Инцидент с инженером Ёжиковым - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Семенов Сергей Владимирович (самиздат)

Если вы живете в большом городе и, более того, делаете это с самого рождения, хотите вы того или нет, вы неизбежно становитесь его частью. Воздух, отравленный автомобильными выхлопами, вид бетонных конструкций, напитки, употребляемые вами в столовых, кофейнях и ресторанах, и многое другое, все это постепенно трансформирует ваш организм в такое сочетание химических функций, которые позволяют вам наиболее эффективным способом потреблять, усваивать все вышеперечисленное. И называется это средой обитания. Ни четвергом, заметьте, и даже не воскресением, а именно средой. Как эндемичный вид животных, приспособленный только к одной определенной экосистеме, человек становится зависим от благ и пороков большого города. И если этого самого человека поместить, скажем, посреди поля с васильками, он от избытка кислорода ноги протянет.

Так думал инженер Ёжиков. И почему бы ему так не думать, раз у него для этого было время. Он шел с работы, голова его была опущена и глаза видели только заснеженный тротуар под ногами. Поднять голову и выпрямиться ему мешала елка, которую он пёр на хребте. Приближался Новый год.

Первое отделение промышленных связей, (ПОПС), в котором тридцатилетний Ёжиков работал инженером, стараниями тамошнего завхоза Капитона Аменподесповича, закупило в местном лесничестве ели по числу подавших заявки инженерно-технических работников отделения. Поскольку к инженерно-техническим работникам относился и он, Иннокентий Павлович Ёжиков, то ель, в количестве 1 (одного) экземпляра (распишитесь вот тут), досталась и ему, и теперь он ее пёр. «Увесистая, зараза», - подумал И.П.Ёжиков, останавливаясь, чтобы перевести дух. Жил Ёжиков всего в трех кварталах от работы и поэтому решил не уплотнять деревом и без того переполненный после рабочего дня автобус, а идти пешком.

Чтобы не мешать прохожим, Ёжиков отошел на край тротуара. Стащив новогоднее дерево со спины, он прислонил елку к металлическому забору какого-то пыльного одноэтажного строения, напоминающего лабаз, со вздохом выпрямился и достал из кармана сигареты.

Вдруг он заметил, что, никому не мешает. Люди, только что мелькавшие вокруг него, стояли на тротуаре и смотрели в небо. «Что за черт», - промелькнуло в голове у Ёжикова, и он машинально повернулся.

На фоне темного неба двигалось светлое пятно. Оно плыло бесшумно, казалось огромным и напоминало освещенное изнутри облако. Смотреть на него почему-то было неприятно. Туман или облако плыло по направлению на восток и, наконец, скрылось за домами.

Очнувшись, Ёжиков заметил, что всё стоявшее вокруг него пришло в движение. Он осмотрелся по сторонам и увидел, что люди, как ни в чем не бывало, шли по своим делам. Иннокентий, он же инженер Ёжиков, не спеша, сделал две затяжки, бросил окурок на тротуар и поднял елку.

Добравшись до дома, Ёжиков втащил проклятущую елку в прихожую, с грохотом закрыл дверь и, не раздеваясь, сел на мягкую, недавно купленную, скамейку, стоявшую рядом с зеркалом. В квартире было тихо. Никто не встретил инженера, уставшего после трудового дня. Это было и понятно. Совсем недавно Ёжиков развелся, и еще не привык к новому, одинокому состоянию бытия.

«На кой ляд я елку притащил?», - Ёжиков тоскливо посмотрел на дерево, испускавшее заметный хвойный аромат. Он вздохнул. Посидев неподвижно еще какое-то время он, кряхтя, полез в карман за сигаретами. В голову пришла мысль: «Странно, я кажется сегодня видел НЛО. Хм. И никаких эмоций.»

Это и правда было странно. «Или я так устал за этот год?» «К черту все, год закончен.», - подумалось через силу. Ему расхотелось курить, и он начал расстегивать пальто.

Стоя на кухне, Ёжиков следил как закипает чайник и, не торопясь, курил. На столе стояла медная рельефная пепельница. Они с Катькой привезли ее из Таиланда, сувенир из отпуска. После развода она досталась ему. Пепельница напоминала ему о жене. Теперь уже бывшей. Квартира, где он находился, принадлежала матери. Раньше она квартиру сдавала внаем, но теперь, когда Ёжиков развелся, решительно расторгла все договоры найма. Не оставлять же любимого сыночка на улице. Ёжиков представил себя, стоящего посреди тротуара с пепельницей в руках, с тупым выражением лица, и идущих мимо равнодушных прохожих.

С трудом выкинув из головы этот щемящий образ, Ёжиков лениво отпустил мысли, и они потекли в разные стороны, то и дело возвращаясь к тому, что он видел по пути с работы.

«Вот интересно, - думал Ёжиков, - а если бы это произошло где-нибудь в Европе, или, скажем, в Америке? Наверняка их СМИ шум подняли бы. Обязательно, это уж как водится. Братья по разуму! (Может, сестры, почему обязательно братья.) Что делать, акулы пера. Менестрели, блин. Капитализьма. А у нас? У нас народ занятой. Ну НЛО, ну дела у них тут, и что? Что у нас, своих дел нет? Новый год на носу.»

«Однако, раздумьями сыт не будешь», - резонно заключил Ёжиков, выключил закипевший чайник, достал из холодильника открытую банку консервированной говядины и, не садясь, поужинал.

На следующий день, сразу после пробуждения, Ёжиков осознал, что начались длинные Новогодние выходные, что на работу идти не надо, годовой план выполнен, и до десятого января государство предоставляет персонально ему, Ёжикову, возможность ну ничегошеньки не делать. «Даааа…, - мысленно протянул Ёжиков, - что-то в этом есть», имея ввиду, конечно же, свою, вновь неженатую, жизнь. Он бодрым рывком поднялся с кровати, расставил руки по сторонам и, более для проформы, проделал несколько физкультурных упражнений. Не прерывая, звучавшей в его голове советской радиомелодии «На зарядку становись!», Ёжиков зашагал в сторону уборной. Проходя мимо прихожей, мельком увидел себя в зеркале, заметив только всклокоченные волосы на голове, подумал: «Надо искать бабу», и в ту же секунду забыл об этом.

Позаботившись о своих телесных функциях и, совершив все обязательные гигиенические процедуры, Ёжиков, подсмыкнув трусы, прошел на кухню.

На кухне что-то было не так. Это Ёжиков почувствовал сразу. Какая-то мелочь, отмеченная краем рассудка, была лишней. Ёжиков оглядел кухню. Все на месте, шкафы, плита, холодильник, стол, табуре…. И тут он заметил… Небольшой белый предмет, похожий на брелок от машины, лежал на кухонном столе.

Вчера его не было.

Никто вчера не приходил, Ёжиков машинально оглянулся в сторону прихожей, дверь закрыта. Вроде бы. Окна, разумеется, тоже. Стоя в одних трусах, он бы открытое окно точно заметил. Да и шестой этаж…

«Черт, провалы у меня в памяти, что ли?», - подумал Ёжиков. «Может, я его вчера из кармана выложил и забыл? А в карман оно как попало?» Надо сказать, что Ёжиков не привык к загадочным происшествиям. Их в жизни Ёжикова не происходило вообще. Если, конечно, не считать согласия Катьки выйти за него замуж. Он наклонился и, не дотрагиваясь, начал рассматривать таинственный предмет. Предмет лежал себе на столе и на вид не представлял из себя ничего необычного. Так, гладкий полированный камешек, только без крапинок. Совершенно белый и совершенно гладкий, как пластиковый бильярдный шар.

«Как же ты сюда попал?», - Ёжиков курил, сидя около стола, поглядывал на предмет и пытался сложить этот пазл. Пазл упорно не желал складываться. «Я вчера пришел с работы, его еще не было, - неуверенно подумал Ёжиков. «Или был?» «Может, я его не заметил?»

Зазвонил, лежащий на столе, телефон. Ёжиков ткнул пальцем в зеленую кнопку:

- Привет, мам.

Мама звонила узнать придёт ли Ёжиков в гости на Новый год. Она уже купила гуся какого-то ненормально слоновьего размера, и теперь переживает войдет ли он в духовку, и кто такую прорву утиного мяса съест.

- Гусиного, - сказал Ёжиков.

- Что?

- Гусиного мяса. Ты сказала утиного.

- А, ну все равно. Гусиного. Так ты придешь?

- Не знаю. Конечно, - Ёжиков посмотрел на часы.

- У тебя все нормально? Катя не звонила?, - спросила мама.

- Почему она должна звонить, - Ёжиков слегка повысил голос, - Мы развелись, всё. Забыла?

- Ну позвонить то можно же! Вы же все-таки пять лет без малого прожили.

«Странная логика», - подумал Ёжиков.

- Ладно, мам, загляну обязательно.

Они попрощались.

Каждый год одно и то же, думал Ёжиков. Гусь слоновый (где она их берет?), гости. Только раньше приглашение было во-множественном числе.

Ёжиков посмотрел на стол. Белый предмет лежал на том же месте, что и раньше. Сделав глубокий вдох, Ёжиков поднялся и пошел одеваться. Надо было выйти, проветрить голову. Нормальные люди в такое время в магазинах делают Новогодние закупки, а не странные булыжники стерегут.

На улице шел снег. На улице шел снег, ветра не было, а была зимняя свежесть. Стихии баловали. Люди сновали во всех направлениях и отовсюду. Почти все были с сумками и пакетами, явно наблюдалась предновогодняя суета.

Ёжиков без всякой цели шел вдоль дома, пропуская людей, входящих в магазины.

Около входа одного из магазинов, миловидная девушка раздавала прохожим рекламные флаеры. Она сунула Ёжикову в руки один рекламный листок и тут же забыла о нем. Посмотрев на листок, Ёжиков остановился. На нем была изображена какая-то промысловая рыба. Под рыбным изображением было написано крупными буквами: СПАСИБО ЗА РЫБУ И ПОКА! Явная отсылка к известному произведению Дугласа Адамса. Сбоку красовалась цена: 220 руб. за 1 кг. А на заднем фоне, отнюдь не дельфин, но типовой киношный пришелец с большими черными глазницами тянул руку (лапу?) к покупателю со сжатым кулаком и загнутым вверх большим пальцем.

Ёжиков оглянулся. Девушки, раздававшей флаеры, не было видно. Ёжиков хмыкнул, скомкал флаер и выбросил его в железную урну.

Подходя к перекрестку, Ёжиков решил свернуть направо, к скверу, где можно, не толкаясь, побродить и насладиться теплой зимней погодой, но подумал: «Надо все-таки в магазин зайти, купить к Новому году хоть коньяку, что ли. Может, Любимцевы заявятся. Неудобно получится, если у меня пожрать нечего будет.»

«Но потом, потом! Будет у меня еще время для суеты», - Ёжиков дошел до перекрестка и свернул к скверу.

В сквере было тихо. Людская суета осталась за углом, где-то позади, крашеные лавочки припорошило снегом. По пустым асфальтовым дорожкам прыгали воробьии синицы, оставляя на снегу дорожки следов. Ёжикову стало сугубо уютно. Сев на лавочку, он смотрел, как жирные голуби клевали упавшие на землю ягоды рябины. Солнце по-зимнему ненавязчиво напоминало о своем присутствии. На короткое время Ёжикову показалось, что время остановилось, воздух затрепетал и до него донесся слабый запах прелых листьев. Странное чувство охватило Ёжикова. «Я что, блин, кошелек дома забыл?, - пронесся в его голове вопрос со слегка истерическими нотками.

Легкий порыв ветра коснулся его щеки.

Ёжиков встрепенулся, встал и пошагал в сторону дома.

