Иллюзия контроля

1. "Отпечаток на простыне"

Гладь шелковой простыни окутывала тело прохладной, обволакивающей нежностью. Знакомая тяжесть любимой подушки под щекой, тихий, монотонный шепот кондиционера… Все было на своих местах. Она была дома. В безопасности.

«Что-то не то…»

Мысль прорезала полудрему, едва оформившись. Не тот воздух. Не тот запах. В привычный аромат дорогих духов и свежего белья ворвался чужеродный аккорд — едкий, смолистый запах табака с примесью чего-то древесного... запаха леса.

"Пихта?...может сосна?...."

София медленно, стараясь не выдать своего пробуждения, повернула голову на подушке, втягивая воздух, чтобы сильнее различить оттенки. И замерла.

Он сидел на краю ее кровати. В медитативной, но собранной позе он наслаждался изяществом ее линий.

«Расслабься, тебе же нравится чувствовать себя желанной».

Откуда пришла эта мысль? Не звук, а чистое ощущение, тихое и властное, родившееся прямо у нее в голове.

Она протерла заспанные глаза, пытаясь стереть наваждение. Он не исчез.

— Кто ты? — ее голос прозвучал сипло от сна.

Он чуть подался вперед. Из полумрака на нее смотрели зеленые глаза — светлые, почти прозрачные, с темными зрачками, в которых пульсировала тихая, знающая усмешка.

— Твой герой... твой злодей... Кем ты хочешь, чтобы я был?

Его рука — сильная, медленно, почти невесомо прикоснулась к ее щиколотке. Подушечки пальцев были прохладными, но кожа под ними тут же вспыхнула огнем. Он не гладил, а исследовал, присваивал. Медленно вел вверх, по икре, к колену, оставляя на коже невидимые следы-мурашки.

София попыталась пошевелиться, но мышцы не слушались. Не от паралича, а от странной, тяжелой сладости, разливающейся по венам.

— Это сон? — выдохнула она.

— А что есть реальность? — его пальцы скользнули выше, под край шелковой ночнушки.

И комната поплыла. Свет из окна померк, растворился в густом тумане. Шелк простыни под спиной вдруг стал влажной, прохладной травой. Шепот кондиционера сменился шелестом листьев.

— Где мы?

— Там, где ты можешь расслабиться.

Она потянулась к нему, чтобы обнять, чтобы потеряться...

BR-BR-BR-BR!

Резкий, яростный звук врезался в височные доли, как нож.

София дернулась, захлебнувшись беззвучным криком. Сердце колотилось, выпрыгивая из груди.

Комната была погружена в привычную, безопасную предрассветную синеву. Свой столик. Свои духи. Свой порядок.

Ровно 7:00. Будильник.

Она судорожно глотнула воздух, пытаясь вдохнуть знакомый аромат своего дома.

Но нет. На секунду, на один единственный предательский вдох, в ноздри ударил едкий, смолистый запах табака.

София резко села, обхватив себя за плечи. Тело все еще помнило ледяной ожог того прикосновения.

— Какой необычайно... реальный сон, — прошептала она в тишину комнаты.

Утро начиналось как обычно. Но ничего уже не было как обычно.

2. "Не читай эту книгу"

София перелистнула страницу, пальцы чуть дрогнули на шершавой бумаге. Слова цеплялись за что-то глубокое внутри, вызывая смутное беспокойство. Утро начиналось как обычно — кафе «Эспрессо-тон», её столик у окна, деловой разговор с инвестором ровно в десять ноль-ноль. Но сегодня к ритуалу добавилась книга.

Она читала медленно, впитывая строчки между репликами о процентах и контрактах. К третьей странице в горле встал комок — слишком узнаваемые эмоции, слишком близкие боли.

«Не стоит ее читать. Эта книга слишком про тебя.»

Мысль прозвучала так ясно, будто кто-то произнёс её вслух. Но прежде, чем она успела закрыть книгу, с другого конца стола раздался голос:

— Интересное чтиво? — Инвестор, Александр, откровенно разглядывал ее через стол. Его взгляд скользнул по строкам открытой книги, затем медленно поднялся к ее лицу. — Не ожидал, что успешная женщина читает... такое.

Его тон был намеренно снисходительным, с легкой примесью пренебрежения. Он откинулся на стуле, демонстративно расслабившись, занимая собой больше пространства.

— Вернемся к вашим цифрам, — холодно парировала София, не удостаивая взглядом. — Второй квартал...

