Иерархия: Хранитель

Арктика, Северный полюс, 90 ° северной широты

Он шел, спотыкаясь и падая под безжалостным ледяным ветром, умирая от голода и холода. Слепящее солнце казалось насмешкой в безграничной пустыне льда и снега. Вокруг на тысячи километров простиралась ослепительная белая гладь, ни холмов, ни водоемов, ничего. Исчезли все звуки и запахи. Снежная пустыня поражала своим мертвым безмолвием. Снег, холод и звенящая тишина.

Счет времени сошел на нет. Клеон не помнил, сколько времени он шел по скрипящему снегу, умирая от нечеловеческого холода и безграничной усталости.

«Как на кладбище», – промелькнуло в воспаленном мозгу. Казалось, что пустыня похоронила под собой нечто, и никогда не поделиться своими мрачными тайнами. Он и сам не знал, почему продолжал идти.

Клеон падал, вставал и снова шел, не обращая внимания на голод, жажду и сковавший тело холод. Потрескавшиеся на морозе губы продолжали шептать. Как отзвук незаконченной молитвы, как поминальное песнопение, слова срывались и тонули в леденящем воздухе безмолвной снежной пустыни:

«Я должен вспомнить… Я должен вспомнить… Я должен вспомнить…».

Глубоко внутри Клеон был уверен, что точно знает причину, по которой оказался один среди безграничных льдов, и продолжал брести, спотыкаясь и падая, по бесконечно белой поверхности Арктики.

«Здесь стоял легендарный Город…», – проносилось в воспаленном мозгу.

Клеон не мог воспроизвести в памяти Город и загадочных обитателей, но смутно помнил блаженство, которое наполняло каждую клетку тела.

Он не помнил почти ничего из своей прошлой жизни, но точно знал, что когда-то в самом начале именно здесь находился Город первых совершенных, в котором никогда не было боли и страданий, тревог и волнений.

Город разбитых надежд и потерянных мечтаний

Город блаженства и настоящей свободы

Клеон поморщился от боли, прорезавшей левую ладонь. Заледеневшими пальцами он сжимал камень темно-серого цвета. Осколок был неправильной формы, длиной с человеческую ладонь, очевидно, часть какой-то фигуры.

Осколок больно резал ладонь. Клеон разжал руку и мутным взглядом посмотрел на отблески титанового света, исходящие от камня под палящим арктическим солнцем. Губы непроизвольно продолжали шептать:

«Я должен вспомнить… Я должен вспомнить… Я должен вспомнить…».

Он не помнил, как оказался в центре безбрежной ледяной пустыни. Тысячи километров белого снега, палящее, но не греющее солнце. Утомленный голодом и холодом мозг отказывался воспринимать реальность.

Непроизвольно рука судорожно сжала осколок. Цвет минерала менялся, камень то становился прозрачным, то заполнялся темным титановым блеском. Словно посылал сигнал, которые умирающий мозг уже не мог воспринимать.

«Кристальный… Город…» – мелькнуло в самой глубине подсознания.

«Четырехугольный... Сверкающий… Polis Tetragonos… Город первых совершенных…» – метались обрывками мысли в угасающем сознании.

В глазах мелькали разноцветные лучи света, которые отражались от стен, напоминающих мощнейшие зеркала. Свет отражался от перламутровых пластин, и казалось, что светило второе солнце, ослепительное, как само небесное светило. Когда свет звезд был не таким ярким, стены гигантской конструкции меняли цвет на темно-сапфировый и сливались с окружающей темнотой. Город растворялся в воздухе, и были едва видны мерцающие контуры.

Клеон не помнил, как оказался один посреди царства безбрежного льда и снега, сознание ускользало в бездонную пропасть. Только мозг автоматически продолжал повторять когда-то заданную команду: «Я должен вспомнить».

Он смотрел затуманенным взглядом на бесконечную снежную гладь. Рука судорожно сжимала осколок, часть символа, который имел огромное значение в другом, Изначальном мире. Только, к сожалению, он не мог вспомнить.

«Кристальный… Сияющий…» – мелькнуло в сознании и сразу же погасло.