Новогодние закупки заняли у Ёжикова изрядное время. Доставив домой три пакета с едой и один с напитками, Ёжиков чувствовал себя измотанным неандертальцем, притащившем в пещеру мамонта. «Это ж никаких человеческих сил не хватит!», - стенал Ёжиков, опуская на пол пакеты с покупками. Бутылки звякнули, как бы соглашаясь с нытьем Ёжикова.

Особенно порадовал взор французский коньяк с неудобным для русского слуха названием: Курвуазье. Холодильник начал заполняться сырами, маслинами, мясными деликатесами и фруктами. Шампанское, кьянти, пиво, минеральную воду Ёжиков также затолкал в холодильник. Коньяк не глядя отставил на стол. Вроде бы все.

Опустив зад на табурет, Ёжиков попытался прикинуть, сколько же он потратил денег. В списке купленного он стал карандашом напротив каждой позиции проставлять примерную цену.

Задумавшись о цене оливок, Ёжиков поднял от списка глаза, и взгляд его остановился в месте, где лежал тот самый белый предмет.

Должен был лежать.

Но не лежал.

Его там не было.

Он исчез.

Ёжиков не мог поверить собственным глазам. Он протянул руку и пощупал стол в том месте, где лежал предмет. Заглянул под стол в надежде на то, что белый камешек свалился и теперь лежит на полу. Нет… и там его не было. В голове зашумело, и предметы сделались нечеткими. В Ёжикова стал предательски заползать страх…

Едва ли соображая, он сорвался с места и осмотрел все комнаты, коих было две и лоджия, стандартная застройка, никого, естественно, не обнаружил, и прибежал обратно в кухню.

«Что же это происходит, а?», - спросил себя Ёжиков, подрагивающими пальцами вытащил сигарету из пачки и закурил. Что делать, и нужно ли что-нибудь делать, он не представлял совершенно. «Может, это какая-то хрень из фильма про пиратов, типа камень превращается в краба? Уполз куда-нибудь в угол и сейчас сидит там. Ночью заберется на меня и глотку перережет. Или еще что-нибудь перережет.»

Мыслить здраво Ёжиков уже не мог. Это было что-то, похожее на панику. Самое худшее, что может быть. Может, не совсем та паника, в которой при пожаре закрывают наглухо окна, двери и балконы, а при наводнении набирают ванну, но все же это была паника.

«Нужно успокоиться, прийти в себя и успокоиться. Вот что нужно сделать.», - твердил Ёжиков. Он вскочил и, скорее по наитию, открыл кран в раковине и засунул голову под холодную воду.

Вода принесла облегчение. Когда холод стал нестерпимым, Ёжиков закрыл кран, взял полотенце и вытерся. Все вокруг опять встало на свои места. «Я цел?, - спросил себя Ёжиков, - цел, - ответил сам же, - Пока цел.»

«Да, чертова штука пропала, это надо признать. Воспоследует что-нибудь за этим? Возможно.»

Тут Ёжиков заметил на столе коньяк. «Хоть он не пропал». Взяв бутылку, Ёжиков достал из шкафа рюмку и плеснул. Одним махом опрокинув рюмку в рот, Ёжиков почувствовал, как живительная влага благотворно разливается по организму.

«Ну ладно, и что же делать? И ведь не расскажешь никому, посмеются. Суки. При здравом рассуждении остается только одно. Ничего не делать. Не в полицию же ты пойдешь! Камешек пропал! Лоботряс чертов.» «И вот надо же, как раз на Новый год...»

До Новогодней ночи оставалось чуть больше суток.

«Интересно день прошел», - Ёжиков ел бутерброд с сыром, запивал кофе и размышлял. «Хорошо, что меня никто не видел. Вот позор был бы. Ведь если убрать всю эту мистику, что остаётся? Бритва Оккама остается, мать твою. «Не следует множить сущее без необходимости». Золотые слова. Кто-то решил надо мной подшутить. Принес-унес камень, а я сразу в панику, заячья душа. Так, ключи есть у матери, у меня. И все. Значит, мама. Не похоже на нее. Какой смысл ей меня пугать? Решила молодость вспомнить? Вряд ли. Тогда кто? Кто-то украл на время ключи и провернул эту дурацкую аферу? Кто на это решится? Да еще так, чтобы мать не заметила. Ольга! Стерва. Эта точно на такое способна. Ну погоди, как говорится… Я тебе устрою праздник».

Ольга была младшей сестрой Ёжикова, и, как всякие брат с сестрой, они с детства устраивали друг другу разнообразные встряски. «Ладно, завтра позвоню, спрошу. А лучше на Новый год, когда в гости приду. Если это она, тогда уж точно не отвертится.»

Ёжиков вдруг почувствовал острую необходимость выпить коньяку, как говорили в старые времена. Он потянулся к бутылке, как в дверь постучали.

«О, - подумал Ёжиков, - Ромка. Как всегда вовремя». Роман и Галка Любимцевы были его друзьями. Еще со школы. Поженившись, друзьями Ёжикову они быть не перестали. Галка работала старшей медсестрой в поликлинике, поэтому дома у них всегда был запас чистейшего, со слезой, медицинского спирта, который, как известно, надо еще уметь пить. В связи с этим, у Ромки было безошибочное чутье на приличный коньяк. Ёжиков любил своих друзей, поэтому с радостью пошел открывать дверь.

Распахнув дверь, Ёжиков уже было открыл рот, чтобы сказать заготовленную фразу, но… за дверью никого не было.

- Хм, - выглянув за порог, Ёжиков посмотрел направо, потом налево… Никого нет.

Не производя шума, Ёжиков стал прислушиваться. Может, постучали и убежали на площадку ниже?

- Придууркии!!!, - протяжно позвал Ёжиков, - Я дверь закрываю», - он прикрыл дверь, еще раз прислушался и медленно ее закрыл совсем. Замок щелкнул, а Ёжиков, постояв секунду, пошел обратно. «Странно это все, - подумал Ёжиков. - Послышалось. Это все Новый год виноват. Если теперь не выпить — повеситься можно, как говорил капитан Мышлаевский».

Проходя по прихожей в сторону кухни, Ёжиков кинул взгляд в комнату и замер. Медленно повернув голову, он увидел сидящую за столом... бабу, лет сорока. Ёжиков зажмурился и потряс головой. Медленно открыв глаза, он еще раз обомлел: та неуловимым образом трансформировалась в девицу немного за двадцать. Талия ее собралась внутрь, как бы усохла, сделавшись тоньше; волосы стали гуще, а черты лица в один миг сделались элегантнее и моложе. Ее облик как бы подстроился под восприятие Ёжикова. На ней было надето кружевное белое белье. И ничего, кроме белья не было. В руках у нее была ручка Паркер, а на носу — очки в темной оправе. Ноги она сложила одну на другую. Склонившись над столом, девица что-то писала на листке бумаги. Ни дать ни взять — порнуха про строгую училку.

Подняв на Ёжикова большие глаза, она постучала ручкой по листку и заговорила, почему-то скрипучим низким стариковским басом:

- Это я стучала, извини. Пришлось в дверь зайти, если ты не против, сынок.

Громко откашлялась и, не обращая внимания на неясность сказанного, заговорила уже мелодичным женским голосом:

- Время уже почти не осталось.

Ёжиков чувствовал себя… Точнее сказать, он себя никак не чувствовал. Ноги подгибались, он ухватился за дверной косяк и стоял, открыв рот с дурацкой кривой ухмылкой.

Девица внимательно и спокойно смотрела на Ёжикова.

- Как твое имя?, - спросила она

- И..иннокентий, - почти прошептал Ёжиков.

- Кеша, что ли?, - улыбнулась девица. Она сдвинула очки на нос и уставилась на Ёжикова поверх них.

- Павлович, - Ёжиков кивнул. Он заметил, что возле руки девицы лежит та белая, пропавшая из кухни, штука, которая чуть не лишила его рассудка.

- Этот вот белый…, - Ёжиков потыкал в воздухе пальцем в сторону предмета, - это ваше?, - он избегал смотреть на ноги девицы.

Не отводя взгляда, она сказала:

- Ну да, - и продолжала молча смотреть.

- А что это?, - тихо прохрипел Ёжиков.

Девица опустила взгляд:

- А, это? Это вибратор. В секс-шопе вашем вчера купила и в твоем восприятии забыла. Вот голова моя…. э-э-э, садовая, да. Так, где у меня голова, - она завела глаза наверх, - а, вот, - постучала пальцами по лбу и показала на предмет, - Вот видишь, здесь кнопочка, ты не заметил, нажимаешь и…

- Да, я понял!, - с натугой проговорил Ёжиков. «Гос-споди, - подумал он, - ведьма-нимфоманка! Вот уж воистину, либо красота, либо добродетель. А я чуть с ума не сошел. Или она... кто? инопланетянка?»

- Но вы ж его это?, а как же… заберете? «А то меня засмеют», - продолжил Ёжиков в уме.

Девица сохраняла спокойное серьезное лицо.

- Не засмеют!, - зло сказала она, - Не успеют.

«Я что, умер в сквере и попал в рай? Почему это со мной происходит?», - молча проныл Ёжиков и еще подумал: «Или это ад?» И потом: «А бабы там есть?» Но вслух он сказал:

- Вы кто?

- Мы Крии, - деловым тоном ответила девица, сворачивая листок, на котором писала, - Все вопросы потом.

Ёжиков проснулся и открыл глаза. И снова их закрыл. Яркий белый свет слепил его. Даже с закрытыми глазами он чувствовал этот свет, веки не справлялись и Ёжиков закрыл глаза ладонями.

Минуту или две он не двигался, затем медленно приоткрыл сначала левый, а потом и правый глаз, не отрывая ладони от лица. Сквозь пальцы свет казался не таким слепящим. Он был, скорее, матовым.

Медленно опустив руки, Ёжиков осмотрелся. Он находился в ярком белом ничто. Ни сверху, ни снизу, ни спереди, ни сзади не было ничего. Он посмотрел на свои ноги. На ногах были его тапочки. Сам он был одет в знакомую домашнюю одежду: белую футболку с красной надписью - СССР на груди и синие удобные шорты. На левом запястье — часы Штурманские, Катькин подарок на годовщину свадьбы. «Я, наверное, сплю все еще», - подумал Ёжиков. Как только он это подумал, раздался голос, похожий на голос той самой девахи, что заявилась в белье прямо из ниоткуда к нему в квартиру.

- Это не сон, это сновидение - сказала она тоном его классной руководительницы в школе. А потом продолжила более проникновенным голосом:

- Ты находишься в сновидении. Моем сновидении, - и добавила:

- Кеша.

Хихикнув, она сказала серьезным, но нисколько не враждебным голосом:

- Сновидения — это врата в энергетическую вселенную, - и снова хихикнула.

Видимо, почувствовав, что Ёжиков снова начинает впадать в панику, голос произнес что-то не совсем понятное:

- Не волнуйся, мы вернем тебя в знакомые образы.

В мгновение ока Ёжиков оказался у себя на кухне, сидящем на знакомом табурете. Он почувствовал твердость того, на чем сидел, и это придало ему, если не спокойствие, то некую уверенность в незыблемости физических законов. Стол стоял рядом, а на столе, о чудо!, все еще находилась слегка надпитая бутылка французского коньяка. Ёжиков осмотрелся. Да, это была его кухня: плита, шкафы и прочее барахло. Холодильник. Он встал. «Я дома. Но тогда откуда этот голос? Бабы мерещатся. Что же происходит?» Что-то слишком часто в последнее время он стал задавать себе этот вопрос. Ёжиков лихорадочно искал объяснение этим нелепым, странным, пугающим событиям чтобы иметь возможность удержать свой рассудок от помрачения. Объяснение, конечно, было, он держал его на задворках ума, и оно не радовало: он сходил с ума. «Да, это так», - с горечью подумал Ёжиков, легонько постукивая по бутылке с коньяком ногтем. Он посмотрел на бутылочную этикетку, там вместо Курвуазье на французский манер, было на писано: CAMUS. Сорвавшись с табурета, открыл холодильник: тот был пуст. Подняв руки, сжал кулаки Ёжиков хотел закричать, но не закричал, медленно сел на табурет обхватив голову руками.

