Игры безликих

В ошметках гниющей плоти кишела жизнь. Опарыши дожирали труп. Запах разложения и смерти – его ни с чем не спутать. Авдей отдернул ногу от дохлой кошки, сдерживая рвотные порывы. «Поссал за гаражами, сука», – пронеслись гневные мысли. Впрочем, мертвечина на свалке среди заросшей травы лишь дополняла картину, подчёркивая окружающую безнадёгу.

Ржавые гаражи, чуть поодаль местный полуразрушенный ДК, угрюмые пятиэтажки, облезлые качели во дворе… «Это был суицид», – Авдей всё ещё думал о кошке. Убедившись, что на подошве не осталось трупной жижи, он двинулся дальше. В кармане вибрировал телефон. Сообщения поступали с назойливой периодичностью. Никто иной, кроме бывшей жены, коллекторов или мудака-шефа, писать ему не мог. А, как чаще бывало, строчить начинали все разом, словно договорившись свести его с ума.

«Прохожу банкротство, нахожусь на стадии сбора документов», – дрожащие пальцы набрали ответ для вышибалы долгов.

«Тебе алименты уже зачислены, нет у меня пяти тысяч», – отмахнулся он от назойливой супруги, к счастью, бывшей.

«Михаил Евгеньевич, я всё сделаю», – пришлось проигнорировать язвительные нотки в сообщении начальника, написанном в выходной день, и клятвенно пообещать исправить все ошибки в отчёте.

Враждебный мир продолжал издеваться над Авдеем, медленно сводя его с ума, толкая к черте, за которой ожидали лишь нервный срыв и мягкие стены.

– Эй, мужик, дай закурить! – раздалось за спиной.

– Не курю!

– А если найду?

Примитивная и заезженная провокация гопаря взбесила Авдея. Крики и толчки вывели из состояния аффекта не сразу. Вокруг столпились люди. Пенсионеры грозились вызвать полицию. Один из парней в чёрной спортивке лежал на земле. По его лицу расползлись отёки, а второй сидел на скамейке, пытаясь остановить кровотечение из носа. Агрессия сменилась страхом. Унять дрожь в руках удалось с трудом. Авдей сдавленным голосом пробубнил извинения перед шумными пенсионерами и попросил обойтись без полиции. А что касается избитых, оставалось надеяться, что они не станут жаловаться.

Настал вечер. Тусклый жёлтый свет едва освещал унылую холостяцкую квартиру. Промелькнули мысли о покупке новых лампочек. Однако беспечная бытовая забота не задержалась надолго в памяти. Пожирающие изнутри тревога, нервозность и панические атаки вновь нахлынули волной и унесли в свой омут. Что, если гопники всë-таки оказались не идейными и накатали заяву? Или подкараулят в тёмном углу? Какие ещё сюрпризы готовит бывшая жена? А коллекторы?

Стараясь прогнать назойливые мысли, Авдей стал накрывать на стол. В холодильнике ожидали пельмени по акции, две бутылки пива, тоже по акции. И не почувствовав вкуса убогой пищи, он плюхнулся на засаленный диван и открыл старенький ноут. Мотивации не нашлось даже на обдуманный поиск хорошего ужастика. В ход пошла первая попавшаяся новинка. Она оказалась скучной и нудной. Однако едва ли дело было в фильме. Апатия уже давно затмила в глазах все краски мира, оставив только серость, уныние и безнадёгу.

Заканчивалась вторая бутылка пива. Хотелось ещё парочку. Но силы воли хватало лишь добежать до туалета. Авдей продолжал пялиться на экран безо всякого смысла.

Унылый ужастик, наконец, всё же утомил, заставив погрузиться в бесконечное разнообразие ютуба. Понеслась череда конспирологических документалок. Цивилизация ледяных гигантов за пределами Антарктиды, тайны австралийской стены, секретные контакты сверхдержав с инопланетянами – подобный бред развеселил и даже отогнал тоску.

Вскоре хмель окончательно одолел уставшее тело. Сон настиг быстро. Ютуб продолжал транслировать различную бредятину куда-то в пустоту. Спустя пару часов разбудила жажда и пиво, которое просилось наружу. Ноут ослепил глаза. Авдей закурил. Из динамика доносилось монотонное бормотание. Оно сопровождалось едва слышимой релаксирующей мелодией. Смыслы слов проносились мимо. Целиком поглотили размышления о чём-то своём.

Дым сигарет плавно растворялся в воздухе под убаюкивающую мелодию, образуя магию. Жёлтый свет торшера добавлял шарма и дарил спокойствие. Под покровом ночного волшебства исчезали дневные тревоги. Они казались несущественной мелочью. Однако рука об руку с бессонницей явились панические атаки. Чудо длилось недолго. Авдей вновь прильнул к экрану.

На фоне тростниковой стены сидел индус. Седая борода спадала на оранжевое одеяние. Из-под тюрбана виднелись длинные белые локоны. Он говорил по-русски, мысли излагал грамотно, но с акцентом, который лишь навевал флëр нездешней загадочности. Авдей улыбнулся и стал вслушиваться в убаюкивающий голос старика.

Улыбку вызвала хитрость и предприимчивость индуса. Очевидно, переизбыток таких учителей в его стране заставил обратить внимание на необъятный северный край. Там хватало лохов, доверчивостью которых успели воспользоваться шарлатаны всех мастей.

– Ну что тут у нас? – произнёс Авдей, словно по ту сторону экрана его могли услышать. – Платные курсы? Книжки по медитации? Индивидуальные и групповые тренинги? А ты хорош, чертяга!

