ИИР: Правила некоторых игр

В сон Лиры под утро ворвался снег, холод и громкий голос, твердивший, что ей нужно забрать документы и ехать домой. Голос, казавшийся знакомым… Она понятия не имела, зачем ей что-то забирать и куда-то ехать, но сами слова вызывали смутную тревогу. Вчера регулятор помог и Лира, проснувшись, вновь обратилась к нему, желая отогнать наваждения.

– Ты чего в него вцепилась? – спросила пришедшая из ванной Марина, вытирая мокрые волосы полотенцем.

Лира, сжавшая кристалл так, что металл оправы врезался в пальцы, вздрогнула и отпустила артефакт, который с тихим стуком упал на стол.

– О. Прости, что отвлекаю... – «от великих мажеских дел» произнесено не было, но между строк читалось.

Лира мотнула головой. Раздраженная, как и всякий раз, когда видела ее с артефактом, соседка казалась сейчас меньшей из проблем.

– Ничего такого. Просто странный сон.

Марина смотрела на нее прищурившись. С каким-то подозрением, что ли.

– А кристалл тебе зачем?

– Незачем. Просто… думала, что поможет.

Соседка фыркнула.

– Это артефакт тебе, а не палочка-выручалочка. Если есть проблемы, то сходи к лекарям, да и все.

– Все нормально, просто дурацкий сон.

– Ага, и из-за него ты в этот кристалл вцепилась, как ребенок в мамину юбку. Не глупи. Не хочешь к лекарям – поговори с куратором. Они, вообще-то, для того и существуют в Институте. Лучше узнать, что нечего на ночь ужастики смотреть, или пособия по психиатрии читать, чем пропустить начало Искажения.

Лира бросила взгляд на соседку.

– Думаешь… оно так начинается?

– Ну, у всех по-разному. Но кошмары или странные сны как таковые часто бывают. Разум пытается рассказать, что что-то не так идет, но люди это игнорируют. Считают неважным и вот это все. А мы с тобой, как и все начинающие маги, в группе риска.

– Час от часу не легче.

– Ой, да ладно тебе, – отмахнулась Марина, – Евгений Алексеевич не станет панику разводить, а поможет, если что. Он нормальный, вообще-то. Я тебе завидую даже. Не то что эта… Профессор Кузнецова.

– А с ней что не так?

Сама Лира пока для себя так и не поняла, как именно относиться к преподавательнице основ практической менталистики. Отторжения та не вызывала, но и особой симпатии тоже. Вела она пары интересно, объясняла доходчиво, даже в том предложении «разобраться с трансферами» имелось определенное участие… И ценник тогда тоже был озвучен, что уж.

– Она не наша, не институтская, – поморщилась Марина, – и это видно. Положен один кураторский час и одна консультация на каждого в месяц – так и будет. Хотите больше? Тогда вот вам прайс на индивидуальные занятия и репетиторские услуги. Со скидкой, конечно, но…

– Ну, она же вроде где-то еще работает, – осторожно заметила Лира.

– Работает. И, как я поняла, еще отдельно психологии и магов, и немагов учит, и консультирует индивидуально. Потому больше минимума делать не готова. Нет, она нормально учит, и денег за экзамены вроде не требует, по крайней мере старшаки ни о чем таком не рассказывали. Но все равно… – Марина неопределенно пожала плечами. – В общем, к такой я бы подумала, общаться или нет. А ваш Евгений Алексеевич нормальный, так что подойди к нему, да и все. Вдруг что-то важное.

Лира кивнула. Было у нее подозрение, что соседка просто опасается оказаться в одной комнате с неадекватным магом, но ее можно было понять. Да и правда – что она теряет? Да, глупо, да, может, куратор и отправит самой со всем разбираться… Но он ведь видел воспоминания о том, что она натворила. Видел, но отнесся к увиденному спокойно.

Первокурсница после некоторых сомнений все же решила прийти в учебный корпус пораньше. Может и правда поговорит с куратором… Ну или учебник почитает, не вспоминая о дурацком сне. Или в библиотеку сходит, для семинара по праву нужно посмотреть пару пособий.

По расписанию первой пары у Евгения Алексеевича не было. Ну или Лира просто не нашла его фамилию на огромных, сплошь исписанных листах бумаги, висевших на доске объявлений возле деканата. Значит, нужно ждать второй... Ну или попробовать другой вариант.

Первокурсница в задумчивости подошла к кафедре проективных методов в менталистике, но остановилась, не донеся руку до двери. И что она скажет другим преподавателям когда туда войдет? Это же как учительская, студентам там делать нечего. Ее туда не звали. Вон, завтра будет пара, тогда и поговорит, и…

– Олегова? – послышался голос из-за спины.

Лира обернулась. Евгений Алексеевич шел к кафедре от деканата, сжимая в руках целую стопку бумаг. Приблизился – и проговорил чуть тише:

– Я планировал поговорить сегодня насчет подготовки к Универсиаде, – куратор вглядывался в ее лицо, – но, предположу, есть и еще темы для обсуждения. Заходи.

