Игры разума

Осторожно ступая в тёмном пространстве своего подсознания, Оди не сводила взгляда с его фигуры, одиноко сидящей на кровати. Парень сидел неподвижный, глядя пустым взглядом в одну точку, и, казалось, не видел её. Истязатель разума был частью него, но Одиннадцать отчего-то знала, что на её территории он её не тронет. Девушка подошла так близко, что можно было услышать его дыхание. Она осторожно протянула руку и обняла его ладонь, пока ещё горячую, человеческую.

— Билли, — её голос разлился в пространстве, тронув его разум.

Парень продолжал сидеть неподвижно, глядя в одну точку, словно тяжёлые думы обуревали им.

— Ты меня слышишь? — Оди попыталась привлечь его внимание. Его ресницы дрогнули, но взгляд был направлен вперёд и вниз. Она осторожно продолжила: — Я хочу увидеть… увидеть, что случилось…

И вдруг он поднял на неё взгляд. Он казался потерянным. Секунды растянулись в вечность. Слёзы сами собой навернулись на глаза. Оди понимала всю невысказанную боль, сконцентрировавшуюся в одном его взгляде. Но вдруг этот взгляд изменился: стал жёстким и надменным. Короткий миг – и её рука оказалась в плену: его до этого расслабленная ладонь внезапно сомкнулась на её запястье и, болезненно стиснув, потянула к себе. Оди испугалась. Она попыталась высвободить руку, борясь с тёмной силой, так внезапно активизировавшейся в нём. Билли одной рукой удерживал её.

— Нет! Нет! Нет! — закричала она, пытаясь вырваться.

И вдруг он разжал пальцы и отпустил её. Оди почувствовала, как пол улетает у неё из-под ног. Пустота затягивала её, роняя сквозь воспоминания, – словно отматывая плёнку назад, сменялись кадры один за другим: вот щупальца огромного чудовища врезаются в тело парня, причиняя страшную боль; затем – лицо Билли, покрытое сетью вздувшихся красных вен; потом – безумный разрушающий взгляд, царапающий внутри её головы. И снова щупальце, вгрызающееся в человеческую плоть, сводящее сознание в безумный танец смерти, – а она всё летела в глубокую, тёмную, страшную неизвестность, ощущая страх, сковавший её тело. Его образ смазался, растворился в дымке. Мелькнула девушка в красном платье, сидящая в ванне, полной льда, зовущая на помощь. Время замедлило падение, как в замедленной съёмке, и Одиннадцать увидела лицо Билли, искажённое болью: что-то тянуло его вниз, и он отчаянно боролся за свою жизнь, схватившись руками за металлические поручни лестницы. Его крик отчаяния – и снова облик чудовища, затягивающего её сознание. Машина мчит по безлюдной ночной дороге, мгновение – скрежет тормозов, и авто врезается со страшным треском в дерево. Крик Билли. И вдруг её падение прекращается. Волна морской пены перекатывает через Оди. Она падает в воду, тут же намокает с ног до головы. Приливная волна откатывается назад, обнажая песчаный берег, и Оди с непониманием оглядывается по сторонам, быстро поднимается. Она в чужих воспоминаниях.

Чайки, встревоженные, с криком взлетают в пронзительную синеву неба. Вокруг мир полный тревожных звуков. Оди, сбитая с толку, смотрит то в одну сторону, то в другую, пытаясь понять, куда она попала.

«Оди, ты в порядке? Что с тобой?» — слышит она голос из ниоткуда и знает, что он принадлежит Майку. Это приводит её в чувство. Она всё ещё в чужих воспоминаниях, хотя этот мир кажется невероятно реальным.

— Всё в порядке, — отзывается Оди на выдохе, все ещё озираясь.

«Что происходит?» — снова доносится вопрос Майка.

— Я на пляже, — отвечает она и видит женщину в белом платье, с соломенной шляпой и сандалиями в руках. Та смеётся. К ней подбегает мальчуган с большой доской для сёрфа, и женщина целует его. Оди чувствует, как сердце её смягчается.

