Имя врага

Вы уже здесь, святой отец? Я бы сказал: «Добро пожаловать!» - да как-то это глупо звучит, учитывая, что вы пришли в тюремную камеру. Нет, я не собираюсь исповедоваться. И вообще не считаю, что в чем-то виноват! Ну да, я убийца, и с этим не спорю. Но это была самооборона! Я убил врага до того, как он напал, потому что заранее знал, что он нападет. Я пытался спасти себя! Нельзя же винить человека за то, что он пытается выжить, и убивает своего убийцу! А меня обвинили.

Как я узнал, что он собирается напасть? Это не просто объяснить. Вот потому-то я вас и позвал – я хочу объяснить. Хочу, что бы все поняли, почему я это сделал, а то люди будут считать меня простым психом. А я вовсе не простой!

Так уж вышло, что я с самого детства до смерти боюсь умереть. Занятная фраза получается – до смерти умереть! Но так и есть. Детям не положено думать о смерти, но детям и не положено смотреть, как умирают их родные. А я смотрел.

В детстве я жил далеко от города, в старом доме у озера. Родители считали, что город слишком опасное место, где полно маньяков и извращенцев, и поселились в глуши. Озеро их не пугало – большое, глубокое, полное рыбы. Они отпускали меня рыбачить, под присмотром старшего брата. Кажется, что все в порядке, только вот мне было восемь, а брату – десять. Мы брали лодку, и плыли в середину озера, с удочками, и без спасательного круга, конечно. Зачем он нам? Спокойная вода, ни волн, ни ветра. Что могло случиться?

Случился мой брат. Он обожал меня изводить и подначивать. Я сидел в лодке, такой серьезный и суровый, взрослый мужчина восьми лет отроду, занятый важным мужским делом. Не сводил глаз с поплавка. Поплавок не шевелился, а брат кривлялся и кричал, что мне никогда ничего не поймать. Что я слишком уродливый, и даже рыбы ко мне подплывать не хотят, и мы в глухомани живем, потому что родители стесняются меня людям показывать. Я просил его не шуметь, а он вопил, что я приемный, и скакал по лодке, что бы разогнать рыбу.

Он скакал, лодка качалась. Может, я тогда и пнул его в лодыжку, но не сильно же! И не моя вина, что он выпал за борт. Он молотил руками по воде, орал еще громче, и распугал рыбу окончательно. Мне стоило тогда протянуть брату руку, попытаться втащить его обратно, и все сложилось бы иначе. Но я первый раз увидел, как близко может подобраться смерть. Она схватила моего брата! А могла схватить и меня, вместо него. И я испугался. Застыл. Хотел его вытащить, но не мог пошевелиться. И скоро он уже перестал кричать.

Мой брат умер, а я понял, что за штука такая – смерть. Увидел ее! Не ту смерть, которая бродит где-то далеко, и приходит к древним старикам. Смерть, которая пришла за моим братом – неожиданная, быстрая, она всегда рядом, она забирает даже детей. Мне всего восемь лет, я хожу, я дышу, вдыхаю, и могу уже никогда не выдохнуть, если вдруг окажусь в гробу! Месяцами мне снились кошмары, и в них меня заколачивали в ящик и зарывали в землю. Я кричал, что не умер, а мне отвечали: «Не ври!Ты покойник. Ты родился мертвым!».

Дети – существа гибкие. Ребенка легко напугать, но и забывает он о страхе так же легко, если не напоминать. Через год я перестал бояться, а еще через год автобус на мосту напомнил мне, что смерть рядом.

Полный автобус школьников – целый класс, с учителями и родителями. Они ехали на экскурсию в ботанический сад, смотреть на пальмы и огромные цветы, а меня с ними не было. Они сидели в салоне автобуса, а я восседал на унитазе – в тот день мне скрутило живот, да так, что из дома не выйти. И я никуда не поехал.

Так и сидел на унитазе, когда автобус вильнул на дороге и слетел с моста. Мои друзья, одноклассники, школьные задиры, учительница биологии – их вырезали из смятого автобуса, кого-то мертвыми, кого-то раненными, а я сидел на унитазе. Живой и почти здоровый, но снова напуганный. Страх вернулся. Кошмары вернулись и стали разнообразными. Теперь меня давили автобусом, бросали с моста, расстреливали. Я умирал всеми способами, и меня снова закапывали в землю.