Дверь он отпер даже не прикасаясь к ней. Лира замялась, но все же осторожно вошла внутрь. Она не знала, чего конкретно ожидать от местной «учительской», где к тому же еще и маги работают, но все же рассчитывала на что-то необычное. И зря. Кафедра располагалась в самом обычном, заставленном мебелью помещении, при том весьма узком. Всего пять небольших столов, десяток стульев, компьютер на столе у окна, несколько вешалок, по стенам – стеллажи с книгами и документами… В углу, окруженная со всех сторон перегородками, крошечная кухня без плиты, но с микроволновкой и мойкой, такая, что и два человека не развернутся. И – все. Если бы не ощутимые, сильные щиты в стенах, полу и потолке, было бы совсем похоже как какой-то офис фирмы, где экономят на сотрудниках.

Куратор прошел за угловой стол и сложил на него бумаги.

– Садись. Чай будешь?

Лира покачала головой, осматриваясь. Книги, какие-то папки с непонятными названиями, журналы учета рабочего времени, опять книги, какие-то брошюры, кажется, в кожаных обложках, знакомые уже учебные пособия, по которым она к парам готовилась...

– Как хочешь, – куратор направился к кухне.

Звон кружек, бульканье воды – и Евгений Алексеевич вернулся за стол вместе с вместительной черной чашкой.

Лира не удержалась от смущенной улыбки: на чашке имелись ушки и мордочка. И подпись «Лучшему папе на свете». Вроде ничего такого, да и Евгений Алексеевич как-то упоминал, что его дочь рассказывала о своей Инициации. Но все равно было немного странно понимать, что у преподавателей есть своя жизнь вне университета, есть семьи, супруги и все прочее…

А еще, судя по усмешке куратора, она слишком явно обо всем этом думала.

– Рассказывай, – предложил Евгений Алексеевич, отхлебнув чай, – что случилось.

Лира бросила несколько вопросительный взгляд на куратора. Тот пояснил:

– Я, конечно, могу предположить, что ты совершенно случайно пришла до пары к кафедре или хочешь проведать кого-то из моих коллег, которые, к слову, подойдут только через часа полтора, но все же есть и более вероятный вариант. Да и минимальный отклик мне не нравится, так что выкладывай.

– Отклик? – осторожно уточнила Лира.

– Есть несколько возможностей понять базовое состояние окружающих, и магическое, и психологическое, не применяя видных и очевидных диагностик. Есть чары, которые накладываются на себя и позволяют считывать отклик некоторых течений эфира, проходящего через тела и сознания тех, кто тебя окружает. И, кстати, тебе к Универсиаде, по-хорошему, стоит выучить самое просто из таких воздействий. Если получится, конечно, они для первокурсников крайне сложны. Ладно, на этом вступление можно считать законченным. Итак?..

Отступать было некуда, но Лира все равно бросила взгляд на куратора. Глупо сомневаться… Он ведь видел прошлое, видел, что она натворила, а теперь речь о каком-то смутном видении.

Стоило рассказать и о сне, и о странной, словно бы размытой вчерашней встрече с мужчиной около общежития, как взгляд Евгений Алексеевича изменился столь резко, что на Лиру вновь накатил липкий страх.

– Спокойно, – куратор отставил в сторону чай, – переживать стоило раньше, когда ты получила внушение и, проигнорировав технику безопасности, решила никому не говорить, а спать лечь. Ты понимаешь, что сейчас не в деканате только потому, что, во-первых, ставивший внушение не слишком напрягался, а, во-вторых, в старых регуляторах и их щитах, наших щитах, имеются стабилизирующие контуры, сглаживающие эффект от внешних вмешательств? Чудовищно неэффективные, кстати.

Лира прикусила губу. Ответить было нечего.

– Смотри в глаза, – куратор придвинулся ближе, и потянувшись, коснулся пальцами ее висков, – визуализации пространства не будет, воздействие слишком свежее.

На мгновение Лира задумалась, не получится ли что-то понять в применяемых куратором заклинаниях, но Евгений Алексеевич только покачал головой.

– Не сможешь, опыта у тебя мало слишком и понимания, что к чему, нет пока. Только голову себе забивать будешь. Все, не мешай.

Применение магии куратором не несло почти никаких внешних эффектов. Лира, смотря в светлые глаза старшего менталиста, чувствовала прикосновения его магии, ощущала чужой разум, изучающий, всматривающийся, ищущий… но вслух преподаватель ничего не говорил. И это как-то даже… Пугало.

– Мне и не нужно ничего говорить, – заметил Евгений Алексеевич, убирая руки, – как я уже сказал, внушение, коль его так легко забила защита, простое. А диагностики до четвертого типа при должном опыте осваиваются на полностью мысленное применение, оно их к тому же весьма облегчает. К выпуску и ты первый со вторым так же применять будешь. Минимум.

Куратор поднялся на ноги и вновь пошел к кухне. Вернулся с еще одной кружкой, полной чая, и поставил перед первокурсницей.

– Зря отказываешься. И молчишь зря.

Лира сглотнула.

– Это… оно… Что это вообще такое?

– Агрессивное внушение, – ответил куратор, словно это было самой простой и очевидной вещью в мире. – Вы скоро будете проходить их разновидности, но, если обобщить – менталист способен внедрить в сознание другого человека произвольные образы. Мы так общаемся, можем с помощью этого исцелять раны прошлого, вдохновлять, успокаивать… А можем нападать и принуждать, можем заставлять другого ощущать наши мысли как собственные, внедрять побуждения и эмоции. Последнее с тобой и произошло. Кто-то хотел, чтобы ты забрала документы и вернулась домой.

