Инфофаг

Дмитрий Павлович был опытным опером. Оно и понятно — лихие девяностые, полные наркотиков и их распространителей нулевые. В такое время трудно не набраться знаний и умений, работая в доблестной милиции, а потом и в полиции. Конечно, он давно уже сменил работу в полях на удобное офисное кресло, а убитую Волгу, выданную в служебное пользование ещё в ранние годы — на комфортабельную иномарку. Возраст и три больших звезды с двумя полосами на погонах обязывали.

С годами он не растерял стати и веры в закон и порядок. Всё такая же ровная спина, суровый взгляд, направленный в горизонт и чеканный шаг. Разве что появившееся брюшко, тщательно заправляемое под ремень, выдавало в нём человека семейного, оттого и хорошо откормленного. Тем понятнее было его раздражение в этот пятничный вечер.

Вот уже полчаса назад он должен был закрыть кабинет и уйти на заслуженные выходные. Он зло посмотрел на часы, будто это они были виноваты в его задержке на работе. Шесть тридцать. Он чертыхнулся и сделал очередной круг у своего стола. Кнопочный телефон, что стоял на нём игнорировал недовольство начальник и всё никак не звонил.

Уже начав выходить из себя и открыв форточку, чтобы подышать свежим воздухом и затянуться сигаретой, полковник услышал звонок. Не по возрасту подорвавшись на месте он схватил трубку и сурово произнес:

— Полковник Зверев.

— Здрав жел, тащ полковник. Капитан Мишин. Мы прибыли на место, но тут что-то действительно непонятное, не врал сержант…

— Не тяни кота за яй… Хвост, капитан! Давай по пунктам.

— Тащ полковник… Я правда не знаю, как это описать. Хоть убейте. Тут из-за двери кто-то стучит.

— Господи, всех уволю! Бездельники, тунеядцы… Сейчас буду!

Зверев бряцнул трубкой телефона о рычаг, не слушая дальнейшие попытки сказать хоть что-то по делу. Быстро накинув на себя пальто, он вышел из кабинета, провернул ключ в двери и быстрым шагом спустился по лестнице, тихо матерясь себе под нос.

— Ничего без меня не могут, придурки…

Он давно знал капитана Мишина, тот служил под его началом уже лет десять, начиная молодым лейтенантом. А ещё Зверев знал, что капитан совсем не дурак, и не стал бы мямлить, если бы там был какой-то пустяк. Если даже тот не может подобрать слов, то действительно произошло что-то из ряда вон выходящее. Однако полковник не мог упустить возможность повозмущаться.

Служба не испортила его, как многих из его круга общения. Он не начал брать взятки или покрывать криминальных авторитетов. Вот ещё, не начал тогда, когда это было нормой — не начнёт и сейчас. Он искренне верил в то, что делает, и потому до сих пор не пробился в генералитет, хотя по выслуге лет и послужному списку звание генерал-майора было положено ещё лет пять назад.

Однако был у него ещё один недостаток с точки зрения государственной машины — не сиделось ему в кабинетах. Не мог он уживаться с канцелярскими крысами и лизоблюдами, которые по нему хотели забраться выше по карьерной лестнице. Не переносила душа старого опера штабной жизни — вот и рвался он всё время в поля, пугая своим присутствием рядовой состав. Прямо как сейчас.

Сев в свою машину и заведя двигатель, он сверил адрес и ещё раз прочитал распечатку телефонного звонка, который пришел в одно из отделений около двух часов назад. Какая-то бабулька жаловалась на то, что кто-то ломится в дверь. Изначально подумали, что это ограбление, однако в ходе разговора выяснилось, что в дверь стучат вовсе не к ней, а к соседу. И не снаружи, а изнутри.

— Бред какой-то. — тихо сказал полковник.

На первый взгляд так и казалось, так подумали и в отделении — сердобольная бабулька услышала звуки громкого ремонта в соседней квартире и перепугалась, вот и стала названивать полиции. Однако проверить было необходимо, и на выезд отправилась дежурная машина. Однако та, спустя примерно полчаса связалась с отделением, причём голос у сержанта, который и вёл эту машину, был таким же изумленным, как у старушки. Тот запросил подмогу в связи с тем, что не знал, как разрулить такую ситуацию, так на выезд и отправился капитан Мишин.

— Чёртова репка… Капитан за сержанта, полковник за капитана. А за мной кто поедет, генерал? — хмыкнул Зверев, трогаясь с места.