— Волна была метра два! — хвастается мальчик с улыбкой от уха до уха.

— Не знаю, сколько метров, но у меня сердце дрогнуло, — смеясь, говорит женщина.

— Ещё десять минуток… — просит её мальчуган.

Оди стоит и смотрит на эту идиллию, всё ещё не понимая, кто перед ней.

Женщина с неохотой отпускает мальчика.

— Хорошо, десять минуточек… Но не больше, а то отец будет злиться, — кричит она ему вдогонку. Мальчуган поднимает большую доску с песка и несётся к воде.

— Хорошо! — отзывается он, не оглядываясь.

— Билли! Берегись обратного течения! — женщина встревоженно кричит мальчику последние слова.

Оди смотрит мальчику вслед – он, лёжа на доске, гребёт навстречу волнам и теряется в пенной синеве. Она оборачивается, чтобы ещё раз взглянуть на женщину, и не видит никого. На берегу она одна и чайки.

— Билли, — проговаривает про себя Одиннадцать и чувствует приближение со спины.

— Это была моя мать, — говорит взрослый голос, и Оди узнаёт по нему Билли. Она медленно оборачивается. Он взрослый, стоит в тёмных спортивных плавках и держит доску для сёрфинга. В его голубых глазах смешинка.

— Она красивая, — говорит Оди и смотрит на парня, не сходя с места. Он слишком взрослый для неё, но достаточно привлекательный. «А ещё он опасный», — напоминает себе Оди, но почему-то не уходит. За его спиной чистое лазурное небо, и она сбита с толку.

— Билли, ты в порядке? — спрашивает она и протягивает руку, чтобы коснуться его лица. Щека влажная от морского бриза и тёплая. Короткая щетина чуть колется.

Он подносит руку к своему лицу и кладёт свою ладонь поверх её, глядя девушке в глаза.

— Да, — произносит он и сдвигает её ладонь к своим губам, касается нежным поцелуем. Оди ощущает наползающую дрожь в теле, и новое незнакомое чувство охватывает её. Билли умеет очаровывать. Сейчас он кажется не опасным, живым, даже мягким.

Его рука тянется к её волосам и проводит ладонью по влажным прядкам.

— Пойдём, оседлаем волну.

Оди отнимает свою руку, но Билли задерживает её ладонь в своей.

— Что такое? — спрашивает он участливо.

— Я не умею.

— Я научу, — настаивает он. — Это не сложно. Идём.

Он делает шаг навстречу накатывающим волнам океана и тянет её за руку за собой. Оди сдаётся и следует за ним по влажному песку.

У самой кромки воды она останавливается.

— Идём же, трусиха! — Он улыбается и тянет её к воде. Оди колеблется. Одна часть неё кричит ей, что это ловушка, а вторая поддаётся обаянию Билли. Он обладает странным шармом, который притягивает её, как мотылька к огню.

Они вместе входят в воду по пояс.

— Теперь садись на доску, — говорит он и легко подхватывает её за талию, помогая взобраться на доску. — Оседлай.

— Что?! — Она делает неверные движения, и доска вылетает из-под неё, шлёпаясь о поверхность. Брызги разлетаются во все стороны.

— О бог мой! Это разве так сложно?! Надо было перекинуть ногу! — смеясь, говорит он, вылавливая доску и притягивая её назад.

— Я этого никогда не делала, — тушуется Оди.

— Да брось. Я же не заставляю тебя сидеть в седле на лошади, — он снова подсаживает её на доску, и на сей раз Оди делает всё верно, цепляясь руками за края борда.

— Что дальше? — спрашивает она. Билли хитро поглядывает на неё и стучит пальцем по доске, рядом с её ногой.

— Я взберусь позади тебя, мы доплывём до оптимальной глубины и оседлаем волну. — Он улыбается.

— На одной доске? — пугается она.