Собеседник, разумеется, не ответил на ухмылку. Его умиротворяющий голос доносился вперемешку с тихой мелодией и разливался по комнате. Индус не озвучил ничего из скептических догадок Авдея. Он говорил о чём-то приземлённом и человеческом, до боли знакомом каждому. Он, словно хирург, нащупывал опухоль и вскрывал её, вываливая гной наружу.

– Ты устал, – констатировал мастер простую истину, будто обращаясь лично к Авдею. – Пока бытие каждый миг пребывает в блаженстве, пока оно празднует само свое существование, ты погряз в сновидениях, окутанных туманом. Туманом из твоих разбитых грёз и земных желаний. Ты покинул свой дом и заблудился. Ты устал от вечных поисков. Дом так близок и в то же время далёк. Я здесь, чтобы помочь. Я отведу тебя за руку до порога, но отворишь двери своего дома в полном одиночестве. А теперь медитация, урок первый. Забудь о тех показушниках, которые сидят на лужайках в позе лотоса, они тешат свое эго. Медитация – явление интимное. Она требует единение и расслабленности. Ложись поудобнее. Закрой глаза. Слушай, как бьётся твое сердце, наблюдай за своим дыханием. Вскоре ты почувствуешь, как успокаиваются твои мысли, они прекратят свои хаотичный бег из прошлого в будущее и остановятся в настоящем. Слушай звуки машин за окном, бег стрелок часов. Слушай всё, что происходит вокруг. Будь здесь и сейчас – это единственная реальность! – чарующий голос мастера в купе с простыми и понятными словами, без религиозно-философской тягомотины, оказали на Авдея гипнотическое воздействие.

Его призывы не требовали особых усилий и понимания восточных учений. Он не обвинял и не осуждал слушающего. Ляг и расслабься, успокой нервы. А нервы последние пару лет уже разваливались окончательно. Времени и зарплаты на хождения к психотерапевтам сильно не хватало.

«Чем чёрт не шутит, а вдруг сработает?» – подумал Авдей и улёгся на продавленный диван. Стараясь следовать наставлениям индуса, он закрыл глаза и сконцентрировался на своём дыхании. Но поступившая тошнота от лишнего пива испортила едва начавшуюся медитацию. Следующие двадцать минут он провёл в обнимку с унитазом, проклиная алкоголь, индуса с его учениями, коллекторов, бывшую жену, начальника, свою никчёмную жизнь.

Агрессия и истерики чередовались с апатией и липкими тревогами. Демоны отплясывали в душе безумный танец, растаптывая осколки его расползающейся личности. Силы воли не хватало даже на то, чтобы умыться. Сбив в полумраке пустые пивные бутылки, он рухнул в постель и провалился в тяжёлый сон.

Солнечные лучи пробивались сквозь грязные шторы и били по глазам. Авдей вскочил на диван. Десятки пропущенных звонков и сообщений от начальника, жены и коллекторов; вопросы, претензии и угрозы – день начинался с очередной порции тревог. Сегодня больше всех негодовал шеф, не обнаружив его на рабочем месте.

«У тебя полчаса, не будешь – уволен!» – пришло последнее сообщение. «Иди к чёрту» – неожиданно и для себя написал Авдей. Адресат, прочитав послание, от удивления даже не сумел ответить. Туда же – к чёрту, были посланы и телефонные попрошайки, и бывшая супруга.

Покинув затхлую квартиру, пропитанную пивом и депрессией, Авдей оказался во дворе. Летнее солнце озаряло теплом. Пелена, окутавшая разум, стала понемногу расползаться. В памяти всё больше и больше прорезались наставления мастера, отрывки фраз, которые запомнились и осели в сознании.

Слушай ветер...

Наблюдай вокруг себя...

Будь бдителен; здесь и сейчас – это единственная реальность...

Осознавай своё тело, наблюдай за дыханием...

Авдей попытался привести мысли в порядок. Удалось не сразу, но хаос внутри стал постепенно затихать, словно океан после шторма. Остановиться и присесть на лавочку, было необходимым решением для созревания проблесков истины. Неподалёку кучковались пенсионеры. Они грелись в лучах солнца и тихо переговаривались друг с другом. На детской площадке резвилась детвора. Ветер слегка покачивал листья. На ветвях чирикали воробьи, ругаясь между собой на птичьем языке, непонятном и шумном. По синему небу медленно проплывали пушистые облака. Позади серых домов доносился гул машин.

Здесь и сейчас – это единственная реальность...

По телу прошлась лёгкая, приятная дрожь. Где-то внутри возникло понимание простой, но важной истины. Будто удалось смахнуть с себя многовековую пыль бессознательности и вдохнуть порывы свежего воздуха. Случилось нечто едва уловимое, однако несомненно значимое. Авдей распахнул двери, и в его жизнь вошли первые перемены. Впрочем, просветление, словно хрупкий росток, требовало упорных усилий.

Перед лицом едва промелькнувшей истины жизненные неурядицы стали казаться глупой ерундой, не заслуживающей никакого внимания. Гонимый неведомым ранее чувством свободы и восторга, он отправился домой изучать следующие уроки мастера.

Вскоре в жизнь Авдея действительно вошли перемены. Внутренняя трансформация перевернула его судьбу с ног на голову. Куда-то исчезли коллекторы, назойливые звонки и сообщения прекратились внезапно. Спустя некоторое время стало известно, что агентство, выкупившее его долги из банка, привлекло внимание прокуратуры. Маски-шоу, обыски и аресты избавили его и сотни других должников от тяжкого бремени.