Лира тряхнула головой.

– Но я не хочу! Мне здесь нравится, и…

Она наткнулась на немного насмешливый взгляд куратора и осеклась. И что оправдывается? Не с ним же спорить надо… Лира глубоко вздохнула и постаралась прогнать лишние эмоции.

– Это ведь запрещено.

– Да, разумеется. И в высшей степени глупо было предполагать, что в Институте, да и в любом другом учебном заведении, где обучают магов разума, студенту под внушением, особенно такого примитивного уровня, кто-то даст забрать документы или еще что-то подобное сделать. Потому спрошу прямо: твои родители знают, где ты учишься?

Лира сглотнула и покачала головой.

– Я брату сказала название специальности, и он, кажется, понял только, что это что-то с психологией связанное. Вы думаете, это они?

Куратор свел кончики пальцев.

– Лира, со всей прошлой историей, это кажется, увы, весьма вероятным вариантом. Кто-то учил тебя магии, учил дома, и…

– Нет! Я этого не помню, и брат тоже. А он ведь старше был, ему тогда было семь, он не мог бы забыть совсем. Только если кто-то… помог. И зимы со снегом, говорит, не было.

– Твое воспоминание нечеткое, но подлинное, подделка была бы заметна. А брат мог все забыть, защищаясь. Или ему кто-то помог. «Или» вообще может быть много, и здесь и сейчас, без общения с семьей, можно только гадать, в чем дело. Копаться в воспоминаниях до трех-пяти лет, еще и без ассоциации с настоящим – очень, очень сомнительное мероприятие. И для менталиста, и для того, над кем он будет работать. Там все раздроблено, одни эмоции да кривые образы… Так что давай к настоящему и к случившемся с тобой. Наказание за подобные воздействия – блок, и хорошо если временный, так что никто не стал бы внушать что-то подобное ради развлечения. И это точно не сотрудник, идиоты преподавателями не работают, да и Институт, знаешь ли, совершенно не заинтересован в потере студента. Особенно талантливого и отобранного в команду.

Лира отпила чаю, обдумывая сказанное. Да, родители ни на звонки, ни на сообщения не ответили. Да, с матерью у нее не самые лучшие отношения, вот точно, но она в этом не замешана как минимум потому, что терпеть не может магию, как и отец, и остальные родственники. Но внушение проводил маг, совершенно точно. И, если ее отчисление невыгодно сотрудникам… то, может, выгодно кому-то еще?

– Может быть… Ну, все это, Инициация и прошлое… Кто-то же ее проводил, так? Кто-то уговорил мою семью… Может, именно он и не хочет, чтобы все всплыло? Возможно, думал, что я никуда не поступлю, получу блок и все забудется, но вышло иначе.

Куратор посмотрел на нее слегка сочувственно, но спорить не стал.

– Может и так. Ладно, я извещу Отдел, этого менталиста нужно найти. Подойдешь сюда после своих пар, я на тебя выставлю защиту надежнее той, которую ты сама поддерживаешь. Не уверен, что этот недалекий еще раз сунется, но этого исключать нельзя. Если кто-то, вообще кто угодно, еще как-то упомянет твое возвращение домой – сообщи мне. Надо найти умника и приструнить, пока он не начал внушать что-нибудь похуже. Поняла?

Лира осторожно кивнула.

– Хорошо. Пей чай, остынет. Из хороших новостей: я не вижу никаких проблем кроме криво затертого внушения. Собственно, кошмар – следствие того, что в разуме остались внедренные образы, которые кристалл-регулятор просто ослабил. Но если что-то еще возникнет – говори сразу, у тебя мой телефон есть. Давай, к другим вопросам. Вот, держи, – куратор протянул Лире стопку листов со стола, – поделишься с Рашпиль и Ростовым. Тут – список всего, что вам нужно будет освоить к Универсиаде. Так, чтобы было понимание масштабов и серьезности работы. При том, что ваши визиты в исследовательские корпуса не отменяются, но, возможно, мы с Валентиной Михайловной попробуем совместить работу на благо Института с вашей подготовкой.

Лира не сдержала любопытства и прошлась взглядом по первому листу.

«Основы внушения разумным и неразумным», «основы защиты от внушений первого и второго уровня», «проекции слуховые», «основы некромантии»…

Первокурсница перевела ошарашенный взгляд на куратора. Евгений Алексеевич лишь легко пожал плечами.

– У вас в команде одни менталисты. Да, есть Ростов, да, с других групп отобрана девушка из семьи целителей и парень – потомственный природник, но тем не менее. Так что придется хотя бы минимально, но погрузиться в чужие специальности. Завтра первой парой, до ваших занятий, будет общий сбор, и на нем будете распределять, кто что будет осваивать. В Институте это нормальная практика, кстати. Контролировать тигров никто не заставит, но тот же Ошейник нужно будет выучить. Универсиада не просто так проходит на зимних каникулах, она проводится в том числе и для того, чтобы университеты показали, чему научили студентов за полгода. Но в ИИР нет тех, кто семестр будет изучать профильно ту же некромантию или алхимию, как и нет разнообразия специальностей. Но зато у магов разума есть возможность работать с собственной памятью и возможность передавать мысли друг другу, но этому придется научиться. Как и еще множеству других вещей. Не за завтра, разумеется, но ты должна понимать перспективы. Пока есть шанс отказаться.