— Цифры могут подождать, — он перебил ее, намеренно растягивая слова. Его рука легла на стол рядом с ее чашкой, палец задумчиво постукивал по стеклянной поверхности. — Мне куда интереснее, что прячется за вашим деловым фасадом. Что читает по ночам железная леди София Образцова?

Его нога под столом нечаянно-нарошно коснулась ее туфли. София не отдернула ногу. Она замерла, чувствуя, как по спине пробегает холодок — не страха, а яростного, знакомого раздражения.

— Уберите ногу, — сказала она абсолютно ровным, лишенным эмоций голосом.

Он усмехнулся, но не убрал. Наоборот, наклонился чуть ближе через стол.

— А если не уберу? Вызовете охрану? Или просто прочитаете мне лекцию о харассменте? — Его глаза блеснули азартом. Он явно наслаждался моментом, чувствуя себя хозяином положения.

******

"Это было почти 15 лет назад..."

-Проходите-Развернувшись, с механической улыбкой, оформила девушка. Посмотрев в глаза добрым, но полностью пустым взглядом, она жестом указала ей на дверь.

-Спасибо — улыбнувшись в ответ, с наивной надеждою в глазах, поблагодарила Соня. Ее руки тряслись, коленки подкашивались, а зубы стиснулись в попытке закрыть свой рот, чтобы не ляпнуть чего лишнего. Она собралась. Ее правая рука ущипнула себя за противоположное плечо. «Действительно, помогает.»

- Я не советую вам медлить, у вас мало времени. Соня достала из своего делового чемодана книжку, в которую она записала бизнес-план.

-Разрешите представить мой новый проект по сотрудничеству наших компаний...

-Давайте ближе к сути.-Без лишней воды, у вас 3 минуты.

София остановилась. Закрыв глаза она глубоко вдохнула офисный воздух с оттенками фреона. Сейчас или никогда. Резким, уверенным шагом она подошла к доске. Цифры, вперемешку с графиками быстро появлялись на гладкой поверхности,- «процент целевой аудитории….мы можем увеличить долю…..воздействуя пассивной рекламой» Спустя 5 минут своего доклада она выдохнула. Глаза были прикованы к морде, расплывшейся в кресле напротив. Она, уверенная, в беспроигрышности своей стратегии, улыбалась. «Это не может не сработать »

-Нет- услышала она в ответ.Нет….словно крик в пропасть...

-Но мы можем это обсудить, скажем, за чашечкой кофе,и найти более компромиссные варианты для решения вашей проблемы….

«Что он мне предлагает?» Ее тело не могло пошевелиться. Губы онемели. Ступор овладел ее разумом...

*****

София медленно, почти медитативно, закрыла книгу. Положила ее рядом. Затем подняла на него взгляд. И он замер.

В ее глазах не было ни гнева, ни обиды. Только чистая, холодная, бездонная уверенность. Та, что ломала советы директоров и заставляла трепетать конкурентов.

— Александр, — ее голос прозвучал тихо, но с такой неоспоримой властью, что его ухмылка мгновенно исчезла. — Вы пришли ко мне, чтобы просить деньги. Мои деньги. Вы находитесь в моем городе, в моей кофейне, в мое время. И сейчас вы пытаетесь меня унизить, чтобы почувствовать себя значимым.

Она сделала паузу, давая каждому слову достичь цели.

— Ваша доля уже не двадцать и не десять процентов. Она равна нулю. Наш разговор окончен.

Она не стала ждать его реакции. Поднялась, собрала вещи. Взяла в руку книгу — теперь уже крепко, уверенно.

Он сидел, полностью уничтоженный, его доминантная поза сменилась на сгорбленную.

— София Сергеевна, я... это было неуместно, я...

Она уже отходила от стола, не оборачиваясь.

На улице, у машины, она на мгновение остановилась, глядя на книгу в своей руке. Та самая книга, что задела за живое. Та самая, что чуть не заставила ее почувствовать себя уязвимой.

«Не стоит это читать,» — снова пронеслось в голове. Но теперь это звучало не как признание слабости, а как приказ самой себе. Приказ отложить до того момента, когда не будет рядом никого, кто мог бы увидеть ее настоящей.

Машина тронулась, увозя ее от кофейни, но не от навязчивого шепота страниц. Книга лежала на сиденье, молчаливая и весомая. София провела ладонью по обложке, ощущая шершавость бумаги под подушечками пальцев. Всего несколько страниц, — убеждала она себя. Просто узнать, что дальше.

Но когда Mercedes остановился у ее дома, она оставила книгу в машине. Не сейчас. Не здесь.