«Крыша едет, - подумал Ёжиков, - Почему же я тогда до сих пор сознание не потерял? Например, от страха? Или это только в кино так? Чуть что, - брык и без сознания валяешься. Хоть бы эта сучка появилась, объяснила бы что-нибудь.»

Сучка появилась. В голове раздался тот же, но уже строгий, голос:

- Вам, Ёжиков, пора премию дать за драматизм. С ума схожу! Помрачение рассудка!, - знакомая хихикнула, - Не велика потеря! Разум ваш дерьмом набит, его не грех и потерять. Вот ты, например, думаешь, что находишься в своей квартире.

Ёжиков поднял голову: «А что, это не так?», - он уже понял, что говорить вслух необязательно.

- Ты находишься во втором восприятии, дорогой, а твоя квартирка — в первом. Как, впрочем, и весь твой мир.

- Так я не дома?, - уныло спросил Ёжиков.

- Ты в гостях, - ответ прозвучал явно издевательски и Ёжиков услышал смех, -Мы взяли тебя в свое восприятие из-за необычной конфигурации твоего энергетического тела.

Не понимая ничего, Ёжиков с вызовом спросил:

- Что это значит? Что я у вас вроде заключенного?

- Ни в коем случае! Мы понимаем эмоциональную ранимость биологической жизни. И чтобы тебе не было одиноко, я буду с тобой. В знакомом тебе образе. Хотя у нас не биологическая природа. Это тебя успокоит, и сделает легче твою адаптацию во втором восприятии.

- Первое восприятие, второе восприятие! Мы что, в школе?

Знакомая девица появилась на кухне. Просто вошла и сказала:

- Не совсем. То есть, это совсем не школа. Скажем, второе восприятие — это океан. Первое же восприятие подобно ручейку, в него впадающему. Чувствуешь разницу?

На ней были надеты футболка и шорты, как на Ёжикове. Но одного цвета — темно-зеленого.

Ёжиков взбеленился:

- Нет, не чувствую! Хватит нести чушь, скажешь ты мне что происходит или нет? Кто ты такая? Как ты здесь оказалась? С другой планеты прилетела?

Девица присела на табурет рядом с Ёжиковым, вытащила откуда-то длинную сигарету и прикурила от зажигалки, тоже не понятно откуда взявшейся.

«Фокусница нашлась, блин. Вольфмессинг хренов», - он еще злился на нее, на них на всех, если уж на то пошло. На себя он злился тоже и хотел, чтобы ему все объяснили. Немедленно. Волшебные пассы с сигаретой и зажигалкой уже не производили на Ёжикова впечатления.

Тем временем, девица со вкусом затянулась, стряхнула пепел в пепельницу и сказала:

- Тебе надо успокоиться. Встревоженный ум будет не способен осознавать вещи, которые я тебе хочу рассказать. Выпей коньяка, тебе станет легче.

- Да не хочу я, - Ёжиков ждал продолжения.

- Как знаешь. А я выпью.

Она не схватила, нет, она аккуратно взяла бутылку и стала глотать коньяк прямо из горлышка. Зрелище было то еще. Ёжиков завороженно смотрел на то, как она это делает. Отпив примерно половину, девица поставила бутылку, сказала: ууухх!!!, залезла в пустой холодильник, вытащила оттуда ломтик какой-то копчености и стала с аппетитом жевать, держа сигарету в другой руке.

- Приятная жидкость, - с удовольствием сказала она, обращаясь к Ёжикову.

«Сигареты, коньяк, - подумал Ёжиков, - Кажется, ничто человеческое, как говорится… что еще?»

- А, - сказала девица, - наш … ну скажем, наставник, так тебе понятней будет, советует не привязываться ни к чему, быть свободными от любых желаний, а особенно избегать всего, что приносит вред. Мы конечно следуем советам, но когда бываем у вас, в первом внимании, сдвигаем сознание, и вы начинаете видеть нас как биологические тела. А ему, телу, кое-что нравится, не всегда полезное. Ну, мы и отрываемся, пока здесь. Вот, вибратор на днях купила. А, ну да, ты знаешь. «Боже, вибратор», - подумал Ёжиков.

- Кто это «мы», вообще?, - он скривился.

- Мы Крии, я тебе уже говорила, - с нажимом, как неразумному школьнику, сказала девица, - когда то и мы жили в первом восприятии, в мире твердых объектов, были привязаны к планете. Нас называли — древние Крии. Но это было давно. Сейчас мы просто Крии. А меня зовут Таа. Красивое имя, правда?

- Правда. Очень приятно, блин. Наставник, это ваш начальник? И как, к примеру, вы размножаетесь? Делением, что ли? Если вы теперь не… биологические, - Ёжиков поёжился.

- Мы не можем формировать сознание сами, это правда, - сказала Таа, -Сознание зажигается энергетической вселенной. Мы называем ее Аквилой. Именно Аквила формирует сознание посредством своих энергетических полос. Когда то давно, в первом внимании, мы увидели, что великое энергетическое нечто напоминает образ из сферы известного, уходящий в бесконечность, ну мы и назвали его Аквилой. Так и прижилось.

Девица, назвавшаяся именем Таа, сладко потянулась всем телом, отчего все изгибы тела ясно обозначились под одеждой.

- Отвечая на твой второй вопрос, - она протяжно зевнула, - скажу, что наши вечные сознания не нуждаются в увеличении их количества. И тем не менее, нам иногда попадаются экземпляры, типа тебя, болваны с подходящей энергетической структурой. Мы их обучаем, наставляем, то, сё. В общем, ты все поймешь. Со временем.

- Э-э, не гони лошадей, подруга, мне на работу десятого, - Ёжиков сердито посмотрел на девушку.

Таа махнула рукой:

- Ай, успокойся. Решили, что ты будешь обучаться во сне. Познавать, так сказать, искусство сновидения, без отрыва... от подушки. А давай еще выпьем, а? Иску-у-усство сновидения, иску-у-усство сновидения, - пропела она на мотив Травы у дома.

- Что-то я не понял, - слегка возмущенным тоном сказал Ёжиков, оставив без внимания ее просьбу, - вы решили меня чему-то там учить, а меня спросить что? Забыли? Вот хрен вам, не буду я учиться, - Ёжиков впал в подростковое буйство.

- Мне говорили, что ты упрямый, - девица внимательно рассматривала оставшийся кусочек копчености, - Энергетическая структура у тебя такая. Четырехкамерная. Такие не становятся знающими по доброй воле.

«Ага, четырехкамерная. С электронным впрыском. Плюс коробка-автомат», - Ёжикову начинал надоедать этот тихий дурдом.

- Верни меня домой!, - потребовал Ёжиков.

- Расслабься, никто тебя насильно удерживать здесь не собирается. Вот выпьем и…

- Подожди, - Ёжиков подозрительно посмотрел на Таа, - ты говорила, что мы можем видеть вас в биологическом теле только в первом осознании.

- Восприятии, - поправила Таа.

- Восприятии. Тогда почему я тебя сейчас вижу?, - он даже не заметил, когда перешел на «ты».

- А ты не такой уж и тупой, Ёжиков, - смеясь, сказала Таа,- просто ты еще не привык. Твое энергетическое тело осознает пока только образы из известного. Но все впереди. Ну так что?

- Нет, - сказал Ёжиков, - У меня дела. «Любимцевы, наверное, заходили. А я вот инопланетянку клею».

- Надо еще маме поз..., - начал фразу Ёжиков, но получил хорошую затрещину чуть пониже плеча, на уровне лопатки. В ушах зазвенело, а из носа вытекла струйка крови... и он тут же оказался в своей кухне. На столе стоял французский коньяк Курвуазье.

«Вот хабалка драная, - Ёжиков закашлялся, - наглая невоспитанная баба. Больно же».

Ёжиков посмотрел на часы. Без двадцати четыре. «Четыре чего? Ночи? Или дня?» Он совершенно не представлял сколько прошло времени с того момента, как он оказался в гостях у этой чокнутой. Не от мира сего. В прямом, самом непосредственном, смысле. Ему казалось, что пролетела уйма времени. Он прошел в комнату и открыл балкон. С улицы потянуло зимой. Было темно. «Ночь, - констатировал Ёжиков, - значит маме звонить не время, надо поспать, завтра суетливый день». Он вернулся на кухню, взял коньяк в руку, убедился, что это все еще Курвуазье, аккуратно налил в пузатую рюмочку. «Что мы, инопланетяне какие-то, из горла пить». «Ну, - Ёжиков поднял рюмку. Что «ну» он так и не придумал, и пришлось просто выпить.

«И правда приятная жидкость». - Ёжиков уселся на табурет, закурил и в тишине начал прислушиваться к своим ощущениям. «Ну и ну, - протянул в уме Ёжиков, - надо же, правду и ту никому не расскажешь. Не поверят, хоть из штанов выпрыгни. Еще и издеваться начнут. Таа. Он вспомнил, как она пила коньяк, и усмехнулся, - А она ничего, фигуристая, - Ёжикову припомнились ее слова: «тогда вы видите нас как биологическое тело», - Оболочка, понятно. Но все равно. Вот бы мне так. Аполлон Ёжиков! — это звучит гордо. Когда захотел, тогда и аполлон. Да, еще какие-то объяснения были. Что-то насчет восприятия. Второго. И Первого. Океан какой-то.»

Память Ёжикова снова заволокло туманом.

«Нет, все-таки я устал. Надо поспать».

Он лениво и медленно почистил зубы, пришел в спальню и устроился под одеялом, раскинув руки и ноги на полкровати.

Завтра превратилось в сегодня, ночь стала днем, солнце пробивалось сквозь шторы, знаменуя наступление последнего дня в году. Часы на прикроватной тумбочке показывали 11:55. «Почти обед. Сколько же я проспал?, - думал Ёжиков, натягивая штаны, - а, ладно. Время… иллюзорно, время обеда... еще иллюзорнее». Он встал, потянулся и, делая на ходу взмахи руками, пошел на кухню варить яйца. Холодильник, его холодильник, слава богу, был полон. Ёжиков достал лоток яиц, фруктовый творог, включил чайник и, наконец, позвонил маме.

У мамы все давно было на мази. Гусь-гигант со вчерашнего дня размораживался и уже просился в духовку, салаты, под шубой и без, резались, заливное ждало своего часа на балконе, а шампанское, Советское полусладкое, разумеется, охлаждалось в холодильнике.

- Ты во-сколько придешь?

- Не знаю, мам, я еще с Любимцевыми не созванивался. Ты же знаешь, мы там Новый год встречаем, - Ёжиков сделал акцент на слове «там», - А потом я к тебе.

- А давай наоборот. Сначала ко мне зайдешь, а потом пойдешь к своим Любимцевым.

«А что, в этом есть... соль. И перец, - подумал Ёжиков, - хотя...»

- Вполне возможно мы у меня начнем. А там как получится. Вы, если что, начинайте без меня.

- Как же мы без тебя начнем. Сыночка, давай приходи. Надо посидеть вместе, старый год проводить. Оля придет.

- Ольга?!, - Ёжиков взвился, - ты ей передай… Тут он вспомнил, что Ольга в этот раз ни в чем не виновата и сбавил тон.