Через пятнадцать минут он парковался у обычной хрущевки в спальном районе. У подъезда, который был ему нужен уже стояло две машины — служебная Лада и Хёндай капитана. Выйдя из машины, Зверев увидел и владельцев этих машин — рядовой, сержант и капитан стояли у подъезда и курили, разговаривая о чём-то вполголоса.

Увидев приближающегося полковника, сержант с рядовым отбросили сигареты и вытянулись в струнку, а капитан лишь обозначил приветствие, приложив руку к виску. Зверев подошёл поближе и махнул рукой бойцам, ещё до того, как те успели гаркнуть приветствие. Всё же никак он не мог привыкнуть к своей роли большого начальника.

— Вольно, орлы. — устало сказал он и жестом попросил сигарету у капитана, тот понимающе протянул ему пачку, и сразу потянулся за зажигалкой. Прикурив, полковник посмотрел на нерешительно стоящих рядом бойцов и кивнул на землю рядом с ними, показывая подбородком на тлеющие бычки. — Ну и чего вы тут мусорите?

— Виноваты, тащ полковник! — молодцевато сказал сержант, и подобрал свой бычок, выкидывая его в урну. Рядовой сделал то же самое.

— Сами знает, что с виноватыми делают. Давайте рассказывайте, что у вас тут случилось. — устало сказал он, затягиваясь.

— Тащ полковник… Тут такое дело… Вам бы самим это увидеть. — слово взял капитан, до этого молчавший. Увидев сузившиеся глаза полковника, которому уже успели надоесть эти расшаркивания, он поспешил добавить. — Ну честное слово, вы меня знаете!

Ещё немного посверлив капитана взглядом, Зверев взатяг прикончил оставшуюся половину сигареты и ловким движением отправил бычок всё в ту же урну. Махнув рукой бойцам, он зашёл в подъезд.

Уже занеся ногу над первой ступенькой, он понял, что так и не удосужился узнать номер этажа, и даже обернулся, чтобы спросить его у капитана, но осёкся, услышав стук. Даже не стук — грохот. Где-то выше по лестнице кто-то явно пытался выбить дверь. На рефлексах полковник потянулся к ПМ, висящему на поясе, однако остановил руку на полпути, и лишь поправил ремень. Кивнув капитану, он твердым шагом направился вверх по ступеням.

Дойдя до четвертого этажа, он остановился. В дверь справа кто-то пытался пробиться, изнутри, как и было указано в докладе, причем делал он это так настойчиво, будто раз за разом разбегаясь в неё всем телом, молотя руками и пиная.

До плеча Зверева кто-то дотронулся, и тот едва не подпрыгнул от неожиданности. Обернувшись, чтобы наорать на капитана, он споткнулся о его серьёзный и напряженный взгляд.

— Тащ полковник, шагов нет. — сосредоточенно смотря на дверь сказал тот.

А ведь и в правду. С той стороны явно кто-то вбегал в дверь с разбегу, однако не было слышно ни шагов, ни тяжелого дыхания, ни мата. Он там что, летает что ли, мать его за ногу…

— Нет и нет, может дверь с шумоизоляцией. Это всё, вы поэтому у подъезда курили и нихера не делали?! Там человек застрял, а вы тут мусолите! — разозлившись на свой недавний испуг, полковник подошел к двери, громко постучал и требовательно произнес. — Откройте, полиция!

Звук прекратился мгновенно, буквально во время очередного удара. В подъезде повисла напряженная тишина, нарушаемая только дыханием полицейских. Полковник напрягся, а по спине пробежал табун мурашек. Было впечатление, будто он совершил очень глупый поступок, и постучал по спине крокодила.

Неожиданно, с той двери раздался стук. Точная копия того, что пару секунд назад сделал полковник.

— Откройте. П-алиция.

Полковник замер, а табун мурашек расплавился, покатившись холодным потом. Голос был неестественным. Он был одновременно и басовитым, и писклявым, и громким, и тихим, будто человек десять говорили идеально в унисон так, что вычленить один единственный не представлялось возможным. Некоторые слоги растягивались, а некоторые наоборот, будто проглатывались. Старая кассетная плёнка, подпорченная временем, вот что напомнил Звереву этот голос. Он сделал шаг назад, уперевшись спиной в капитана.

— Э-это что? — голос полковника предательски дал петуха.