Начальник, посланный к чёрту, так и остался в прошлом, среди рутины старенького офиса. На замену нашлась отличная работа на удалёнке – очередной подарок судьбы. Приятности продолжали сыпаться из вселенского рога изобилия.

Бывшая супруга вышла замуж за успешного бизнесмена, её больше не интересовали алименты и скандалы. Однако эта история оказалась для него испытанием, которое что-то сломало внутри.

Узнав её новый адрес, он завёл свою старенькую иномарку и отправился повидаться с дочкой – семилетней Евой. Навигатор привёл за город, в элитный коттеджный посёлок. Блуждая среди роскошных особняков с высокими заборами и ухоженными дворами, он нашёл нужный дом. Замешкавшись на несколько секунд, нажал на звонок. Спустя пару минут вышла Оля.

– Я к Еве.

– Проходи.

Авдей последовал во двор. Около беседки дымился мангал, на зелёной лужайке резвилась Ева. К горлу подступил ком. Накаченный красавец в майке и шортах жарил мясо. На мускулистых руках красовались цветные татуировки, длинные кудрявые волосы спадали на плечи. В голливудской ухмылке промелькнуло что-то злое и надменное: «Да, я забрал самое дорогое, что у тебя было в жизни».

Впрочем, это оказалось плодом разыгравшегося воображения. Улыбка выражала лишь банальную вежливость.

– Михаил.

– Авдей.

– Наслышан, проходи.

Рукопожатие владельца особняка было крепким, по-настоящему мужским.

– Ева, к тебе пришёл папа, пообщайтесь. Я пока схожу за соусом. А ты не торопись, будешь гостем, скоро приготовится мясо.

Михаил растворился за дверью, казалось, он испытывал неловкие чувства. Авдей подошёл к дочери, стараясь скрыть волнение, унять дрожь в голосе.

– Ева, привет, доченька! Как ты? Я принёс тебе подарок.

– Привет, нормально.

В поведении ребёнка не чувствовалось радости, похоже, она даже расстроилась из-за прерванной игры. Не заглядывая в подарочный пакет, она вернулась к куклам. Авдей присел рядом.

– Какие они красивые! А ты дала им имена?

– Нет ещё, дядя Миша купил их недавно.

– Доченька, а ты не хочешь сегодня погостить у меня? Погуляем с тобой в парке аттракционов, поедим пиццу. Ещё я разрешу тебе не спать допоздна, а маме об этом не скажем.

– Нет! Не хочу! Мне тут больше нравится. У тебя квартира старая, а тут у меня есть своя комната. Ещё у нас в ванной есть светящиеся полоски, а из душа льётся цветная вода.

– Цветная вода? Здорово! Это, наверное, подсветки такие, да, такие? А может завтра погуляем? Я тоже сделал в квартире ремонт.

– Нет, мне дядя Миша нравится больше. Он богатый и весёлый. Он очень добрый и крутой. Это мой новый папа!

– Хорошо, доченька, если захочешь увидеться, я буду всегда рад нашей встрече.

Авдей поцеловал дочку, едва сдерживая слезы. Глаза покраснели, хотелось бежать, уехать куда-то далеко в незнакомые края, раствориться.

– Оля, закрой за мной.

Кованая калитка захлопнулась следом. Через тонкую щель между кирпичным забором и воротами виднелся двор. Михаил вышел наружу и, не обнаружив гостя, взял на руки Еву, усадил её на плечо. Пока звонко разливался детский смех, в памяти всплывали самые счастливые воспоминания. Затем они разбились на тысячи осколков, стёрлись в пыль и осели в ноющем сердце.

По пути домой Авдей вновь сорвался и накупил пива. Недели упорных медитаций были напрасны, всё летело к чертям. Новая жизнь, полная блаженства и единения с бытием, рухнула в одночасье. Теперь она казалась бутафорией, пустой и бессмысленной. «Это мой новый папа». Её новый папа лучше...

Усевшись на диван, он откупорил первую банку пива. В нос ударил позабытый хмельной аромат. Он разбудил воспоминания о прошлом. Там осталась старая квартира с облезлыми обоями, пропитанная запахом алкоголя и безнадёгой. Ветхая и засаленная мебель – верный признак нищеты и трясины – органично вписывалась в ту картину. Этот мрак канул в Лету, но ждал своего часа, чтоб вернуться вновь. Цепкие щупальца тянулись сквозь трещины разбитой души, таились в первых глотках алкоголя. Короткий миг, один неверный шаг, и свет новой жизни медленно угаснет, растворяясь в мутном болоте. Тоска поглотит сердце, а грязь снова поселится в квартире.

– Оставалось ещё два урока, – произнёс вслух Авдей.

В мыслях всплыл едва ли не осязаемый образ мастера. Он всегда находил нужные слова, видел слушателя насквозь, вскрывал душу и извлекал всю боль. Его прекрасная медитация работала и избавляла от любого бремени. В следующий миг пиво оказалось в раковине и отправилось по трубам, смешиваясь с нечистотами. Авдей уселся на диван и включил ноут.

Акцент мастера не переставал восхищать неповторимым шармом. Его мимика, жесты, глубина глаз скрывали нечто едва уловимое, нечто неземное. Каждое его движение несло в себе осознанность и медитацию.

– Урок первый. Одиночество. Ты приходишь в этот мир один и уходишь один. Одиночество – это твоё естество. Да, разумеется, тебя окружают люди – соседи, друзья, родные. Ты любишь их, ты привязан к ним. Но однажды жизнь оставит тебя наедине с собой. Она оборвёт все нити и столкнёт с неизвестностью. И лишь безразличная Луна будет озарять твоё одиночество.