- Ладно, ма, еще созвонимся в течение дня. Я в любом случае буду.

Следовало сделать еще один важный звонок.

- Аааааааа. Объявился, мать твою, - голос у Ромки был бодрее обычного.

«Похмелился уже», - понял Ёжиков.

- Ну и где ты шлялся весь вечер, Ежидзе? Я весь телефон оборвал, - продолжал Роман.

- Что же ты там оборвал, - сказал Ёжиков улыбаясь, - я занят был.

- Слышь, Галка уже рагу приготовила, а он где-то шляется.

- Я сейчас не могу, матери обещал зайти. А ты смотри там, не нажрись раньше времени, имей совесть.

- И не собираюсь, - сказал Роман, - меня Галка с подтяжками сожрет. До прихода тёщи мне надо быть огурцом.

«Ну ладно, голос, вроде, бодрый», - облегченно подумал Ёжиков и они распрощались до вечера.

«Таак», - Ёжиков пошел в прихожую за щеткой, он хотел почистить пиджак, и увидел елку. Она одиноко стояла в углу с тех пор, как Ёжиков ее припер с работы, связанная белыми нитками по ветвям и лапам.

«А я про тебя забыл, - думал Ёжиков, - давай-ка мы тебя распеленаем». Он сходил за ножом, разрезал нитки, и ель сразу приобрела объемный вид. «Зря что ли я тебя тащил через весь город».

В комнате нашлось для елочки место, рядом с балконной дверью, в углу около шкафа. «Где-то у меня был… была… крестовинка пластмассовая, кажется в спальне». Ёжиков пошел в спальню и долго там копался под кроватью, как Винни Пух в поисках горшочка с медом, пока, наконец, среди прочего барахла ни обнаружилась крестовина. «Надо бы верхушку добыть, звездочку, например, - Ёжиков посмотрел на елку, - ладно, пока и так сойдет».

Ёжиков наскоро побрился, придал себе легкий аромат итальянской туалетной воды и отправился в гости к маме.

Прежде чем зайти, Ёжиков в соседнем цветочном павильоне купил букет чего-то красного с белым и желтым и, поднявшись на второй этаж, позвонил в дверь. Открыла сестра Ольга.

- О, - она весело глянула на Ёжикова, выхватила из его рук букет и упорхнула в комнату.

Ёжиков разделся, зашел в комнату, прошипел: Дай сюда!, - отобрал у сестры букет, который она нюхала, сделал ей «страшные глаза», и с букетом пошел на кухню поздравлять маму.

Виктория Аркадьевна Ёжикова пятидесяти двух лет, она же мама Иннокентия Ёжикова, была без сомнения человеком твердого характера. В своем доме чувствовала себя хозяйкой, была ею и никому не позволяла в этом усомниться. После рождения дочери, нареченной Ольгой, она развелась с мужем, растила детей одна, старалась о бывшем муже, которого считала моральным уродом, не упоминать, но и не препятствовала вопросам детей о папе, и фамилию его оставила. Дом, в широком смысле слова, создавала и хранила с учетом ее собственного советского прошлого, чтобы для детей, неважно в каком возрасте, он всегда оставался местом, куда можно вернуться, несмотря на любые жизненные невзгоды. Как, например, сейчас, когда с любимым сыночком Кешенькой случилась жизненная невзгода в виде развода, ни секунды не задумываясь, было подставлено мягкое мамино плечо (квартира была обеспечена, и в неплохом районе), и проблема, стараниями Виктории Аркадьевны, как всегда, была решена.

Приняв букет, мама подставила щеку для поцелуя и вручила Ёжикову тарелку с нарезанной копченой рыбой:

— На стол, я сейчас иду.

В комнате сестра, по ее словам, создавала Новогоднюю атмосферу — копалась в телефоне. В результате ее усилий, найденная Новогодняя радиостанция издавала мелодичные праздничные звуки.

- Что делал вчера? - спросила Ольга брата.

Ёжиков с подозрением уставился на сестру. Помыслить было страшно, чтобы рассказать ей о том, что происходило с Ёжиковым. Он же знал ее, как никто. Через час Ёжиков будет мечтать оказаться на вершине горы, набитый издевательскими сентенциями о том, что ему надо выспаться, что ага, вся вселенная только и думает, как заполучить Ёжикова, что в галактике Квантовых кроликов на планете Овощной бульон принцесса Морковка мечтает выйти замуж за Ёжикова и т.д. и т.п. С ее сумрачной фантазией, восприимчивостью и количеством прочитанных книг, остановить ее будет невозможно.

Ёжиков заметил, что давно уже, замерев, смотрит на сестру. Она с интересом наблюдала за Ёжиковым.

- С тобой что-то происходит, - уверенным тоном сообщила Ольга.

- Ничего со мной не происходит, - Ёжиков постарался придать голосу спокойный уверенный тон, - на´вот, - он отдал сестре тарелку с рыбой, взял бутылку минеральной и откупорил, - чего пристала?

Ольга придвинулась вплотную к Ёжикову, обхватила его локоть и нежным голоском стала упрашивать его:

- Кешенька, ну скажи своей единственной сестренке, что с тобой случилось?

Эти лицемерные поползновения Ёжиков помнил с детства. Еще он любил свою сестру, поэтому сказал, разделяя слога:

- Ни-че-го, - поцеловал ее в макушку и налил в бокал минералки.

- Ну и ладно, - Ольга с обиженным видом отодвинулась, - вот напьешься, все мне расскажешь.

Ёжиков удивленно помотал головой:

- Я не собираюсь напиваться, - он отпил минеральной, - по крайней мере у мамы.

Потом пришла мама, и начались уютные семейные разговоры, когда никого чужого нет, всё у всех, вроде бы, хорошо, все здоровы и, даст бог, в наступающем году ничего дурного - скверного не предвидится. Они выпили шампанского, кто-то посмотрел на часы, и все засобирались: Ольга к своим пенатам: с собакой Гердой — таксой полутора погонных метра и приятелю; мама договорилась с тетей Верой встречать Новый год, Ёжиков подозревал, что ему чего-то не договаривают; ну а он, Ёжиков, как и запланировал, заторопился к Любимцевым.

От автобусной остановки до дома, где жили Любимцевы, по прикидкам Ёжикова, было не больше двухсот метров. Зато в эти двести метров умещалась прорва всяческих магазинов: продуктовых, винных, фруктово-овощных, хозяйственных и даже один кожевенный, магазин Цветы был красиво украшен букетами из разных цветов. Ежиков постоял около витрины, полюбовался, подумал: не взять ли цветов Галке. Решил, что не дело, вроде бы, покупать цветы чужой жене, направился в винный и взял бутылку Кьянти. Около тротуара веселая девушка в костюме Снегурочки с какой-то передвижной тумбочки продавала не то апельсины, не то мандарины, Ёжиков купил килограмм, поздравил девушку с Новым годом и зашагал в сторону дома Любимцевых, вполне готовый к встрече Нового года: с бутылкой вина в одной руке, с пакетом не то апельсинов, не то мандаринов в другой.

Дверь открыла Галка, разгоряченная от плиты. В кухонном переднике в цветочек и с половником в руке она была особенно хороша. Они расцеловались, Ёжиков с пожеланиями отдал вино и апельсины-мандарины, прошел в кухню, где люди проводят большую часть жизни. На кухне за столом, над тарелкой рагу сидел Роман. Он был в тренировочных штанах и в майке, которую интеллигентные люди называют «алкоголичкой». Около него стояла початая бутылка коньяка Дербент.

- Знаешь, на кого ты сейчас похож?, - Ёжиков протянул руку поздороваться.

- Здоро´во, - рожа у Ромки была серьезной. Он потянулся за бутылкой. Галка поставила на стол вторую рюмку и бокал для вина.

- Вы что, уже Новый год встречаете?

- Не шкни, - сказал Ромка рабочим тоном, - давай по маленькой. Это аперитив. Давай, - он подал Ёжикову рюмку.

- Погоди, - Ёжиков взял бутылку вина и штопор, - эх ты, жентельмен недоделаный.

Пробка выскочила с оглушительным звуком. Потянув носом запах, Ёжиков налил две трети бокала и подал Галке. Потом взял рюмку коньяка и они выпили.

-Чё такой кислый?, - Ёжиков посмотрел на Ромку.

Галка боком присела на табурет и оперлась локтями на стол. Сделав глоток вина из бокала, она с улыбкой кивнула на мужа:

- Он мне про инопланетян рассказывает.

- Правда?, - брови Ёжикова поползли вверх. Он посмотрел сначала на Романа, потом на Галку. - И что же он тебе наплёл?

- Говорит, что инопланетян не бывает. Говорит, что это все происки американцев, - Галка улыбалась.

- А что, разве не так?, - тоном спорщика обратился к Ёжикову Роман, - каждое своё фиаско как страны, а их было немало, фи… фиасков, они прикрывают сказками про инопланетян.

- Кто?, - спросил Ёжиков. Он думал об одной конкретной инопланетянке.

- Кто, америкосы! Неудача с военным зондом в сорок седьмом — это инопланетяне прилетели, не смогли создать нормальное ПВО, - инопланетяне у них перед белым домом приземлились. Даже в глобальном своем провале с полетом на Луну не смогли без них обойтись. Пусть лучше народ о пришельцах думает, чем размышляет о том, почему их правители не способны ничего создать.

- Ладно. Может, начнем на стол накрывать?, - Ёжиков посмотрел на часы.

- Зачем было Арнк...Арм..стронгу, - Роман, наконец, осилил фамилию, - если он действительно, значит, по Луне ходил, рассказывать, будто он видит инопланетян? Им что, значимости события не хватило бы?, - Ромка тыкал сигаретой в пепельницу и говорил, - Они поэтому инопланетян и прилпе… приплели, блин, что не хватило им значимости. События никакого не было! Не было никакой Луны! Вот так, - он опять потянулся к бутылке.

- Придержи коней, - Ёжиков накрыл руку Романа, - так ты до Нового года не дотянешь. Он посмотрел на Галку.

Галка села рядом с мужем, нежно положила ладонь на его щеку и что-то зашептала ему на ухо. Она знала как с ним обращаться. Через минуту Романа было не узнать. Он встал и сказал трезвым, почти бодрым голосом:

- Да, останемся человеками.

Ёжиков сказал:

- Аминь, брат, - и они пошли раздвигать стол.

Минут через десять, Галка, с тарелками салатов в руках застала в комнате следующую картину: стол так и не был раздвинут, Ёжиков и Роман, стояли обнявшись, лицом к балкону, раскинув в стороны свободные руки, в полный голос горланили песню покорителей космоса:

- Заправлены в планшеты

космические карты

и штурман… э-э направляет, нет… объясняет….

- Черт… все время спотыкаюсь в этом месте.

Галка поставила тарелки на не раздвинутый стол, подошла к мужу, обняла его за талию и пропела:

- И штурман уточняет

- В последний раз маршрут, - грохнули они хором. Они допели куплет про 14 минут, уже раздвигая стол. Потом оба подумали о том, что Галка, несомненно, была редкой женщиной.

Уже собираясь садиться за накрытый стол, Ёжиков предложил:

- Давайте-ка ребята, покурим перед стартом, - и они пошли на кухню прихватив с собой уже изрядно отпитую бутылку коньяка.

Спустя полтора часа, когда Галка, в связи с Новым годом, разрешила курить в комнате при открытой балконной двери, за столом шел неторопливый разговор. Речь шла о женщинах. Роман, склонный к теоретизированию, пытался объяснить свою мысль:

- Женщины, - он поднял указательный палец, - хитры от природы. И дело здесь не в уме. Вернее, в уме, но особого рода, выработанного в результате эволюционных процессов. Их хитрость, - говорил он, - всегда прагматична. Это хитрая прагматичность. Или прагматичная хитрость, если хотите. Ты понимаешь меня?, - обратился он к Ёжикову. Роман время от времени прибегал к ораторскому приему для удержания внимания и спрашивал собеседника понимает ли он его.

