный.

Это текла скверна. Это не было похоже ни на что из прежней жизни Кая. Это был жидкий, сладковатый яд, что пульсировал в такт его бешеному сердцу, струился вдоль вен не кровью, а отравленным светом. Он жёг изнутри, но это было похоже на обжигающую ласку. Боль была острой, сверлящей, будто в его череп ввинчивали раскаленный гвоздь. Именно сквозь эту боль прорывались голоса — неразборчивый, злой шепот толпы за тонкой стеной сознания. Он не слышал слов, но чувствовал их смысл: насмешку, голод, древнюю, безумную злобу. Эта боль была мостом, по которому к нему приходило проклятие. Голоса сулили могущество и бессмертие.

Кай бежал, не видя пути, не чувствуя под ногами зыбкой почвы. Он бежал от гула обрушившихся камней и от того, что теперь было частью него. Морвен молчала, но ее молчание было красноречивее любых упреков. Он чувствовал на спине ее взгляд — тяжелый, как камень жернова.

Лишь когда чавканье болота сменилось хрустом валежника, а ядовитый туман рассеялся, уступив место холодному воздуху соснового подлеска, Кай остановился, прислонившись к шершавому стволу древней сосны. Он тяжело дышал, и из раны сочилась кровь, густая и странно темная.

— "Дальше не пойду!", — хрипло сказала Морвен, останавливаясь в паре шагов. —" Пока не узнаю, с кем иду!. И с чем!?"

Кай медленно разжал кулак. Осколок все еще был припаян к его ладони, словно вторая кожа, мерцая тусклым багровым светом. Он не жег плоти, но жег душу.

—" Я не могу его отцепить", — прошептал Кай, и в его голосе прозвучала отчаянная правда.

Морвен подошла ближе, внимательно разглядывая его руку. Ее глаза сузились.

— "Это не просто артефакт, мальчик! Он в тебя врос. Скверна пускает корни. Скоро ты станешь одним из них. Один из Оскверненных".

— "Я этого не хотел! "— выкрикнул Кай, и его собственный голос прозвучал чужим, сдавленным яростью. Внутри что-то кольнуло, отозвавшись на его вспышку. — "Мне нужно было только найти его... Изучить..."

—" Изучить? "— Морвен горько рассмеялась. —" Скверну не изучают. Ей либо покоряются, либо сгорают. Ты уже слышишь их, да? Голоса в голове?Шепот?"

Кай молча кивнул, сжимая виски свободной рукой. Это было похоже на нашептывание толпы за тонкой стеной — неразборчивое, но полное злого умысла.

—" Что они говорят?" — голос Морвен стал тише, но не мягче.

—" ...Обещают силу", — признался Кай, закрывая глаза. —" Говорят, я могу все. Сотворить пламя из воздуха, остановить дыхание врага... Заставить землю разверзнуться. Они говорят... что я могу стать богом".

—" А что говоришь ты? "— старуха присела на корточки перед ним, ее пронзительный взгляд буравил его. — "Что говорит та часть, что еще помнит свое имя?"

-"Отпусти, "— слабо пульсировало в глубине его сознания.-" Это гибель".

— 'Я говорю... что боюсь", — выдавил Кай. — "Боюсь, что однажды их голоса станут громче моего".

Морвен долго смотрела на него, а потом резко встала.

— "Рана. Ее нужно обработать, пока скверна не попала в кровь. Или не усилила ее".

Она порылась в своей торбе и достала связку сухих трав, маленький глиняный горшочек с густой мазью и чистую тряпицу. Действовала она быстро и молча, но Кай видел напряжение в ее плечах. Она боялась. Боялась его.

Когда она протянула руку, чтобы очистить рану, Кай инстинктивно отпрянул.

—" Не подходи! "— его голос снова сорвался на рык. Багровый свет на ладони вспыхнул ярче. —" Я... я не контролирую это".

— "Тогда научись", — холодно парировала Морвен. —" Прямо сейчас. Или умри здесь, как зверь в капкане. Выбор за тобой, Оскверненный."

Слово обожгло сильнее стрелы. Кай застонал, чувствуя, как тьма накатывает изнутри, предлагая простой выход — отдаться, перестать бороться. Ему показалось, что тени вокруг стали гуще, длиннее, тянутся к нему.

“Возьми меня!”, — нашептывала буря. “Она Ничто!”. “Смерть для нее— Миг”. Звучало в голове

“Нет!”, — ответил он сам себе, вцепившись в эту мысль, как утопающий в соломинку. Он сосредоточился на боли в плече. На холодном воздухе, обжигающем легкие. На запахе хвои и мази Морвен. На чем-то реальном, земном.

— “Хорошо”, — прошептал он, больше себе, чем ей. — “Хорошо…”

Он медленно, преодолевая внутреннее сопротивление, вытянул вперед раненую руку. Свет на его ладони плясал, но уже не так яростно. Морвен, не сводя с него глаз, принялась за работу. Ее прикосновения были твердыми и профессиональными. Она очистила рану от грязи, наложила мазь, пахнущую дымом и полынью, и туго перевязала ее.

—” Мази хватит, чтобы отогнать гниль”, — сказала она, завязывая узел. —” Но против скверны у меня нет трав. Это твоя битва.”

Кай кивнул, чувствуя странную опустошенность. Борьба отняла все силы.

— “Что теперь?” — спросил он, глядя на свою мерцающую ладонь.

— “Теперь мы идем”, — Морвен поднялась на ноги. — “Стражи не отстанут. Они чуют скверну, как гончие. А от тебя теперь пахнет целой скотобойней”.

—” Куда?” -спросил Кай с горестью в голосе.

— “Есть одно место. Дальняя деревушка у Подножья Седых Гор. Там живет... один старик. Он кое-что понимает в вещах, которые лучше не трогать. Возможно, он знает способ снять это с тебя. Или”, — она многозначительно посмотрела на него, — “научиться с этим жить, не сойдя с ума”сойдяю

Она не стала ждать его ответа и зашагала прочь, вглубь леса.

Кай посмотрел на свою руку. Осколок пульсировал в такт его сердцу, напоминая о втором сердцебиении — чужом, вторгшемся. Он был больше не Каем, охотником за реликвиями. Он был сосудом. Проклятием. Проблемой.

Он сделал шаг, потом другой, пошел за уходящей фигурой проводницы. С каждым шагом шепот в голове стихал, но не исчезал совсем. Он стал тихим, настойчивым фоном, вечным спутником.

Судьба не спрашивала его согласия. Но теперь ему предстояло выбрать, что он сделает с этим вынужденным даром. Станет ли он его жертвой... или его хозяином!?. Охота только начиналась, и самой опасной добычей в ней был он сам.