Иней

- Что смотришь? Еды нет, - Инея с улыбкой посмотрела на сидящего рядом лиса продолжая легонько перебирать струны старенькой гитары, - или тебе нравится музыка?

Зверь в ответ фыркнул, переставив лапы, и пододвинулся поближе, подметая снежную пыль пушистым хвостом. Его жëлтые глаза внимательно следили за движениями пальцев девушки.

- Мне тоже нравится. В этот раз хорошо получилось: мажи в таком переборе просто чудо, - с довольной улыбкой сказала она, закрывая глаза и уносясь с мягкими звуками далеко за пределы этого мира. Но наличие пушистого слушателя привлекало еë внимание, возвращая обратно.

"Пойдëм со мной"

Девушка в удивлении открыла глаза, оглядываясь по сторонам. Кто это сейчас сказал? Изумилась она, никого вокруг не увидев. На опушке была только она и лис, склонивший голову набок. Он водил левым ухом и так же неотрывно на неë смотрел. Она мягко, безобидно рассмеялась:

- Это ты меня, что ли, зовëшь?

Хоть Инея понимала, что это еë фантазия, но в глубине души всколыхнулось трепетное детское чувство: мечты о сказке. Когда она ещë в детстве слушала рассказы деда-егеря о том, что в тайге, особенно в канун Нового года, происходят странности и чудеса.

Так, может, сейчас она уловила их отголоски?

Посмеялась сама про себя, возобновляя игру и добавляя к перебору щипы, разбавляя задумчивую мелодию задорным настроением.

Она уже взрослая, а те дедушкины истории из детства были простыми выдумками, чтобы ей не приходилось скучать долгими зимними вечерами. И ведь тогда же она училась играть на гитаре.

Одно из воспоминаний яркой картиной всплыло в голове, разукрашенное цветами радости и неописуемыми чувствами о доме и уюте:

Она тянется за висящей на стене гитарой, совсем ещë маленькая, что даже поднимаясь на носочки достаëт лишь до нижней части корпуса. Пальцы соскальзывают, отталкивая еë так, что, касаясь бревенчатой стены, она издаëт глухой звук. Инее всегда слышалось, что тот звук будто был обидой дедушкиной шестиструнки за такое обращение. И она каждый раз извинялась, виновато поглаживая лакированный бок. А потом приходил дед, смеясь брал любимую внучку на руки, отдаляя весь мир и приближая заветный инструмент. И она, в те моменты самая счастливая на свете, гладила пальцами мягкие струны, радуясь каждому мелодичному звуку с ощущением, что сама гитара отвечала своей благосклонностью.

"Я зову. Пойдëм"

Повторился явственный голос. Инее он показался чарующим и словно нетерпеливым. Она вынырнула из воспоминаний, с тëплой тоской вспоминая смеющегося дедушку. Перестав играть, девушка поднялась с корня иссохшего дерева, отряхнувшись от собранной на себе позëмки. Закинула на плечо гитару с улыбкой посмотрев на лиса.

- Раз ты настаиваешь, - произнесла она, прячась за мягким шарфом. Еë наполняло детское бесстрашное любопытство, сметая унылую будничную рациональность. К ней она вернëтся через несколько дней, а сейчас, размышляла она, время волшебства.

Лис поднялся с места, отряхнулся и, глухо фыркнув, посеменил в сторону леса, уводя девушку с деревенской опушки по тропке своих же следов.

Наблюдая за ней и еë игрой, ему стало интересно, сможет ли она сотворить новогоднее чудо, о котором уже не первый год шепчет тайга.

Инея шла по слежавшемуся снегу наслаждаясь всем вокруг: танцующей игривой позëмкой, причудливыми сугробами, накрывшими плотным саваном поваленные деревья и пеньки, скрипящими макушками сосен и ухавшими с них тяжëлыми, белыми шапками. Ей особенно нравился звук, с которым они падали на снег: "Пфуф" - словно где-то рядом устало выдыхала сова после длительного полëта. А сверкающее под солнцем белоснежное полотно казалось россыпью самоцветной крошки, щедро разбросанной зимой.

- У леса на опушке жила зима в избушке. Она снежки солила... - тихонько в шаг начала напевать Инея одну из своих любимых песен, как лис впереди остановился, вскидывая голову и водя ушами.

"Так ты знаешь?!" Раздался словно бы в сердце всë тот же, но сейчас очень взволнованный голос.

- Это старая песня, - ответила девушка, глядя на провожатого с улыбкой, - мне еë дедушка пел.

"Тогда пойдëм скорее!" Окончательно разволновался рыжий зверь, нетерпеливо перебирая лапами и ускоряя шаг.

"Ты сможешь помочь, я уверен!"

- С чем же?

"С пробуждением Лесной Матери"

От его слов в душе девушки всколыхнулись необъяснимые и необъятные чувства: еë словно увлекло в глубину всего этого мира, спящего под белоснежными покрывалами; в просыпающийся весенней свежестью, наполненный первыми ароматами цветов; в жаркое бойкое лето с полноводными реками и урчащими грозами; в умиротворяющую осень, разукрашенную пламенными красками и шуршащими листьями. И вернуло в новую зиму, заботливо укутывающую весь этот мир, чтобы напитать его силами на целый год вперëд.