- Вот взять хотя бы тебя, конкретного Ёжикова, - продолжал Роман, - ты думаешь почему от тебя Катька ушла? Из-за того, что вы ругались? Вот фиг тебе, - он скрутил дулю и показал ее Ёжикову, - то есть, это, конечно, был повод, но только для того, чтобы на него сослаться в удобный момент. На самом деле, - он кинул взгляд на Галку, - ты просто приносил в пещеру мамонта не того артикула, который ее устраивал.

- Если ты такой специалист по женскому вопросу, скажи зачем было ждать так долго? Мы все-таки пять лет прожили вместе, - сказал Ёжиков и выпил.

- Это…, - Ромка посмотрел в свою пустую рюмку и поставил ее, намекая на то, что пора налить, - это потому, что ты такой спокойный в жизни. Она не могла тебя понять. Им эмоции подавай. Если твои слова не сопровождаются эмоциями, они думают, что тебе на них плевать. А еще она опыта набиралась.

Ёжиков хотел сказать, что знает существо, для которого не эмоции главное, а разум, правда она не человек, но сдержался и промолчал.

Галка взяла бокал и сказала:

- Женщина знает, что врет, но врет во благо семьи, и поэтому хочет, чтобы ей поверили, отсюда эмоции. К тому же вы не знаете что такое месячные.

Ёжиков негромко произнес:

- Как же можно верить существу, которое семь дней каждый месяц истекает кровью и при этом не дохнет?

Роман собирался выпить, но остановился, посмотрел на Ёжикова и заржал.

И вот Новый год пришел! С шампанским, с боем курантов и поздравлением президента, объятиями и пожеланиями, телефонными звонками и веселыми разговорами. Ёжиков перепробовал все Галкины салаты, был восхищен ее кулинарными ухищрениями и сказал ей об этом. Веселый и поддатый Ромка с фужером джина в руке, коньяк давно кончился, притворно-официальным тоном поблагодарил Ёжикова за его гребаный визит в их гребаную квартиру и выразил надежду от лица всей семьи Любимцевых на ответный визит, никак не менее гребаный, что, однако, не помешает им со всем гребаным уважением выпить все запасы алкоголя у Ёжикова дома, а заодно и опустошить окрестные винные магазины до степени полного осушения. В знак одобрения сказанному все выпили стоя.

Ёжикову вдруг ни с того, ни с сего стало грустно, он почувствовал, что пора бы начать и домой собираться.

- Ну ладно, - сказал он и встал, - как выспитесь, я вас жду, - и уже пошел в прихожую надевать пальто и шапку, как Галка, после перемигиваний с Романом, вышла из кухни с жостовским подносом, на котором стояла рюмка водки. На посошок. Что ж, Ёжикову надо было соответствовать. Он по-ямщицки стянул с головы шапку, вытянулся, поклонился, сказал почему-то чинным окающим Вологодским говором:

- Благодарю, хозяйка, - взял свободной рукой рюмку и опрокинул ее в рот. В рюмке, конечно, был неаутентичный буржуйский джин, но все равно было весело. Ёжиков по этому поводу вспомнил старый анекдот, за который предложил выпить всем вместе. Стало еще веселей. А через пятнадцать минут решили, что всё, по самой что ни на есть предпоследней и всё! Когда стало ясно, что Галка пошла стелить Ёжикову в комнате на диване, он все-таки распрощался и двинулся домой.

Домой Ёжиков добирался в такси. Озверевшие таксисты, как всегда в новогоднюю ночь, ломили втрое, и, как всегда, никто не возмущался, все безропотно расплачивались, потому что выбора не было. Предположительно неженатые гаишники с гастритом, дежурившие в Новогоднюю ночь, отыгрывались на потерявших осторожность веселых водителях. Добравшись, наконец, до дома, Ёжиков захлопнул за собой дверь. Постоял, прислонившись к двери спиной, взял себя в руки, поборол почти непреодолимое желание раздеться, разбросав вещи по всей квартире, и начал аккуратно снимать с себя пальто. Туфли, которые он не снимал почти сутки, особенно были ненавистны. Тем не менее, Ёжиков сел на скамейку, которую он решил называть кушеткой, с превеликими стараниями расшнуровал обувь и аккуратно поставил туфли на место. Выдохнув, он встал и пошел на кухню. Открыл балкон, закурил и с минуту стоял, вглядываясь в темноту ночного города. С улицы слышался женский смех, громкие, но неразборчивые разговоры, хлопанье петард. Ночное небо то и дело освещалось разноцветным салютом. Новогодняя ночь продолжалась.

Спать расхотелось. Ёжиков повернулся и убедился в том, что на столе все еще стоит почти забытая бутылка Курвуазье. Он открыл холодильник, достал оливки, сыр, буженину, хлеб, Кьянти и быстренько организовал себе мировой закусон. Он понял, что проголодался. Так с ним бывало всегда, после застолий вне дома, где приходилось больше пить, чем есть. Открыв бутылку вина, достал граненый стакан, бокал доставать не стал, потом взял бутылку коньяка, налил в рюмочку и выпил для аппетита. Поглощая бутерброд с бужениной, Ёжиков запивал Кьянти из стакана и думал, что нет на свете ничего более подходящего для Кьянти, чем бутер с бужениной. Идеальная пара. И Кьянти чтобы из граненого стакана. Никаких буржуйских бокалов. «Или что? Вы со мной не согласны? Так обоснуйте свою позицию. Сознание у них вечное, видите ли», - Ёжиков не заметил, как монолог превратился в диалог с инопланетянкой. «И у меня, между прочим, уникальная конфигурация энергетическая, сама говорила. Структура классная, четырехкамерная. Может, для вечности тоже подходящая? Нам с детства твердят, что душа у нас бессмертна — она же вечна. А у меня структура подходящая. Надо спросить ее об этом обо всем. Где она ходит?»

Ёжиков вздохнул и посмотрел на часы. Поспать все-таки надо. Зазвонил телефон.

Звонила Галка.

- Вы чего там, уже выспались? А я еще не ложился, - сказал Ёжиков и зевнул.

- Я тоже, - голос у Галки был серьезный и совсем не сонный, - Ромка спит. Как только ты ушел, он сразу отключился. Как утюг. Ты дома?

- Дома, - ответил Ёжиков, - у вас все в порядке?

- Да. Можно я к тебе приеду? Поговорить надо.

- Э-э-э… да, давай, - Ёжиков встревожился, но Галка уже отключилась.

«Странно, - Ёжиков не любил, когда у друзей возникали проблемы. Всегда старался помочь и переживал, - Ладно, ехать до меня минут двадцать, ну, может, пятнадцать без пробок, успею взбодриться», - сказал себе Ёжиков и пошел под душ.

Потом он стоял в ванной комнате в банном халате и тапочках перед зеркалом и причесывался, когда раздался звонок в дверь. Это была Галка.

Она прошла в прихожую и Ёжиков жестом пригласил ее на кухню. На кухне Галка увидела новогодний спонтанно-холостяцкий завтрак Ёжикова.

- Иногда я тебе завидую, - Галка повернула коньяк этикеткой к себе, - о, французский коньяк.

- Хотел взять к вам, но он уже отпитый, - слегка сконфуженно объяснил Ёжиков и зачем-то добавил: - Давно здесь стоит. Будешь?

- Давай, - согласилась Галка. У нее был растерянный вид.

Ёжиков достал еще одну рюмку, налил ей и себе.

- Ну, за паруса?, - это был старый институтский тост. Они все, включая Ромку, заканчивали энергетический, но Галка на два года позже. Галка выпила полрюмки, сказала:

- М-м-м…. вкусно, - и допила остальное. Они сели и их ноги соприкоснулись. Галка ногу не убрала.

- Кеша, пойми меня правильно, - сказала она, глядя в стол, - я люблю Ромку, у нас все хорошо, и я…. я… хочу, чтобы так и осталось, - она подняла на Ёжикова глаза, - и у меня не так много времени, - ровно сказала она, придвинула лицо Ёжикова и поцеловала в губы долгим чувственным поцелуем. Когда поцелуй кончился, Ёжиков спросил:

- Галка, может, не надо, а? А если он проснется?, - Ёжиков имел ввиду мужа.

- Я ему записку написала и положила рядом с подушкой. Я сейчас у Людки Селезневой, помнишь ее, вся в веснушках ходила на практике? Мы сейчас на горку идем, там такой шум, даже телефон не слышно, когда звонит, - негромко говорила Галка, развязывая пояс на халате Ёжикова.

- Ты все предусмотрела, - сердце Ёжикова билось где-то около горла, - пойдем. Он потащил Галку за руку в сторону спальни.

В следующие полчаса они отключились от всего, что было за пределами Ёжиковой кровати. Ёжиков был нежен и настойчив, Галка была благодарна и уступчива. Стоны были наградой.

Когда Галка пришла в себя, Ёжиков лежал, обнимал ее, и курил. Он дал ей два раза затянуться из своих пальцев и сказал:

- С Новым годом, - в его голосе звучала нежность. Галка поцеловала Ёжикова, сказала: - Мне пора, - соскочила с кровати и начала одеваться. Ёжиков полюбовался ею, накинул халат.

- Давай еще по рюмочке?, - спросил Ёжиков.

- Давай, - легко согласилась Галка. Она выглядела счастливой.

Ёжиков метнулся и налил.

Когда Галка ушла, Ёжиков сел на кухонный табурет и подумал: «Может, вообще спать не ложиться? Нет, все-таки надо поспать, денек будет тот еще. А материть себя я буду позже.»

Он пошел в спальню, завалился в кровать и мгновенно заснул.

Проснувшись, Ёжиков решил секундочку глаз не открывать, а полежать так, с закрытыми, торопиться все равно никуда не надо. Он лежал, а перед глазами плыли картинки, одна приятнее другой. Он вспоминал, что с ним случилось, и пока совесть покоилась на дне самого глубокого колодца его души.

- Господин выспался?, - прозвучал знакомый голос. Ёжиков от неожиданности вылетел из-под одеяла, быстро подобрал одеяло обратно и вжался в спинку кровати. Около кровати с улыбкой на лице стояла Таа.

- Как ты сюда…, - пробираешься, хотел спросить Ёжиков, но остановился, - Ты что, опять меня в свое восприятие затащила?

- Будь точен в терминах, - уже серьезным голосом сказала Таа, - ты в моем сновидении. А раз ты в моем сновидении, ты пользуешься моей энергией. Поэтому будь учтив со мной, пожалуйста, - она рассмеялась и ответила на вопрос, - Вообще-то, это было не сложно. Ты спал, и твое восприятие было расслаблено.

- Зачем я здесь?, - спросил Ёжиков. Он чувствовал себя довольно бодро и, как ни странно, понимал все с полуслова.

- Зачем?, - Таа всерьез удивилась, - разве ты не хочешь расширить свои границы? Границы восприятия? Разве это не самая достойная задача для любого сознания во вселенной? Хочешь всю свою короткую жизнь бродить в маленьком душном мирке, натыкаясь на придуманные вами же стены?

- А чего хочешь ты?, - Ёжиков еще не до конца понимал чего она к нему привязалась.

- Ты не о том спрашиваешь - сказала Таа с улыбкой. В этот раз она достала сигарету и зажигалку из кармана, - казалось, она осознавала какое впечатление производит на Ёжикова, — это не вопрос желания. Ты для меня - вызов.

- Но почему я? Потому что у меня уникальная конфигурация?, - по инерции задал вопрос Ёжиков.

