И голубой цветок уже здесь был

И голубой цветок уже здесь был -
в тумане высветив забытое движенье.
И шепот сна сквозь сумеречный пыл
звал имя мира, утратившего время...

Поезд шел долго. К концу пути я перестал чувствовать разницу между временем в движении и временем в мыслях. Я ехал, чтобы найти и рассказать правду. Или хотя бы приблизиться к ней.
Общество Лимбалистов. Община анархо-хиппи, избегающих сложных технологий. Секта? Нечто большее? Говорили, что никто от них не возвращается. Но пропавших нет. Люди просто остаются. Добровольно.

Я был уверен, что это миф. А если не миф, то ответ до ужаса банален. Вещества, рабство, промывка мозгов. Но я хотел проверить лично. У меня были старый смарт, блокнот и голова, набитая вопросами.

Поезд шел долго. Я потерял счет времени и начинал повторяться в словах. Часы в вагоне, над выходом, показывали разное время. Одни шли вперед, другие - назад. Третьи словно застыли в вечности. И зачем их столько? Кому интересно, сколько времени на другом конце Земли?

Это была очередная странность. За этим я ехал, верно.

В моем мире экологические катастрофы, биологические войны, рождение новых религий, переселения народов, искины из глубин постинтернета, назначившие себя богами реальности… Все это стало частью повседневности. Я привык видеть людей, говорящих с голосами в своих разумах, и это было не психорасстройство. Привык, что государства меняют свои границы и названия каждый месяц. Привык, что законы меняются так быстро, что их перестали соблюдать.
Но Лимбалисты - другое. Если и сумасшедшие, то по собственной воле. Если и фанатики, то искренние, а не купленные. Не жертвы, а уставшие люди. Они живут в чем-то большем. Или меньшем. Хочу ли я понять разницу?

Окно рядом со мной покрыто притягивающими взгляд узорами - не рисунками, скорее следами смазанных пальцев, пытающихся на что-то указать. Когда я по внезапному наитию протер одно из узоров рукавом, то обнаружил под слоем надпись:

«Я был здесь раньше».

Я сфотографировал ее на смарт. Снимок черный, ничего не различить. Я попробовал еще раз. То же самое. На третьей попытке экран могнул и показал мое лицо - но не мое. Лицо человека, которого я никогда не видел, но который смотрел на меня так, будто знал меня лучше, чем я сам. Старый смарт - глючит, что еще?

Вагон плацкартный, западного типа. Сидячие места, высокие спинки кресел, много места для ног. Приходилось вытягивать шею, чтобы посмотреть на соседей.

Пассажиров мало. Один мужчина с глазными протезами паршивого качества все время повторял: «Помни, как ты выглядел». Из моего мира, определенно.

Такие часто попадают в заголовки: бывшие аналитики, потерявшие связь с реальностью после контакта с высшими искинами.

Позади, у окна, сидела девушка и плакала, но слезы были фосфоресцентно-синими. Непохоже, что ей плохо или больно. Слезы радости, облегчения. Пусть и странного цвета - мало ли, что она принимает? В руках - букетик синих цветов.

Возможно, тоже своя. Но ее лицо… было слишком спокойным для химии.
А я в какой-то момент понял, что уже час не записываю ничего в блокнот.

Через пару рядов к выходу, лицом ко мне, сидел человек в черном костюме.

Он говорил по смарту. Тихо, размеренно. Голос был спокойным, почти торжественным:

- Скади, это Хассельквист. Я в поезде до Вальдплатца. Это другое место, не то, которое было в старых делах. И я знаю, о чем ты подумаешь, но здесь что-то есть. Не уверен, можно ли это назвать местом, а мое желание поехать - уверенностью. Обещаю держать тебя в курсе, как только разберусь...

Он замолчал. Посмотрел на меня. Его лицо как будто знакомо, но я не мог понять откуда. Тем не менее, я подумал: его слова точны и лишком символичны. Он не был из моего мира. Или давно его покинул.

Правительственный агент? Очень похоже. Но какого правительства, ведь их в Европе давно заменили корпорации? А если издалека - то зачем? Скорее это просто сумасшедший, живущим прошлым, когда у него была понятная работа, простые задания. До сих пор живет ими, расследует что-то.

Что за персонажи...

Станция Вальдплатц выглядела так, будто о ней забыли в момент, когда ее достроили. Она стояла как будто на краю мира, хотя лес продолжал тянуться дальше, вместе с железнодорожными путями.

Здание вокзала построено из темного кирпича и металла, покрытого ржавчиной. Дождя не было, но крыша казалась мокрой, с нее капало.

На платформе стоял одинокий фонарь, и свет его был едва виден. Перегорели диоды, а заменить некому?

Вокруг ничего, кроме леса. Лес стоял неподвижно, он замер в ожидании чего-то. Ветви направлены в мою сторону, как руки, протянутые из тумана. Туман - чем дальше, тем гуще, и перестает казаться, что время только обеденное.

Пассажиры вышли молча. Пройдя мимо здания вокзала к дороге в лес, они исчезли в тумане.

Перрон почти опустел. Женщина в длинном плаще стояла и смотрела в одну точку над крышей вокзала.