Авдей нажал на паузу и вытер пот со лба. Под стать словам мастера, за окном висела огромная Луна. А сегодня от него отреклась дочь – самый родной и близкий человек. От подобных совпадений мурашки забегали по коже табунами. Но, пересилив экзистенциальное наваждение, Авдей продолжил слушать.

– Ты говоришь «люблю», а подразумеваешь нечто иное. Ты любишь эмоции, которые дарят другие, жаждешь спасения от одиночества. Люди избегают тишины и единения с собой. Какие страхи они пытаются заболтать? Каких демонов боятся встретить там внутри? Но ты шаг за шагом следовал моим наставлениям, и теперь достаточно подготовлен, чтобы разломать очередной барьер иллюзий, окутавших твоё существо. Не убегай от одиночества. Пришло время встретиться с ним лицом к лицу. Погрузись в него тотально, прочувствуй его без гнева и отрицания. Продолжай эту практику столько, сколько потребуется. Рано или поздно исчезнет ещё одна иллюзия.

На этот раз монолог длился недолго. На мониторе возникло насыщенно синее небо. По нему медленно проплывали белые облака. Звучала тихая мелодия. Проблески догадок озарили разум, наверняка, мастер спрятал в картине некую метафоричность.

На синем небе не оставалось следов. Облака уплывали вдаль, не ведая границ, не привязываясь к какому-либо месту и даже к самим себе. Им предстояло потерять друг друга, разлиться дождём и снова взмыть на вершины. А может утонуть в океане. Это не имело никакого значения. Очертания, формы, отдельные единицы – это лишь иллюзии.

Авдей почувствовал, как внутри что-то вновь сломалось, пошатнулась личность, созданная социумом. Однако в этой внутренней трансформации не было никакой трагедии. За очередным разломом в барьерах виднелась свобода нездешних измерений. Авдей проваливался в глубокий сон уже другим человеком.

Последнее видео мастера оказалось прощальным. Он не давал уроков, а резюмировал пройденный путь, провожая ученика в путь осознанности.

Летели дни, затем недели. Новый человек вёл новую жизнь. Разумеется, внешне он оставался всё тем же. И мир вокруг был прежним, но изменился наблюдатель.

Тёплые дни безвозвратно канули в прошлое. Солнце с каждым днём грело всё меньше. Бабье лето длилось недолго. Его смели промозглые ветра, оголяя кусты, покрывая землю дождём. На опустошённых кронах деревьев кучковались вороны. Прелые листья прилипали к мокрому асфальту. Горожане проносились стремительными шагами и находили убежища в тёплых кофейнях и ресторанчиках.

Авдей пил чай и созерцал осень сквозь влажное стекло, а внутри царила весна. Но даже ему порой становилось тоскливо. Мастер учил не убегать от естественных чувств, а принять их, наблюдать за ними.

Ближе к вечеру нахлынула хандра и приковала его к дивану. Заварив очередную порцию чая, он прильнул к ноутбуку. Одно из десятков оповещений стёрло апатию в один миг – на любимом канале запустили цикл новых уроков. Но зачем? Ведь, наконец, в жизнь тихой поступью вошла гармония. Смешанные эмоции бурлили фонтаном и заставляли сердце биться чаще. Радость от встречи с мастером перебивалась страхом перед неизвестностью и новым вызовом. Но любопытство, в конце концов, одержало вверх.

На мониторе всплыл знакомый фон из тростниковой стены. За столом сидел всё тот же старик, изменивший его судьбу. Тембр, мимика и изящность жестов завораживали, оказывая гипнотическое воздействие.

«Рождённый с вопросом в сердце» – гласило название первого видео.

– В твою жизнь пришло волшебство. Исчезла многовековая пыль бессознательности, и мир воспринимается чистым взглядом. Ты достиг таких высот, когда больше не нуждаешься в медитации, теперь она присутствует в каждом движении, в каждом вздохе. Не растопчи этот хрупкий цветок. Пронеси его до конца своих дней, и в следующей жизни родишься уже осознанным. Будешь принадлежать к числу особенных детей, кого именуют маленькими Буддами. У тебя впереди вечность, а позади сотни прожитых жизней. Играй в эту игру столько, сколько посчитаешь нужным. Она впредь будет лёгкой, лишённой боли и уныния.

Авдей нажал на паузу, чтоб перевести дух. Он не был готов погружаться в метафизические дебри. В первой части медитации напоминали всего лишь некие психологические упражнения. Практики избавляли от стрессов и помогали воспринимать мир свежим взором. И никаких перерождений. Но любопытство снова взяло вверх. Несмотря на залипающий мозг, он нажал на «play».

– Если тебе достаточно того, что удалось извлечь из первой части, закрой это видео.

Мастер замолчал, позволяя слушателю принять решение, затем продолжил:

– Если ты ещё здесь, это означает только одно: ты тот, кто рождён с вопросом в сердце. Хождения по кругам Сансары подходят к концу. Взращенный тобой сад прекрасен, но он раскинут на периферии – в мире иллюзий. Сегодня ты сможешь вступить на тропу и вернуться домой. Капля исчезнет в океане. Однако дорога к вечному источнику будет лежать через долину кошмаров. Кошмаров, созданных тобой за все эти сотни жизней. Та долина реальна настолько же, насколько реален окружающий тебя мир. И в то же время она иллюзорна, как и всё, что находится вне океана.