- Когда научишься задавать правильные вопросы, я тебе отвечу. Сейчас ты не поймешь. Могу лишь сказать, что такая структура энергетического тела, как у тебя, встречается действительно не у всех. Кстати, я не говорила, что она у тебя уникальна. Подходящая, да. Особенная. Да. Но это не делает тебя гением. Ты такой же тупица, как и всегда.

- Почему это я тупица?

- Почему это я тупица, - Таа покачала головой, - Галка, может, не надо!, - противным гнусавым голосом передразнила она Ёжикова и захихикала, - да ты кобель, Ёжиков! Разве в вашем мире это допускается? Ай-яй-яй. Надо беречь свою энергию. А ты ее растрачиваешь.

- Ты за мной подсматривала?, - Ёжиков стал злиться.

- Ты не о том думаешь, - сказала Таа, и вдруг злость прошла.

Тут Ёжиков заметил, что Таа одета в строгую зеленую пару, очень элегантную.

- Тебе нравится как я выгляжу?, - она повертелась перед Ёжиковым, - Я специально для тебя так нарядилась. В начале обучения нужен формальный подход. Чтобы ты не испугался, - она усмехнулась, - а то опять в панику свалишься. Но, если хочешь, я буду в белье, чтобы ты расслабился. Сегодня мне нужно все твое внимание, - ее глаза сияли. - Считай это первым уроком.

Не вынимая сигарету изо рта, она сняла очки и стала их протирать краем юбки. Протерев, не стала их надевать, а бросила на стол, стоявший в углу. Вид у нее был комичный. Она посмотрела на Ёжикова своими большими горящими глазами и сказала:

- Итак. Сегодняшнее занятие для тебя будет заключаться в посещении мира белой энергии. Мы так его называем, потому что это мир, он состоит из энергии, и она белая, понятно? Ёжиков кивнул. - Я не буду тебе рассказывать технологию перехода. Это так сложно, - она томно вздохнула, - и в то же время просто, - глаза ее задорно блестели, - Ладно, пошли, - она схватила Ёжикова за руку и потянула в сторону окна.

- Просто пойдем?, - завопил Ёжиков и через мгновение оказался стоящим внутри белого света. Не было ни верха, ни низа, просто свет. Звуки его мира тоже исчезли, Ёжиков оглянулся. Рядом стоял диван. Тоже белый. На вид удобный. На нем сидела Таа.

- Ты вопишь, как слон. Садись, успокойся, - она похлопала по дивану ладошкой рядом с собой. Ёжиков осторожно сел. От Таа исходил изумительный цветочный аромат с цитрусовыми нотками. «Странно, - подумал Ёжиков, - раньше запаха не было».

- Правильно. - Таа кивнула, - Нахождение в мире белой энергии повышает твой энергетический уровень, а это обостряет все чувства.

- Откуда диван?, - поинтересовался Ёжиков.

- Не знаю, наши притащили, - равнодушно сказала Таа, - зачем притащили, почему не забирают — не известно. Вообще-то, известно, но сейчас мы не будем об этом говорить.

- О чем же мы тогда будем говорить?, - Ёжикову было не по себе. Кроме дивана глазу было не за что зацепиться.

- О том, что составляет суть всего. О том, ради чего мы, как и все сознания во вселенной посещаем миры. Об энергии, - она посмотрела на Ёжиков, - слушай у тебя с собой выпить есть?

Ёжиков замотал головой, давая понять, что, мол, нет, выпить у него нет, и похлопал себя по карманам. Он вдруг осознал, что на нем серый костюм, рубашка и серый же галстук. Обут он был в белые резиновые китайские тапки с медвежатами. «Черт», - подумал Ёжиков и задвинул ноги под диван. Таа усмехнулась:

- Не напрягайся так, Ёжиков, я пошутила насчет выпивки. Я пью алкоголь только в вашем мире и еще в одном. Там обитает осознанная сущность Тлало. Они, кстати, органические. Свой мир они называют что-то вроде Кетауга или Куауте, я точно не помню. Они делают вино из местных плодов шочи два миллиона лет.

- Два миллиона лет?, - Ёжиков был поражен.

- Ага. Представь какого уровня мастерства можно достичь за такое время. Как нибудь мы с тобой прогуляемся в тот мир.

- А где он? Это далеко?, - спросил испуганным тоном Ёжиков.

- Ох. Какой же ты тупой, - Ёжикову почудилось, что Таа всплеснула руками, - Ты думаешь это винный магазин на окраине твоего вонючего города? Это целый мир! Он находится в определенной точке твоего и моего восприятия. И он пореальнее твоего будет. И побольше, - она повернулась к Ёжикову, - Давай вернемся к нашему предмету. До конца урока осталось…, - она посмотрела на свое запястье, как если бы там были часы.

- Так вот. Суть сегодняшнего урока заключается в том, что мы, сознания, должны поддерживать высокий уровень энергии. Для этого мы посещаем миры. Те, что дают нам энергию. Ты чувствуешь это на себе прямо сейчас. Посмотри на себя, ты светишься. Но есть в этом и неприятная сторона. Мы стали зависимы. И мне это очень не нравится. Я люблю свободу, не ограниченную никакими посещениями. Но факт остается фактом: без нахождения в мирах, вроде этого, у нас нет возможности посещать некоторые другие.

- Какие, например?, - Ёжиков был похож на маленького любопытного щенка.

- Ну например, мир неорганических сущностей. Чтобы туда попасть, нужно неординарное количество энергии.

- А зачем нам туда попадать?, - спросил Ёжиков, не задумываясь.

- Лично я думаю, что незачем. Но некоторые считают, что попав туда, ты обретаешь сокровища.

- А почему они так считают?

Таа внимательно посмотрела на Ёжикова и сказала:

- Потому что это правда.

Она взяла Ёжикова за руку и они снова оказались в спальне. Ёжиков сидел на краю кровати. У него еще остались вопросы о мире неорганических сущностей, но Таа сказала:

- Ты еще не готов.

- Не готов к чему?

- Не готов к ответам. Твоя энергия еще не обладает достаточной гибкостью. Это может быть опасно.

Таа еще раз оценивающе посмотрела на Ёжикова:

- Перед тем, как ты отправишься в свой мир, мы должны обсудить еще одну важную тему. Необходимо, чтобы ты хорошо уяснил себе то, что я сейчас скажу.

Ёжиков невольно собрался. Таа была серьезна.

- Наш мир, - начала она и села на стул, положив ногу на ногу, - имеет энергетическую структуру, пронизанную полосами Аквила, порождающими сознание, это ты уже знаешь. Ни одна сущность во всех вселенных без нашего согласия не сможет оказаться в этом мире. Нас разделяет самая непреодолимая граница. Граница восприятия. Чтобы сюда попасть, нужна особая энергия. Пока ты пользуешься нашей. Но настанет время, а я верю в это, когда ты самостоятельно сможешь настраивать свое восприятие.

- И еще одно. Мы можем находиться бесконечно далеко от тебя, и в то же время мы всегда будем рядом, на расстоянии вытянутой руки, стоит только пожелать.

- Как это? Ты сама себе противоречишь. То говоришь, что к вам нельзя попасть, если вы не согласны, то — наоборот, стоит только пожелать, - Ёжиков поерзал.

- Это противоречие только в твоей голове. Чтобы попасть во второе восприятие, надо научиться не просто желать. Должно быть безупречное намерение это сделать.

- Что такое безупречное намерение?

- Это желание, в котором отсутствует желание. Намерение - это значит хотеть без желания, знать без вопросов.

- Твои объяснения ничего не объясняют. Только запутывают меня.

- Сегодня я не могу тебе объяснить яснее. То есть могу, но не хочу. Вернее, хочу, но не стану этого делать. В свое время ты получишь все ответы. Извини, малыш, все должно делаться вовремя.

Ёжиков слушал не отрываясь. Степень его концентрации была беспрецедентной. У него, кажется открылся рот, так было легче воспринимать то, что ему говорила Таа. Ему показалось, что Таа держит в руке указку.

- На сегодня урок закончен, - официальным, почти казенным тоном произнесла Таа, и хихикнула. - Ну ладно, на сегодня достаточно, а то тебя удар хватит. Видел бы ты себя: - она широко раскрыла глаза и отвалила челюсть, изображая Ёжикова, - это было смешно.

Ёжиков подобрался, встряхнулся, повертел головой, осматриваясь и спросил:

- А почему мы всегда встречаемся в обстановке моей квартиры, а?

Таа с улыбкой смотрела на него. Потом отвела глаза:

- Ты считаешь, что мы видим одно и то же, - скорее утвердительно сказала она.

Глаза Ёжикова округлились.

- А что… нет?

- Нет, - Таа закурила, встала и пошла из комнаты. Ёжиков потрусил за ней.

- Но… это же…

- Что? Так реально?, - они зашли в кухню. Таа села на табурет и подвинула Ёжиковую пепельницу, привезенную из Таиланда. Ёжиков осторожно взял пепельницу в руку. Это была настоящая твердая медная пепельница, даже вмятина на краю присутствовала. Ёжиков однажды ее уронил на пол. Таа стряхнула пепел.

- В моем сновидении, а мы сейчас в нем, реальность я поддерживаю с твоей помощью. Ты мне помогаешь. В этом антураже, - Таа повела рукой, - ты чувствуешь себя спокойно. А значит не будешь отвлекаться, когда потребуется твое внимание.

- А чем я тебе помогаю?

- Ты достраиваешь образы в своем восприятии. В данном случае это образы твоей квартиры, включая все, что в ней есть, ты их много раз видел, а значит хорошо знаешь.

Таа встала и из шкафа достала бутылку Мартеля. Отдала ее Ёжикову и полезла за бокалами.

Ёжиков посмотрел на бутылку:

- А, Кордон Блю, - сказал он тоном знатока, - я гляжу, ты ни в чем себе не отказываешь.

- Знаешь, - Таа поставила бокалы на стол, - я могла бы заявиться к тебе в образе Бабы Яги или старухи Шапокляк какой-нибудь, а не милой двадцатилетней нимфоманкой. Я — сознание, сотканное из чистой энергии полос Аквила, мне семь тысяч ваших лет. Когда я сновижу город вашего восприятия, я воссоздаю каждую песчинку любой эпохи по памяти. В нем живут люди, созданные силой моего сновидения. У них даже мысли свои имеются. И ты, сгусток инертного биологического сознания, пытаешься меня задеть тем, что я себе ни в чем не отказываю? Притом, так развязно. Фу, Ёжиков.

Ёжиков сидел с открытым ртом и был совершенно ошеломлен. В руках он держал бутылку Мартеля.

- Ну что замер, как Лотова жена, у меня горло пересохло от разговоров, - Таа забрала бутылку, вытащила пробку и налила в бокалы на два пальца, - пей, - сказала она Ёжикову и выпила сама. - Приятная жидкость, да.

Ёжиков осторожно поднял бокал и выпил. Коньяк действительно был изумительно хорош.

- Извините, Таа, - хриплым голосом сказал Ёжиков, - я не хотел показаться развязным. Можно вопрос?

- Не парься, Ёжиков, меня твоя развязность не грузит, - в тон Ёжикову ответила Таа. - К тому же, для тебя будет спокойней воспринимать меня двадцатилетней девчонкой, а не старой ведьмой. Так что там у тебя за вопрос? Почему я так свободно управляюсь с русским языком?

Ёжикову снова стало не по себе. Он вспомнил, что для Таа все его мысли, как бегущая строка у него на лбу.

- В этом нет ничего необычного, - сказала Таа, - я много времени изучала историю России. Изнутри, если ты понимаешь.

- Не очень, - сказал Ёжиков.