Как он оказался в самом центре Арктики, в центре Северного полюса, истощенный от голода и жажды, практически обледеневший? Этого он не помнил. Сознание отказывалось работать и продолжало погружаться в последнюю беспросветную пустоту. Он продолжал смотреть на бесконечную снежную гладь. Рука судорожно сжимала осколок бледно-голубого кристалла, часть символа, который имел огромное значение в другой, первоначальной жизни. Беспощадное солнце казалось неуместным в царстве льда и снега.

В воспаленном мозгу возникали смутные картины очень далекого прошлого. Из самых глубин подсознания всплыло название удивительного осколка, который он до боли сжимал в заледеневшей руке – Агнитиан.

Клеон вытянул руку с осколком перед собой так, чтобы на камень попали солнечные лучи. Агнитиан менял цвет от мутно-серого до бледно-голубого, внутри метались едва заметные серебряные и титановые линии.

«Он как будто бы живет своей собственной жизнью», – подумал Клеон».

Внезапно рука Клеона дернулась и вытянулась вперед.

Яркий луч странного серебристого света соприкоснулся с поверхностью оксколка, и цвет осколка мгновенно изменился. Внутри заметались яркие серебряные всполохи, наращивая скорость и вращение, за доли секунды камень превратился в зеркальный сгусток переливающегося титанового света.

Мощнейший луч соединил солнечный свет и Агнитиан. Высоко вверх в космическое пространство взметнулся поток титанового света.

«Я это видел; очень давно, но видел» – мелькнуло в угасающем сознании.

Внезапная вспышка подсознания освещала и поднимала из глубин забытые картины очень далекого прошлого. Однажды он уже держал нагревающийся осколок в руке, когда к кристальному Городу подступали черные маслянистые волны. Серебристая рука с рельефными выпуклыми прожилками поднимается резко вверх, и вихрь титанового света соединяется с осколком.

«Я помню», – молнией пронеслось в сознании Клеона.

Затуманенным взглядом он продолжал смотреть на серебристый свет. В сознании продолжали вспыхивать картины очень далекого прошлого.

Арктика, Северный полюс, международный модульный комплекс

Лабораторный блок по сканированию глубоких льдов СВ-717

– Раз молчат астрофизики и инженер-физик, значит дело не во мне, – попытался пошутить Клеон, хотя ирония не сильно ему давалась. – Все-таки хотелось получить пояснения, на что мы примерно смотрим?

После обнаружения четырех мест с аномально мощным излучением в разных местах планеты перед учеными стояла только одна проблема. Самый мощный сигнал исходил из центра Арктики, и как было доказано, именно этот источник являлся центральным, распространяющим энергию по сети.

Станислав, талантливый инженер-конструктор смог разработать мощный радиолокационный комплекс и увеличить расстояние обнаружения. Правда применить оборудование можно было только, находясь недалеко от места.

Станислав провел нечеловеческую работу и организовал размещение радиолокационного комплекса на атомный ледокол. Расстояние оказалось удачным, и несколько недель Станислав с радостью докладывал, что комплекс улавливает излучение от центрального источника. Все данные были тщательно зафиксированы и сохранены. Радар передавал точные данные на измененный игнитионный детектор, который стоял на ледоколе, интегрированная система обрабатывала характеристики сигнала и выводила изображение.

Комплекс на ледокол поставил дядя Станислава, который, наверное, сильно любил племенника, так как подошел максимально близко к границе льдов и простоял между льдами почти две недели. Ученые получили полную картину невероятного сильного излучения, аналогов которому не было в принципе.

Зная, что сигнал будет находится на расстоянии примерно тысячи километров, молодой инженер-физик усовершенствовал интегрированную систему для получения более четкого изображения на монитор. Система распознавала и подсвечивала улавливаемые объекты разным цветом, в зависимости от уровня гамма-излучения. Теперь же, смотря на одно и то же изображение в лаборатории в Арктике, молчали и Валентин, и Станислав.