Вечером она стояла у панорамного окна, глядя на огни города. Дождь застучал по стеклу, и его ритм почему-то напомнил стук сердца — тревожный, настойчивый. Она вспомнила, как бумага шелестела под пальцами, как слова цеплялись за что-то глубокое внутри.

Она спустилась в гараж, достала книгу из машины. Принесла обратно в квартиру. Положила на прикроватную тумбу, но не открыла. Просто смотрела на нее, как смотрят на закрытую дверь, за которой скрывается что-то важное.

"Ты же не думаешь, что станешь героиней этого романа", — прошептала она про себя, уже ложась в постель.

Но сон не шел. Образы из книги всплывали перед глазами: незнакомые, но до боли знакомые ситуации. Она ворочалась, пытаясь отогнать навязчивые мысли, но они возвращались, как прилив.

Под утро она все же взяла книгу в руки. Села у окна, прижав колени к груди. Открыла не с начала, а с того места, где остановилась днем. Читала медленно, вбирая каждое слово, каждую фразу. Где-то на середине главы ее пальцы снова задрожали. Она закрыла книгу, отложила в сторону. Достаточно.

Но через час снова взяла в руки. Снова открыла. И снова закрыла, не дочитав до конца.

3. "Латте с корицей"

— Какой необычайно... реальный сон, — прошептала она в тишину комнаты.

Утро начиналось как обычно. Но ничего уже не было как обычно.

София вышла из подъезда, и водитель Михаил, заметив ее, тут же отложил телефон и вышел из машины. Дверь Mercedes отворилась с характерным щелчком, и ее встретил глухой удар тишины и плотный, бархатный запах нагретой кожи салона — запах, который она давно перестала замечать, как свое отражение в тонированных стеклах.

— В офис, София Сергеевна? — его голос был частью этого ритуала, отработанного до автоматизма. —Нет, — она провела ладонью по гладкой поверхности портфеля, чувствуя под кожей знакомый рельеф. — В «Кофейню на углу».

Она скользнула на сиденье, и мир за стеклом поплыл мимо, как немое кино. Пальцы сами нашли в портфеле ту самую книгу — шершавую обложку, которую вчера вечером, вопреки привычке, она не оставила на полке, а вернула в сумку.

"Смешно, правда? Ты же не думаешь, что станешь героиней этого романа," — мелькнула у нее ироничная мысль, пока пальцы скользили по шершавой бумаге.

Но сейчас, глядя на серый поток улицы за окном, она чувствовала ее вес. Не физический — другой. Тот, что тянет вниз, к чему-то настоящему, чего не купишь за деньги и не спрячешь за безупречным макияжем.

Машина плавно остановилась. —Подождите, — сказала она Михаилу, не оборачиваясь. — Я ненадолго.

Дверь кофейни отворилась с легким звонком, и Софию обнял теплый воздух, пахнущий свежемолотыми зернами и сладкой выпечкой. Здесь не было бархатной тишины ее машины — здесь жил гул голосов, шипение пара из кофемашины, скрип деревянных стульев.

Она заняла столик в углу, спиной к стене, как всегда. Положила сумку на соседний стул, а книгу — перед собой. Шершавая обложка смотрелась чужеродно на отполированной поверхности стола, как напоминание о другом мире.

— Ваш эспрессо, София Сергеевна? — улыбнулась знакомая бариста. —Латте с корицей, — сказала она, и сама удивилась собственным словам.

Когда чашку поставили перед ней, она обхватила ладонями теплый фарфор, чувствуя, как дрожь в пальцах постепенно утихает. Она открыла книгу на той самой странице, что не давала ей уснуть прошлой ночью.

И мир сузился до размеров страницы.

Шум кофейни отступил, превратившись в далекий гул. Существовали только слова. Острые, как лезвие. Глубокие, как шрам. Они входили в нее тихо, но разворачивались внутри с такой болью и узнаванием, что дыхание перехватывало.

"Конечно, ты не станешь ею просто прочитав эту книгу", — пыталась она убедить себя, чувствуя, как спина непроизвольно напрягается в ответ на напряженный диалог героев.

В горле комком встало что-то горькое и сладкое одновременно — от боли за героиню и от странной, щемящей радости, что кто-то где-то написал правду. Ее правду.

Она сделала глоток сладкого кофе, пытаясь смыть этот привкус откровения. Не помогало. Книга была сильнее.

Она читала, и все вокруг меняло значение. Смех за соседним столиком казался теперь наигранным. Свет из окна падал под другим углом. Даже вкус латте на губах чувствовался иначе — не как банальная сладость, а как намеренный, смелый выбор.