- Не тупи, Ёжиков, - нетерпеливо сказала Таа, доставая кофе.

- То есть, ты хочешь сказать…

- Я была там. В разных местах, в разные эпохи, что не понятно. Как-то даже помню, солдаты у вас там взбунтовались, что ли. Потом, казнили их всех. По-вашему, веке в 17-м, кажется. Еще картину по этому сюжету нарисовал кто-то.

- Суриков, - придавленным голосом произнес обалдевший Ёжиков. И, кивнув сам себе, тихо сказал: - Утро стрелецкой казни.

- Ну вот. А мы накануне с Петькой ола накидались, он жутко с утра злой был. Эта гадость страшное похмелье дает.

- С каким Петькой?, - Ёжиков перешел на шепот.

- Ну был там один, симпатичный. Из местных мажоров. Мой знакомый. Он тогда у вас не то премьер-министром был, не то наоборот, императором.

- Петр I, - Ёжиков даже не удивился, - ты что, с ним спала?

- Много будешь знать - плохо будешь спать. Следующий раз встретимся, когда восстановишься, - сказала Таа и Ёжиков снова получил оглушительную затрещину под лопатку.

Ёжиков открыл глаза. Он лежал в кровати, голый, под одеялом. Повернув голову, он посмотрел в окно. «День. Какое же сегодня число? Надеюсь, первое? Января. Должно быть первое, - он вздохнул, - без двадцати час. Скоро Любимцевы придут. Или уже приходили? Надо вставать». Ёжиков сел, спустил ноги на коврик, взлохматил пятерней шевелюру. «Семь тысяч лет. Хэх!» Он встал и поплелся в душ.

Через двадцать минут, чистый душистый, в халате, Ёжиков залез в телефон, убедился, что он ничего не пропустил и сегодня действительно первое января нового года. Второе, что он сделал, пошел на кухню, раскупорил бутылку и выпил рюмку коньяка. «Не ощущаю разницы, - Ёжиков хмыкнул, - подумаешь, Мартель».Он включил чайник и посмотрел в окно. С шестого этажа не было заметно последствий Новогодней ночи. Улица была пуста, только кое-где на деревьях и кустах болтались разноцветные ленты. «А в мире белой энергии диван валяется, - думал Ёжиков, глядя в окно, - Может, они тоже Новый год праздновали? Сидели на диване, пили Шампанское. Прямо из провинции Шампань».

Зазвонил телефон. Ёжиков не торопясь, подошел к столу. «Мама».

- Привет, мам. С Новым годом.

- Здравствуй, Кешенька, с Новым годом. Ну, как там у тебя? Как здоровье? Отметил Новый год?

- Отметил. Даже слишком… содержательно. «Знала бы мама где я был».

- Удалось поспать?

- Вроде бы, - неуверенно ответил Ёжиков.

- Вроде бы. Ладно, еще выходных много, выспимся.

- А ты как? Гуся пробовали? Уже доели, небось?

- Что ты, - мама оживилась, - я как раз за этим звоню. Ты ко мне вряд ли приедешь сегодня, я тогда с Олей передам кусочек, она в твою сторону собирается, завезет тебе. Если тебя не будет, я ей ключи дам, она сама в холодильник все положит.

- Я дома буду. Любимцевы придут... С ответным визитом. Хотя… может, мы пойдем куда.

- Ну ладно, отдыхай. Не пей много.

«И не кури», - кивнул Ёжиков.

- Ладно. Пока. Загляну еще.

«Мама всегда мама, - Ёжиков положил телефон на стол, - Ольга. Она о чем-то догадывается. Или что-то чувствует. Недаром же она так меня разглядывала. Вот же сейсмограф ходячий. Все чует. Черт, забыл спросить когда она придет-то».

«Поесть что ли? Или кофе попить? Чайник уже горячий.»

Ёжиков пошел на кухню, направился сразу к холодильнику. «Так. Что тут у меня есть?, - он сел на корточки и принялся разглядывать, - Сыр, так, салат. Салат? Откуда у меня салат? А, точно, из магазина. Живых салатов. Так. Сюда его. Что еще? Боже мой! Хочу копченую красную рыбу». Он сгреб съедобные сокровища и потащил к столу. Свалил на стол и стал придавать цивилизованный вид. Открыл, нарезал, переложил, посыпал. Получилось красиво. Налил кофе. Зазвонил телефон.

- Ежидзе! Ты живой?, - было слышно, как Ромка жует.

- Ага. А вы? Выспались?

- Я дрых, как конь. Аж проголодался, - у Ёжикова отлегло, - Мы к тебе собираемся. Галка уже все собрала. Ты ждешь нас?

- Как пионэр, - подтвердил Ёжиков, - а что собирать то? У меня все есть, вы приходите только.

- Ее не переубедишь. Что ж не собрать, если тащить все равно мне, - он вздохнул, - бабы, - с философским смирением сказал Ромка - Хотел спросить, у тебя коньяк есть или мне зайти по дороге?

- Вы приходите, а потом разберемся. Идти все равно, видимо, придется.

- Ладно. Готовь музон, будем танцевать. Галка хотела тебя со своей подругой познакомить, - Ромка понизил голос до интимного, - я ее видел, вроде, ничего так, попец в порядке.

- Ты охренел? Какая подруга!, - Ёжиков растерялся на секунду, - Не надо мне никакой подруги. Вы там с ума посходили? Это что, сейчас?

- Вчера она мне что-то такое говорила. А что?

- А, вчера, - Ёжиков начал успокаиваться, - короче, приходите быстрей. И без подруги! Хватит трепаться по телефону. Здесь будешь это делать. Все, жду, - Ёжиков отключился. «Ничего не понимаю». Кофе остыл.

Ёжиков сел за стол и решительно подвинул к себе тарелку с салатом. Взял вилку. Позвонили в дверь. Ёжиков стал медленно сатанеть. Он воткнул вилку в салат и пошел открывать.

Пришла сестра. Сразу в прихожей она отдала Ёжикову пакет и стала снимать пальто. Пока Ёжиков смотрел, что в пакете, Ольга чмокнула его в щеку и прошла в комнату.

Когда Ёжиков вошел в комнату, Ольга рассматривала фотографию, стоявшую на секретере. На фото был Ёжиков с женой Катькой и Любимцевы. Фото было сделано на фоне горы Эльбрус, куда Ёжиковы и Любимцевы в прошлом году ездили в отпуск. Семьями.

- Это Галя?, - сестра показывала пальцем на Галку Любимцеву. Ёжиков посмотрел и пробурчал:

- Угу.

- Красивая, - сестра почему-то смотрела на Ёжикова, а не на фото.

- Ты в лесбиянки подалась?, - Ёжиков все пытался вырыть что-нибудь из пакета, - все маме расскажу.

Ольга фыркнула:

- Как был ябедой, так ябедой и остался.

- Выпьешь со мной с Новым годом?, - Ёжиков отказался от попыток что-либо откопать в пакете.

- А что ты пьешь?, - спросила Ольга.

- А что ты хочешь?

Ольга пошла в кухню, увидела на столе салат с воткнутой вилкой, взяла бутылку, посмотрела, поставила обратно и открыла в холодильник.

- Это что?, - она показала на вино.

- Кьянти. Будешь?

- Нет, я Кьянти не люблю. К тому же, Кьянти в Новый год не пьют, - она взяла шампанское, - вот что надо пить в Новый год, а не Кьянти. Ничего ты не понимаешь. Откроешь?

Ёжиков умел открывать шампанское с минимальными звуковыми эффектами. Пробка осталась в кулаке, раздалось легкое «пух», и из бутылки пошел дымок. Наполнив бокал, подал его Ольге, уже сидящей на табурете в любимой позе — на согнутой в колене ноге, сел сам и взял рюмку.

- Ты шампанское не будешь?, - спросила Ольга.

- Сейчас Любимцевы придут. С коньяком. Я как раз разминаюсь.

Они чокнулись, каждый своим напитком, выпили и Ёжиков спросил:

- Как Новый год справила?

Ольга молчала. Потом подняла глаза на брата и спросила:

- Кеша, тебе Галка нравится?

«Твою ж мать! И мою, стало быть, - ругался Ёжиков, - как же она…

- Нравится, - он спокойно выдержал взгляд сестры.

- У Дениса в твоем доме знакомый живет. Мы вчера ночью заезжали поздравить. Я видела как Галка выходила из твоего подъезда.

- Почему ты решила, что она у меня была? Может, у нее в этом доме дела были.

Ольга молча подняла руку перед лицом Ёжикова. В руке был женский браслет с часиками.

- Такой же, как на фото. Нашла его на полу.

Ёжиков взял браслет и засунул в карман. «Шерлок Холмс…. В юбке», - подумал Ёжиков.

- Ничего сказать не хочешь?, - Ольга отпила из бокала.

Ёжиков жевал салат и не поднимая глаз тихо сказал:

- Зачем?

Сестра вздохнула, взяла бокал и сказала тост:

- Все бабы - шлюхи.

Ёжиков поднял рюмку:

- Аминь, сестра, - и они выпили.

Ёжиков, конечно, знал, что Ольга еще долго будет его дразнить и доставать всячески, но он был уверен: дальше это не пойдет. Они друг друга знали и были преданы друг другу, как могут быть преданы брат с сестрой. И они в молчании хранили эту преданность, как нерушимую валюту, что не поддается никакой инфляции.

Они еще поговорили, Ольга допила шампанское и стала собираться. Уже на пороге Ёжиков посмотрел в глаза сестре и сказал:

- Оля, спасибо.

Она кивнула, сказала:

- Сам не спались, чучело.

Ёжиков стоял в комнате перед секретером и смотрел на фотографию. Улыбающаяся Галка обнимала мужа, а другой рукой держала букетик цветов. На руке был надет браслет. Тот самый. «Как заметила?, - удивлялся Ёжиков, вспоминая сестру, - Чингачгук острый глаз, блин».

Он взял фотографию и посмотрел еще раз, поближе. Фотографический Ёжиков стоял позади жены, обнимал ее и выглядел вполне счастливым. Реальный Ёжиков, прищурившись, вглядывался в лицо Катьки и думал: «А Ромка был прав, говоря, что наш брак был сплошным притворством, надувательством и показухой. Я ведь знал это с самого начала. Какого черта я полез в эту медовую ловушку, как говорят шпиёны, когда на свежую шлюху ловят какого-нибудь жирного чиновника. Катьку, конечно, шлюхой в полной мере назвать нельзя, но ей нужен (и всегда нужен был) папик, а не инженер. Хоть и четырехкамерный.

Ёжиков поставил карточку на прежнее место.

- Vanitas, блин, vanitatum, одна сплошная суета, - сказал Ёжиков и пошел в спальню наряжаться к приходу Любимцевых.

Через полчаса пришли Любимцевы. После объятий и поздравлений с наступившим, Ёжиков с двумя пакетами ушел в кухню. Галка, появившаяся из-за спины, отдала ему бутылку белого вина:

- В холодильник. Я люблю холодное.

Из прихожей послышался голос Романа:

- Кешка. Иди сюда. Ну так что там с коньяком?

«Ах да, - вспомнил Ёжиков, - коньяк». Он помчался в спальню, взял карту банка и попытался всучить ее Ромке. Ромка отпихался от карты со словами:

- Да есть у меня деньги! Чего брать то?

- Погоди, ты не понял. Сходишь сначала на Краснодеревщиков, тут рядом, через проспект, знаешь? Ну вот. Возьмешь две бутылки Мартеля, - Ёжиков показал два пальца, - обязательно Кордон Блю, другого не бери, а на обратном пути зайди в винный в нашем доме и купи Мартини, что ли и сока. Спроси у Галки, она Мартини будет?