Лира глубоко вздохнула. Перспективы были очевидны – полное отсутствие свободного времени. Абсолютное. А ей и трансферы ведь давались с трудом…

Но, с другой стороны – это ведь шанс действительно много узнать. И если она глубже освоит ментальную, а, судя по бумагам, узнать нужно еще много всего, то в следующем семестре полегче будет. И это шанс показать себя. Шанс доказать неправоту даже не матери, ей-то ничего не докажешь, а той своей части, которая глубоко в душе раз за разом спрашивала «а может, ты и правда годна только на замужество? Может, магия – не твое?»...

Ну уж нет, отказываться она не будет. Остальные же как-то справлялись? Значит, и она справится. Если что – спросит у Лены с Аленой, может, они чем помогут.

– Я постараюсь сделать все возможное, чтобы достойно представить Институт, – с некоторым сомнением, но все же произнесла Лира.

– Вот и отлично. Уверен, это, в любом случае, будет интересный опыт.

Лира не сдержала смешка. «Интересный опыт» очень часто был синонимом поражения. Впрочем, в любом случае, сдаваться, не попробовав, она не собиралась.

**

Утренний разговор был не единственным, на котором упоминались внушения. Они, как оказалось, были предметом сегодняшней лекции по практической менталистике.

– Итак, мы с вами более или менее освоили поддержание базовой минимальной защиты. Теперь вы, по крайней мере, способны ощутить воздействие на собственный разум.

Взгляд профессора Кузнецовой остановился на Лире. Первокурсница попыталась стать как можно более незаметной. И что Светлана Владимировна так на нее смотрит? Или ей просто кажется? Да, вроде, кажется. Просто смотрит на группу, и все.

– И сегодня мы приступаем к обширной теме, которой, с перерывами на некоторые другие материалы, будем заниматься до конца семестра. Но сначала вопрос: кто из вас не забыл материалы прошлых лекций и готов рассказать о типах ментальных воздействий на чужой разум? Да, Ростов?

– Прямые и проективные?

– Это виды. К тому же в рамках нашего предмета мы в любом случае имеем дело с прямыми воздействиями. Есть желающие? Нет? Ладно... Олегова, что вы нам расскажите?

Лира ругнулась про себя. Ну разумеется…

– Позитивные и негативные?

– Частично верно. Еще?

Лира покачала головой. Вроде был еще какой-то тип, но какой именно она не помнила.

– Аналитические, – негромко проговорила Марина.

– А что так тихо, Головатая? Да, третий и последний вид – аналитические. Итак, в общем виде вот базовый рисуночный элемент для каждой из групп, – на доске возникли три иллюзии. – Для тех, кто ухитрился прослушать все предыдущие лекции, напомню: позитивные воздействия привносят образы, негативные удаляют их или блокируют, аналитические проверяют их наличие. Это в самом общем виде, на теории будете изучать все это подробнее, у нас же другие задачи. Итак, господа, запомните основное правило, которое вам наверняка озвучивали на правовых основах применения магии, но которое я повторю еще раз для всех: мы не используем менталистику, даже если речь идет о первоуровневых, минимальных заклинаниях, вне своей профессиональной деятельности без выраженного согласия того, на кого мы собрались воздействовать, если не уверены в том, что он способен на полноценный зеркальный ответ. Вне экстренной ситуации, разумеется. Иными словами – вы не пытаетесь мысленно попросить сдачи у официанта или выяснить, кто последний в душ в общежитии, если точно не знаете, что адресат вашего сообщения – маг-менталист, достаточно обученный, чтобы ответить или, что важнее, отсечь передачу образов. Это понятно?

Хор нестройных возгласов заполнил аудиторию.

– Отлично. Итак, скажите мне: что объединяет мысленный вопрос о погоде, эмоциональную трансляцию радости и приказ выбросить на улицу надоевшего кота?

– М-ментальная магия? – подал голос кто-то с задних рядов.

– Очевидно. Еще?

– Это внушения, – негромко проговорила Лира, уже читавшее что-то подобное.

– Олегова, а зачем себе под нос? Да, это внушения. Их пласт огромен, и, разумеется мы с вами никак не сумеем изучить все. Потому до конца семестра наша задача – овладеть передачей простых мыслей и передачей образов, ну и выучить проявление всех типов проекций, в том числе и комплексных. И, разумеется, освоить специфические щиты против каждого из этих внушений. На базовом уровне, но все же. И, если успеем, начнем изучать чтение поверхностных мыслей… Кстати, кто мне скажет: чтение мыслей – это какой тип воздействия?

– Аналитический, – громко и четко проговорила Наталья.

«Тигрица» едва не облизывалась, явно желая приступить к практике. Впрочем, Лира ее понимала. Самой хотелось попробовать что-то кроме простых щитов… Тем более что они, как выяснилось, и не слишком-то помогали.

– Вот ведь, – пробормотала сидевшая рядом Аня, которая уже видела «программу подготовки», – столько всего, и еще универсиадное... Мы попали.