Она допила кофе до дна, так и не подняв глаз. Закрыла книгу, но не сразу убрала ее в сумку. Просто положила ладонь на обложку, чувствуя под кожей тихую, настойчивую вибрацию — будто история продолжала жить и под твердой корочкой, требуя выхода.

— Все в порядке? — Михаил встретил ее у двери взглядом, в котором читалась легкая тревога. —Да, — она села в салон, пахнущий кожей и порядком. Но теперь этот запах не казался ей единственно возможным. — Все... новое.

Она прижала книгу к себе, почувствовав тепло ее холодных страниц.За стеклом автомобиля плыл прежний город, но его краски стали насыщеннее, а очертания — четче. Даже воздух, наполненный запахом осени и бензина, казался теперь иным — полным скрытых возможностей и намеков на перемены.

4. "Не пиши писателю"

Она дочитала на рассвете. София сидела на подоконнике, обняв колени, и смотрела на просыпающийся город. В груди было пусто и светло одновременно.

Книга лежала на полу — закрытая, но будто все еще излучающая тепло.

Она взяла ноутбук. Открыла почту. В строке «Кому» вбила тот самый адрес с последней страницы.

Пальцы замерли над клавишами.

"Ты же не станешь писать ему о своих чувствах," — шептал внутренний голос, голос той Софии, что годами строила стены вокруг себя.

Она встала, прошлась по комнате. Остановилась у зеркала. Из него смотрела успешная женщина с идеальным макияжем. Но где-то глубоко в глазах пряталась другая — та, что боялась сделать даже маленький шаг.

Она снова села за компьютер. Набрала: «Здравствуйте, я прочитала вашу книгу...» Удалила. Слишком формально.

«Ваша книга произвела на меня впечатление...» Снова удалила. Слишком осторожно.

Часы пробили семь утра. Она все сидела перед пустым экраном, чувствуя, как возможность ускользает. Как страх заковывает ее в привычные доспехи.

Внезапно она резко встала, налила себе виски — хотя обычно не пила с утра. Сделала глоток. Ощутила жжение в горле.

И написала. Без прелюдий:

«Привет.»

Она не перечитывала. Не дала себе времени передумать. Просто нажала «Отправить».

Письмо ушло. Тишина в комнате стала вдруг оглушительной.

София медленно опустилась на пол, прислонилась спиной к дивану. Сердце билось так, будто она только что совершила прыжок с высоты.

Всего одно слово. Маленькое. Ни к чему не обязывающее. Но для нее оно значило больше, чем все деловые письма за последние годы.

Ноутбук уведомил ее о входящем сообщении. Привет, незнакомка. — расплылось по всему экрану.

5. ".....И не получишь ответ"

Воздух в квартире был спертым, пахший старыми книгами и остывшим чаем. Влад полулежал на диване, ноутбук на коленях. Он рассеянно скроллил почту, утопая в спаме, когда взгляд зацепился за строку:

«Привет.»

Всего одно слово. Без темы. Без реверансов. Среди кричащих заголовков оно смотрелось чужеродно — тихое, почти беззащитное.

Пальцы замерли над тач-падом. Он перечитал слово несколько раз. Пожал плечами. Почему бы и нет?

«Привет, незнакомка.»

---

Его ноутбук снова издал тихий звук уведомления.

«Кажется, возникло недоразумение. Я хотела обсудить возможности коллаборации — арт-проект для моего бутика. Ваш текст показался мне... коммерчески перспективным.»

Он усмехнулся. Предсказуемо. Еще одна, испугавшаяся собственной смелости.

Ты не обсудишь со мной мою книгу? Ведь это именно то, почему ты мне пишешь сейчас. Ты хочешь понять, почему мои слова отзываются в тебе такой болью.

Ответ пришел почти мгновенно — гневный, защитный:

«Вы слишком многого о себе возомнили. Я владелица сети бутиков, а не впечатлительная школьница.»

Влад вздохнул. Снова эти игры. Снова эти маски. Сколько можно прятаться?

Я понимаю все твои страхи и сомнения. Поэтому ты пишешь мне, в надежде быть понятой и принятой. Но до конца этого не осознаешь, или просто боишься признаться.

И сейчас ты боишься не меня — ты боишься той себя, которая будет рядом со мной.

Новое уведомление. Сдавленное, формальное:

«Это непрофессионально. Я предлагаю деловое сотрудничество, а вы...»

Влад почувствовал легкую усталость. Очередная, испугавшаяся самой себя. Очередная, предпочитающая прятаться за деловыми предложениями вместо настоящего разговора.

Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь. Твой отклик на мою книгу в интернете тому подтверждение.