В автобусе меня не было, я выжил! В тот раз. А что будет завтра? Через год? Мне было уже лет двенадцать, кажется, когда я понял, как остаться в живых. Если смерть приходит неожиданно, то надо ее опередить. Узнать о ней заранее, и увернуться!

Так что я начал читать гороскопы в газетах, но это не помогало. Не сложно предсказать, что во вторник будет неблагоприятный день для Тельцов. Но как понять, когда придет смерть? Ни один гороскоп не скажет: «Завтра обладателей Марса в Тельце, в 8 доме, в оппозиции с Сатурном, ждет смерть от падения с лестницы!».

Я, кстати, стараюсь не ходить по скользким лестницам. Но и в лифте не люблю ездить – они вечно падают. Я не вожу машину, потому что боюсь аварии, и самолетом ни разу не летал. А если стараешься избежать смерти любой ценой, то и жизнь становится не в радость, вот что иронично! Я даже с женщиной не мог расслабиться, все время думал про СПИД, который может меня убить.

Предсказания не помогали. Карты Таро, геомантия, консультации у медиумов – все без толку, никто не мог предсказать мне точный день и способ смерти.

Я попробовал смириться и начал искать не предсказания, а покой. Пытался избавиться от страхов, ходил к психотерапевтам, но они только выдаивали из меня деньги, я послал их к черту. Даже сам точно не помню, как меня занесло в школу йоги, но я и ее послал. А вот сама медитация мне понравилась, и я начал практиковать дома.

Просто что бы успокоить нервы! На большее я и не замахивался. Пока сидишь, дышишь и следишь за собой, разум умолкает и страхи умолкают вместе с ним. Так все и началось. И оказалось, что как только мысли стихают, становится слышен тот тихий шепот, который мы обычно не замечаем. Так и начинаются видения, картинки в голове – это обычное дело для медитации, как мне объяснили.

Сперва это были просто картинки, которые мелькали, как вспышки. Лодка на озере. Карусель в парке. Осьминог, который летит над морем и ест крендель. Просто секундные картинки. А потом я увидел пожар. Пламя и дым! Я чувствовал их, чувствовал запах дыма, жар. Слышал, как кричат люди. Я даже вскочил на ноги, и кинулся бежать, так все было реалистично. Налетел на стол, зашиб ногу, и только тогда понял, что это было видение.

А вот сам пожар, уже на следующий день, видением не был.Горел соседний дом, и все было так, как я увидел – дым, пламя, крики. Меня это не касалось, горел не мой дом, но все сбылось, в точности! Такое на совпадение не списать. Хотя я списал. Но списал только первое видение, а не второе, третье, пятое. Они пошли одно за другим, и я убедился, что вижу будущее. Случайное – то свое, то чужое, то великие события, то мелочи.

Конечно, это не объясняет, почему я стал убийцей, как про меня говорят. А все дело именно в том, что я нашел способ увидеть будущее! Я сидел часами, ждал видений и пытался увидеть главное – свою смерть. Если узнать заранее, откуда она придет, то я смогу убраться с ее пути и выжить! Я стал искать свою судьбу в видениях, и нашел ее.

Хотя от самого видения толку тогда было мало – я не увидел, как умру, от чего и когда. Но я чувствовал, как умираю, причем умираю далеко не стариком! Я переживал свою смерть, как в старых кошмарах, только в этот раз смерть была настоящей. Весь мой страх вернулся. Я завопил, вскочил на ноги, и не успел разглядеть никаких подробностей. Кроме одной! В том видении я услышал голос, и он называл фамилию моего убийцы.

Адонати!

Вот имя моего врага. Не само распространенное, к счастью.

Так я узнал, что умру молодым, когда меня убьет мужчина с фамилией Адонати. Только это я и понял в видении. И вот тогда стало действительно страшно! Я всю жизнь думал, что боюсь смерти,а на самом деле страшно стало только в этот вот момент. Теперь я знал, что боялся не зря, смерть рядом и меня скоро убьют. Больше я не мог медитировать. Какие там видения, когда я только и мог теперь думать, что о будущей смерти и жутко нервничал даже при мысли о медитациях!

Хотя теперь я знал, что меня убьет не болезнь или авария. Меня убьет человек, и надо просто не подпускать к себе никого с такой фамилией. И я буду жить!

Первым делом я отметил это откровение бутылкой шампанского – и выпил ее дома, в полном одиночестве,что бы ни встретить случайного Адонати в ресторане. А потом уехал из города, подальше от людей, в дом, похожий на тот, где начались мои кошмары.