— Да, а что такого? — переспрашивает он, положив руку на её колено.

— Мы не поместимся, — противится она, понимая, что всё это бредовая затея, и хочет слезть.

— Трусиха, — снова веселится он и ловко вскакивает позади неё, слегка сдвигая девушку вперёд. Она оборачивается. Его прикосновения приятны, но она понимает, что уловка разума убаюкивает её бдительность.

— Я слезу, — говорит она, но Харгроув уже гребёт мощными рывками, быстро удаляясь от берега.

— Перестань паниковать и получай удовольствие, Одиннадцать, — уверенно говорит он, и Оди быстро подгибает под себя колени и садится на пятки, всё также держась руками за края доски, глядя вперёд. Ветер с морскими брызгами летит ей в лицо. Билли разгоняет доску и, поймав подъём волны, внезапно вскакивает на ноги и управляет бордом. Он взлетает на гребень волны, задерживается на доли секунды и скользит с неё вниз, ускоряясь. Оди кричит от переполняющего её избытка ощущений и раскидывает руки в стороны, ловя равновесие. Он тянет её за плечи вверх.

— Поднимайся на ноги! Это не сложно! Ты уже чувствуешь волну! — кричит он ей. Оди поднимается на дрожащих ногах, наклоняется вперёд, и он придерживает её за талию. Эти ощущения полёта не сравнимы ни с чем. Они вместе проносятся под гребнем лазурной волны, и пенный вал спадает. Оди садится на пятки, и позади неё на доску опускается Билли. Он кладёт руку ей на живот и слегка отклоняет её назад, прижимая к себе вплотную. Оди разжимает пальцы и отпускает края борда. Она обнимает его руку и садится удобнее, опуская ноги по обе стороны доски в воду.

— Тебе понравилось, Одиннадцать? — спрашивает он её, и Оди только сейчас понимает, что он обращается к ней по имени, которого Билли просто не может знать.

— Ты знаешь моё имя? — спрашивает она осторожно.

— Я всё про тебя знаю с самого момента твоего рождения, — шепчет он ей на ухо и прижимается губами к влажным волосам. — Знаю, кто твоя мать. Она была способной, но ты... ты сильнее всех, кого я знал.

— А я о тебе совсем ничего не знаю… Первый, — вздыхает она, после короткой паузы.

Они переходят ту грань, за которой сняты маски. Оди понимает, кто перед ней, в плоти Билли.

Игры разума.

Но она не пытается смахнуть его руку с себя. Она помнит, что они с Первым были когда-то друзьями.

— Я хочу защитить тебя от них, — его голос вкрадчивый.

Оди вздыхает.

— Я в безопасности, — отвечает она ему.

— Ты всегда будешь в большой опасности, пока эти люди живы. Они – зло, Одиннадцать, самое большое зло на Земле, и мы можем это исправить, вместе. Навсегда.

— Давай просто побудем в этом воспоминании, Первый, — прерывает она разговор.

Она слышит его короткий вздох и склоняет голову к его плечу.

— Тебе оно нравится? — вопрос риторический.

— У меня такого не было, — честно признаётся она.

Он кивает.

— У меня тоже, — после длинной паузы произносит он. — Но всё это однажды может стать реальностью для меня и для тебя, Джейн.

Их окружает океан, и волны покачивают доску.

Мысли Оди уносятся за горизонт. Хочется пребывать в этом воспоминании снова и снова, и это именно то, что хотел показать ей Билли. Он ещё способен бороться. В нём осталось что-то человеческое. Оди гадает, когда эта реальность распадётся и она снова окажется в темноте своего подсознания.

— Не верь ни единому его слову, — говорит Первый перед тем, как развеять иллюзию.

— Ты о ком? — с опозданием переспрашивает его Оди.

Но ткань воспоминаний рвётся, и она снова стоит напротив Билли в тёмном пространстве своего подсознания. Он смотрит на неё, и будто бы луч надежды проскальзывает в его взгляде. Оди тянет к его лицу руку, но выпадает из пустоты.