— Вот и мы не знаем, тащ полковник… Когда мы стучали — так же было. Повторит фразу, помолчит, а потом опять ломиться начинает. — капитан старался говорить четко и по существу, однако по опасливым взглядам на дверь и дергающемуся кадыку было понятно, что ему тоже не по себе. Подтверждая его слова, в дверь снова начали бить.

— И у нас то же самое. — сказал сержант, который остался на лестничной площадке ниже.

В этот момент раздался щелчок двери. Но не той, по которой так усиленно стучали, а соседней. Из-за неё показалось встревоженное лицо старушки лет восьмидесяти на вид.

— З-здравствуйте, милки… А вы из милиции, да? — прошамкала она, вздрагивая на каждом ударе.

— Полковник Зверев Дмитрий Павлович. Гражданочка, вы в курсе, кто в той квартире живёт? — сразу взял быка за рога полковник.

— Д-да. Вадик жил. Молоденький такой… В конце августа сюда переехал… Но я его недели три уже как не видела, уехал наверное… До этого мебель куда-то утаскивал.

— То есть в квартире сейчас быть никого не может? — Зверев нахмурился и опять потянулся к пистолету.

— Не знаю я, милок, не видела, чтобы кто-то въезжал… Ой, чтож творится то, вчера алкаш из семьдесят второй в квартиру ломился, сегодня вот это… — запричитала, но полковник, выдав стандартное «разберёмся», отправил её домой.

— Ну дела… — протянул Мишин, покачав головой. — Наркоманы что ли в квартиру влезли и выйти не могут?..

Полковник пожал плечами, задумавшись. В принципе, версия неплоха, это объясняет и странное поведение, и ненормальный голос. Сняв шапку и протерев лоб, он хлопнул в ладоши и заговорил.

— Так. Сержант, давай в машину и вызывай медвежатников наших. Рядовой, тут остаёшься, карауль пока. Мишин, пойдём покурим… — раздав ценные указания, полковник пошёл вниз.

Выйдя на свежий воздух, полковник достал свою пачку сигарет и нервно затянулся, рядом тем же самым занимался капитан. Сержант, быстро сбегав до машины и связавшись с отделением, прибежал обратно и доложил, что медвежатники будут через минут десять. Кивнув, полковник достал из кармана телефон и написал жене, что сегодня сильно задержится на работе. Чёрт, сегодня же соревнования по биатлону показывают.

Под тоскливые мысли о потерянном вечере пятницы Зверев дождался медвежатников. Два парня в фургончике без опознавательных знаков приехали и припарковались рядом с его машиной. Один лет тридцати, второй совсем ещё молодой, лет восемнадцати. Они подошли, и поздоровались со всеми за руку.

— Здравствуйте. Ну что, где объект работ? — заговорил старший.

— Четвертый этаж, дверь направо. Там рядовой подскажет.

— Понял. — старший повернулся к молодому. — Петька, сгоняй, посмотри, что там за дверь.

Петька кивнул и резво вбежал в подъезд. Спустя минуты две он вылетел, находясь явно под впечатлением.

— Антивандальная. Китай, но неплохой. Скважина залита чем-то, через неё не вариант. Фомка, да болгаркой, если не получится. — быстро и по существу доложил он. Старший кивнул, и они пошли к машине.

Забрав оттуда лом, кувалду и болгарку с удлинителем, вся толпа направилась обратно в подъезд.

Уже на этаже Зверев остановил всех рукой и подошёл к двери, решив попытаться установить контакт в последний раз.

— Открывайте, или согласно Закону «О полиции», статье 15, пункту 3, мы будем вынуждены выломать дверь! — нужные положения сами отскакивали от зубов. С той стороны двери снова затихли на пару секунд, а потом тот же странный голос вновь заговорил.

— Откры-вайте.

— Ну, будем считать это за согласие… — Полковник снова поёжился и махнул рукой.

Медвежатники были уже не такие уверенные в себе после того, как услышали, кто говорит изнутри. Осторожно они приблизились к двери и приступили к работе. Полицейские же достали табельное оружие и приготовились. Троица стояла у на лестнице и у двери, а рядовой, всё это время стоявший на карауле, разгонял по домам людей, вышедших посмотреть на усилившийся шум.