– Цвет, предположим, можно пока оставить без объяснения, – очень медленно сказал Валентин. – С самого начала экспедиции было в принципе понятно, что система не распознает природу потока. Мы прекрасно понимаем, что излучение только отдаленно напоминает гамма-всплески.

– Серебристые мигающие линии я видел только, когда приехал в первую лабораторию, – вступил Клеон. – В принципе я думал так и должно быть.

– Нет, – коротко выдохнул наконец Станислав. – Цвет сигналов объекта, который уловил комплекс, должен быть другим. Но я бы не стал фокусироваться на окраске сигнала в свете других, так скажем, аномалий.

– Вот очень бы помогло, если бы вы наконец перестали играть в молчанку и объяснили, что не так с полученными данными? – Клеон начинал терять терпение. – Источник обнаружен? В центре Арктики, как и предполагалось?

– О да, – сказал Валентин. – Центральный источник совершенно точно находится там, где примерно и предполагалось, в центре Арктики.

– Только на многокилометровой глубине, зажатый пластами льда, – проговорил Станислав. – Даже примерно не могу определить расстояние.

Клеон еще раз внимательно посмотрел на изображение, которое и вызвало молчание молодых ученых. Все трое смотрели на одно и то же изображение, находясь в лаборатории модульного комплекса, специально оборудованного и доставленного в Арктику для проведения дополнительных исследований.

На экране пульсировал сигнал, и по всплескам можно было догадаться об огромной мощности. Удивлял, конечно, цвет. Слепящий темно-серебристый цвет, на который сложно было смотреть без затемненных очков. При наблюдении становилось понятно, что через равные временные промежутки, примерно три минуты, наблюдался резкий всплеск и почти весь экран заливало разноцветными мерцающими потоками, скручивающимися в удивительные узоры. Почти моментально линии растворялись и пульсировала только одна точка. До следующего всплеска. Картина, конечно, завораживала.

Наверное, если бы это было представлено, как новомодная работа абстракционистов, можно было получить солидную сумму денег.

– Как вы определили, что сигнал находится на глубине? – удивился Клеон.

– Принцип работы усовершенствованного радара комплекса сложно так быстро рассказать, Клеон, – ответил Станислав. – Коротко, лед в таких условиях выступает своеобразным волноводом для гамма-излучения. Представьте себе, что внутри льда существуют каналы, появившиеся может в результате микро-разрушений структуры льда или при помощи направленного ультразвука.

– Лучше без деталей, ты прав, – отмахнулся Клеон, не поняв ничего. – На что мы смотрим? И что такого необычного, что вы молчите, как заговоренные?

– Откуда там взяться направленному ультразвуку? – в голосе Валентина прорезались нотки паники. – Как вообще такое возможно? Уровень излучения не с чем больше сравнивать, даже если умножить во много раз. Что это такое? Почему нет никакого воздействия на планету с таким уровнем излучения?

– Ну воздействием такого излучения может быть только полное уничтожение, – медленно сказал Станислав. – Причем, не только планеты и близлежащих небесных тел, как я говорил раньше. Такой уровень энергии может уничтожить просто все. Я имею в виду реально все, как бы это ни звучало.

– Почему и правда никто не ощущает такого уровня энергии? – Клеон не был астрофизиком, но легко собирал и анализировал данные.

– Мое объяснение не совсем научное, – сказал Станислав с сомнением.

– Станислав! Мы давно прошли границы научного, – Валентин нервничал, потому что не понимал, что видит, и это сильно пугало молодого астрофизика.

– Изначально мы говорили об аномальной плотности потока, – Станислав набрал побольше воздуха. – То есть излучение было похоже по характеристикам на гамма-всплески, только на несколько порядков мощнее и плотнее. Я где-то читал, что в земной атмосфере с учетом наличия кислорода гамма-излучение становится намного слабее. Поток как будто становится разреженным.

– Согласен, есть такая теория, – Валентин сказал спокойнее. – В земной атмосфере кислород играет в общем-то ключевую роль в ослаблении гамма-излучения, только кислород – не единственный фактор ослабления.

