Илиата. Повесть вторая

За первый рассвет, на мощи тенявой, далеко-то умчалась повозка по дороге холмовой. Илиата вперëд-то за шторку поглядывала, дивясь, как складно пáрой Висмут с Оле одной упряжью движут. Улыбнулась женщина сама себе, обернулась, на брата глянула: он весь в себя погрузился, жизнь да с памятью, держащих хватко его, за спиной оставляя. Знала она о тяготах Алита, одиннадцать с лишним зим замкнувших его на себе, да из радости жизненной только еë заботой ему оставляя.

Не стала брата тревожить, сама раздумьем зашлась: жизнь-то старая в Улуре осталась, так там ей и быть. И ни сомненья, ни запиночки она на пути этом новом не чуяла. Как ночью от тенявых знак получили, вместе с гостем вышли-то за порог. А оттуда уж чернявые, как Ларея в птичьем виде спровадили, так их тенями да как подхватили и помчали к конюшенным, мимоходкой стражу городскую попугивая. И не было ни одного отголоска печали иль сожаления в сердце пекарушки, только задиристый дух им в опоследку смеялся.

Меж тем, слетели с очередного холма вороные, да притормаживать начали, вскоре совсем останавливаясь.

Выглянула Илиата наружу, ойкнула - пуста упряжь. Осмотрелась, да улыбнулась: две тенявы как были конинами, так в том виде к речушке-то и прилипли - отпаиваются.

Вышла она из телеги, осматривается: чу́жда ей сторонка-то эта, они ж с братом с севера в город пришли. А после ток по окружным фермам да садам временами-делами погуливали.

А тут вокруг всë в холмах зеленющих, где повыше, а где поширше, цветами полянки желтят-розовеют, вокруг разрозненных деревьев гибких раскинутые, будто лужицы краской разлитые.

Следом к ней Алит подошëл, тож встал осматриваться, опосля своим глазом мастерским повозку-то изучив. Взялся с одной из сторон крышу перетягивать, головой покачивая - слабоваты оказались узлы.

Меж тем к ним тенявы вернулись, уже в своëм, человеческом облике. Утираются, довольные, вдоволь воды нахлебавшись и мальчишка задористо словеса заводя:

- Ух, хорошо получилось. Все при месте, да на местах. Сча на двоих-то своих походим немного и дальше рванëм.

- Куда хоть спешим-то? А то за вашим хохотом полуночным не слышно то было, - тем же тоном улыбнулась ему Илиата. Висмут глаза удивлëнные сделал и давай еë спрашивать, как она, крепко спящая, их сговор подслышала.

А она, корзинку запасов съестных вынимая, ему говорит:

- Дак вы ж молодцы, ни один дымоход печной не закрыли, пока беседы вели.

- И ты всë-всë слышала? - ахнула Оле, смущеньем краснея. Подбодрила еë пекарушка, скрыв малую капельку:

- Не всë. Первым хохотом вы с меня сонку-то скинули, - она сама себе головой покачала и, словно себе же, продолжила, - я и до вас-то знала, что звук по камням хорошо ходит, а с вашими звонкими - так то ещë лучше. Лежала да думала, что самое нужно с собою-то взять.

- Ты уж тогда и решила, что с места уйдëшь? - присоединился к беседе суровый Алит, с повозкой покончив. Илиата ему, как в прошлый, хитрó улыбнулась и, словно бы ни к кому, лëгким словом добавила:

- Хватит с нас того места, потерьного. Дальше пойдëм, хоть с ними, хоть сами. В новом месте, да новой жизнью осядем.

Кузнец хмуро покивал на еë-то слова, в глубинке сердца потухшего теплом радуясь ей в благодарность. Повернулся он к запруге пустующий, опосля на двух вечных приглянул и спросил:

- Вы и дальше на себе нас потянете? Иль согласны в ближний город за парой конной зайти?

Оле плечиком только в ответ повела, губки поджала и на чернявого взгляды подбрасывает - он за собой потянул, ему и ответ давать. Даже, хотя бы, по праву старшего.

Висмут девчачьи метанья заметил, по-своему их расценил. Поскрëб затылок, раздумывая: ему-то не трудно, по-лëгкой дорога даëтся. Но то ему, а кучерявой-то как? Поди с тенями своими так вообще по земле ни разу сама ногами не топала. Тяжела ей будет прогулка, с его темпом да стойкостью. Потому порешил, что лучше в местечке ближнем пáрных взять. Тем и ответил, на бородатого глядя. А он взгляду горячий весь, жжëтся, как уголь. Но видно, что не по жизни такой, а в последствии. С таким, думал Висмут, не захочешь, а считаться придëтся - он это, вдобавок, прошлым днëм подтвердил.

Илиата, меж тем, их всех на перекус утренний созвала. Расселись вчетвером в телеге и остатки хлебов жуëт, водицей прихлëбывая.

- Мы если день ещë в упряжи сдюжим, - говорил мальчишка теняве, - то к вечеру на постой трактовый попадëм. Там пару конную и поставим, да сами насладиться дорогой сможем.

- Мне и так нравится, - ответила Оле, поразмыслив чуток, да к чувствам своим прислушиваясь, - я таким ходом впервые в пути. Прежде только тенями ходила, - подтвердила она догадки мальчишечьи.

Тот ей в ответ ухмыльнулся кривенько, поддевая беззлобно:

- Посмотрю я к вечеру на твой настрой.

Опосля взгляд к пекарушке обратил, на первый вопрос отвечая:

- Мы спешили ток Улур покинуть, пока толпа на тебя в оконцове не взъелась. А дальше спокойней пойдëм, к морю на западе. За камнем янтарным.

И стал он ей рассказывать, что за камень такой и где водится. Сам говорит, но загривком-то чует, что брату еë это тож интересно. Да девчона, словно с ними сговорная, вдобавок уши развесила. И каждое слово его-то сидят да и ловят.

Сдержал вниманю такую старшая тень и в красках-подробностях, самознающих, им про Янтарник всë разложил.

Камень такой только в море сподручно найти. Но перед тем, нужо с Хранителем на уговор обменный пойти. После которого, если две стороны свои части исполнят, будет со дна им поднят чистый янтарный кусок. А они из него уж каждому по камешку личному сделают.

Потому как не может Янтарник ни продажным, ни обменным-то быть - он у каждого свой, разве что по наследию в иные руки перейти может. Но такого ещë за двадцать три года не бывало - нет у вечных наследников.

Слушали его рассказы до второго рассвета, удивленьем своим то там то тут углубляя. Так, слово за словом, узнали они, что путешествие с камнем по-свойски опасно - бросить он может в место любое.

Помрачнел мальчишка, пример приводя: рассказал как девица одна без ноги так осталась - в лаву подземную ей угодив. Так и ходит теперь в высокой сапожке, соратниками по-своему сделанной, будто нога всë ещë настоящая.

Брат с сестрой головами качали о таком чу́дном камне узнав. Им двоим, жизнь потоптавшим, было лишь любопытно - не бóязно. А Оле от слов мальчишечьих порядком взгрустнула - встречала она девицу ту, белоснежную. И всë ей непонятно ставало, как с еë-то силой немыслимой, она почти целу нога стеряла. А с таким-то знаний прибавилось, прояснилось.

За беседой да за рассказами запасы подъели, водичку пополнили и, двумя возничье место занявшими, да другими двумя вороными к повозке приставшими, с места дальше сорвались, опережая солнца неспешные.