Её окатывает сначала ледяной волной, а после тело горит, будто на углях. Слова, сказанные Первым, болью отзываются в висках и стучат в голове.

Вода…

Кругом вода…

Темно.

Холодно…

Оди пугается окружающего её пространства и начинает тонуть. Через минуту сверху сдвигается люк и несколько рук вытаскивают её наверх. Она оглядывается по сторонам, не сразу понимая, где находится. Лица смазываются в один фон. Она пытается бороться, пока укус иглы в шею не останавливает её судорожные движения. Всё снова погружается в темноту, но теперь без звуков.

Она открывает глаза и долго смотрит в потолок. Её руки лежат на животе, и она до сих пор чувствует прикосновения рук Первого. Она ещё помнит его слова, когда они сидели на доске, покачиваясь на волнах, и мир вокруг казался таким безмятежным и надёжным. Чужие воспоминания согревали её. Она улыбнулась и перевернулась на бок, теперь разглядывая комбинезон, висящий на плечиках на вешалке.

Оди вспомнила, почему она здесь, и удивилась. Первый смог соединить свой разум с её сознанием в момент погружения и напомнил ей часть прошлого, когда она пыталась узнать, что случилось с Билли. Но Первый остановил время и дал немного тепла, доверия, счастья. Она знала, что он убил всех детей в Национальной лаборатории Хоукинса. Это была не она, как думала раньше. Оди помнила, как её сила развеяла его плоть и пробила преграду, образовав трещину в «Изнанку». Она помнила кровь, ужас и страх и всё-таки попыталась дать Первому возможность исправиться.

Наивная?

Нет.

Душевная.

Человечная.

Живая.

В её комнате открылась дверь, и вошёл тот, кого она больше всего боялась. Не «Изнанку», не Первого, а его. Он отнял её детство, её маму, требовал от неё подчинения, и даже сейчас он ждал от неё повиновения.

Приятные воспоминания об океане отступили перед реальностью.

«Ты всегда будешь в большой опасности, пока эти люди живы. Они – зло, Одиннадцать, самое большое зло на Земле, и мы можем это исправить. Вместе. Навсегда.» — слышит она слова Первого в своей голове, как эхо воспоминаний.

«Не сможем, Генри. Они сильнее нас», — отвечает про себя Оди и смотрит на доктора Бреннера, которого всегда называла папой. Её рука непроизвольно касается ошейника, и она убирает руку. Короткий поводок, который на неё никогда не надевали, но она видела, какую боль он приносил подопытным в месте, называемом прежде домом.

— В тебе что-то изменилось, — говорит мужчина после короткой оценивающей паузы, заметив, что его воспитанница уже не прячет взгляд. Теперь она знает правду о себе и о том, что случилось прежде. Он хотел научить её летать, но последнее погружение выбило пробки в лабораторном крыле и оставило её одну в темноте. Сейчас его девочка выглядела лучше, но ошейник на её шее напоминал, что Оди опасна. Опасна для него, для общества.

— Мне снился океан, — отвечает Оди, стараясь не упоминать подробностей. — Он был огромным. — Она смотрит на папу и видит в его глазах понимание.

— Когда-нибудь ты его увидишь, — отвечает он.

«Не верь ни единому его слову», — напоминает ей голос Первого.

Оди молчит и вспоминает прикосновения Первого к своей коже. На миг по телу пробегают приятные мурашки. Странно, как же это странно. Ведь она любит Майка, но Первый собой затмевает его. Потому что он был всё это время рядом. Она вспоминает о нём с теплотой в душе. Её любимый старший брат, которого она послала в «Изнанку».

— Я хочу попробовать снова, — говорит она и поднимает взгляд на папу, ожидая его согласия.

Доктор Бреннер пристально смотрит на неё и медлит с ответом.

— Тебе нужно отдохнуть и набраться сил, Одиннадцать.