Лира не могла не согласиться. Она только мельком однажды читала о проекциях, но помнила, что их создание – та еще морока, и требует хорошей практической отработки, иначе вместо задуманного образа получится какая-нибудь ерунда. Хотя и передача мыслей, и сами по себе проекции, даже простые, открывали немалые возможности. Магия, настоящая магия, а не просто щиты там и все эти трансовые видения…

– Учтите, юные менталисты, – продолжила профессор Кузнецова, – если я узнаю, что вы решили использовать внушения, какие угодно, хоть ту же передачу мыслей, хоть проекции, хоть еще что-то, для шуток, то наказание будет быстрым и жестким. Я не просто так напоминала об этике и законах. Что ж, на этом вводная часть закончена, к следующей паре потрудитесь прочитать общую информацию о видах внушений и правилах, связанных с их наложением, а пока перейдем непосредственно к передаче мыслей. Итак…

Может, Светлана Владимировна и не была готова работать вне пар, но рассказывала она быстро, четко, и на удивление понятно. Лире почти не пришлось ставить вопросы в тех местах своих записей, которые стоило уточнить в учебнике. Стало понятно и почему Лена извинилась за мысленную фразу тогда, на кухне: передавать что угодно без согласия и принудительно минуя что естественную, что искусственную ментальную защиту, было и правда запрещено. Первая фаза передачи мыслей словно бы устанавливала связь между тем, кто передавал, и тем, кому передавали, и в этот момент обученный менталист мог отсечь передачу, «закрыть уши». Но без должного умения «получатель» вынужден был воспринимать передаваемые мысли даже без всякого своего желания. Вот такое вот «ментальное насилие».

Но при правильном применении передача мыслей открывала огромные возможности. И ладно простые фразы, когда адресат точно услышит то, что хотелось сказать – если все сделано верно – а вот окружающие не услышат ничего. Но ведь была еще образная передача, требующая большей четкости мышления, но дающая возможность за мгновение рассказать историю или поделиться воспоминанием, возможность передать ощущения, для которых мало слов…

Профессор вскользь упоминала и возможность связи на расстоянии. Сама такая связь требовала отдельных заклинаний и опыта в простой передаче, ну и слепок разума адресата нужен был, но все же. А еще был контакт, была возможность передавать мысли сразу многим людям, возможность, с согласия, читать чужие мысли, фоновый анализ…

– В ментальной много всего интересного... – проговорила Аня, когда они с Котом и Мариной сели за один большой стол в столовой, – но, выходит, мы, в основном, переговорщики. Ну и лекари.

Под конец занятия Светлана Владимировна перечислила сферы, где пригождались «коммуникационные умения менталистов». Список вышел впечатляющим.

– Ну это ты зря, – на незанятое место рядом села Лена, – очень и очень зря. Если, конечно, под переговорами не подразумеваешь взаимодействие с любым другим сознанием. В любом деле менталист не повредит, так-то.

– Так уж и в любом, – хмыкнул Кот.

– Абсолютно. Там, где есть два человека, они говорят друг с другом, и мы можем сделать это общение более быстрым и продуктивным.

– А если человек один?

– Он говорит сам с собой, – усмехнулась старшекурсница. – Хотя, разумеется, в реальности нашего брата далеко не все готовы с собой звать. Те же боевики вообще терпеть не могут, когда наших к ним приставляют. Потому что у них Искаженных – каждый четвертый… А потом – проблемы со срывами. Ну да ладно, я вообще-то собиралась поздравить прошедших отбор в команду. Так держать! И, поверьте – к Универсиаде вы об этом пожалеете, а после – поймете, что жалели зря.

Кот усмехнулся.

– Не пожалеем.

– Ты список тем для подготовки видел? – Аня его энтузиазма не разделяла. – Времени останется только поспать.

– И придется переехать в общагу тем, кто сейчас там не живет, – заметила Лена, – ну да вам потом все расскажут.

– Знаешь, с приездом деда я готов и к черту на рога переехать, – проникновенно заверил Кот, – а что за список?

– Вон, у Лиры есть.

– Тебя отобрали в команду? – Марина уставилась на соседку.

Лира смутилась.

– Ну да… Вроде.

– И ты не сказала.

– Ну… – Лира и не знала, что ответить, – не думала, что это важно.

Судя по кривоватой улыбке Марины – зря.

– Поздравляю! И удачи, – соседка поднялась из-за стола, – а я побежала, надо еще к паре кое-что подготовить.

И, едва доев, быстрым шагом отправилась прочь.

– Что это она? – поинтересовался Кот.

– Расслабьтесь, – Лена налегала на котлету с пюре, – многие думают, что тем, кто в Универсиаде участвуют, одни бонусы, автоматы на сессии и вот это все. Со стороны, наверное, так и есть, вот только ишачить вам не разгибая спины. Зато будете знать и уметь куда больше однокурсников. И форму спортивную поднаберете.

– Форму? – осторожно уточнила Аня.

– Ну да. В этом же году еще и магобол на вас. Там, конечно, магии куда больше, чем спорта, но побегать придется. Ладно, я сама побежала, нужно еще к контрольной пару параграфов посмотреть…

– Я не слишком прям хорошо бегаю, – тихо заметила Аня. – Никогда не занималась спортом и все такое.

– Расслабься, – отмахнулась Лена, заканчивая с едой, – просто делайте, что скажут, да и все. И все будет хорошо.

Лира слабо улыбнулась. Что-то подсказывало, что Лена все упрощает, хотя пока вся подготовка ограничилась знакомством с устрашающим списком тем. Впрочем, Универсиада еще нескоро, а вот практика по передаче мыслей – сейчас. И на нее опаздывать не стоит.

