Приморская имперская академия изящных искусств
Тамбов, особняк барона Орлова
Двери в главную залу открылись, и Николай, хромая, ввалился в помещение.
Под руку его поддерживал верный лакей Никодим. Старый ветеран кряхтел, и сильнее обычного стучал по паркету своей колотушкой, которая заменяла ему половину правой ноги, отхваченной пушками супостата в сражении на южных рубежах империи.
- Дохтура! - завизжала тетка Агафья, отвечавшая за уборку и сервировку.
Отец встал из-за письменного стола, стаскивая с рукавов сюртука нарукавники, всмотрелся в лицо Николая:
- Хорош! Кто это его так отделал?
Никодим бодро отрапортовал:
- Их милость возвращались из гимназии, а на них напали братья Кудрявцевы из купеческого, значит, сословия. Их милости было невместно браться за родовой клинок, вот, и ...
- Это какой-то позор! - вскричал отец, - ну, ладно, младшие Медведевы, ну корнет Беркутов, но купцы! Мать!
На крик уже спешила матушка Николая, приятная лицом и фигурой Александра Федоровна. Она походя сотворила в воздухе заклинание, Николай замерцал голубоватым сиянием, и через секунду стоял абсолютно ровно, а от синяков под глазами не было и следа.
Отец тоже сотворил в воздухе заклинание, и на его стол опустился листок с подписанным и заверенным родовой печатью текстом договора.
- Моё терпение иссякло! Ты покидаешь Тамбов, и отправляешься в Приморск, Императорскую Академию Изящных искусств. Будешь там свои шахматы изучать!
- И шашки Цинские? - обрадовано спросил Николай.
- И всё остальное! - подтвердил отец, - ступай, готовься! Два часа тебе на сборы!
Николай помчался в свою комнату, которая располагалась в полуподвальном помещении, ткнул кнопку включения компьютера, который стоял на столе под высоким полукруглым окном.
Несколько секунд его пальцы бегали по клавиатуре, его лицо озарилось счастьем:
- Шахматы индийские, шахматы Цинские и Нихонские, шашки имперские, шашки Цинские, рисование и танцы!
Вдруг его лицо изменилось:
- Кодекс чести, студенческие учебные поединки, упрощённый дуэльный кодекс?! Дуэли?! Поединки?! Нет! - раздался его отчаянный крик.