Пальцы вывели последнюю фразу — без раздражения, без злости. Просто констатацию факта:

Не пиши мне, если не готова посмотреть в лицо своим страхам.

Он отправил сообщение и закрыл ноутбук. Не резко, не в сердцах — просто потому, что разговор исчерпал себя. Встал, налил себе чай.

За окном садилось солнце. Он не думал о ней — просто еще одна незнакомка в интернете, ничего не значащая.

Он не проверял почту до самого утра. Не потому, что злился или ждал — просто было неинтересно. Очередная игра в одни ворота, а он устал быть единственным, кто играет по-настоящему.

6. "Горький привкус стыда"

Резкий свет ворвался в кабинет, заставив Софию зажмуриться. Она медленно открыла глаза, пытаясь осознать, где находится. Мягкая кожа дивана под щекой, знакомая шершавость обложки в руках...

— Сплю? — удивленно протянула она, с трудом фокусируя взгляд на фигуре в дверях.

Алена стояла у шторы, держа в руках два стакана с кофе. Ее взгляд скользнул по пустым бутылкам вина, но ничего не сказал. Только легкая улыбка тронула ее губы.

— Вам приснилось что-то важное, София Сергеевна? — она протянула один стакан. — Вы не отвечали на звонки. Я начала волноваться.

София села, поправляя помятое платье. Пальцы все еще сжимали книгу — так крепко, что костяшки побелели.

— Эта книга... — начала она, голос скрипел от напряжения. — Ты ведь... ты давала ее мне почитать? Ты же не советуешь её всем подряд?

Алена мягко улыбнулась, ее взгляд стал серьезным. — Нет, София Сергеевна. Конечно, нет. Это не универсальное лекарство. Не каждый сможет ее понять. Но вам... мне показалось, вы готовы были ее услышать.

София отпила глоток кофе. Горечь совпала с горечью осознания. Она действительно забыла. Забыла и книгу, и тот разговор, и то, как тогда отмахнулась — слишком занята, нет времени, потом...

— Я прочитала, — тихо сказала она. — Всю. Сегодня ночью.

Алена молча взяла книгу, перелистнула несколько страниц. — И поняли, почему я настаивала? Вы же не ассоциируете себя с героиней?

София кивнула, не в силах говорить. Ее растерянный и ничего не понимающий вид был сильнее слов. Как автор романа, которого она даже не видела, имеет на нее такое влияние?

Алена вздохнула, положила руку на ее плечо. — Может, он ждет не деловых предложений, София Сергеевна? Неужели вам не надоедает та роль, которую вы постоянно играете?

София подняла на нее глаза. Впервые за долгие годы — без защиты, без масок, без идеального макияжа. Просто женщина, которая устала бояться.

— Найди его адрес, — тихо сказала она. — Все, что можно. Мне нужно... мне нужно увидеть его.

Алена кивнула, достав телефон. — Уже ищу. Но помните — он писатель. Не пытайтесь казаться той, кем не являетесь.

София смотрела в окно на просыпающийся город. Она не собиралась обманывать. Впервые в жизни — она собиралась быть честной. Пугающе, беззащитно честной.

И пусть он прогонит ее. Пусть засмеет. Это будет честнее, чем все годы идеальной жизни за стеклянными стенами.

Она взяла ноутбук, руки слегка дрожали. Открыла почтовый клиент, вбила его адрес — тот самый, что нашла на последней странице книги. Пять ее предыдущих писем висели в истории без ответа. Сделала глубокий вдох и начала печатать седьмое — без приветствий, без масок, без профессиональных оборотов. Просто несколько слов, идущих из самой глубины.

«Я боюсь. И я здесь.»

Нажала "Отправить". Закрыла ноутбук, отодвинула его от себя. Закрыла глаза, прислушиваясь к стуку собственного сердца. Кофе на столе постепенно остывал, но его горьковатый аромат все еще витал в воздухе, смешиваясь с запахом старой бумаги и страха перед неизбежным.

Часы пробили полночь, а ответа все не было. Ни на шестое, ни на седьмое письмо. София вновь и вновь обновляла почту, пока глаза не начали болеть от яркого света экрана. Горький привкус кофе и стыда смешался во рту.

Он вычеркнул ее из своего поля зрения, как рыбак, поймав слишком мелкую рыбу, отпускает ее обратно в пруд. Даже не потрудившись снять с крючка. Просто перерезал леску.

Эта мысль жгла сильнее любого другого унижения. Ее не удостоили даже роли оппонента. Крик в пустоту остался безответным.

— Нашла, — голос Алены прозвучал тихо. Она протянула Софии листок с адресом. — Квартира в спальном районе. Но София Сергеевна, он...

