И снова в бой! Неоконченный эпилог (Клинок командора - 3)

Переговоры о мире следовало начать с демонстрации силы. Володя не сомневался, как Моторин отреагирует на его восстание. Сбор сил, до каких он сможет дотянуться, угрозы, шантаж… Но и они не валенки.

Через полчаса после его возвращения из общежития брызнули орденские посланцы. Петя по такому случаю расщедрился на лошадей. Тянуть не стоило. В посланиях орденского совета предлагалось старостам лесовиков явиться для важной встречи не позже вечера.

Володя сумел найти нужные слова, да лесовики и сами понимали, во что ввязались, предложив Ордену взять себя под защиту. Старосты двадцати двух общин-селений сошлись к восьми вечера в бывшей актовой комнате общежития.

Орденский совет – все пять рыцарей ждали их. Оруженосцы, торопливо оглядев накрытый стол, вышли из комнаты. Угощение было скромным. Не на праздничный ужин собрались.

Володя, как старший среди рыцарей, начал разговор.

- Мы встречались с большинством из вас не столь давно, с тех пор многое изменилось. Моторин открыто объявил о желании стать хозяином здешних земель. Поддержите ли вы нас в предстоящей схватке.

- А как же, - неторопливо сказал Петрович. – Не видишь, как мы прилетели, едва ты кликнул нас.

- Тогда ладно, - кивнул Володя.

Моторин, узнав о выступлении, не придумал ничего лучшего, кроме всеобщей мобилизации. За время «правления» он успел надоесть большому количеству людей, и Володя имел полное представление о его действиях. УБ, чиновники и служащие получили указание вооружиться и быть готовыми к выступлению, силовиков Безматерных перевел на казарменное положение. К лесовикам мэр отправил посыльных, через которых попытался привлечь старост на свою сторону. Понял-таки, что пожадничал. Поздно только дошло. Коррупции среди старост он не дождется – люди не те, а сами лесовики видели Моторина в гробу, ни чуть не меньше.

Володя тоже не дремал. На поселения был отправлен приказ - собрать ополчения. Оставалось ждать провокации со стороны Моторина.

Мэр тянул резину и только благодаря старым связям среди работников УБ Орден узнал о подарке, готовящемся для него. Моторин хорошо понимал уязвимость позиций. Для укрепления власти он потребовал и получил особые полномочия, позволяющие ему использовать силу без санкции свыше. Ударной частью послужили ВВ. Читайло собрал опят, отозвав патрули. Полк особого назначения неполного состава особой мощью не обладал, но вместе с остальными силовиками становился серьезным препятствием.

Володя не знал, как реагировать на действия мэра. С одной стороны, собиралась силища. С другой стороны, накрыть оптом и хрен с ним! Не так ли, высокородный господин рыцарь?

«Ты все шутишь, - укоризненно сказал он своему внутреннему голосу, - а если пролетим, как фанера над Парижем?»

Володя чувствовал себя неуверенно. Воевать с пришельцами – будь то орки или огры – он привык. Эка невидаль. А вот с людьми еще нет. Вот и маялся сантиментами. И самое паскудное заключалось в том, что поделиться сомнениями не с кем. Народ настолько привык видеть командора уверенным и решительным, что малейшие сомнения воспринимались бы как проверка на СПИД, то бишь на моральное состояние. А то и еще хуже – выкобенивание.

Женщинам тоже не поплачешься. Валюшка, добившись замужества, целиком ушла в воспитание детей и поддержание семейного уюта на высоком уровне. Марина… Не, орчий дар действовал по-прежнему и силенок у нее дай бог, не каждому оркобойцу справиться. Только вот, родив ребенка, она стала, мягче, что ли. Той неприступной красотки, острой на язык и руки, больше не существовало. Марина превратилась в красивую женщину. Только для чужих мужчин сохранялась белокурая ледяная валькирия, на которую заглядывались добрые две трети прохожих. Ну, Валя тоже не уступала ей, хотя и не блистала белокуростью.

Бог с ними, женщинами. Пусть варят суп, стирают белье, нянчат сыновей и устраивают очередную перестановку в комнатах. Впереди бой.

Он несколько поспешно, стараясь отбросить сомнения, надел на голову шлем. Пора!

Рано утром, в преддверии схватки, Орден покинул общежитии, направившись в деревню Петровича. Соглядатаи Моторина, постоянно караулившие орденское пристанище, всполошились. Но что они могли сделать с почти полутора сотнями вооруженных людей? Старший шпионов или дозорных, кто как желает, бросился навстречу колонне.

- Вы не имеете права уходить без разрешения господина мэра! – Закричал он. – Вернитесь обратно.

Что правда, то правда. С недавних пор Моторин запретил покидать город без специального пропуска. Как, впрочем, и посещать его. И тем более, никто не выпускал такую толпу. Уж шпик-то бы знал.

Миша, попросив взглядом разрешения Володи действовать, выступил вперед и небрежным движением руки отбросил шпиона в сторону наземь.

- Я оставлю тебя жить, - громко сказал он, - мне понравилась твоя храбрость. Но больше не попадайся мне на пути. Два раза люди не рождаются.

Колонна двинулась. Миша поспешил занять место в строю. Времени на шестерок не было нисколечко.

Около деревни Петровича оказалось разбито несколько лагерей. Ополченцев оказалось столько, что, несмотря на гостеприимство хозяев, места под крышей не хватало. У Володи зарябило в глазах, когда он увидел кучу народа, собравшуюся под его руку.

- Интересный карнавал, - удивился стоящий неподалеку Леша Губанов. – Сильны бродяги. Мы-то им зачем?

- За хлебом, - привычно отрапортовал Мишка.

- Хорош трепаться, - оборвал острословов Володя. – Расположить лагерь напротив ворот. Дим, остаешься за старшего. Со мной отправятся Савельев и Черепанов.

Как никогда кстати вопрос Лешки. Хотя Петрович почти убедил его в пассивности лесовиков и их желании иметь вождя, его насторожило появление большого числа людей. Это что же получается – сидят люди по деревням, открымши рты, и ждут, когда появиться их вождь. Получается по-детски – приходи князь и володей нами. Поэтому он и оставил Орден напротив ворот. Напасть на него не решится и самый дремучий лесовик, а если попробуют взять трех рыцарей, остальным будет легче прийти им на помощь.

Ждать от Петровича подлянки не хотелось. Однако в жизни все бывает. Раз в сто лет и бык рожает.

Он шел знакомой за прошлые визиты дорогой, не ожидая, пока навстречу выйдет почетный караул.

Петрович, осведомленный с опозданием, встретил его во дворе. Окруженный незнакомыми лесовиками – предводителями приведенных ополчений – он выглядел вождем с картины о древних славянах или там германцах. Более-менее современная одежда совсем не меняла ощущения, а наоборот, только подчеркивала.

- Рыцари пришли, - громко объявил хозяин, - молодцы, не обманули.

Он легким естественным жестом отделил Володю от остальных и представил лесовикам:

- Вождь всесильного Ордена. Не смотрите, что слишком молод. Они все такие. Но зато как бьют орков!

- Слава Ордена вышла далеко за пределы города и его окрестностей, - выступил вперед мужчина средних лет с бугрящимися мышцами, которые не мог скрыть самодельный панцирь. – Я рад увидеть его предводителя.

Он переложил в левую руку здоровенную металлическую палицу, весившую никак не меньше двадцати килограмм, и, протянув руку для рукопожатия, неожиданно по-детски представился:

- Дима.

- Володя, - опешил рыцарь, но руку пожал.

Дима выглядел симпатично. Добродушно настроенный Илья Муромец. Не такой, как на картине Васнецова, расслабленный и благодушный.

- Познакомимся попозже, - заторопился Петрович. – Давайте поедим, а то командир скоро даст команду на выход.

- Дам, - согласился Володя. – Мы поели. Так что вы завтракайте, а я погляжу, что и как.

Петрович разве кого-то отпустит, не посадив предварительно за стол. Он так возмутился, что Володя сдался. Проще влить в себя чашку травяного чая, чем бороться с неистовым хозяином.

Изображать радушие и пичкать гостей домашними разносолами и печеностями Петровичу все же было некогда. Наспех, кто сколько желал, они перекусили и отправились к своим отрядам. Володя, перед очередной схваткой, неразговорчивый и сосредоточенный, заставил жалеющих узнать его планы примолкнуть. Предводителям ополчений лишь было сказано двигаться к горе, к которой, как надеялся Володя, Моторин подтянет свои силы. Там они встретятся и будут даны дополнительные указания.

Рыцари и оруженосцы в ожидании вождя играли в чехарду. Кто и когда вспомнил об этой игре прошлого, о которой знали только специалисты, но она стала популярной буквально за пару дней. Свободное время куча вполне серьезных парней, смертельно опасных для недружелюбных соседей с энергией десятилетних пацанов была готова сколько угодно прыгать через головы приятелей.

- Отбой веселью, - скомандовал Володя с долей зависти. Ему, блюдущему честь командора, пришлось забыть о развлечениях. Да и две жены не давали время покуролесить, вовлекая в семейный хомут.

Через несколько минут Орден бодро вышагивал к горе, показывая путь остальным.

Своих рыцарей Володя выставил на горе с вызывающей показухой. Лагерь разбили на самом высоком месте, а чтобы их увидели и самые невнимательные, развели пару костров. После недавних дождей сухостой был сырым и дымовые столбы, поднявшиеся благодаря усилиям кашеваров, напоминали скорее призыв об экстренной помощи, чем обеденный очаг. А ополчения лесовиков остались в лесу и заброшенной деревне.

Моторин рванулся к наживке с яростью проголодавшейся щуки. Володя рассчитывал хотя бы попоить чаем воинство, понимая, что обед будет не скоро. Мэр же явился, едва вода в котлах стала теплой.

- Попили чаю, - подосадовал Миша. – Ты-то пил, - укорил он Володю.

- Пил, - смирено ответил командор, мирясь с накачкой.

Миша, в душе обрадовавшись, - в последнее время возможность выговорить другу появлялась крайне редко – собирался продолжить мысль, но Володя вдруг зычно сказал:

- Костры затушить, стройся в походную колонну.

- Тьфу, - сплюнул Миша. Провел его Володька.

- Ты чего решил права покачать, - ткнул его в бок, смеясь, Петя Ромашин.

А Володя уже забыл о ловко проведенном друге. Пока колонна Ордена оттягивалась назад, он пытался подсчитать, сколько же человек выведет Моторин для доказательства правоты. Получалось немало – тысячи две. Кого-нибудь он и мог напугать, но только у самого Володи насчитывалось почти пять тысяч. И самое главное – сколько человек из отряда Моторина в действительности собираются воевать за своего шефа – сто, пятьдесят?