- Скоро следующий поезд? - спросил я. Хотя вопрос был глупый. Часто местные хуже знают свои места, чем приезжие.

Она медленно повернулась ко мне:

- Когда придет.

Ответ меня удовлетворил - все, как и должно быть. Но меня смутило другое: голос женщины был знакомым. Или это ощущение, что он должен быть знакомым?

Рядом стоял человек в черных очках и с рюкзаком. Он начал говорить в смарт так, как будто записывал эфир для подкаста:

- Я начинаю исследовать заповедник «Фридлихевальд». Место, где люди не теряются, но исчезают. Они не уходят, но их больше нет. Уверен, вы давно желаете узнать больше о...

Он заметил мой взгляд и кивнул:

- Вы тоже здесь?..

Я не ответил, отошел. Ненавижу блогеров! Отвернулся, посмотрел на здание вокзала. Услышал голос:

- Если ты не знаешь, куда дальше, иди в кафе.

Голос принадлежал женщине. Оглянулся - никого не было. Ни женщины, ни блогера. Испарились. Только дверь со скромной вывеской: «d'Est en Ouest».

Когда я вошел в кафе, меня встретила тишина. И запах: горелая корица, дым, немного плесени и еще что-то неуловимое. Запах воспоминания, которое ты забыл.

Кафе просторное, но казалось маленьким из-за нагромождения предметов. Полки с книгами, старыми журналами, бутылками всяких форм и расцветок, фотографии в рамочках - лица людей замазаны или отсутствовали вовсе.

У стойки - женщина. Ей было лет за сорок, но движения ее точны, почти юны. На ней длинное шерстяное платье цвета мха, волосы собраны в тугую косу, удивительно черную. Под цвет глаз, блестящих, огромных. На ее лице проявлялись морщины, которые выглядели скорее как следы прожитых жизней, чем возраста.

- Привет, - сказала она вежливо, слегка улыбнувшись. - По делу?

- Хочу узнать правду о Лимбалистах, - сказал я.

Она фыркнула, будто я сказал что-то глупое.

- Это не так делается. Не в этом месте. Правда сама находит тебя.

Она достала из-под прилавка белую кружку с названием кафе, протерла ее вафельным полотенцем и поставила передо мной.

- Кофе? Что-то другое?

- Что у вас есть?

- Все есть, но кофе - лучше. И пирог. Для полноты картины.

Я усмехнулся. Конечно, кофе и пирог, необходимые вещи для подобных мест.

Она пошла к плите, где на медленном огне томился большой котел. От него поднимался пар, распространялся запах. Что-то пряное.

- Что здесь происходит? - спросил я издалека, глядя, как ко мне пододвигают тарелку с пирогом. - Или места совсем глухие?

- Мы едим, пьем, спим, разговариваем, - сказала женщина, наливая в мою чашку кофе, ароматного настолько, что другие запахи кухни исчезли.

- Люди находят друг друга. Находят себя. Теряют. Но никто никому не мешает.

- А что происходит с теми, кто уходит? - Я спросил прямо о том, что меня интересовало. Эта женщина казалась той, кто много знает. И ее звали Бахджат. Странно? Не особенно, если помнить о переселении народов на континенте в последние десятилетия.

- Разве кто-то уходил? - она посмотрела на меня долгим взглядом.

- Я слышал, что никто не возвращается из заповедника.

- Потому что им не нужно возвращаться. Они уже дома.

Я сделал глоток. Чертовски хороший кофе. Но секунду спустя я все же решил, что вкус странный - одновременно горький и сладкий, с оттенком чего-то, что я не мог назвать. А дальше - больше. Будь в чашке ложка ликера, я бы понял, но...

Чувство озарения, но пока еще неясное.

- Вы сами отсюда? - спросил я.

- Я здесь всегда была. Или стала, когда поняла, что мне некуда больше идти.

- А если я хочу уйти? - мне показалось вдруг, что важно задать этот вопрос.

Она улыбнулась, как будто знала, что я задам его.

- Тогда ищи себя. Не других. Не общество. Потому что если ты не знаешь, кто ты, то легко потеряться.

- А если я не хочу теряться?

- Тогда не начинай искать, - Бахджат пожала плечами, будто ответ был очевиден.

Я не мог отделаться от мысли, что она не просто отвечала мне. Она говорила со мной так, будто знала, какие слова я боюсь услышать. Как будто читала не мой вопрос, а мою потребность в ответе.
Это не запугивание. Хуже. Это было понимание. И исходило оно от кого-то, кто больше не был собой.

Я остался в кафе еще на час. Сидел за стойкой, не меняя положения. За это время пришло несколько человек. Никто не здоровался. Никто не задавал вопросов. Все заказывали одно и то же, даже не глядя на меню, которого словно и не существовало.

Женщина обслуживала их, как старых знакомых.

Одна пара за дальним столом говорила, но их губы двигались в противофазе - сначала они говорили, потом открывали рты. Словно их реальность немного запаздывала.

