И пришёл охотник

— Скажи, ты любишь войну?

Тихий, бесплотный голос прошептал эти слова, сливаясь с лёгким сухим ветерком пустыни. Красное солнце клонилось к закату. Невесомый песок потихоньку заносил кровь и гарь, будто стремился поскорее избавиться от последствий недавнего скоротечного боя.

Возле двух догорающих пикапов лежали тела павших воинов. По их расположению было видно, что они до последнего пытались организовать оборону, хотя шансов у них никаких не было: грамотно организованная и выстроенная ловушка захлопнулась. Обстрел с беспилотника, засада десятикратно превосходящего противника.

— Скажи, ты любишь войну? — не унимался голос. Кажется, он даже стал немного, самую толику громче.

Один из воинов лежал с отрытыми глазами, глядя в темнеющее небо. Его взгляд подёрнулся смертной поволокой, губы чуть приподнялись в последнем отчаянном оскале.

Ветерок подул чуть сильнее, пламя на машинах загудело, зашуршал песок. Он набивался павшему воину в короткую бороду и рот. Ложился тонким слоем на лицо и глаза. Ещё несколько минут — и его смертный взгляд останется только в вечности.

— Скажи, ты любишь войну? — в третий раз повторил бесплотный голос. И что-то изменилось. Воин всё ещё был мёртв, это было понято со всей очевидностью. Но его ноги, до этого скрюченные в неудобной позе, вдруг медленно выпрямились. Возможно, это были лишь последние судороги коченеющих мышц. А, может, и нечто большее.

Ещё несколько минут ничего не происходило. А потом рука воина шевельнулась, будто пытаясь нащупать отнятый противником автомат на груди.

С его лицом что-то происходило. Сначала вроде бы закоченевший оскал вдруг стал менее выраженным. Потом его веки вдруг закрылись, защищая нежную роговицу от пересыхания и вездесущего песка.

Когда над пустыней погас последний багровый луч солнца, воин судорожно, с громким всхлипом вдохнул и сжал кулаки. Его тело дрожало. Напряглись одновременно все мышцы. Он застонал, глотая стремительно холодеющий воздух.

Спустя короткое время его тело начало расслабляться. Он открыл глаза. Посмотрел перед собой невидящим взглядом, затем медленно поднял корпус. Сел, оглядываясь кругом.

— Да, я люблю войну… — едва слышно прошептал он.

— Скажи, как сильно ты её любишь? — снова заговорил бесплотный голос.

Воин вздохнул. Протёр глаза. Ощупал свою грудь — слева, где винтовочная пуля пробила броню и вошла в сердце.

Некоторое время он молчал, будто собираясь с мыслями. Голос терпеливо ждал.

— Я просто войну люблю во всех её проявлениях, — тихо сказал воин. — В артналетах, взрывах, уничтоженных в пыль городах...

— Больше. Скажи больше, — продолжал голос.

— Кто был, тот поймёт: как красиво, забравшись на высотку Триполи с утра, видеть вылетающий град… и контраст рассветного солнца с разрывами арты и РСЗО.

— Ещё.

— Ничто так не бодрит с утра, как прилет со слоника метрах в тридцати…

С каждой репликой голос воина становился твёрже, увереннее. Он встал, и рядом с ним встала призрачная фигура, сотканная из самой ночи.

— Тебе придётся воевать, — сказал голос.

Губы воина тронула улыбка.

— Спасибо, — ответил он.

— Скоро на родине начнётся большая война, — шёпот обволакивал воина, будто тёплая волна. — Но до этого времени ты должен прочесть несколько книг.

— Я сделаю так, как ты скажешь.

— Я знаю… — ответил голос.

Призрачная фигура растаяла в ночи неясной тенью.

Воин глубоко вздохнул. Потом ощупал себя. Штатной рации не было — противник затрофеил. Тогда он подошёл к одному из своих павших товарищей. Перевернул его тело, нащупал потайной карман под окровавленной бронёй. Достал резервный аппарат. Включил его, настроил на нужную волну. Нажал на тангенту.

— Перец Зигфриду, — сказал он.

Некоторое время было тихо. Воин терпеливо ждал, поглаживая рацию и глядя на звёзды. На его губах играла улыбка.

— Перец на связи. Зигфрид, доложи обстановку, куда пропал?

— Группа все двести. Засада, под три десятка бармалеев. Плюс птичка атаковала.

Долгая пауза.

— Зигфрид Перцу. Как сам уцелел?

— Контузило. Не законтролили.

— Принял, высылаю группу.

— До связи, командир.

Воин вздохнул. Потом начал таскать тела погибших товарищей в сторону от горящих пикапов — чтобы эвакуировать было сподручнее.

Это не заняло у него много времени.