Судя по всему, так думали и остальные, так что в куда меньшей, чем на лекции, аудитории группа собралась еще до появления преподавательницы.

– Слушайте, – Кот занял привычное уже место за Лирой и привычно решил поговорить до начала занятия, – я тут подумал…

– Не знал, что ты умеешь, – добродушно заметил Дмитрий.

Наталья и пара ее подруг не сдержали улыбок.

– Отстань, Погребов, – отмахнулся Кот, – не моя вина, что ты равно не смыслишь в боевой магии и в дартсе. В общем, я тут подумал: вот у некромагов все ясно и понятно – кто лекции читает, тот и практику ведет. Там группы в двадцать человек, а ритуалы там опасные по подгруппам практикуют. Все нормально. А у нас курс – шестьдесят, а практики – по группам в десять. Ну двадцать – щиты, а практика и трансы – по десять.

– И? – Лира обернулась на задумчиво рассуждающего парня.

– Ну и выходит, что тот, кто ведет предмет, проводить не две пары, а семь. Но профессора ведь не только на первом курсе преподают, так? Зачем вообще такие сложности? Почему группы по двадцать там не сделать?

– Потому что в этом случае, студент Ростов, шансы, что кто-то останется без головы из-за чьей-то глупости, возрастают даже не в два, а в большее количество раз, – Светлана Владимировна появилась в помещении как-то незаметно для Лиры, – опытным путем доказано, что группа в десять, максимум в двенадцать человек – то количество студентов, действия которых можно полноценно отслеживать. К тому же, когда вы чуть позже научитесь принимать и обрабатывать большие объемы образов, то часть информации вам будет транслироваться напрямую, а это и на десять человек не слишком просто. Потому у старших курсов часть практик ведут кураторы, знакомые с материалом. Ладно, закончили отвлекаться. Итак, передача мыслей. Как я уже рассказывала, в самом заклинании три условных этапа: присоединение к чужому ментальному пространству без его визуализации, собственно передача нужного набора образов и отсоединение. Это важно в том числе и потому, что модификации принципов того же присоединения создает контакт, например. Но передача мыслей – необходимая база для…

Кот, не то впечатленный объемом будущей работы, не то воодушевленный тем, что профессор ответила на его предыдущий вопрос, поднял руку.

– Да, студент Ростов?

– Ну, а… Зачем? В смысле, контакт же круче и проще, и там можно все время говорить, и… Вот.

Светлана Владимировна усмехнулась.

– Вы спрашиваете о том, зачем учиться ползать до того, как приступать к обучению ходьбе. И, к тому же, передача мыслей широко используется в ситуациях, когда контакт невозможен или избыточен. А там, поверьте, список огромный. Хотя та же массовая передача. К примеру…

Эфир мягко прикоснулся к защите Лиры, и, хотя профессор не произнесла больше ни слова вслух, первокурсница услышала:

«Вот звучание словесной формулы: Сова́р-ва́ри эшху́ен ар-тара́к»

Миг – и перед глазами появился узор, а в разуме возник нужный образ движения энергии.

И все исчезло. Лира с удивлением оглянулась по сторонам. Судя по ошеломленным лицам некоторых однокурсников – все это услышала, увидела и почувствовала не только она одна.

– Замечу, что переданные мной образы и формулы можно увидеть на доске, – профессор Кузнецова взмахнула рукой, и они там появились, – и что они работают для передачи конкретной мысли или образа. Если вы хотите оставить себе возможность передавать другие мысли тому же адресату, а ему дать право ответа, то формула и рисунок будет чуть иными, и после окончания беседы нужно будет еще одно, завершающее, заклинание. Все это я вам покажу если вы сегодня успеете разобраться с передачей. Сначала передаем мысль, слова, громко и четко. Потом пробуйте звук или картинку. Или ощущение – что вам легче дастся. Разбиваемся на пары и приступаем.

Рядом с Лирой уже привычно оказалась Аня. Кот, второй человек, с которым она иногда практиковалась, сегодня был взят в оборот Ваней, тихим неприметным парнем, который обычно избегал чьего-либо общества.

– Учтите, что практика в передаче мыслей не отменяет необходимости удерживать защиту, так что не нужно ее опускать, – заметила профессор, едва по кабинету поползли первые шепотки.

Лира, которая уже особо обращала внимание на ментальный барьер, просто существовавший, только кивнула, сосредоточившись на формуле. Сейчас был ее черед пробовать заклинание. Она произнесла словоформулу, представляя перед глазами рисунок и проводя через него силу. Все это – для того чтобы прикоснуться к разуму Ани и предложить сходить в библиотеку.

В первый раз помешал дурацкий снег. Он вторгся в мысли Лиры, и начавший было двигаться как должно эфир устремился по все стороны, выходя из-под контроля.

Первокурсница мотнула головой, загоняя снег подальше. Она – не ребенок, она сильнее, и она полностью контролирует эфир. Она справится.

Вторая попытка увенчалась успехом, и Аня удивленно вздрогнула.

– Библиотека? – вслух отозвалась она. – Давай, почему нет? Ладно, мой черед.

Лира кивнула. Расслабилась, приготовилась что-то узнать… Но эфир взметнулся – и опал.