В углу играла радиола. Раритет с вазочкой на крышке и несколькими синими цветами в ней. Музыка была старой, песню я не узнал. Голос певицы звучал слишком многослойно - будто пело сразу несколько людей. Или один человек, повторяющий слова в разных временах. Должно быть, эффект динамика.

- Ты записываешь все это? - спросила Бахджат, указав на мой блокнот.

- Пытаюсь.

- Зачем?

- Чтобы понять происходящее.

Она вздохнула.

- Некоторые приезжают с вопросами. Они думают, что ответы помогут. Но ответы здесь - не конец. Это начало новых вопросов.

Я хотел спросить что-то еще, но она уже ушла на кухню. Дверь за ней закрылась, и я не услышал ни шагов, ни звука. Только тишину. И музыку, которая теперь играла наоборот.

Я попал в театр абсурда. В нем все участвовали. А я?

Были еще люди.

Бывший корпоративный юрист - он сам мне сказал доверительным тоном, как только я обратил на него внимание. Подсел рядом и продолжил:

- Я теперь переводчик для камней, они поют мне по ночам, когда никто не слышит.

Я серьезно кивнул.

- Они рассказывают истории, - сказал он. - Только не все из них предназначены для нас. Я отбираю те, которые можно рассказывать.

Девушка лет девятнадцати, с рюкзаком и толстой книгой без названия. Ее взгляд был немного потерянным и она уверяла, что уже была здесь раньше, но не помнила когда.

- Я проснулась в этом месте, как будто всегда была частью его, - сказала она. - Может, я и есть часть...

Она ушла из кафе. Догонять ее я не стал.

Мужчина с лицом, которое невозможно запомнить, подсел с другой стороны и сказал:

- Ты уже был здесь. Просто еще не проснулся после того, как вернулся.

Я записал все, не вникая особо, но мои записи как будто становились все менее связными. Фразы повторялись, предложения теряли смысл. Присмотревшись, я обнаружил в блокноте строки, которых не писал.

«Ты останешься. Не потому, что хочешь. Потому что ты уже остался».

Когда я все же собирался уходить, решив, что следует проветриться и принять правильное решение, ко мне подошла женщина. Пожилая, в платке, с тростью. Она смотрела на меня с таким выражением, словно знала меня всю жизнь.

- Хотите попасть к Лимбалистам? - спросила она.

- Хочу узнать правду о них, - повторил я недавний ответ.

- Могу провести. Я хожу туда. Знаю дорогу и людей.

Что-то в ее интонации настораживало. Она говорила слишком уверенно, слишком спокойно. Как будто это не первый раз, когда она предлагает себя в качестве проводника.

- Вы сами оттуда? - спросил я.

- Я была. И не один раз. Но я могу выбрать, остаться или уйти.

- Почему тогда не ушли?

Она улыбнулась:

- А почему вы хотите уйти?

Я не ответил. Внутри меня заклокотало чувство, что я уже где-то такое слышал. От кого-то, кто не был тем, кем казался. От кого-то, кто был частью этого места.

Она достала из сумки маленький флакон с жидкостью. Цвет был странный -между синим и золотым. Внутри что-то двигалось. Дышало.

- Выпейте это, и вы сможете видеть то, что скрыто.

Я отказался. Но не потому, что испугался.

Она не удивилась. Только кивнула, как будто знала, что я не готов.
Но в этот момент я понял, что если бы принял, то стал бы подобен им. Не хуже или лучше. Они перестали быть тем, кем были прежде. Я перестал бы быть...

Я понял, что мне не хочется узнавать больше об этом месте. Что-то во мне начало сопротивляться. Инстинкт самосохранения. Или остатки рассудка.

Я решил уйти. Вернуться в мир, где привычная хаотичная экзотика, а не местный клубок странностей.

Но я не побежден. Я просто понял, что некоторую правду лучше не находить. Я остановился на пороге.
В моем мире есть сумасшедшие, но их безумие имеет границы. Здесь же границы исчезли. Я не хотел стать тем, кем я не был. Хотя уверенности в том, что я еще не стал им, также не было.

Я пошел обратно на станцию, чтобы купить билет. Кассирша улыбнулась мне. Ее глаза были как два светляка.

- Поезд придет через час, - сказала кассирша.

Я сел на скамейку и открыл блокнот. Хотел перечитать свои заметки и понять, годятся ли они для статьи.

Но страницы были пустыми. Этого стоило ожидать?

Поезд пришел. Кажется, даже раньше. Тот же самый, на котором я приехал. Или нет?

Я сел в него. Пассажиры другие. Но один мужчина в углу показался мне знакомым, стоило приглядеться лучше.

Он заметил меня, достал из кармана мой блокнот. Я не удивился, не обнаружив своего блокнота в своем кармане.

- Забыл, - сказал он.

Я поблагодарил его. Открыл блокнот. На первой странице было написано:

«Меня зовут Вульф. Я живу среди Лимбалистов. Я приехал сюда давно. Я не помню, почему остался. Но я не хочу уходить до тех пор, пока все не расскажу».

Я замер. Я не помнил, что писал эти слова. Но почерк мой.
Поезд тронулся. Я смотрел в окно, но не видел ничего, кроме отражения собственных глаз - слишком ярких, слишком незнакомых.