- Сам спроси, - сказал Ромка. Ежиков повернулся, чтобы заорать, но Галка стояла сзади и улыбалась.

- Буду, - не дожидаясь вопроса, сказала она.

- Так, - он снова обращался к Роману, - Да смотри не перепутай! Кутузов, - Ёжиков поднял кулак, - карту возьми.

- Может, просто Дербента возьмем пятилетнего?, - Ромка взял карту.

- Вы, сударь, роняете знамя нашей альма-матер. Дербент. Пусть его технологи пьют. Сегодня же Новый год!

Ёжиков повернулся и уже было собрался на кухню, но заметил, что Роман в нерешительности топчется в прихожей. Он остановился:

- Тебе что, блин, благословение мое требуется? Вали бегом, организм Мартеля требует.

- А!, - Роман махнул рукой, - Гулять, так гулять!, - он повернулся и вышел.

Когда дверь за Ромкой закрылась и щелкнул замок, Ёжиков развернул Галку и впился в ее губы долгим поцелуем. Галка отвечала ему на поцелуй и не противилась этому. Потом они стояли, почти прижавшись, Ёжиков обнимал Галку, ее голова опустилась Ёжикову на грудь.

- У нас роман, да?, - спросила негромко Галка.

- Да, - сказал Ёжиков, - пока не протрезвеем. Новогодний роман.

- А потом?

- Потом? Потом я буду себя материть, каяться и переживать, что все откроется, и я потеряю друзей.

- Но может быть и по-другому, да?, - она подняла голову и с надеждой посмотрела Ёжикову в глаза.

- Может, - сказал Ёжиков, - мы убежим в мир Кетауга, где обитают осознанные сущности Тлало, и будем пить вино возрастом два миллиона лет из местных плодов шочи. Ты бы хотела пить вино возрастом два миллиона лет?

Галка медленно поцеловала Ёжикова.

- У меня для тебя подарок, - он хотел вытащить браслетик из кармана, но обратил внимание на руку Галки. Она все еще обнимала Ёжикова за шею. На ее руке был браслет с часиками.

- Я думал, ты его у меня оставила, - показав на браслет, сказал Ёжиков. У него в душе шевельнулся страх, но он не подал вида.

- У тебя?, - воскликнула Галка и понизив голос, спросила еще раз, - Так я оставила его у тебя?

Ёжиков кивнул. Он смотрел ей в глаза.

- А я гадала куда же он запропастился, всю квартиру обыскала. Пришлось второй надевать. У меня их два. Когда-то хотела маме подарить один. Ты его нашел?

Два браслета. Ёжиков покачал головой. Чего только не случается.

Он полез в карман, вытащил браслет и отдал Галке.

- Спрячь, наверное, - он поцеловал ей руку и сказал:

- Надо выпить.

Они пошли в кухню, наполнили рюмки и Ёжиков сразу выпил. Галка сделала глоток и спросила:

- Ты переживал, да?

Ёжиков сел.

- Хорошо, что я его нашел. Кстати, а что вы притащили в пакетах?

Галка двинулась было к холодильнику, но Ёжиков ее задержал:

- Подожди. У меня сегодня не будет возможности тебя поцеловать.

Они целовались еще целую минуту, а потом Галка сказала:

- Мы найдем время. И возможность. А теперь Новый год!

Как только она произнесла эти слова, зазвучал дверной звонок.

Пришел Ромка. Забирая у него пакеты, Ёжиков сказал:

- Где ты ходишь, блин! Потерялся, что ли?

- В очереди стоял, - сказал Роман, снимая куртку, - да еще пришлось ждать, пока кассирша ленту поменяет. В общем, жизнь кругом такая, выпить так и тянет, - он потер ладони, - ну-с, давненько я не брал в руки Мартеля, - переврал цитату Ромка.

Стола в комнате у Ёжикова не оказалось, поэтому было решено расположиться кухне, уютно, по-домашнему, что и осуществилось немедленно. Гуся нашли и распаковали. Закуски и прочие салаты выглядели убедительно, бокалы и рюмки были наполнены соответствующими напитками. Первая рюмка Мартеля оказалась мягкой, вполне себе аристократичной и располагала к вдумчивой беседе.

- А знаете ли вы, коллеги, - сказал Ёжиков нарочито академическим тоном, держа в руке вилку с наколотым на нее большим куском гуся, - что по достоверным историческим источникам в утро стрелецкой казни Петр I был с похмелья?

- Тоже мне новость, - хмыкнул Роман, - он же предпочитал иноземное пойло, а за бугром в ту пору квасили по-черному. - Он рассматривал бутылку Мартини. - К тому же, врет он, твой источник, Петра там вообще не было. В день стрелецкой казни у императора случилось несварение желудка, именуемое в народе — поносом, и вместо себя государь послал двойника.

«Этот источник не врет», - подумал Ёжиков, но сказал:

- А ты откуда это знаешь?

- У меня свои источники, - Ромка самодовольно улыбался, - письменные.

- Такое написать могли только немцы. Их тогда на Руси много было. И все брали себе русские имена.

- Чего тебе дались эти немцы?, - спросил Роман. - Ну, наверняка фамилии на русский лад переделывали, да. Под среду обитания и фамилии менялись. Вот был бы ты, скажем, эстонец, был бы Ёжиковс.

Галка прыснула:

- Ёжиковс!..

Раздался звонок в дверь. Ёжиков похолодел и с тревогой посмотрел в сторону прихожей:

- Кто это там?

Ромка начал вставать, но Ёжиков его остановил:

- Нет нет, я сам, ты пока наливай.

Он пошел к двери, а в голове возникла небольшая паника: « Нет, нет, нет, только не сейчас, я сейчас не хочу, я еще не восстановился, блин. Какого черта, она же обещала, - Ёжиков вспомнил, как Таа говорила «встретимся, когда восстановишься» и тут же взял себя в руки, - не дергайся, это просто какой-нибудь поддатый сосед заблудился, Новый год же».

Звонок снова прозвенел.

«Да иду я, иду», - Ёжиков повернул замок и открыл дверь.

На площадке действительно стоял сосед из квартиры, расположенной дальше по коридору. Звали его Анатолий. Не то Сергеевич, не то Александрович, Ёжиков плохо запоминал имена собственные. Лет сорока. На вопросительный взгляд Ёжикова, сосед сказал:

- Привет, сосед. Шел вот домой, мимо твоей квартиры проходил, гляжу, прямо перед порогом лежит, решил отдать. Наверное ты выронил, - и протянул что-то Ёжикову. В руке был бумажный пакетик. Ёжиков машинально взял пакет:

- А что это?

Сосед пожал плечами и пошел дальше, в сторону своей квартиры. Ёжиков рассеянно посмотрел ему вслед:

- Спасибо, - и добавил: - с Новым годом.

Соседская дверь с грохотом захлопнулась. «И вам не хворать», - подумал Ёжиков.

Закрывая дверь, он разозлился: «Докатился, Ёжиков, от каждого стука в дверь шарахаешься». «А что же он мне притащил?», - Ёжиков залез в пакет и достал оттуда… женский браслет с часиками. В точности такой, как на руке у Галки. И второй - у нее в кармане. Ёжиков отдернул руку, будто это не браслет был, а змея, и он упал на пол. Заметив, что из кухни к нему приближается Роман, Ёжиков быстро подобрал браслет и засунул его в карман.

- Кто-то приходил?, - поинтересовался Роман.

- А, сосед Толик, из квартиры напротив, - Ёжикову надо было что-то сказать, - нашел ключи в подъезде, спрашивал не мои ли. Ты куда?

- Никуда, - Роман зашел в туалет и проорал оттуда: - Сейчас вернусь.

Когда Ёжиков зашел в кухню, вероятно у него было такое лицо, что Галка сразу спросила:

- Что-то случилось?

Ёжиков посмотрел на нее долгим внимательным взглядом и покачал головой. Он ничего не понимал. Зачем было устраивать ему эти нелепые головоломки с браслетами? «Они что, издеваются?», - Ёжиков представил Таа, их наставника, - «Может быть прямо сейчас на большом галактическом экране они смотрят мою жизнь, как сериал, и ржут?», - Ёжикова передернуло.

- Ничего. Все в порядке, - ответил Ёжиков. Он уже не мог веселиться. Повинуясь порыву, он вытащил из кармана браслет и положил на стол. Посмотрев на Галку, Ёжиков увидел пару сверкающих глаз, смотревших на него не мигая. На какое-то мгновение ее глаза ослепили Ёжикова, будто вспышкой, но сияние быстро стало ослабевать, вырисовывался силуэт и, наконец, Ёжиков смог увидеть, что за столом, держа в руке старинный хрустальный бокал, наполненный чем-то красным, сидела Таа. Она улыбалась.

- Я так понимаю, - сказал мрачно Ёжиков, - Романа в туалете нет?

- Ну почему же, - Таа усмехнулась, - может, он и в туалете. У себя дома. В первом восприятии. То, что ты сейчас видел в образе твоего дружка, это, созданное силой моего сновидения, всего лишь примитивное энергетическое сознание. Ты сейчас у меня в гостях.

Ёжиков тяжело вздохнул:

- Если я гость, может нальешь мне?

- О, не стесняйся, дорогой, налей себе сам, - Таа хихикнула и взяла бокал. На пальцах ее правой руки были надеты два роскошных и явно дорогих перстня. На ней была длинная клетчатая юбка и коричневая кожаная куртка с приколотым на ней красивым лилово-красным цветком.

Ёжиков взял бутылку Мартеля и, не наливая в рюмку, приложился к горлышку. Сделав три или даже четыре хороших глотка, он опустил бутылку и спросил:

- И к чему этот весь маскарад? Ты кто сейчас, атаманша пиратов?

- Ты мне нравишься Ёжиков, - сказала Таа, держа в руке бокал, - Иначе я за тебя бы не взялась. Но ты должен уяснить для себя, у меня как у энергетической сущности нет заинтересованности ни в чем, в том числе в тебе. Ты для меня просто вызов, который я приняла. И тебя надо было раскачать, - Таа прищурилась, прикуривая тонкую коричневую сигару от мудреной антикварной зажигалки, - я же тебе говорила, ты тупой.

Ёжиков произнес с сарказмом:

- Стоило ли ради тупицы так напрягаться? Квартира, друзья, Мартель. Даже город! Это все липа?

- Все, что ты перечислил, и даже многое другое — всего лишь образы в моем сновидении. Намеков же ты не понимаешь. А я намекала. Говорила тебе что могу воссоздать каждую песчинку любой эпохи по памяти. Но тебя это не проняло. Находясь в моем сновидении, тем не менее ты был весь сконцентрирован на себе. Ты буквально был погружен в себя. Надо было как-то расфокусировать твое внимание, расшатать восприятие. Поэтому Галка, браслеты. Несмотря на твою склонность к паническим состояниям, твое внимание все равно оставалось на удивление не гибким.

- Так значит Галка…, - Ёжиков угрюмо опустил голову.

- Нет нет, твоя Галка не изменяла мужу, если это тебя заботит, - Таа, улыбаясь, смотрела на Ёжикова.

- Так значит я….

- Да, Кеша, это была я, - глаза Таа смеялись, - вернее, это было мое тело сновидения. Но мне понравилось.

«Что б тебя… ведьма», - Ёжиков испытывал облегчение и легкую грусть, его уже не интересовало поняла ли его Таа.

- Я же тебе говорила, что мы здесь отрываемся. Но что касается твоих планов, тут все серьезно. Нас ждут удивительные миры, Ёжиков.

- Миры? Я вчера обещал маме зайти. Она будет волноваться.

- Ничего ты маме не обещал, - сказала Таа, - тебя не было в первом восприятии с того дня, как ты увидел НЛО.

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги