Иди ко мне

– Марика, чего ревешь? – недовольно спросила Злата, ей уже порядком надоела кислая мина, которая несколько дней не сходила с лица ее старшей сестры.

Злата безумно завидовала этой счастливице, к которой приехал свататься младший сын барона. Да и было с чего. Когда это такое происходило, чтобы хозяйский отпрыск настолько увлекся красотой дочери простого вассала и приехал сам в дом их отца, просить руки дурехи Марики. Если б Злате судьба дала такой шанс, она бы точно его не упустила.

– Прекращай уже убиваться из-за этого глупого пастуха, – пробурчала сестра. – Было бы из-за кого. Ни гроша за душой. Только песни петь и умел. Сгинул – и ладно.

Всхлипывания резко прекратились, и на сестру уставились заплаканные голубые глаза.

– Да что ты такое говоришь! – раздался звонкий обвиняющий голос.

– То и говорю, – стояла на своем Злата. – Ты теперь хозяйкой будешь, вместо того чтобы овец пасти. Радоваться должна, а не сопли утирать.

Но, судя по остановившемуся на ней тяжелому взгляду и сурово сведенным бровям, сестра явно не разделяла ее мнения. Поэтому Злата не стала больше тратить казавшиеся ей абсолютно правильными слова, а встала и пошла к двери. Девушка потянула за ручку, и в комнату ворвался веселый гул мужских голосов.

– Кстати, отец за тобой послал, – выходя, бросила Злата. – Барин вечно ждать не будет. Спускайся давай к жениху.

– Мой жених мертв! – выпалила Марика в закрывшуюся дверь.

Комната снова погрузилась в тишину и полутьму, разгоняемую лишь неровным пламенем единственной свечи. Девушке все это было неважно. Сквозь пелену слез она посмотрела в окно, но предметы расплывались перед глазами, и она опустила голову.

– Иди ко мне, – на границе слышимости раздался такой знакомый шепот.

Марика вздрогнула и резко подняла голову. Вскочила на ноги и бросилась к окну.

– Аким? – неуверенно произнесли девичьи губы.

Голубые глаза жадно вглядывались в ночь, но из-за стекла на нее смотрела лишь чернота. Девушка быстро провела ладонями по лицу, стирая слезы. Резкие рваные движения головой, взгляд заметался по двору, тело начала бить нервная дрожь.

За невысоким забором, подступающим к деревне, лес окутывал белый плотный туман. Подсвеченные неверным лунным светом щупальца медленно ползли по двору, заплетаясь вокруг ствола широкого дерева, росшего под окнами дома. То утолщаясь, то истончаясь, они будто рисовали причудливые фигуры, прятавшиеся в ночи.

– Марика, – снова произнес любимый голос.

Девушка не выдержала и распахнула окно. Ее сразу обдало ночным холодом и промозглостью тумана. Разбитое сердце, пережившее боль утраты, вновь ожило и стало биться в груди, пойманной бабочкой, будто стремящейся выскочить наружу.

– Марика! – из-за двери раздался громкий окрик отца, и послышались приближающиеся тяжелые шаги. – Быстро спускайся!

Родительский голос будто выдернул ее из чар ночи, и девушка вздрогнула, начав оборачиваться. Взгляд упал на дерево, и за стволом в белом мареве будто мелькнул силуэт. Так возлюбленный прятался за широким стволом, когда пробирался во двор, чтобы увидеть свою невесту.

– Иди ко мне.

Марика замерла вполоборота, не веря своим глазам. За спиной раздался скрип открывающейся двери, и девушка мгновенно приняла решение. Села на подоконник, быстро перекинула ноги наружу и, не мешкая, спрыгнула на землю. Длинная юбка взлетела и опустилась на землю, разгоняя туман вокруг. Оставшиеся стелящиеся волны колыхнулись в сторону забора, будто приглашая за собой беглянку. Девушка метнулась за ними к закрытой калитке.

– Марика! – громкий гневный голос отца доносился ей в спину. – Что ты творишь?!

Но девушка уже подбежала к забору, хватаясь тонкими пальцами за широкую щеколду и распахивая дверцу.

– Что здесь происходит? – из-за угла дома на крики вышел высокий богато одетый молодой человек.

Он быстро оглядел двор и сурово свел черные брови, переводя взгляд с отца, высунувшегося из окна второго этажа, на тонкую фигурку со светлыми волосами, почти такими же, как стелившееся за ней серебристое марево.

Девушка шагнула в ласковые объятья тумана. Белые рваные полосы приняли ее, обхватив, как руки возлюбленного. Крики за спиной уже не имели никакого значения. Марика подалась вперед. Шаги становились шире, быстрее, пока она не побежала, скрываясь среди лесных деревьев.

– Коня, быстро, – отдал приказ приехавший жених.

Черный лес пугал своими могучими деревьями, протягивающими кривые лапы-ветки к бегущей. Девушка неслась, не оглядываясь, скрытая плотной завесой тумана от преследующих ее людей. Сердце бешено колотилось в груди, как у загнанного кролика, отстукивая каждую секунду погони. Темная ночь рисовала жутких монстров из деревьев-исполинов, раскинувших свои голые кривые ветви. Далеко за спиной слышались звуки погони.

Взгляд беглянки метался по сторонам, ища того, кто звал ее, того, кто спасал от участи быть проданной барину за какие-то вольности. Она так хотела увидеть своего Акима.

Из-под ног выпорхнула мелкая быстрая птица, потревоженная ночным шумом, яркой вспышкой метнувшаяся в ночное облачное небо. Марика взвизгнула и отшатнулась, боясь каждого шороха. Нога в туфельке на маленьком каблучке зацепилась за торчащий из земли корень, и девушка, споткнувшись, полетела спиной на землю. Приземлившись на попу, Марика стала отползать, упираясь ладошками в землю и скребя пятками по опавшей листве, в страхе не понимая, что ее испугала все лишь улетевшая птица.

Оказавшись по плечи в рваном стелящемся мареве, она позвала любимого:

– Аким.

Что-то темное и большое медленно приближалось к ней. Вокруг неясного силуэта закручивались струйки тумана, создавая водовороты и разлетаясь прочь. Девушка в ужасе распахнула глаза и замерла, боясь пошевелиться.

У фигуры туман становился плотнее, превращаясь в белые щупальца, ползущие к ногам девушки, хищно извиваясь, стремясь добраться до нее. Как только первое щупальце коснулось ее щиколотки, Марика завизжала и попыталась подняться на ноги. Все тело стало ватным и больше не слушалось, как бы она ни хотела убежать. В отчаянии девушка перевернулась и на четвереньках стала ползти вперед, видя перед собой только кусты и стволы деревьев.

Она боялась оборачиваться, белое марево застилало взор, а Марика уползала, не разбирая дороги, проламываясь прямо через редкий кустарник. Ветки царапали лицо, вцеплялись в волосы и рвали платье, но ничего этого девушка не замечала, как и слез, катившихся по щекам.

– Иди ко мне.

Марика резко подняла голову, увидев среди веток и тумана просвет. Любимый голос придал сил, и она вскочила, оставляя в кустарнике куски ткани и пучки вырванных светлых волос. С жадностью вглядываясь вперед, она увидела его, Акима. Нечеткий силуэт в тумане, но она не спутала бы его ни с кем другим. Снова услышав за спиной конное ржание, Марика припустила еще быстрее.

Беглянка неслась вперед к просвету. Она не обращала внимания на голые ветки, тянущиеся к ней из черноты, хватающие ее и стремясь оторвать кусок от платья, и клочья тумана, закрывающего все вокруг, будто погружая ее в вязкий кокон, отгородивший беглянку от всего мира. Для девушки важна была только фигура впереди, к которой стремилась ее счастливая душа.

Марика резко выскочила из чащи, не замечая ничего вокруг. Впереди, окутанный полосами белого тумана, стоял Аким и протягивал к ней руку:

– Иди ко мне.

В клубящемся под ногами тумане, девушка сделала несколько быстрых шагов. Споткнулась, сразу выпростала руки, ловя равновесие. Еще один шаг вперед, но опустившаяся ступня не почувствовала под собой опору. Хаотичные взмахи руками в попытке ухватиться за любимого, стоявшего всего в полуметре впереди, и руки прошли насквозь, будто через окутывающий его тело туман. Почувствовав, что под ней пустота, Марика закричала.

– Аким. Я нашла тебя, – девушка протянула к нему руки.

– Нет, – молодой человек не сдвинулся с места. – Меня нет.

– Что? – нахмурилась Марика от такой холодности возлюбленного.

– И тебя тоже больше нет, – слова звучали медленно, разделяясь перерывами, сухо, насмешливо.

– Что? – раздался едва слышимый шепот.

– Посмотри вниз, – он кивнул, не сводя с нее взгляда.

Яркое лунное сияние осветило ночь, открывая жуткую картину окровавленного тела, валяющегося изломанной куклой на каменистом дне оврага.

– Ты виновата в моей смерти.

Раньше такие нежные и родные, а теперь совершенно колючие и холодные глаза прямо смотрели ей в лицо.

– Это же слуги барчонка меня сбросили в этот овраг, – каждое следующее слово вбивалось как гвоздь в крышку несуществующего гроба. – Пришло время отомстить.

Она медленно закрыла глаза. Сердце затопила всепоглощающая грусть, за секунды переродившаяся в немое отчаяние от понимания, что это конец. Где-то в глубине ее существа стал рождаться крик, стремящийся вырваться наружу из бестелесной глотки парящего призрака.

Подошвы ног почувствовали под собой опору, кожу обдал легкий ночной ветерок, мягко раздувавший изодранный подол светлого платья и играющий с выбеленными смертью волосами. Марика открыла белесые пустые глаза, оглядывая ими чужой человеческий мир. Пожирающая внутренности агония становилась нестерпимой. Тонкими костлявыми пальцами, обтянутыми сероватой кожей, она вцепилась длинными черными когтями в грудь, пытаясь разорвать ее снаружи и выпустить боль. Чудовище упало на колени, задрало голову к небу, и из глотки вырвался оглушительный дикий вой.

– Хозяин, – ехавшего рядом слугу передернуло, – банши воет. Не к добру это.

– Не неси чепухи, – молодой человек сразу одернул говорившего, но у самого кровь застыла в жилах от доносившихся из леса звуков.

– Хозяин, прошу, – снова попытался вразумить барина мужчина. – Ваш отец меня на дыбе вздернет, случись чего. Давайте утра дождемся и людей соберем. Куда эта девчонка ночью в лесу денется.

Молодой господин сурово посмотрел на слугу. Но этот душераздирающий вой его самого заставил серьезно задуматься, нужно ли дальше продолжать погоню.

– Хорошо, – ответил он, уже не боясь потерять лицо. – Утром собери людей и найди ее.