— Время идёт, и он всё сильнее. Если его не остановить сейчас, потом будет поздно.

— Будущее всё равно наступит, — заявляет он, усмехаясь, но улыбка эта лживая, дежурная и опасная.

— Ты хочешь научить меня летать, папа, — говорит она вкрадчиво, настаивая на своём. — Я знаю, что готова. Знаю, что смогу.

— Я рад это слышать.

Он поднимается. Джейн хватает его за руку и с мольбой смотрит в глаза. Доктор колеблется. Но ошейник на ней ослабляет его оборону, и он смягчается. Вторая рука с пультом управления разжимает устройство, которое он держит в кармане пиджака.

— Будь готова к половине одиннадцатого, — говорит он, указывая на часы, висящие на стене, и, кивнув ей, покидает комнату.

— Хорошо.

Дверь за мужчиной закрывается. Джейн поднимается, подходит к ещё влажному комбинезону, снимает его с плечиков и кладёт на кровать. Она снимает с себя одежду и надевает комбинезон. Заправляет постель и разравнивает покрывало на кровати, бережно складывает одежду на уголок кровати и садится на её край, терпеливо ожидая, когда за ней придут. Бросает взгляд на часы. Стрелка медленно движется к половине.

Оди снова касается ошейника на своей шее. Его снимут, когда её погрузят в резервуар «Нины». Тогда Первый поможет ей сбежать. Главное – всё рассчитать. Осечек быть не должно.

Дверь в её комнате открывается, и на пороге возникает военный.

Джейн поднимается с кровати и выходит из комнаты. Вместе они идут в направлении операторской. Последние приготовления.

Она привычно занимает место в кресле, на минуту зажмуривается, когда игла с раствором входит в руку, и чувствует, как время замедляется.

Вместе с сопровождающим она подходит к камере сенсорной депривации, поднимается вверх по лестнице. Откручивают затвор на люке и откидывают крышку. Девушку опускают внутрь резервуара на автоматической лестнице. Джейн ложится на поверхность воды и закрывает глаза. Крышка закрывается, люк задраивается, и по всему периметру внутри включаются экраны.

Реальность убегает, просачивается сквозь пальцы, как вода, и сердце бьётся медленно. Когда она оказывается в своём подсознании, то чувствует, как ошейник расстыковывается на её шее, и теперь она свободна.

— Одиннадцать. У тебя получилось его обмануть, — раздаётся голос за спиной. Оди оборачивается. Она видит Билли.

— Почему ты надеваешь его лицо? — спрашивает она и протягивает руку, чтобы коснуться его щеки. Билли берёт её пальцы в свою руку и подносит к губам.

— Моё лицо ты уничтожила, — глядя на неё, говорит он с лёгкой иронией в голосе.

— Да. Я была напугана – ты хотел меня убить.

— Ты ослушалась меня, — отозвался он несколько жёстко.

— Но сейчас я здесь. — Оди останавливает его и делает шаг навстречу, обнимая его одной рукой за талию.

— Эй, — его пальцы касаются её подбородка и приподнимают голову. Их взгляды встречаются. Джейн видит его улыбку. — Ты молодец. Теперь моя очередь спасать тебя, Одиннадцать. Доверься мне.

Он наклоняется. Заводит руку ей за спину, вторую кладёт ей на затылок, и его губы касаются её мягких и трепетных губ. Она целует его в ответ неумело, а он проникает всё глубже и глубже поцелуем, страстно, завладевает её сердцем, дурманит разумом, растворяет в себе. Ещё миг, и Джейн слышит шум океана. Прибрежные волны накатывают на песок.

Девушка стоит, прижавшись к груди парня, чувствуя босыми ногами влажный прохладный песок, пену волны, омывающей её ступни. Слышит крик чаек и стук его сердца.

— Я люблю тебя с нашей первой встречи, — говорит Первый голосом Билли, не выпуская её из рук. — Теперь мы вместе. Я тебя никогда не оставлю.