— Спасибо, — София перебила ее, хватая листок. В ее глазах горел не страх, а холодная, яростная решимость. Если он не хочет говорить с ней в цифровом мире, она заставит его выслушать себя в мире реальном.

7. "Я читаю тебя насквозь"

Такси высадило ее у мрачного подъезда одного из многочисленных спальных районов города. Шла мелкая, противная изморось. Она, не сомневаясь, нажала кнопку звонка у массивной металлической двери. Секунды молчания растягивались в вечность. Наконец домофон запищал и просигнализировал о том, что дверь открыта.

Она поднялась на 8-й этаж. Она смотрела в дверь квартиры, но видела свои страхи. Паника охватила ее. Закрыть глаза. Глубокий вдох. Выдох. Рука сама потянулась к звонку.

Дверь открылась почти мгновенно, будто он стоял за ней все это время. В растянутом свитере, с сигаретой в руке. Слегка небрежная, растрепаная прическа. В его глазах не было ни удивления, ни интереса — лишь плотоядная, усталая скука.

— Я, — выдохнула София, внезапно осознавая всю абсурдность своего появления.

Он молча отступил, пропуская ее внутрь. Квартира оказалась стерильно-пустой, как заброшенная галерея. Голые стены, лишь одинокий диван у окна, заваленный книгами. Пахло одиночеством и холодным табачным дымом.

София сделала шаг вперед, все еще ощущая абсурдность ситуации. В этот момент он резко двинулся к ней сзади. Его руки обхватили ее, грубо скользнув под плащ и вцепившись в ее бедра, прижимая ее спину к себе. Она почувствовала плотную, жесткую мышцу его предплечья, впившуюся в ее живот, и твердость его члена, давящую на ее ягодицы через тонкую ткань платья. Его пальцы рванули ткань колготок, грубо упершись в промежность.

Каждое прикосновение било током. Тело вспоминало то, что разум пытался забыть — животный трепет желания, долгожданную возможность перестать контролировать каждый вздох. Влага предательски выступила навстречу его пальцам, выдав ее с головой. Мышцы живота сократились, подрагивая от горячего, резкого прикосновения А таз, едва уловим движением, подался ему навстречу в попытке усилить чувства. Это было унизительно и божественно одновременно — наконец-то быть разгаданной без единого слова.

Она инстинктивно рванулась вперед, отшатываясь от него, и руками уперлась в холодную стену, пытаясь создать хоть какую-то дистанцию. Спиной она все еще чувствовала его тепло, его дыхание на своей шее. В глазах вспыхнула паника, но не только она — что-то темное, животное и признательное за эту внезапную определенность, за то, что ее тело, вопреки рассудку, откликается на желания писателя.

— Стой, — резко выдохнула она, все еще упираясь ладонями в стену. Голос дрожал, но не от страха — от напряжения между тем, чего хотела она, и тем, чего требовала от себя. — Отпусти. Я здесь не для этого.

Он замер, будто наткнувшись на невидимую стену. Его усталая маска сползла, обнажив искру неподдельного изумления. Он медленно разжал пальцы, убрав руку. В его взгляде читалось непонимание и... интерес, подогретый ее противоречивой реакцией. Он видел. Видел, как ее тело сказало "да", пока рот говорил "нет".

Его взгляд, прежде полный усталой скуки, теперь изучал ее с новой интенсивностью. Уголок его рта дрогнул, но не в улыбке — скорее в гримасе досадливого признания.

— Тогда ради чего ты здесь? Автографы? Одобрение? Ты не подчиняешься Владу - автору из-за попытки стать в позу? или из-за боли? Которую я обнажил.

"Он читает меня насквозь, но как?!!!" В глазах Софии поселился ужас от непонимания природы его проницательности. Ее разум начал спешно перебирать оправдания ее приезда. Она хотела приехать, кинуть книгу ему в лицо. Заявить ему о себе. "Я не кукла для игнора. Нет. Я личность равная,а может даже сильнее тебя". Теперь же ей оставалось лишь одно. — Я приехала поговорить.

— Говорить? — он произнес это слово с притворной небрежностью, сделав паузу, чтобы затянуться сигаретой. Дым выдохнул медленной струйкой, образуя призрачную заверу между ними.

— Разве ты не возбуждаешься, пытаясь прочитать меня между строк? Но в своих попытках включить голову только теряешься. И обретаешь более женственную, импульсивную, пышащую жаром и страстью, себя.

Он бросил взгляд на ее сжатые кулаки, на белеющие костяшки пальцев, на легкую дрожь в коленях, которую она тщетно пыталась скрыть.