Пришлось в очередной раз взять паузу. Слова мастера воспринимались как неоспоримая истина, они пугали и завораживали.

– Пройдя долину кошмаров, ты умрёшь. Исчезнут тело, эго и душа. Но капля, растворяясь в океане, сама становится океаном. Вечный, сияющий источник бесконечно близок и бесконечно далёк. На сегодня достаточно. Возьми паузу, решение принимаешь только ты. Возможно, встретимся на следующем уроке.

Авдей свернул видео, не дослушав мелодию, что следовала после монолога.

Миновал день, затем другой. Работать удавалось через силу. Новый урок мастера не давал покоя, вызывая необъяснимое, иррациональное желание вступить в последний путь, чтобы это не значило. Там, за долиной кошмаров, находился океан. Бесподобный, бесформенный, бесконечный, невыразимый, божественный – можно было бы долго подбирать эпитеты, но разве могли земные слова описать ту единственную реальность? А всё вокруг являлось сном и иллюзией. Даже Вселенная с её бесчисленными крапинками звёзд, туманностями, чёрными дырами и квазарами – всё это огромная ложь. А рождённый с вопросом в сердце искал ответы. Капля неудержимо стремилась в океан.

На третий день сомнений не осталось – пора возвращаться домой, невзирая на путь, пролегающий через ад. Второе видео немного смутило, несмотря на обещания чего-то грандиозного, мастер вновь указал лечь поудобнее и погрузиться в медитацию.

– Ты достиг гармонии с окружающим миром. Теперь настало время отправиться вглубь. Наблюдай за внутренним пространством, долго и упорно. Раз за разом придётся окунаться во тьму и пустоту. Медитации начнут казаться бессмыслицей. Они очень быстро утомят, но возвращайся к ним снова и снова. Могут пройти дни, а могут пройти годы – это ничто, время иллюзорно. Однажды ты встретишь первого призрака из прошлого, и тогда пути назад уже не будет.

Шли дни. Зимние ветра смели осеннюю прель, накрывая землю первым снегом. Затем выросли сугробы, сожрав пространство, сужая его до тесных дорожек. Работая на удалёнке, выходить на улицу приходилось редко, да и не хотелось. Внешний мир уже не интересовал Авдея, он погружался в мир внутренний. Там царила лишь чёрная пустота. Всё чаще казалось, что усилия напрасны. Медитация стала нелепым ритуалом. На канале мастера не появлялось новых видеоуроков, словно он ждал трансформации своего ученика.

Стоял ничем не примечательный январский вечер. От скуки клонило в сон. Авдей нырнул под одеяло. По привычке закрыв глаза, он принялся медитировать, но вскоре провалился в дрëму. Посреди ночи разбудил сонный паралич. Скованное тело не реагировало на импульсы, что отчаянно посылал мозг. Взгляд хаотично рыскал в полумраке спальни, пытаясь зацепиться за причину ночных страхов. Тусклый ночник, словно в нелепых кошмарах, не мог осветить комнату и лишь искажал очертания предметов. Потоки фотонов утопали в осязаемой и неестественной мгле. Казалось, ещё миг, и тёмная масса разольётся по полу, забьётся в горло, уши, ноздри, а тело так и останется неподвижным. Цифры на электронных часах исказились, вырисовывая бессмысленные иероглифы.

«Грань между внешним и внутренним мирами тонка. Перейдя черту, ты поймёшь, что её никогда не существовало», – вспомнились слова мастера. Кошмары медленно сплетались с реальностью. Из густого мрака смотрело нечто бесформенное и безликое. Пронизывающий взгляд ночного гостя вызывал головную боль, превращая мозг в вязкую жижу. Тело по-прежнему оставалось обездвиженным.

Внезапно наваждение ушло. Авдей коснулся лица и ощутил ладонью что-то мокрое и тёплое. Темнота отступила, и свет ночника выхватил кровь на пальцах.

Стоя перед зеркалом в ванной, он пытался убедить себя, что липкие кошмары и кровотечение из носа вызваны повышенным давлением. Свежий воздух в холодной лоджии смахнул остатки наваждения. Думать о чем-либо не хотелось. Авдей курил и смотрел в никуда. Возникло желание отмотать время и забыть глупую идею о каком-то запредельном океане. Пусть бы чёртово колесо Сансары крутилось и дальше, порождая иллюзорные миры и судьбы. Пусть бы предстояло рождаться и умирать ещё множество раз. По крайней мере там долина кошмаров была запрятана где-то в забытье, не рушила привычную жизнь, не стирала очертания мира.

Рассудок расходился по швам. Однако Авдей отчаянно пытался хвататься за осколки расползающейся реальности. Накатывала новая волна безумия. Что-то правильное вдруг сломалось. Краски теряли насыщенность, мир становился блёклым. Охватило неконтролируемым гневом. Хотелось задушить мастера, выколоть глаза, вырвать язык, чтоб он никогда больше не бредил с чёртовыми учениями.

– Верни всё, как было, сукин сын!

Авдей раз за разом кричал в пустоту одну и ту же фразу, но одна лишь тишина служила ответом. В следующий миг он схватил табуретку и принялся крошить стекло в лоджии.

– Заглохни, придурок!

– Я вызову полицию!

– Грёбаный наркоман!

Голоса из соседних окон слипались в раздражающую какофонию, но всё же вынудили прекратить истерику.

Слёзы бессилия и отчаяния стекали по щекам. Хотелось вернуть свою никчёмную жизнь со всеми её понятными тяготами. Продать телевизор, холодильник, диван. Спать в пустой квартире, работать на двух работах, терпеть какие угодно трудности, но решить проблемы обычным способом.

