Иллюзия игры

Когда Алекс читал романы о попаданцах, то нередко представлял себя на их месте: бродящего в подземельях с компанией хороших друзей, правящего огромными территориями или, на худой конец, он хотел оказаться в типичном аниме-гаремнике, где не было бы особой необходимости напрягаться в жизни.

Сейчас, когда Алекс стал одним из тех самых «попаданцев», он едва ли не завыл от бессилия.

Он стал божеством. И, казалось бы, живи себе и наслаждайся жизнью, но теперь он оказался богом игр.

У прошлого божка было настолько мало верующих в последнее десятилетие, что оригинальное божество не успело полностью осознать себя и погибло, а его место занял Алекс, как типичный переселенец из другого мира.

Иначе говоря, сам он был крайне слаб, у него не было верующих, а его аспект «игры», из-за местного менталитета, склонялся в сторону азартных игр. Божеству молились ради победы в настольных играх, ради наживы, из-за чего его аспект немного касался аспекта «судьбы».

Несколько десятилетий назад группа молодых аристократов, то ли ради шутки, то ли ради наживы, придумали веру в бога игр, который мог принести им победу в казино. В самый пик, три десятилетия назад, вера в бога игр распространилась не только в Борейской Империи, где культ игр и был создан, но и в соседних государствах.

Верующие, в основе своей, — аристократы и купцы, любящие участвовать в азартных играх, но часто не имеющие за спиной ничего, кроме плодов трудов своих близких.

Нерождённое божество успело накопить достаточно энергии веры, чтобы после переселения Алекс смог существовать ещё на протяжении пары десятилетий, может даже больше, если он не будет делать абсолютно ничего, просто глядя в пустоту из своего божественного царства за пределами материального мира.

Но Алекс не хотел просто существовать.

Ему хотелось испытывать все прелести жизни – еду, музыку, телевидение, эмоции и посиделки с друзьями.

Всё в мире богов решается с помощью веры – чем её больше, тем сильнее божество, тем больше оно может влиять на материальный мир через сферу, что окружает материальный план, не позволяя богам устраивать крупномасштабные разборки на планете. Иначе говоря, — вера есть мера всех вещей.

Вера создаётся верующими, их искренними эмоциями, направленными на божество.

Глянув на своих немногочисленных верующих — всего несколько сотен разумных в трёх разных частях Империи, — Алекс недовольно поморщился.

Одни лудоманы.

А всё из-за его аспекта «игр», которые местные воспринимают исключительно как азартные настольные игры.

Мало того, что Алексу достались лудоманы, так ещё в Империи и в соседних государствах у веры в бога игр была очень ужасная репутация — те, кто о ней знал, считали последователей божества, в лучшем случае, игроманами.

Очередной нервный выдох раздался в небольшом белоснежном пространстве, когда Алекс исследовал вводные данные.

У него не было особого выбора, чтобы выжить и стать сильнее – ему нужны верующие в него, в бога игр. Еще больше верующих.

Алекс, как типичный представитель молодого поколения, относился к «играм», в отличие от местных, отнюдь не как к лотереям или покеру. Скорее, азартные игры были лишь малой частью «игры».

«Видеоигры» были тем, что приходило ему в голову, как только он думал про аспект «игры».

Молодое божество, едва подумав об этом в первый раз, едва не закричало от испытанной боли, головокружения и тошноты, хотя физического тела у него попросту не было.

Белоснежное божественное царство всё ещё оставалось нетронутым, но сам «бог» и его силы видоизменились до неузнаваемости.

Аспект «игры», что до этого затрагивал лишь аспект «судьбы», видоизменился, расширился, стал шире и более плотным, затрагивая едва ли не все существующие аспекты, но лишь по касательной. Алекс не мог называть себя «Богом Всемогущим» или «Богом Всего», если, конечно, не уничтожит всех остальных божеств, поглотив и переварив их аспекты, но отныне он мог создавать и изменять всё то, что не мог его предшественник, влияющий только на удачу.

Если сравнивать с видеоигрой, переводя аспекты в очки навыков, то среди сотен характеристик навык «игры» у него был прокачан на все сто процентов, когда все остальные аспекты едва достигали пяти очков.

Единственным исключением был аспект «пространства», полученный Алексом благодаря своему «попаданчеству». Других богов из данного аспекта в этом мире не было, и чисто технически он мог наречь себя «божеством пространства».

