Игра с Мужични

Камни срывались из-под ботинок, с тихим шелестом исчезая в облаках, что клубились внизу. Одна секунда, вторая, третья... и наконец — далекий, призрачный стук, будто из другого мира. Ариадна прижалась спиной к отвесной скале. Голова гудела от нехватки кислорода, но адреналин, горький на языке, заставлял сердце биться чаще.

— Эфир, ты еще здесь? — каждое слово давалось с усилием, дыхание вырывалось изо рта белым облачком.

В наушниках вспыхнул чат подписчиков. Голоса сливались в шипящий шум, но знакомые фразы она ловила на лету: "Безумица!", "Где трос?!".

— Страховочный трос — для тех, кто планирует падать, — ответила Ариадна в микрофон, но в животе холодно сжалось, будто она уже летела вниз.

Зрители не знали, что единственный трос лопнул полчаса назад, оставив на перчатке длинный, дымящийся ожог от трения. Не ведали они и о Марко. Утром, увидев на шее своей спутницы медный амулет, найденный в руинах, проводник-кечуа побледнел. "Ты не должна была его трогать! Духи гор не прощают такого!" — прошептал он и сделал шаг назад, прямо в туман. Его фигура просто истаяла, не оставив следов. Теперь Ариадна была одна. И за ней следили. Это ощущение впивалось в затылок ледяным, навязчивым взглядом, от которого немела спина.

Развернувшись, она впилась пальцами, одеревеневшими от холода, в ледяную трещину. Мышцы спины и плеч горели огнем.

— Ладно, красавчики, — прошептала она ветру. — Если сорвусь, National Geographic получит эксклюзивный материал…

Она не сорвалась.

Когда колени, дрожа от напряжения, коснулись твердой поверхности уступа, раздался смех. Тихий, низкий, с нотками темного меда и дыма. Не в наушниках. Прямо за спиной.

Паника ударила в горло горячим комом. «Галлюцинации. Высотная болезнь. Надо спускаться». Но смех был слишком реальным. Ариадна медленно поднялась, ее движения были выверенными, как у дикого зверя, застигнутого врасплох.

Воздух перед ней дрогнул, как над раскаленным асфальтом, и из него соткались двое.

Первый — высокий, с плечами гребца и кожей цвета бронзы. От незнакомца исходил едва уловимый холод, от которого на коже мгновенно выступил иней. Его тень извивалась, как дым, повторяя движения, которых он не совершал. Второй — коренастый, рыжебородый, с глазами, в которых плавился металл. От этого существа волнами исходил сухой жар, отчего мгновенно пересохли губы. Оба были полупрозрачны, но их тени — чернильно-черные — лежали на камнях.

— Кто вы такие? — голос Ариадны дрогнул, и она тут же возненавидела себя за эту слабость.

Рыжий фыркнул. Высокий склонил голову набок.

— Мы — Мужични. Те, кто остается.

«Это нереально. Это сон».

— Убирайтесь, — прошипела Ариадна, делая шаг назад. Это была не просьба, а команда.

Рыжий рассмеялся — громко, раскатисто.

— Мы бы с радостью, красавица. Но ты нас разбудила.

Высокий медленно поднял руку, указывая на грудь своей визави.

— Ты надела то, что не просила.

Амулет. Он жег кожу сквозь несколько слоев одежды, но боль была странно приятной, будто что-то внутри откликалось на этот жар. Пульс в висках совпал с ритмом жжения, словно артефакт подстраивал ее тело под себя.

Камера на груди все еще записывала. Ариадна инстинктивно прикрыла ее ладонью. Этот момент был только ее.

Она повернула голову — на уступе уже никого не было. Только два черных ворона, которые следили за ней всю дорогу, сидели на соседнем камне, склонив головы набок.

Она выключила трансляцию.

— Галлюцинации, — упрямо повторила Ариадна пустоте.

Вороны каркнули в унисон. И низкий, бархатный голос прошептал прямо в ухо, обжигая холодом, как прикосновение металла в мороз:

— Продолжай не верить. Но когда поверишь... мы начнем по-настоящему.