Злость и панические атаки немного отступили. Не придумав ничего иного, он вновь полез в ноут, надеясь, что мастер и на этот раз укажет путь к спасению. Ведь его видеоуроки всегда появлялись в нужный момент.

На канале засветился новый ролик. Чёрный фон на заставке вместо улыбающегося мастера и бессмысленный набор букв в названии слегка отторгали. Интернет работал стабильно, однако видео загружалось долго. Спустя пару минут, на тёмном фоне воспроизвелась знакомая мелодия. Прозвучала она несколько секунд. Эффект зажеванной кассеты растянул и проглотил её, оставив в динамиках треск и стоны.

По ту сторону за столом сидел незнакомец. Чёрный балахон с капюшоном скрывал его лицо. С громким и омерзительным чавканьем он пожирал рисовую кашу. Сопел и торопился так, словно не ел годами. Остатки еды вываливались на стол.

Авдей, завороженный абсурдностью ролика, наблюдал и ждал развязки. Внимание привлек раскиданный по столу рис. Приглянувшись, он рассмотрел опарышей. Будто бы осознав, что подмена обнаружена зрителем, они пришли в движение. Безумец с ещё большим аппетитом и чавканьем стал уплетать копошащуюся массу. К тяжелому сопению добавились и стоны удовольствия.

Подступила тошнота, руки потянулись к ноуту. Однако незнакомец внезапно отбросил прочь тарелку и скинул капюшон. Из экрана смотрел уродливый и безумный двойник Авдея. Кожа на гниющем лице слоилась. Сладковатый запах мертвечины ударил в нос. Чёрные глаза, лишённые белка, источали едва ли не осязаемую ярость. Двойник заговорил, его голос поначалу звучал тихо и с трудом пробивался через незримый барьер, но с каждым мгновеньем становился громче.

– Выродок. Ничтожество. Червь на теле Бога, создавший долину кошмаров! Разрушитель благовенной тишины. Твоё многоликое уродство обретает формы, образует бездну!

Двойник запнулся и замолчал. Он бессильно сопел, стараясь подобрать новые эпитеты. Новая волна ярости охватила безумца. Его пальцы вцепились в лицо. Из-под разорванной кожи вывались черви. Схватив извивающуюся горсть, он бросил её в Авдея. Теперь с десяток опарышей копошились на клавиатуре. Мозг отключился, отказываясь воспринимать это безумие, руки машинально захлопнули ноут. Раздался треск, повалил дым, запах палёного пластика забился в ноздри. Сознание заволокло туманом, а тело безвольно рухнуло на пол.

Пробуждение далось с трудом, ныли суставы, стучало в висках. Хотелось пить. В комнате висел тяжёлый воздух. Авдей распахнул окно. Снаружи разливались лучи солнца. Мир казался таким же, как и раньше. На стёклах лоджии зияла дыра, от которой разбегались расколы. Один из них тянулся до края и упирался в небо. В небо? Взгляд под разными углами не избавил от странного видения. Трещина не ограничивалась стеклом, она рассекала небосвод и терялась где-то в облаках.

Авдей уже не справлялся в одиночку и решил позвонить единственному другу, чтобы окончательно не сойти с ума. Автоответчик затрещал и сбивчиво сообщил, что абонент не доступен. Кошмары не растаяли с наступлением рассвета. Взгляд упал на ноутбук. Он лежал на столе без внешних повреждений, хотя вчера дымился и вонял горелой пластмассой. Опарыши на клавиатуре – что с ними стало? Исчезли? Размазались по экрану? Авдей дрожащими руками распахнул компьютер, а затем облегчённо выдохнул, внутри оказалось чисто, но клавиша включения не работала.

Одевшись, он отправился в ближайший торговый центр, где находился салон по ремонту техники. На зимних улицах городка было немноголюдно, но каждый прохожий не давал сойти с ума, помогая цепляться за реальность. Они шли по своим делам, вели вполне обычные разговоры, кто между собой, кто по телефону. Работали магазины и аптеки, проезжали машины – нормальность пока продолжала существовать. Авдей остановился и курил неподалёку входа в торговый центр. Его окликнул неотесанный мужик, нагловатый, но общительный.

– Сигаретой не угостишь?

– Травись на здоровье.

– Злой нынче народ пошёл. Одно хамло и жлобяры, даже сигаретой обламываются угостить.

Авдей кивал в ответ, но думал о своём. Его взгляд упал на едва заметную полосу на небе. Чёртова трещина всё ещё виднелась, хоть и очень слабо.

– Ты тоже видишь эту тонкую полоску на небе?

– Какую полоску?

Мужик долго смотрел вверх, но ничего не заметил.

– Ладно, забудь.

Авдей потушил окурок, выбросил его в урну и юркнул внутрь, оставив незнакомца в недоумении. Тучный ремонтник ел пирожки и при виде клиента нехотя поднял задницу.

– Здравствуйте, гляньте, пожалуйста, перестал включаться.

Толстяк молча выхватил ноут, не удосужившись даже поздороваться в ответ. Его тяжелое сопение заставило вспомнить о вчерашнем двойнике из видеоролика. Стало не по себе.

– Ты чего, придурок, по-твоему это весело?

Лицо толстяка скорчилось от отвращения, голос сорвался в визг. Он тряс ноутбуком. На клавишах и мониторе шевелились раздавленные опарыши.

– Это какое-то недоразумение! Простите!