Но видя в «игре» более крупный потенциал, он не стал менять свой основной аспект или становиться божеством двойного пути, но это не значит, что он отказывается от использования своей связи с аспектом «пространства».

Вместе с аспектом поменялся и его внешний вид.

В центре белоснежного божественного царства, в позе морской звезды, лежал молодой парень, возможно старшеклассник либо студент первых курсов, с длинными тёмно-рыжими волосами, чья причёска больше походила на птичье гнездо. Его телосложение было невзрачным – он был худ, невысок и неширок в плечах. Его лицо нельзя было назвать уродливым, но и красавчиком он далеко не был: множество веснушек красовались на его овальном лице, два передних зуба, что были крупнее остальных, слегка выпирали вперёд.

В своих крупных очках он больше походил на типичного задрота, и даже два ярко-зелёных глаза не могли поменять первое впечатление.

Алекс опять нервно выдохнул: из-за своих мыслей и представлений о «типичном геймере» его внешность приняла такой вид, и он не смог остановить процесс из-за своей дезориентации.

И только придя в себя и почувствовав «себя» и своё божественное царство, он вновь поменял свой лик.

Он стал выше и шире в плечах, и теперь не походил на жертву голодомора. Веснушки пропали, а гнездо на голове сменилось короткой причёской. Густые рыжие брови сменились на аккуратные. Очки исчезли, а черты лица стали более мягкими, но не столь округлыми. Лопоухость пропала, словно её никогда и не было.

Пусть теперь он не был моделью, но и «типичного задрота» он напоминал мало.

Изменения не были глобальными – Алекс не стал устанавливать свой прежний внешний вид, не желая тратить слишком много энергии, чьи запасы резко иссякли, оставив лишь жалкие крошки.

Стоило ему подумать об удобствах, как перед парнем возник крупный кожаный диван тёмно-коричневого оттенка, чья мягкость могла посоперничать с самыми удобными матрасами, и небольшой круглый столик схожего цвета.

Недолго думая, парень расположился на диване, рухнув на него пятой точкой и положив ноги на стол, расслабляясь.

Физически он никак не мог устать, но после изменения его аспекта и массовой траты его очков веры он всё ещё ощущал себя как выжатый лимон.

Однако вяло текущим его мыслям помешало полупрозрачное окно, возникшее перед его глазами. Оно было небольшим, примерно двадцать на двадцать сантиметров, с чёрными краями и слегка беловатой основой, на которой высветился чёрный текст с бесконечным рядом цифр, букв и графиков.

Большая часть энергии веры была потрачена именно на создание «системы».

Влияние Богов на материальный план было ограничено из-за барьера. Даже лично спустившись на материальный план, божество начнёт не только массово терять энергию веры, но и его совокупная мощь резко снизится. Однако, благодаря высокому слиянию с аспектом пространства, юное божество игры могло не только беспрепятственно попадать на материальный план, не затрачивая энергии, его могли попросту не заметить даже более могущественные силы.

Однако спуск на планету лишь один из способов взаимодействовать с материальным миром. Была возможность создания проекции — относительно слабой «копии» бога, которой покровитель управлял как марионеткой. Также божества могут благословлять своих верующих, отдавая им частичку своей энергии. И благословение зависело только от могущества и аспекта Покровителя.

Словно зная систему как свои пять пальцев, парень, предварительно «расширив» программное окно, начал быстро водить пальцами по экрану, словно на сенсорном телефоне или планшете, быстро изменяя настройки, доделывая первую версию своего благословения.

С его нынешними умственными способностями, что были равны нескольким суперкомпьютерам, он с лёгкостью справился со своей задачей в самые короткие сроки.

ААА

На ночном небе красовались сотни, если не тысячи, звёзд. Алекс, будучи типичным жителем города, мог видеть подобные картины, только когда ночевал за пределами населённых пунктов. Световое загрязнение не помогало среднестатистическим жителям современных городов разглядеть ночное небо во всей его красе.

Здесь же подобные картины были обыденностью, однако люди, и не только они, не ценили их.

Полная луна, что сегодня приняла аловатый оттенок, ярко освещала небольшую лужайку, окружённую высокими деревьями.

Местные леса были богаты не только на различные породы деревьев, но и на живность. Здесь водились как привычные для Алекса животные, вроде крупных кошек или волков, так и изменённые магией существа, вроде неприлично крупных насекомых, атакующие магией огня или земли.