Инея насыщалась этими ощущениями, понимая, что каждый год, каждый проход, каждое мгновение - уникально. Неповторимо и совершенно в своей красоте. Она вспоминала, как собирала весенние букеты цветущей черëмухи, еë пьянящий аромат, как летом прыгала по лужам и считала полосы радуги, мечтая когда-нибудь найти еë начало, как осенью сгребала листву в кучки и смеялась когда ветряные порывы норовили их разметать, зимние метели и трескучий мороз, такой крепкий, что не было бóльшей радости, чем пережидать их под мягким пуховым одеялом, слушая треск поленьев в печи.

Она знала, что видеть во всëм этом первозданную красоту еë научил дедушка, после войны оставшийся егерем в далëкой сибирской глубинке. Он всегда считал, что именно здесь, в этой бескрайней тайге, прячется душа всего мира. Та естественность, что люди постепенно растеряли, позабыв как жить и дышать в унисон с природой. Но он верил, что придëт время, и всë вернëтся к изначальной гармонии.

"Пришли" За этими размышлениями внутренний голос лиса прозвучал далëким и тихим. Инея осмотрелась, поëжившись от мурашек, пробежавшихся по спине:

Они стояли на границе почти круглой поляны заметëнной снегом, в центре которой росла такая огромная и пушистая ель, что девушка в восхищëнном изумлении ахнула.

Лис понимающе тяфкнул, зовя её за собой. Увязая в снегу и держа гитару за гриф на уровне головы, она с тихим смехом говорила ему, что словно переходит реку в брод.

- Разве что, - пыхтела она, смеясь,- течения нет.

- Тише! - воскликнул рыжий проводник, хватая руками ошеломлëнную девушку, уносимую в сторону внезапно возникшим белоснежным течением - сильным и шуршащим.

Вытащив еë на твëрдый снег у самых ближних еловых ветвей, он строго произнëс:

- Это волшебное место. Здесь искренность способна обратиться реальностью.

Инея, оправившись от неожиданности и перестав трясти ногами, чтобы вытряхнуть рыхлый снег из ботинок, посмотрела на рыжего юношу. Лицо его всё было усыпано веснушками, а необычная одежда напоминала ту, что она помнила из учебников истории о древних славянах. К тому же ей показалось, что он кого-то напоминает, но кого именно? Она не могла понять.

Приняв во внимание сказанное, она молча улыбнулась, следуя за Лисом под раскидистые ветви. Ей хотелось коснуться ели руками, ощутить еë мягкость, пригладить бесчисленные иголки, но вместо этого, она только дышала: невероятный смолистый хвойный аромат кружил голову, выуживая любимые ассоциации: новогодний праздник, весëлые перемигивания гирлянды, самодельные игрушки на вечнозелëных ветвях и радость. Бескрайняя, наполненная ожиданиями чудес; их проявления в утренних подарках. Разве нужно что-то ещë для очарованного этим всем настроением ребëнка?

Юноша-лис обошëл под ветвями вокруг ели и трижды постучал по массивному крепкому стволу. Инея с любопытством за ним наблюдала, заботливо поглаживая гитару в своих руках, словно хотела унять еë, или своë возросшее волнение.

Ответа на стук не последовало и юноша обратился к девушке:

- Спой ту песню, - попросил он.

Она кивнула, усевшись на землю, усыпанную иголками и укрытую ветвями от снега. Сложив ноги крестом, взяла первые аккорды вступления, задавая задорный настрой.

Вместе с гитарой она почувствовала себя легко и уверенно, передавая свои ощущения через музыку и слова.

Инея пропела целиком всю песню, замедляясь на припевах, напуская голосом загадочности и искренне веселясь. С финальным боем она почти хохотала от переполнивших еë радостных эмоций, когда из елового ствола раздался протяжный скрип. Юноша дунул себе на ладонь, освещая пространство зардевшимся слабым пламенем и указывая на проявившуюся дверь.

- Пойдëм? - на этот раз спросил он, впервые улыбнувшись. У девушки защемило сердце: так со старых дедушкиных фотографий улыбался еë молодой отец.

Подумав об их сходстве, и решив, что это и есть новогодние чудеса, Инея поднялась, ощущая небывалую лёгкость. Держа гитару в одной руке, другой взялась за холодную, будто заиндевелую ручку и потянула дверь.

Поверху растёкся синий парок, но за дверью густилась непроглядная темень.

Юноша протянул свободную руку, во второй так и держа игривое худенькое пламя. Инея приняла его руку, ступая следом за ним внутрь ели. Дверь закрылась, оставляя их в непроницаемой темноте, едва разгоняемой лисьим огнëм.

Девушка ойкнула, завидев перед собой странный силуэт. Попыталась присмотреться, но явственней его разглядеть так и не смогла. Огонь в руке юноши потух, позволяя проявиться иному свету - слабое голубоватое сияние исходило от силуэта, позволяя, наконец, рассмотреть стоящую перед ними женщину в длинном бело-синем сарафане и украшенном снежинками кокошнике.

Девушка всхлипнула, прижимая руку к гуди, едва не выронив гитару. Слëзы навернулись на глаза, хлынувшими чувствами перехватывая дыхание от зазвучавшего голоса, такого недостающего, когда-то потерянного и прежде недостижимого:

- Здравствуй, Иней мой, - улыбнулась женщина.

- Мама... – она, смеясь сквозь безудержные слёзы, кинулась в раскрытые объятия.

Сейчас, в это чудесное время, Инея поняла, что больше никогда с ними не расстанется и впредь не будет одна.