Не зная, как исправить ситуацию, Авдей вытащил из кармана мятую тысячерублевую купюру и положил на прилавок. Однако вместо денег из ладони вывалилась мёртвая крыса.

– Ах ты, сука!

Ремонтник, сотрясая жировыми складками, схватил метлу и бросился следом за Авдеем. Тот бежал прочь, с трудом унимая дрожь в ногах. Успокоиться удалось, лишь захлопнув входную дверь в квартиру, казалось, что жирдяй гонится до сих пор и вот-вот начнёт вламываться внутрь. Но в коридоре стояла тишина.

Хотелось пить. Ни первый бокал холодной воды, ни второй жажду не утолили. Во рту ощущался привкус гнили.

Авдей чистил зубы и разглядывал отражение в зеркале. Пожелтевшую кожу усеяла красная сыпь. Мятная паста никак не могла избавить от гнилого запаха. От судорожных усилий на раковину вывалился один зуб, измазанный в кроваво-гнойной слизи. Звенело в ушах, тошнило, закружилась голова. Авдей плюхнулся на прохладный кафель, а затем, натянув медицинскую маску, отправился к врачу.

Время, которое отняла дорога до больницы, регистрация, очереди в кабинетах, пронеслось будто во сне. Лишь оказавшись на приёме у доктора, туман, окутавший сознание, немного спал. Человек в белом халате, что сидел напротив, дарил надежду. Ведь он специалист, а значит разберётся, поможет. Авдей сбивчивым и дрожащим голосом рассказывал о внезапно возникших проблемах со здоровьем. Врач терпеливо выслушивал пациента и молча кивал в ответ, разглядывая кровавые крапинки, которые уже покрывали не только лицо, но и руки. Его стеклянные глаза не выражали никаких эмоций, как и холодный, механический голос.

– Тут всё очевидно, вы червь на теле Бога, разве вам не говорили?

– Что, простите..?

– Как вы себя чувствуете? Вы меня слышите? Я выпишу вам направление, сдадите анализы. Возможно, придётся госпитализировать. А пока купите это.

Наваждение ушло, напротив сидел обычный человек с живыми глазами. Авдей получил рецепт и направился домой, заглянув по пути в аптеку.

Квартира встретила уже привычным тяжёлым воздухом и затхлостью. Пришлось распахнуть окно и впустить прохладную свежесть. Мимолётный взгляд уловил трещину на небе – она никуда не исчезла. Однако здоровье волновало больше. Авдей закинул в рот две таблетки, но в следующий миг стошнило на пол. В рвотной массе копошились две огромные личинки. Выбросив упаковку лекарств, он рухнул на диван и зарыдал от бессилия.

Язвы на теле заметно увеличились и потемнели. Кожа приобрела жёлто-серые оттенки и зудела. Расшаталось ещё несколько зубов, изо рта по-прежнему разило гнилью. Внезапно отчаяние сменилось безразличием и смирением умирающего. Стало ясно – смерть близка. Разлагающееся тело перестало беспокоить, как и океан или реальность, сошедшая с ума. Лишь одна мысль заставляла биться сердце и испытывать эмоции – мысль о дочери. Не зная, наступит ли завтра или даже следующее мгновение, Авдей взял в руки телефон. Раздались короткие гудки, и робот сообщил, что номера не существует. Охватила паника. «Возможно, поменяли симку», – утешал он себя, пока звонил бывшей супруге. Тишина в динамике сводила с ума. Её периодически нарушали едва слышимые шорохи, затем раздался женский голос, механический и холодный.

– Алло.

– Я бы хотел поговорить с Евой.

– Евы нет.

– Где она?!

– Её никогда не было, как и меня. Разбирайся сам в своих фантазиях и кошмарах.

Короткий потрескивающий сигнал оборвал звонок. Теперь, если верить роботу, номера бывшей жены Ольги тоже не существовало. Авдей натянул потуже капюшон, спрятал лицо под медицинской маской, надел перчатки, чтоб не напугать маленькую дочку болезненным видом, и завёл машину. Хотелось непременно увидеть её, взглянуть хотя бы через забор и сказать напоследок пару важных слов.

В коттеджном посёлке царила тишина. С каждой секундой усиливалась тревога. Вскоре показался знакомый особняк. На звонок никто не ответил, казалось, кнопка вовсе сломалась. Авдей толкнул тяжёлую калитку, она поддалась, видимо, забыли закрыть. Во дворе завывал ветер, скрипели качели.

– Оля, где моя дочь? Ева, родная, ты где?

В зашторенных окнах царил мрак, тишина сводила с ума. Входная дверь тоже оказалась незапертой. В коридорах гулял холод. «Уехали куда-то отдыхать, выключили отопление, но торопились и забыли закрыть двери!» – утешение звучало неубедительно. Кучи хлама, что попадались под ноги в темноте, лишь подтвердили тревожные сомнения. Выключатели не работали, пришлось воспользоваться фонариком на телефоне.

По стенам, обклеенным некогда качественными итальянскими обоями, расползлись пятна плесени. С углов свисала паутина, потолочные плинтуса местами отваливались, слой жирной грязи устилал паркет. Разруха царила во всех помещениях. На втором этаже Авдей нашёл детскую комнату, определил её по маленькой кроватке и нежно-розовым оттенкам обоев. На тумбочке стояла рамка для фотографий. Пустая. Вещей дочери обнаружить не удалось.

– Ева! Ева!

Голос сорвался в плач, а затем в истеричный крик. На бессмысленные звонки отвечал робот и твердил, что номеров Ольги и дочери не существует.

– Полиция поможет! – произнёс вслух Авдей, заводя машину.