Меня не прирежет маньяк, если я буду один, верно? Вот я и снял дом на берегу лесного озера. Это была жутка дыра – яма в земле вместо унитаза, вода из озера вместо водопровода, и миллион комаров. Зато никаких людей вокруг. Никаких убийц!

И все бы хорошо, но одинокий лесовик, который сдал мне дом,выглядел как-то жутковато. Он жил один, явно много пил, таскал с собой нож. Сказал, что в лесу водятся дикие звери, и нож нужен для защиты. Но походил он не на охотника, а на маньяка, который режет своих арендаторов и жарит из них котлеты. Я искал уединения, а оказался наедине с мужиком, у которого с собой нож! И сам себя туда загнал! Вот я и спросил, как его фамилия. Сказал, что это нужно для договора аренды. Он посмеялся – какой договор? По рукам ударили – и все!

Но назвал фамилию. Ту самую – Адонати. Так я и нашел своего убийцу. Я помню, как вопил, пытался убежать, выскочил на берег озера, и понял, бежать было некуда. А он шел за мной, бормотал что-то успокоительное, и предлагал вызвать врачей. Но я-то знал, кто он!

Там был камень, и я проломил ему голову. Он схватился за нож, когда я замахнулся, но было поздно, и его тело отлично поместилось в туалетную яму. Камень я утопил в озере, и спокойно прожил в доме неделю. Купался, радовался жизни, спал, как младенец и ходил в туалет в ту самую яму. Потом вернулся домой, и пару дней праздновал. Все кончено, убийцы больше нет!

На третий день празднований я вышел из клуба и заказал такси. Сел в салон. Документы таксиста лежали открыто, он не убирал их в бардачок или карман, нет. Они просто лежали, как будто он бравировал, запугивал меня. Адонати – так было написано на карточке с фотографией. И я понял, что поспешил, убил не того. А таксист свернул с дороги.

-Там ремонт, все разрыли, – сказал он. - Надо в объезд!

И повез меня в какую-то глушь без людей, в ловушку, туда, где нет свидетелей. Я ехал с убийцей, а от выпивки (и страха) меня начало тошнить, так что когда я сказал, что мне надо выйти, я не врал. И вышел, а таксист вышел следом за мной. У меня был нож. Оружие я носил просто по привычке, даже когда думал, что опасности уже нет. Этот Адонати сам привез меня в уединенное место, сам все продумал за меня.

И в этот раз я не праздновал. У меня давно не было видений, и я не знал теперь, кто из двух этих мертвецов был моим убийцей. Лесовик или таксист? Или кто-то еще? Я не думал об этом раньше, но как же их много, людей с такой фамилией! И один из них прикончит меня молодым – любой из Адонати. Это имя стало новым ночным кошмаром, и каждую ночь толпы Адонати, все с одинаковыми лицами, гнались за мной, кричали свою фамилию, и затаптывали меня насмерть.

Но теперь я точно знал, что делать. Все мужчины с фамилией Адонати – мои враги. Если я не знаю, кто из них хочет убить меня, мне придется убить их всех! Я купил пистолет. Крохотный такой, что бы незаметно носить с собой.

Так все и началось. Меня сейчас зовут серийным убийцей, но это вранье! Я убивал только одного человека. Только Адонати! Только того, кто хотел прикончить меня. Просто я часто промахивался, и это были не те Адонати, но, как по мне, так это чистая самозащита.

Третьим стал сосед в доме, куда я переехал после второго убийства. Как только я узнал, что он тожеА донати, я сразу напросился к нему в гости. Он любил выпить, и я подливал ему в стакан, а когда он напился так, что заснул за столом, я позаботился, что бы он уже не проснулся.

Вопрос: «А как ваша фамилия?» быстро стал привычным. Его я задавал всем и под всеми предлогами. Я стал знакомиться с людьми и заводить друзей, как никогда. К черту одиночество! Я вышел на охоту и искал своего убийцу. Я знакомился и называл всем свое имя. Мне отвечали тем же. И я спрашивал: «А фамилия?».

Пришлось зарыться в книги. Я заучил кучу историй про фамилии, их происхождение, какие-то байки, с ними связанные. Запомнил биографии знаменитостей, что бы при случае сказать: «А, Вагнер! Отличная фамилия, как у того композитора!» - и рассказать о нем какую-то забавную историю. Все ради того, что бы вопрос о фамилии привлекал меньше внимания, что бы увести разговор в сторону. Так я искал тех, кто называл мне фамилию Адонати.