– Валентин, пожалуйста, не углубляйся, – Станислав сказал сдержанно. – Сейчас не до лекций по астрофизике. Мое предположение заключается в том, что сигнал обладает подобной неизмеримой мощностью, потому что источник зажат плотно глыбами льдами, куда физически не поступает атмосферный кислород.

– Вот теперь и правда ненаучная теория, – вздохнул Валентин. – Станислав, такое физически невозможно.

– На чем основано твое предположение? – заинтересовано спросил Клеон.

– На том, что плотность потока изначально вызывала много вопросов, – откликнулся Станислав. – Судя по последним показаниям с ледокола, излучение центрального источника, чем бы это ни было, во много раз плотнее, чем было зафиксировано ранее. Такое ощущение, что поток ничем не разбавленный.

– Скажу простыми словами, – сказал Клеон. – Получается символ испускает излучение неизмеримо аномальной мощности, потому что спрессован громадными слоями льда, куда не поступает кислород? Так?

– Как версия, – пожал плечами Станислав. – И Валентин же упоминал, что по предположениям, все осколки, как мы поняли одной фигуры, находились на огромной глубине. Куда очень ограничен доступ атмосферного кислорода.

– С удовольствием выслушаю другие объяснения, – Станислав потер переносицу. – Валентин, ты же разбираешься в показаниях сверхвысоких энергий и прекрасно понимаешь уровень излучения. Как ты собираешься объяснить, почему Арктику, да и вообще планету, еще не разнесло вдребезги?

– Нет у меня никаких объяснений, – вздохнул Валентин. – Допустим! Примем твою версию. Ты что хочешь предположить, что, когда появился объект, испускающий такое излучение, на планете не было кислорода?

– Другого объяснения пока нет, – спокойно ответил Станислав.

– И как объект попал на такую глубину? – удивился Клеон.

– Когда льда не было, – пробормотал Валентин. – На планете была другая атмосфера. Объект, как вы сказали Символ, опустился и замерз вместе с водой.

– Нереально! – опроверг Валентин собственные слова.

– Почему? – парировал Станислав. – Можно предположить, что символ, как назвал объект Клеон, появился, когда на планете не было кислорода.

– Только давайте не приплетать сюда еще теорию «фиолетовой» земли, – с жаром воскликнул Валентин. – Все, что связано с источниками излучения, и так не поддается объяснению. Давайте опираться только на научное знание.

– Так это одна из известных научных гипотез, – возразил Станислав. – Когда примитивные организмы начали вырабатывать хлорофилл, зеленый пигмент, произошел резкий рост атмосферного кислорода. Период до появления кислорода был достаточно долгим, неизвестно, что было на планете.

– Ты понимаешь, что это происходило как минимум 2,5 миллиарда лет назад во время архейского периода? – Валентин все больше нервничал. – То есть ты хочешь сказать, что символу больше 2,5 миллиардов лет?!

– Можно предположить и это, – Станислав ответил спокойно. – Валентин, не разводи панику. Случай с обнаруженными вашей лабораторией сигналов все перевел в область ненаучного. Давай порассуждаем. Если совместить полученные данные с гипотезой Арктики, древнего континента, который мог существовать несколько миллиардов лет назад, возникают интересные версии …

– Насчет Арктики уже велись рассуждения, – аккуратно вступил Клеон. – Гипотетический континент, Арктика, мог существовать и состоял из архейских кратонов. Арктика существовал в эпоху неоархея, кратоны служили основанием.

– Вы говорите о недоказанной гипотезе существования Арктики, древнего континента несколько миллиардов лет назад? – сорвался Валентин

– Теория не такая уж фантастичная, – ответил Клеон. – Собственно, это и было предметом моих исследований, когда учился в университете. Тогда я на самом деле и нарисовал карту с маршрутами отплытия конструкций.

– В научных источниках отмечается, что гипотетический кратоновый континент, Арктика, мог существовать, – подхватил Станислава.

– Допустим, – проговорил Валентин с сомнением. – Тогда объясните мне, откуда на древнем, теоретически не доказанном кратоновом континенте в эпоху неоархея, взялся источник невероятного уровня излучения?