В местных лесах жили даже гоблины, но последние были чем-то вроде мирового бедствия. Словно паразиты, этих монстров можно было найти в любой точке мира, и везде они всегда делали одно и то же: объединялись в племена, а затем устраивали охоту на всех подряд, не оглядываясь на потери.

Они были слабы, но своим количеством были занозой в одном месте для всех разумных на всей планете.

Отсюда и была опасность для местных деревень.

Парень выбрал именно эту местность по простым причинам – он рассчитывал спасти одну-другую деревню, чтобы местные не только приняли странствующего жреца, но и начали прислушиваться к его словам. Вкупе со сложной политической ситуацией в Империи, что больше походила на набитую порохом бочку, создать собственную религию было просто. На окраинах Империи, где централизованная власть слабела с каждым годом, различные культисты и шпионы начинали всё активнее вести свои дела.

Но местные оказались куда параноидальнее, чем Алекс изначально предполагал. Пусть они поприветствовали (довольно холодно) священника, который внезапно посетил их, отдав ему в качестве жилья небольшую избушку на задворках деревни (по факту до поселения идти минут пять) и даже поблагодарили за исцеление тяжелобольных детей и раненого охотника, но старались находиться от гостя на расстоянии.

Путь веры в сердце человека был не короток, и Алекс даже понимал настороженность местных на его счёт — слухи о подобных «священниках» ходили везде и всюду. Культисты злых Богов всегда искали подношения своим покровителям, и лучше живой и разумной жертвы не было ничего для многих подобных «божеств».

С другой стороны, Алекс хотел поскорее заполучить новых верующих, что поспособствовало бы его выживанию.

В обычные ночи густые ветки деревьев накрывали тенью практически всю поверхность земли, но из-за полной луны освещение было куда лучше чем обычно. Но даже если бы здесь была кромешная тьма, Алекс, благодаря «взору Бога», мог бы разглядеть каждую крупицу на всей поляне. Отчего было легко заметить, что к нему в гости идут два странника, заявившиеся к священнику поздно ночью.

На густую траву салатового оттенка, что выглядела крупнее и свежее, чем та растительность, что росла под тенью деревьев, вступили ноги подростков.

Алекс прекрасно знал, что здесь они отнюдь не из-за просьб селян или родителей, которые точно не знали, где находятся их дети. Русоволосая девушка, явно, была впечатлена его способностями, когда он исцелил её от осложнений гриппа, в то время как брат увязался за ней только из-за беспокойства, при этом не желая портить свои отношения с сестрой, рассказывая о её ночных похождениях к священнику, и, что самое главное, он мог проконтролировать, чтобы с девушкой ничего не случилось.

Младшую звали Эйла. Пусть она выглядела хрупкой и бледной из-за постоянных болезней, но после исцеления стала энергичной, подпрыгивая с каждым шагом. Её длинные русые волосы, достигающие лопаток, были заплетены в конский хвост, её голубые глаза, с нескрываемым восторгом, глядели на сидящего на большом камне Алекса. Дочь старосты не была высокой, а её черты лица больше походили на подростка, чья фигура тольо-только начала формироваться. Лжесвященник готов был поспорить, что девушка уже разбила сердца нескольким молодым людям, что пытались за ней ухаживать, но она, с достоинством носорога, не понимала, что парни от неё хотели. Несмотря на шестнадцатый год жизни девушки, выглядела она младше своих лет.

Одета девушка была не слишком броско, по меркам двадцать первого века, но выглядела ухоженной, несмотря на внешний болезненный вид: белая рубашка (или её аналог) и тёмное платье, без рукавов, но длиной до самых лодыжек. Одежда не отличалась броскостью и была относительно недорогой для зажиточных крестьян.

Ситуация со старшим братом девушки была крайне противоположной. Между братом и сестрой была разница в возрасте чуть больше года, но парень выглядел старше Эйлы лет на пять минимум. На фоне сестры он казался гигантом, хотя его рост был выше среднего для молодых людей его возраста, а в плечах он был широк. По его фигуре можно было легко понять – он не отлынивал от тренировок или работы.

Лжесвященник на его фоне выглядел как дистрофик.