— Но раз уж ты настаиваешь на словах... — он жестом указал на пустоту комнаты, на диван, заваленный книгами. — Говори. Я слушаю. Только учти, я разучился слышать что-то, кроме лести и... разочарования. Удиви меня.

Его тон был все еще снисходительным, но в нем появилась опасная искра — вызов. Он откинулся на спинку дивана, приготовившись слушать, как судья на допросе, всем видом показывая, что ожидает ровно ничего.

София выпрямилась, оторвав ладони от холодной стены. Каждое движение давалось с усилием — плоть помнила тепло его тела, предательски тянулась к нему, но разум кричал "стоп". Она сделала шаг вперед, и этот шаг отдавался внутренней дрожью.

— Ты думаешь, я приехала за твоим одобрением? — ее голос звучал резко, но низ живота предательски ныл от осознания, что он все еще смотрит на нее как на женщину, а не на успешную бизнес-леди. — Я приехала вернуть тебя. К диалогу. К которому ты сам же меня спровоцировал.

Ее руки непроизвольно сжались, ногти впились в ладони — маленькая боль помогала сохранять контроль. Тело просило забыть о словах, но она продолжала, заставляя каждую фразу звучать уверенно:

— Ты написал книгу, которая... — она сделала паузу, сглотнув ком в горле, — которая обнажила нервы. Мои нервы. И вместо того, чтобы говорить об этом, ты прячешься за эту... эту позу уставшего циника.

Он наблюдал за ней, не шевелясь. Сигаретный дым кольцами уплывал вверх, а его глаза изучали каждую микрореакцию — вздрагивание ресниц, игру мышц на шее, легкую дрожь в бедрах, которую она пыталась скрыть.

— Интересно, — произнес он наконец, и в его голосе зазвучали ноты живого, почти научного интереса. — Ты говоришь о диалоге, а твое тело кричит о совершенно другом. Видишь ли, слова лгут. А физиология — никогда.

Он медленно поднялся с дивана, но не чтобы приблизиться, а чтобы занять другую позицию для наблюдения. Как хирург, меняющий угол обзора.

— Ты требуешь равного диалога, — продолжил он, и в его глазах вспыхнул азарт исследователя, нашедшего редкий экземпляр, — но вся твоя поза, твой взгляд, твое дыхание говорят о другом. Ты хочешь подчинения. Ты хочешь, чтобы тебя остановили. Чтобы сломали твой контроль. Потому что ты устала его нести.

София почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Он говорил то, в чем она боялась признаться себе самой. Ноги сами по себе сделали микроскопическое движение к нему, прежде чем она силой воли заставила их замереть.

— Ты... ты не имеешь права... — начала она, но голос дрогнул, выдав ее с головой.

— Я не имею права что? Видеть тебя? — он направил свой холодный, завораживающий, серо-зелёный взгляд прямо ей в глаза, и она инстинктивно отступила, посмотрев себе под ноги. Но его глаза как будто продолжали обжигать ее через тонкую ткань платья. — Говорить правду? Или называть вещи своими именами?

Его взгляд скользнул вниз, к ее груди, которая учащенно вздымалась, предавая внутреннюю бурю.

— Твое тело умнее тебя, София. Оно знает, зачем ты здесь. И мне интересно — когда ты перестанешь пытаться обманывать саму себя?

Он не приближался, но каждая клетка ее тела ощущала его присутствие, как физическое давление. Разум цеплялся за остатки контроля, но плоть уже сдалась, уже признала его правоту дрожью и влагой.

— Я не... я не позволю тебе... — попыталась она сказать, но слова потеряли силу.

— Не позволишь что? — он наклонил голову, и в его взгляде читалось неподдельное любопытство, как у ученого, наблюдающего за редким химическим реактивом. — Чувствовать? Хотеть? Быть живым?

Он повернулся и снова сел на диван, демонстративно расслабившись.

— Хорошо. Говори. Я слушаю. Скажи, Что ты не желаешь быть моей в эту самую секунду. Что твое тело не подчиняется мне, вопреки твоему разуму, что ты не мечтаешь стать моим желанием, пороком и любовью. И. Я признаю. Свое поражение. Прямо сейчас. Смотря тебя в глаза.

София стояла, прислонившись к стене, и понимала, что проиграла. Не ему — себе. Он просто был зеркалом, которое показало ей правду, которую она так тщательно скрывала. И теперь этот взгляд — холодный, аналитический, изучающий — ждал, что же она сделает с этим знанием.

В попытке снова закрыть свои проблемы в себе она выбежала из квартиры, забыв обо всем. Кроме одного. Кроме его глаз, смотрящих в самую суть. В ее душу.