Билли отодвигает её от себя и целует в лоб.

— Пора!

Оди открывает глаза.

Мониторы над головой подёргиваются сетью помех.

Она собирает силу в одной точке и направляет её на стенки резервуара.

Внезапно «Нина» взрывается изнутри. Цепочка взрывов прокатывается по коридорам базы. Огонь пожирает пространство. Люди гибнут в обломках и объятиях неведомой силы, крушащей всё на своём пути. Доктор Бреннер прижат металлической опорой. Он тщетно пытается выбраться, тяжело дышит. Из его рта тянется струйка крови, пачкая воротничок белой рубашки.

Он видит Одиннадцать: её силуэт в огне подобен демону. Джейн подходит к нему и присаживается на корточки. В её взгляде надменность. Губы искривлены в усмешке.

— Папа, — произносит она и с силой надавливает на опору рукой. Мужчина взвывает от боли. Слышится хруст ломающихся костей.

— Одиннадцать, что ты делаешь? — взывает он к её совести. Из его груди вырывается хрип. — Ты убила всех!

— Это ты их убил, папа! — срывается она на нём и уже тише добавляет: — Как доктора Оуэнса и многих других. Ты – Зло, папа. Истинное Зло.

Она поднимается.

— Одиннадцать, ты совершаешь большую ошибку! — кричит он ей в спину. Она не оглядывается. Мартин видит вторую тень, выше и крупнее неё. Это Генри. Он лишь на миг показывается из пожирающего пламени, кидая на доктора свой надменный взгляд.

— Папа, — улыбается тот.

— Первый? — мужчина тянет к нему руку.

— Куда ты хочешь? — ласково спрашивает Билли, сплетая свои пальцы с пальцами девушки, меняет свой облик на калифорнийского парня и лукаво смотрит на Джейн.

Она улыбается ему в ответ.

— К океану.

— Идём, — тянет он её к выходу, перешагивая через трупы людей на полу. Они поднимаются на лифте, открывают бронированные двери и покидают базу. Через секунду бункер взрывается за их спиной и тонет в облаке песка.

Снаружи бункер осаждают солдаты, но и они терпят неудачу, пытаясь остановить опасных беглецов. Билли сажает вертолёт, который ведёт по ним прицельный огонь, вышвыривает из него солдат взмахом руки, и занимает место пилота. Джейн садится в кресло рядом, и оба надевают наушники.

— Ты умеешь водить вертолёт? — удивляется Джейн, глядя, как Билли берётся за штурвал и поднимает машину в небо.

— Конечно, — отвечает он, поворачивает в её сторону голову и подмигивает. – Пристегнись.

Она набрасывает на себя ремни безопасности и смотрит, как медленно земля удаляется. Билли щёлкает переключателями над головой. Протягивает руку к ней и обнимает её тонкие пальцы.

— Теперь ты со мной, девочка. Ничего не бойся, — говорит он, и она слышит его голос в наушниках. Джейн кивает и улыбается. Она увидит океан. Её мечты сбываются.

— Разряд!

— Пульса нет.

— Разряд!

Прямая линия чертит монитор.

— Разряд!

— Это бесполезно, Мартин! — восклицает рядом доктор Оуэнс, хватая коллегу за руку. — Она мертва!

На кресле лежит тело девушки в белом влажном комбинезоне. Её глаза распахнуты и устремлены вперёд, но взгляд потух. Губы мертвенно-бледные, но лицо словно озарено. Она выглядит счастливой.

— Моя девочка мертва…

Доктор Бреннер протягивает руку, касаясь её век, и закрывает ей глаза. Его плечи мелко подрагивают. Он плачет. Рука непроизвольно сжимает переносицу, останавливая накатывающую безысходность.

— Всё кончено… — обречённо шепчет Сэм, глядя на тело девушки.

— Нет. Ещё есть надежда, — говорит он, будто вспоминая о чём-то. — Восемь. Её видели в Чикаго.