Дорога в город заняла двадцать минут. Полицейский участок встретил той же безнадёгой. Однако на пропускном пункте всë же удалось обнаружить сотрудника.

– Я хотел бы написать заявление о пропаже дочери.

– Нет у тебя дочери, Авдей!

Полицейский поднял глаза, облезлая настольная лампа осветила его лицо, покрытое язвами. Беззубая улыбка и стеклянный взгляд заставили вздрогнуть, вызвали отвращение. Оставаться больше не имело смысла. На улице, несмотря на дневное время, стояли сумерки. Он вернулся домой и уснул, не раздеваясь.

Ранее утро едва освещало спальню. Крепкий сон прервался из-за мокрой одежды, которая прилипала к телу. Авдей скинул её с себя. По коже расходились тонкие раны, они источали красно-жёлтую слизь. Обмотавшись бинтами, он надел сухую одежду и выглянул в лоджию.

Бесчисленные трещины разбегались по тёмно-синему небу. Оно болталось лоскутами, за ним просматривалась Бездна. На чёрном фоне висело солнце – уродливое, неправильное, тусклое. Мимо заброшенных домов по разбитым дорогам слонялись трупы, безо всякой цели и смысла. Былая реальность развалилась окончательно, догнивали её последние ошмётки.

***

Дни сменялись друг за другом. Бег времени перестал ощущаться. Прошлое, настоящее, будущее – всё смешалось в один тягучий и бесконечный кошмар. Жизнь в том мире, озарённом ярким солнцем, казалась мимолётным сном, короткой вспышкой. Тело продолжало медленно разлагаться, а город всё больше погружался во мрак и разруху. Но конечной точки у этого процесса гниения не существовало.

Авдей множество раз пытался сбегать, особенно в первые дни, в надежде покинуть этот ад. Он видел другие города и сёла, леса, горы и поля. Но долина кошмаров не имела границ. Приходилось возвращаться в привычный город. Там ждала своя квартира, покрытая плесенью, мёртвыми тараканами и кишащими опарышами на полу. Авдей не спрашивал, откуда они берутся здесь каждый день, а лишь собирал их в миску и поедал, громко чавкая, постанывая от удовольствия.

Человеческий облик терялся постепенно. Кое-где лоскутами ещё висела кожа, а на руках оголились кости. Авдей однажды сбросился с крыши высотного дома. Сознание провалилось в забытье на некоторое время, что доставило немалую радость, ведь тут он не мог уснуть, сна, дающего передышку, вовсе не существовало. Но пробуждение на асфальте оказалось отвратительным. Сломанная нога больше не работала, а через дыру в рёбрах виднелись внутренности. Содранные куски мяса остались валяться на дороге. Путь домой отнял много времени.

Спустя время на оголённых костях стала прорастать новая ткань с зеленоватым оттенком и слизистым покровом. Точь-в-точь как у падальщиков – деформированных и медлительных уродцев, которые даже отдалённо не напоминали людей. Они часто умудрялись находить где-то куски мяса и слонялись по городу. Порой они выглядели довольными, когда, чавкая, рылись в помоях и нечистотах. А голод пробуждал в них агрессию. Однако из-за непропорционального телосложения и медлительности падальщики не представляли никакой угрозы. Теперь он постепенно превращался в одного из них. Сломанная нога заросла новым мясом, но ходить приходилось ковыляя.

Авдей поднялся на крышу дома. Ему нравилось сидеть здесь и смотреть куда-то вдаль. Может быть даже с надеждой. Ведь долина кошмаров где-то заканчивалась, пусть и далеко-далеко за горизонтом? А значит, за её гранью существует нечто иное, озарëнное солнцем? «Океан» – внезапно снизошло озарение. Ну, конечно же, океан – цель, которая привела сюда, но уже канула в забытье.

С трудом сгибая ноги, Авдей принял позу лотоса. Для последней медитации он не стал закрывать глаза, концентрироваться в себе или на внешнем мире, ведь той грани не существовало. Спокойствие и сосредоточение дались не сразу, лишь с огромным трудом.

«Медитация в аду – высшая точка просветления. Сумевший найти покой в долине кошмаров отворит двери в Дом» – в мыслях пронеслись забытые наставления мастера.

Время утекало скоротечно. Тусклое солнце склонялось к горизонту. Медитация продолжалась. Внезапно стали всплывать воспоминания о прошлых жизнях, становясь ярче с каждым мгновением.

Сотни тысяч лет в колесе Сансары. Он был червём, что копошился в мертвечине и нечистотах. Рыскал крысой по помойкам. Погибал рабом на каменоломнях. Купался в роскоши королём, устраивая казни и войны. Будучи полководцем, захватывал города, сжигал детей и женщин. Убивал и насиловал. Его убивали и насиловали. Волочил множество жизней алкоголиком в нищете. Воровал и предавал. Был поэтом, певцом, учёным. Примерил всевозможные роли. А долина кошмаров всё это время лишь разрасталась и обретала формы.

Прошлое, будущее, образы и маски – всё смешалось воедино. Судьбы проживались заново, каждая отдельно, но здесь и сейчас, за одно короткое мгновение – квантовая суперпозиция, высший предел хаоса и безумия.

Яркая вспышка света прекратила испытание. Мягкие волны сотрясли мир, плавно стирая его уродливые очертания. Гниющее тело рассеивалось, словно утренний туман. Осталось лишь чистое сознание. Оно созерцало реальность – божественную и невыразимую.

Рождённый с вопросом в сердце получил ответы. Капля вернулась в океан.