Когда раздался очередной щелчок двери, пытаемой фомкой и кувалдой, шум изнутри снова прекратился. Все, присутствующие в подъезде замерли и сняли оружие с предохранителей. Полковник кивнул старшему из двойки медвежатников, и тот в последний раз дернул ломик, отскакивая от двери. Сержант, стоявший спереди рывком открывает дверь и входит внутрь.

— Всем лежать, полиция! — грозно орёт он, тыча пистолетом во все стороны. Зверев поморщился. Вроде сержант, а орёт и двигается как новобранец, которому впервые дали оружие.

Вслед за ним в квартиру зашли и капитан с полковником. Где-то на подкорке сознания полковника уже грызла неправильность этого жилища, но вбитые за годы службы алгоритмы осмотра помещений вышли на первый план. Стандартная однушка, сержант в комнату, капитан на кухню, а сам Зверев проверил санузел.

— Тут труп! — окрик из комнаты.

— Чисто! — кухня.

— Чисто! — отозвался Зверев, заглянув под ванную и за душевую шторку, и пошёл к сержанту.

В комнате и правда лежал труп, абсолютно голый. В абсолютно пустой комнате — ни мебели, ни двери, ни даже обоев. Будто её только что сдал застройщик с черновой отделкой. Хотя, возможно, так и было, ведь такой была вся квартира.

— Мать честная… — сказал Мишин, подойдя к трупу.

Тот, скрючившись в позе эмбриона, лежал в углу комнаты, лицом к стене. Это был парень, и судя по всему, он умер не так давно, по крайней мере признаков разложения заметно не было, даже вздуваться ещё не начал, отчего была заметна его жуткая худоба.

— Он тут что, от голода умер?.. — спросил сержант, наклоняясь.

— Чёрт его знает… — полковник разглядывал рёбра умершего. — Сержант, звони, вызывай всех, кого положено.

Сержант молча вышел из квартиры, и, судя по затихающим шагам, спустился на улицу. Зверев нагнулся над трупом, изучая его. Судя по всему, это и был тот самый Вадик — молодой парень лет двадцати пяти на вид, отросшие сальные волосы, тело, в котором едва ли осталось килограмм сорок. Для того, чтобы заглянуть в лицо потребовалось бы трогать тело, поэтому полковник отступил. Делать нечего, кроме как труп трогать…

Тут он запнулся, плавный ход его мыслей прервала шальная, пулей ворвавшаяся в сознание. Севшим голосом Зверев заговорил с капитаном, который ходил по квартире.

— Капитан…

— Да, тащ полковник?

— А кто в дверь стучал?..

Капитан завис и тоже побледнел. Во время взлома и обыска квартиры они как-то забыли о том, из-за чего взлом начался. Сотни похожих операций оставили в голове простой и понятный алгоритм — зайти, обеспечить безопасность, осмотрев площадь помещения, обезвредить преступные элементы при их наличии, а потом уже разбираться с тем, кто, зачем и почему. Выполнив положенный порядок действий, опера расслабились. Но чёрт возьми, они же не просто так решили в эту квартиру ломиться! Изнутри же явно кто-то стучал!

Ощущение безопасности после осмотра помещения разом улетучилось, и отправленные было в кобуру пистолеты снова оказались в руках. Ещё раз обойдя квартиру и осматривая каждый угол, они убедились, что в ней никого не было и быть не могло — тут банально было негде спрятаться!

— Тащ полковник, это… Как? — Мишин явно находился в таком же шоке.

Полковник окинул взглядом комнату, и его глаз зацепился за ещё один выделяющийся объект — лист бумаги формата А4 на подоконнике, который почти не выделялся на его фоне из-за слоя пыли. Осторожно подойдя поближе и посветив фонариком, так как свет в квартире не работал, он рассмотрел завитки букв, покрывавшие почти весь лист.

— Потом разбираться будем. Зови сюда рядового и… Будьте на чеку. — приказал Зверев и, оттряхнув лист, начал читать.

« Здравствуйте.

Меня зовут Вадим Нечаев. Двадцать три года, работаю охранником в ЧОП «Квазар». Три недели назад случился несчастный случай — в здании, в котором я работаю, произошло (неразборчивый текст, перечеркнутый) Что-то. Я не знаю, что, меня не посвящали в детали. В здании, около которого я несу охрану, умерло два человека, после чего за мной увязалось… Это.

Я его не вижу, но точно знаю, что оно рядом. Иногда оно повторяет то, что я говорю, иногда я чувствую, как за моей спиной оно повторяет мои жесты, иногда краем глаза в зеркале я вижу, как оно пытается повторить мою мимику. Оно копирует меня, и я не знаю, что с этим делать.