– Ударение в слове «Совар» на второй слог, Рашпиль. А вы, Олегова, должны передать в первую очередь оформленную мысль, а потом уже образы. Практикуйтесь.

И они практиковались. К концу пары Лира уже и эти формулы затвердила наизусть. И все равно получила от профессора скупой комментарий:

– Оформленная мысль, Олегова. Поработайте над дисциплиной мышления.

Ну хоть у Ани все получилось…

После бесплодных попыток исправить ошибку, которую Лира и не понимала толком – она же вроде передавала что нужно, Аня вслух это подтверждала, но профессор все твердила про «оформленные мысли», к куратору за защитой она шла несколько не в духе. Евгений Алексеевич вновь сидел за своим столом на кафедре, оформлял какие-то бумаги.

– Чай будешь? Я сейчас допишу и пойдем в двести пятнадцатую.

От чая Лира осторожно отказалась. Покрутила головой, и, удостоверившись, что в помещении никого, вытащила учебник по практической менталистике. Глядишь, поймет что это еще за «дисциплина мышления».

Она прочитала почти половину параграфа, когда в кабинет без стука зашел высокий жилистый немолодой мужчина.

– Женя, ты доделал программу? – с порога спросил он. Заметил пытавшуюся исчезнуть Лиру, качнул головой – и диалог явно продолжился, но теперь уже ментально.

Лира предпочла не поднимать головы от учебника. Вот угораздило же… Прочем, проговорили маги недолго: Евгений Алексеевич размашисто подписал последний лист документа и передал его вошедшему. Тот кивнул и покинул помещение.

Первокурсница, все еще чувствуя себя очень неловко, вопросительно посмотрела на куратора.

– Рабочий момент. С завкафедры практической ты все равно скоро познакомишься, Константин Витальевич будет у вас большую часть занятий по подготовке к Универсиаде вести.

– А не Светлана Владимировна?

– Она – совместитель, – пожал плечами Евгений Алексеевич, – и времени у нее на это просто нет.

Лира кивнула. И, идя в знакомую аудиторию с выставленными вкруг стульями нет-нет, а задумывалась, не понял ли вошедший лишнего. А то вроде как в команде, а правильно выполнить эту дурацкую передачу мыслей никак не выходит.

– Как себя чувствуешь? – поинтересовался куратор, занимая привычное место в кругу.

– Да нормально вроде.

– Не слишком информативно.

– А… Ну, все как обычно. Вот.

«Кроме того, что я не понимаю, в чем ошибка».

– И это ничего не проясняет, – усмехнулся куратор. – Как с трансферами дела идут?

– Да… В целом нормально, но… – Лира помедлила, но потом все же призналась, – но я в упор не понимаю, как передать мысли. Ну, в смысле «оформленные». Аня все понимала, но Светлана Владимировна говорит, что это не то… А я не понимаю, почему.

– Давай разбираться, – куратор поймал ее взгляд, и Лира ощутила уже знакомое прикосновение эфира. Взаимодействие, ощущаемое чуть иначе, чем в ментальном пространстве, но все же ощущаемое. – Попробуй передать мне что-нибудь.

Лира кивнула. Передавать что-то преподавателю было куда сложнее, чем Ане. Мешала нервозность, понимание того, что он видит не только ее ошибки, но и эти же самые сомнения… Куратор, впрочем, не вмешивался, и никак не прокомментировал ее первую сорвавшуюся – неправильные ударения – передачу. Со второго раза все удалось… И Лира спустя мгновение сама получила от куратора набор образов: зима, кладбище, библиотека, книги, сон, растения, пробирки, сомнения, время…

Лира вздрогнула.

– Это… мое?

– Я вернул переданное, – довольно мягко заметил Евгений Алексеевич, – как я понимаю, ты сомневаешься в том, что сумеешь выучить не только некромагию, но и алхимию с магией природы до начала зимы и Универсиады. Но, как видишь, ты передала образы. Это нужное умение, но важно уметь передавать и оформленные мысли, то, что обычно мы сообщаем с помощью слов.

Лира почесала голову.

– Но… Я и думала, что это слова.

– Я предположу, что, произнося словоформу, ты концентрировалась на том, чтобы передать суть, стоящую за словами. То есть, по сути образы, – предположил преподаватель, – попробуй думать не о смысле сказанного, а о том, как именно это звучит. Представь сам разговор, проговори слова про себя.

Лира задумалась и медленно кивнула. «Представить, как звучат слова» казалось немного странным, но она могла попробовать, по крайней мере. А то иначе получается каша из образов какая-то…

Попытка удалась. По крайней мере, куратор кивнул и вернул ей переданное.

«Если учить все сразу, то придется меньше спать». И голос такой… Дурацкий.

– Это, кстати, неверное представление, все вам учить не придется, и спать нужно. Никто загонять вас не будет, – постарался успокоить Лиру Евгений Алексеевич. – Как видишь, тебе для передачи сформулированных мыслей нужно концентрироваться не на смысле, а на звуках речи.

Лира кивнула.

– Спасибо. А… почему?

Она толком не знала, что именно «почему». Почему преподаватель сразу не поправила или почему с этим вообще пришлось разбираться, у остальных вроде с этим проблем не было...