Больше я не прятался по лесам, наоборот, шел навстречу людям! Чем больше Адонати я убью, тем больше шансов, что я прикончу своего убийцу. Все Адонати стали казаться одним человеком, а какой-то гидрой с сотней голов. Отрубить надо их все, иначе гидра не умрет, и сможет меня сожрать!

Даже и не знаю уже, кто был четвертой головой этой гидры. Их было много, я не помню всех! Говорят, что я убил двадцать семь человек. Наверное, так и есть, хотя думаю, их было больше. Я же не маньяк, я их не запоминал, не собирал трофеи. Убил – забыл, вот мой принцип.

Зато я помню день, когда срубил одним ударом сразу две головы. К тому времени я уже набрался опыта, и знал, что делаю. Пистолет, нож, удавка – все при себе. Перчатки, тряпка и моющие средства, что бы вывести пятна крови, если понадобится – тоже при себе. Пробовали вы когда-то таскать с собой такое? Очень неудобно. Но не так неудобно, как лежать в гробу!

Вы же в курсе, что я одинокий человек? Сложно бегать на свидания и одновременно прятать трупы. А еще сложнее думать о семье и детях,когда твой убийца может все еще идти по пятам. Но я попытался! Ее звали Хельга, и я знаю, как это звучит, банально и по-детски, но она была совершенством. Красотка, да еще и состоятельная, влюбленная в меня! А я и вовсе забыл обо всем на свете.

Тогда я перебивался случайными заработками, делал то, что умел – ремонт в домах. Штукатурка, обои, проводка – в этом я мастер. А она искала мастера для ремонта в ее кухне. Я помню, как Хельга подписывала договор, а я смотрел, и радовался. На ее руке не было кольца. А в договоре она написала фамилию Андервуд. Отличная фамилия! Куда лучше, чем Адонати.

Я работал, а она крутилась рядом, и мы говорили, не умолкая. Редко с кем там легко можно найти общий язык. Я включил музыку, пока возился с плиткой, и попал в ее любимую песню. Она читала те же книги, что и я, смотрела те же фильмы.

В готовой кухне, когда я уже закончил, мы сели за стол, и отметили успех моей работы. Я позвал ее в ресторан, а после того ужина она позвала меня к себе домой. Но уже не в кухню, а в спальню.

Три месяца! Столько мы были вместе, и никто не умер за это время. И я понял, что готов женится. До меня она уже была замужем, и в том браке все кончилось плохо. Я про это знал, и боялся, что она не захочет заводить новые отношения всего через год после развода. Но она захотела!

И мы поехали в соседний городок, знакомиться со всей ее немногочисленной родней – с ее отцом и братом.И что я хочу сказать – ее папаша был настоящим скорпионом! Мы ужинали, пили вино, а он жалил при каждом удобном случае. Напоминал ей про неудачный брак, твердил: «Я же говорил!» - прямо при мне, и явно давал понять, что я ему тоже не нравлюсь. А еще подкалывал ее из-за фамилии. Тогда, за столом, я жевал курицу, слушал его издевки, и понял, наконец, что она не взяла обратно девичью фамилию после развода. Андервуд – не ее фамилия, не фамилия ее отца и брата, а фамилия ее бывшего мужа.

Конечно, я просил, какую фамилию по праву носит их семья, и, конечно, папаша гордо ответил: «Адонати!». Я сидел за столом с двумя мужчинами из рода Адонати, ел и пил с ними, и любой из них мог намешать мне яда в еду! Они заманили меня в ловушку, через трюк с чужой фамилией, а я повелся, как дурак!

Я поперхнулся вином, и сказал, что мне надо отойти. И отошел. Я мог бы все спланировать, продумать, но я запаниковал. Адонати рядом и они убьют меня, если я не убью их первым! Пришлось умыться и глубоко подышать пару минут, как я делал раньше, во время медитации. Когда я вернулся в комнату с обеденным столом, моя рука уже не дрожала.

Хельга умерла первой. Одна пуля в затылок, и для нее все кончилось еще до того, как она поняла, что случилось. Хельга – женщина, и не могла быть моим убийцей, но она не простила бы мне все остальное, подняла бы тревогу. И я сделал для нее то единственное, что мог – убил ее первой. Так она не увидела, что будет дальше.