Я вижу, что он листает мои фотоальбомы. Просматривает записки и читает универские конспекты. Я не знаю, научился ли он уже пользоваться компьютером, но если он сможет… Будет очень плохо.

Я бы списал всё произошедшее на галлюцинации от стрессовой работы, я искренне хотел поверить в то, что силуэт, который мелькает на краю моего зрения — это всего лишь глюк. Но нет, он настоящий. В последнее время знакомые пишут мне в социальных сетях, задают мне вопросы о том, что со мной было при последней встрече, почему я так странно себя вёл. А я не выходил из дома никуда, кроме как в магазин, понимаете? Я не видел этих людей месяцами, и вдруг оказывается, что я заявился к лучшему другу ночью, чтобы пригласить его попить пива.

Три дня назад была последняя капля — мои родители спрашивали, когда мы с сестрой вернёмся домой. Мои родители живут за триста километров от меня, и я не видел их уже год. Как оказалось, за день до этого я заявился к ним с сюрпризом и вел себя так, будто обдолбался. Они пустили меня в дом, а утром обнаружили, что и я, и моя пятилетняя сестра пропали. Записка на столе говорила, что мы ушли на карусели. Среди зимней ночи, ага…

Я не могу остановить его. В полиции мне скажут, что я просто сумасшедший, а сам я его не вижу. Но я могу запереться с ним. Да, просто закрыть нас двоих в квартире. Он выходит отсюда только вместе со мной, и возвращается в квартиру тоже когда я захожу в неё… Может если я запрусь и закрою окна решетками… Да, так и сделаю. Хрен он у меня отсюда выберется. Я выкину все свои вещи, оставлю его в голой коробке, чтобы он не смог больше ничего узнать. И я останусь тут вместе с ним.

Прости меня, мама. Прости меня, папа. Прости, сестрёнка…»

Полковник автоматически посмотрел на окно. На нём действительно стояли решётки. Странное решение для четвертого этажа, которое не сразу бросилось ему в глаза. Зверев перевел взгляд обратно на лист, перевернув его. На обратной стороне была выведена надпись, судя по всему сделанная куском грязной побелки.

«Я идиот. Простите меня. В тот момент я был не в своём уме, я был раздавлен потерей сестры… Я мог бы купить гараж за городом, чтобы мою квартиру не вскрыли из-за трупного запаха, я мог бы забетонировать окна, чтобы он не смотрел на людей и не учился у них, я мог бы… Да много чего я ещё мог!

Судя по всему, без информационной подпитки он теряет свой облик. Я молчу уже десятый день, и больше не слышу, чтобы он повторял мои фразы. Он завывает, как ветер за окном, старательно пытаясь подвести это под человеческий голос. Иногда он кричит детскими голосами, среди которых я узнаю голос моей сестры… Боже… Он хочет свести меня с ума?..

Я уверен, что прямо сейчас он нависает надо мной, жадно вчитываясь в буквы, получая хоть какую-то дозу информации. Может на него так действует голод, может быть у меня просто галлюцинации от того же голода — я ведь не брал с собой еду.

Я отвернусь к стене, чтобы он не мог изучать мою мимику. Я не буду шевелиться, чтобы он не знал, как двигаются люди. Я умру, чтобы он тоже умер.

Если вы открыли мою дверь — вы совершили большую ошибку. Храни вас всех Бог.»

Зверев непослушной рукой положил лист бумаги обратно на подоконник. Как бы он хотел списать всё это на бред сошедшего с ума и заморившего себя голодом человека, однако чувство непоправимой ошибки сжало сердце ледяными тисками, и никак не желало отпускать. Ведь не мог сразу семерым людям, включая бабку, показаться стук из квартиры.

На негнущихся ногах полковник вышел в подъезд и безжизненным голосом спросил рядового, который всё также доблестно охранял вход в квартиру от любопытных граждан.

— Из квартиры выходил кто-нибудь, кроме сержанта?

— Никак нет, тащ полковник. — браво отрапортовал тот.

— Будем надеяться… — сказал Зверев, сняв шапку и протерев холодную испарину со лба. Может ещё не всё потеряно, и этот призрак, демон или как его там — издох?

— Будем наде-яться. — тихо раздалось разноголосицей над самым ухом.