– Особенности мышления, – чуть пожал плечами Евгений Алексеевич, – такое возможно, все люди разные и менталисты – в том числе. Ладно, если готова, то давай разберемся с защитой. Мне проще работать с визуализацией ментального пространства, так что процедура будет знакомой. Просто поддерживай мое намеренье, как и раньше, да и все. А я покажу, как ставятся защиты через пространство. Закрой глаза.

На сей раз Лире почти не потребовалось концентрироваться на тепле в теле. Немного расслабилась, подхватила связь с чужим разумом – и перед глазами появился знакомый знак Погружения. Оставалось только следовать за связанным разумом.

Куратор, а он шел первым, привел ее к разрушенному замку.

«Я буду менять пространство, усиливая твою естественную защиту. Это можно сделать и напрямую, и опосредованно, используя прямые формулы и поддерживая их образами. В целом второй вариант эффективнее, если знаешь, как правильно менять пространство. Вот так…»

Ощущение было… странным. Чужая сила прикоснулась и оплела находящиеся внизу, под землей, основание замка. И не только его. Лира каким-то неведомым способом поняла, что теперь новые, тонкие нити стоят еще и… вокруг всего. Вообще всего этого мира. Такая двойственность несколько напрягала.

«Это нормально. Вокруг нас существует пространство, отвечающее наглядному представлению о защите, но находится-то она вовне. Считай это место центром управления. Итак, первая часть – основа. Как в строительстве. Следующее…»

Это было действительно безумно странно. На сетку легли еще пласты магии, потом что-то колючее, потом что-то скрепляющее, потом еще и еще слои… Странные, переплетающиеся и дополняющие друг друга.

И ставшие, когда вокруг в последний раз взметнулась чужая сила, полупрозрачными.

«Ограничения по уровню внешнего усилия, – пояснил куратор, – тебе надо учиться, и первый-второй уровень, если воздействие короткое и поверхностное, эта защита пропустит. Образ такой еще и потому, что тут вложена моя энергия. Она медленно станет твоей, но именно что медленно, разом и истощить можно. А теперь иди за мной».

Куратор, чье присутствие Лира ощущала хорошо, пусть и не всегда его видела, пошел вперед. Сначала к стене, часть которой обвалилась и теперь была залатана чем-то невесомым и почти невидимым, а потом, прикоснувшись к камню, и вовсе в иное время и место.

Вдох, другой – и Лира последовала за ним.

И оказалась на полянке. По центру – следы от кострища, пара деревьев сломаны, мусор везде валяется... Мерзость.

«Вот тебе и следы вчерашней беседы. Что делать будешь?»

Что, что… То же, что делала с тем мусором, который видела в лесу или на пляже.

Огонь разгорелся легко, и Лира, не без отвращения, но потянулась к ближайшей бутылке.

Куратор остановил.

«Не стоит прикасаться к подобным неприятным вещам без нужды».

Лира задумалась… Выкинуть надо, прикасаться нельзя, да и не хочется, магия тоже будет прикосновением… Миг – и на руках появились крепкие перчатки, обернутые еще и тонким слоем энергии. Такие что угодно выдержат.

Жечь мусор – легко и просто. Привычно. А разведенный ей огонь и вовсе способен уничтожить все ненужное, переплавить, переродить… Да и она сама может убрать следы пожара и подпитать зелень вокруг. Это ее место, и пусть оно будет здоровым. Хотя даже редкие ростки травы, проросшей на месте кострища, вытянули прорву сил. Но в этот раз она хотя бы сама в реальность вернулась, что уж…

Взаимодействие куратор пока не распустил.

– Посмотри на меня, – из транса он, как казалось Лире, выходил мгновенно, – проверю защиту.

Всматривался Евгений Алексеевич долго, явно что-то исследуя, но потом отвел глаза и разорвал контакт. Лира, хотя и в целом привыкла к присутствию рядом чужого сознания, вздохнула с облегчением.

– Отдохни, – предложил куратор, – все встало как должно, насколько я могу судить. Лучше будет если Станислав проверит, он все-таки в этом спец, но до воскресенья подождет.

– Станислав?..

– Липчагов, мой бывший студент, а теперь – хороший следователь. Он вечером в воскресенье придет ко мне, поговорим. Надо понимать, о чем можно сообщить в Особый без значимых для тебя и семьи последствий. Но сообщить надо, оставлять прямое нападение без реакции – глупость. Так что не планируй ничего.

Лира прикусила губу.

– У меня брат вроде приедет…

– Я был бы не против с ним пообщаться, – усмехнулся куратор, – ладно, договоримся насчет времени. Иди, у вас еще завтра с утра встреча по Универсиаде. И Рашпиль с Ростовым о ней передай. Они объем материалов видели?

Лира кивнула. И заметила зачем-то:

– Они в восторге. Кажется.

– Ничего, времени еще достаточно. Не вы первые, не вы последние. Валентина Михайловна вас сегодня не ждет, так что все, отдыхай. Доброго вечера.

– Доброго, – кивнула Лира. Помедлила и добавила: – спасибо. Большое.

– Обращайся. И обращайся сразу, нечего тянуть. Я для того тут и есть.

Лира осторожно кивнула. Говорил это Евгений Алексеевич как-то… Спокойно, что ли. Словно все в порядке вещей, со всем можно справиться. Впрочем, наверное, все так и было. По крайней мере, ей хотелось в это верить.