Папаша пучил глаза и не двигался, он застыл, как жук, который прикидывается мертвым, и получил свою пулю в лицо. А вот его сын отреагировал моментально! Я едва увернулся от вилки и пальнул в него, но промазал. А он не убегал. Не орал. Он молча кинулся на меня с ножом. У меня до сих пор огромный шрам на руке! Я застрелил его, жал на спуск, и не мог остановиться, пока патроны ни кончались, и едва не потерял сознание, так хлестала кровь из моей распоротой руки.

Пришлось делать перевязку, а потом еще и самому накладывать швы. Ни за что я бы не посмел обратиться в больницу, с такой-то приметной раной. Два дня пришлось провести в том доме, пока я упорно отстирывал кровь, смывал отпечатки, уничтожал все улики.

Если призраки существуют, то Хельга смотрела на меня, но я ее не видел. Я убил своего убийцу! Ее брата, который едва меня не прирезал. Из всех Адонати только он один действительно на меня напал. Он и был моим убийцей, никаких сомнений! И его больше нет, благодаря моей Хельге, которая меня привела в этот дом. Я поцеловал ее мертвые губы, которые уже изрядно попахивали, сказал: «Спасибо!», и ушел.

И пил почти месяц без остановки, мешал обезболивающие, антибиотики, выпивку. Едва не убил себя сам, но не убил. Мне можно было больше ничего не бояться! Мой убийца умер, и теперь – хоть к медведям в берлогу, ничего не страшно!

Конечно, через пару месяцев я встретил еще одного человека с фамилией Адонати, и понял, что не могу рисковать. Мне нужно было убить их всех! Я убил снова.

И уже хорошо научился это делать. Я стал мастером! Научился вскрывать замки и гримироваться, драться и стрелять. Но каждое убийство – риск. С каждым останется хоть какой-то след. Одной улики не хватит, но если сложить их все вместе, со всех мест преступлений, то улик получится целый вагон. Я старался убивать разнообразно, что бы убийства ни связали между собой. Использовал разное оружие. Одного Адонати я утопил в бассейне. Еще одного толкнул под поезд.

Но у меня все равно появился почерк – жертвы с одной фамилией. Какой-то башковитый следователь заметил это. Убийства связали между собой, сложили в кучу, и получили тот самый вагон улик. Началось большое расследование, а я так и не узнал, кто из всех Адонати был моей судьбой.

На том, кто официально мог бы числиться под номером двадцать восемь, меня едва не сцапали. Этот Адонати был студентом, тощим сопляком, и его фамилию я услышал случайно. Он шел в кино, и я сходил вместе с ним, и с ним же прошелся до подворотни, через которую он брел домой. Я не ждал проблем. А студент остановился, повернулся ко мне и сказал:

-Тебе чего надо, мужик? Ты чего за мной ходишь?

Тощий сопляк оказался нервным и проворным. Он орал, махал кулаками, да еще и обдал меня слезоточивым газом из баллончика. Кто-то услышал крик, сбежались люди, и бесшумное убийство превратилось в шоу для толпы. Студент сломал мне нос, я закапал все кровью, мои глаза горели от газа. Я сбежал и оставил за собой улики, свидетелей и живого Адонати. На том все и закончилось. Можно годами строить планы, но одной ошибки хватит, что все рухнуло.

Или двух!

Меня опознали и объявили в розыск, но тогда я почти смог сбежать. Купил билеты на поезд, что бы оставить ложный след, а сам сел на автобус. В автобусе были люди, разумеется. И я хотел знать, как их зовут, я не мог молчать! И начал говорить с ними, знакомиться. Это и была вторая ошибка. Ни одного Адонати не было в том автобусе! Настоящий рай.

Но в любом раю есть свой змей-искуситель, и моим змеем был водитель. Я привлек его внимание, когда попытался выяснить, как его зовут. Он очень вежливо попросил не вставать с места во время поездки. Я сел, а он вынул телефон, набрал номер, и когда автобус остановился в следующем городе, меня уже ждали.

И вот теперь я здесь, в камере, и точно знаю, что не ошибался. Все это время я не был психом! Я просто боролся за жизнь, и ни в чем не ошибся. Меня ждет смертная казнь, и я слышал, как охранники обсуждали мою смерть. Они не таились, им это все казалось ироничным, даже забавным. Они хотели, что бы я услышал их разговор! И теперь я знаю, кто завтра исполнит приговор и убьет меня.

Адонати – это фамилия моего палача.