8. "Не влюбляйся в писателя"

Тишина. Такая глухая, которая наступает после взрыва. Дверь захлопнута. Ее шаги затихли. Я остался один в своей бетонной коробке, и только запах ее духов — дорогих, холодных, как она сама — медленно растворяется в воздухе, напоминая о вторжении.

Она вломилась сюда. В мое пространство. В мой последний приют.

София Образцова. Железная леди. Испуганная девочка.

Сижу в кресле, не включаю свет. Не виски. Виски — для бегства. Мне же нужно, наоборот, обрести почву под ногами. Ощутить вкус реальности. Поэтому я завариваю чай.«Те Гуань Инь» — темный улун, который друг привез из Фуцзяни. Ритуал: прогреть чайник, ополоснуть чахэ, бросить туда скрученные листья, залить водой 95 градусов… Первую заварку я сливаю — она только чтобы пробудить лист. Вторая — та, что пьешь.

Аромат поднимается из гайвани — цветочно-миндальный, густой, обволакивающий. Он вытесняет ее духи. Заполняет пространство. Возвращает меня в мое тело, в эту комнату.

Ты сейчас там, наверное, София. В своем идеальном пентхаусе. Отряхиваешься. Стараешься выбросить меня из головы, как надоедливый вирус. Ставишь эспрессо в своей кофемашине. Торопишься заглушить эту встречу кофеином и делом.

А я вот сижу и пью чай. Он горьковатый, с долгим сладковатым послевкусием. Как и все в этой жизни. Сначала горечь, потом — осознание.

Ты думаешь, я монстр. Что я насильник души. Что получаю кайф, вскрывая чужие страхи.

Удобно, да? Так проще. Жертва и палач. Черное и белое. Ты не хочешь видеть оттенки. Особенно — серый, в цвет моих стен и этого чая.

Ты пришла ко мне не как к человеку. Ты пришла к функции. К автору. К скальпелю, который больно и точно ткнул в твой гнойник. Ты пришла либо сломать этот скальпель, либо потребовать, чтобы он продолжил операцию — ведь это так интересно, так щекочет нервы, чувствовать себя живой под лезвием.

Ты не видишь меня. Тебе не интересна моя история. Не мои провалы в любви. Не мои ночи с медицинскими учебниками и трудами философов. Тебе интересно твое отражение во мне. Уродливое, искаженное, то самое, что ты прячешь ото всех. Включая себя.

Я делаю третий пролив. Цвет уже не тот, вкус мягче, но глубже. Чай, как и человек, раскрывается не сразу.

У меня тоже есть страхи,которые я преодолеваю в себе каждый день. Поверишь? Я боюсь повторить ошибку. Снова увидеть в глазах женщины не ее саму, а свое же искаженное отражение. Я боюсь, что навсегда застрял в роли хирурга, который может помочь всем, кроме себя. Могу вылечить тебя, твою подругу, соседку со второго этажа. А в ответ услышать лишь спасибо, и бутылку коньяка.

Мой цинизм — это не кокон. Это гайвань. Я настаиваюсь в ней, как этот чай. Я весь в своей горечи, и мне кажется, что это и есть мой настоящий вкус.

Разница между нами в том, что я хочу видеть твоих демонов. Я изучаю их. Это мой способ помочь. Единственный, которому я научился. А ты… ты пришла сюда, потому что увидела, какая ты рядом со мной. Настоящая. Без прикрас. Сильная в своей слабости и слабая в своей силе. Ты пришла за острыми ощущениями. А я был лишь кипятком, который заварил твое сознание.

И да, я знаю. Весь мир теперь на твоей стороне. Я — чудовище. Ты — жертва. Беги, София, беги. Ты меня уже не полюбишь.

Я допиваю чай. Листья на дне гайвани расправились, отдали все, что могли. Я смотрю на них и думаю, что мы с тобой очень похожи на эти скрученные листья. Нас обдали кипятком обстоятельств, и мы наконец-то начали раскрываться, показывая свою истинную форму.

Но глубоко внутри, в той самой червоточине, которую я в себе ненавижу, шевелится другая мысль. Тревога. А что, если я снова поспешил? Нашел наконец того, кто не ломается, не гнется, и...сломал. Как иронично.

Она там, пьет свой эспрессо. Я здесь, допиваю свой улун. Мы оба в своих крепостях. Она боится меня.

А я принимаю свое поражение.

Роман находится в разработке
Все отзывы,комментарии, предложения вы можете направить по почте:
vladislavmalinin608@gmail.com