Тёмно-русые сальные волосы были небрежно зачёсаны назад, а его голубые глаза устремились на Алекса с нейтральным взглядом. Кожа молодого человека имела равномерный бронзовый загар. Парень не отличался редкостью волосяного покрова – на его голых руках виднелись активно растущие тёмные волосы. Из-за своей щетины парень выглядел старше, чем ему было. Его черты лица чем-то напоминали Эйлу, но были куда более острыми.

Одет парень был ещё проще, чем его сестра – чистая рубаха тёмного оттенка, которую он засучил выше локтя, длинные штаны, завязанные подтяжками, и пантофли тёмно-коричневого цвета с грубым пошивом.

В этих землях всегда было тепло, несмотря на сезоны года.

— Вы не спешили, — заметил Алекс, спрыгивая с крупного камня, на котором расположился, чтобы наблюдать за многочисленными звёздами.

— Брат приходил сегодня на ужин, — заметила девушка с нотками сожаления в голосе, — мы давно его не видели.

Артур и Эйла были отнюдь не единственными детьми своих родителей. Алекс точно помнил, как брат с сестрой упоминали двоих старших братьев и ещё двоих младших. Эйла была единственной дочерью старосты местной деревушки.

На её слова Артур лишь кивнул головой, молча последовав за своей сестрой, которая быстро подбежала к невысокому деревянному столу, который Алекс вынес из хижины ещё вечером, расположив предмет интерьера на середину поляны, где бы легко можно было рассмотреть всё, что происходило за столом.

Стулья тоже не выделялись изысканностью, сделанные из мягкого дерева тёмного оттенка. Но их было достаточно, чтобы все трое расположились за столом – Алекс и Эйла напротив друг друга, в то время как Артур — с краю.

Практически на весь стол была расположена шахматная доска вместе с фигурами. Пусть аспект Алекса касался ремесла лишь косвенно, но у него довольно быстро получилось вырезать из кусков деревьев двух различных пород простые шахматные фигуры. Для деревенских фигурки казались довольно качественными, но по мнению лжесвященика, по сравнению со многими мастерами ремёсел, шахматы были грубо сделанной работой.

Но более качественной работы Алексу не требовалось – для повода для разговора и привлечения внимания хватало и этого.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Алекс, присаживаясь за стол, переворачивая доску – в этот раз Эйла должна ходить белыми.

— Просто прекрасно! — энергично ответила она, болтая ногами под столом, несмотря на платье. Девушка, в отличие от парней, не доставала ногами до земли. — Я смогла продержаться даже больше, чем несколько дней назад!

Едва Эйла встала на ноги, как она начала помогать по хозяйству.

Бытность для крестьян, даже для относительно зажиточных, была довольно проста, но трудоёмка — работа.

Даже с присутствием в мире магических сил, богов и ещё множества необъяснимых факторов, жизнь для крестьян не сильно изменилась по сравнению с предыдущим миром Алекса, пусть и улучшилось благосостояние.

Например, в деревне не было ни одного храма, как и в половине малых населённых пунктов. Деревенские пусть и выбирали веру, но не имели много возможностей и времени молиться и приносить дары своим богам из-за занятости и надобности предметов.

Каждая пара рук учитывалась и была нужна всегда.

Было неудивительно, что девушке даже не дали время прийти в себя и сразу отправили помогать в хозяйстве, пусть и давали послабления в хозяйстве её отца.

— Ты не должна слишком сильно перенапрягаться, — в который раз произнёс Алекс, — иначе…

— Я снова слягу, да-да, ты уже говорил, — закатила она глаза, продолжая махать ногами.

— Эйла, — строго назвал её имя Артур, глядя на сестру с нескрываемым осуждением.

В ответ девушка показала ему язык, что рассмешило рыжего.

Девушка недовольно посмотрела на лжежреца.

— Опять ты смеёшься надо мной, — обиженно сказала она, заставляя даже своего брата улыбнуться.

Девушка выглядела мило и невинно, и было сложно её ругать или словесно противостоять.

— И всегда буду, — ответил парень, заставляя девушку без моргания глядеть на рыжего лжесвященника. — Ты клялась всеми правдами и неправдами наконец-то победить меня.

— А ты обещал научить меня лечить людей! — воскликнула девушка, отчего её голос эхом разошёлся по всей поляне.

Но Алекс об этом не беспокоился.

Артур вновь недовольно глянул в сторону своей сестры, но та не обратила на него никакого внимания.

— Только при твоей победе в игре, — улыбнулся он.

Началась очередная партия в шахматы.